Книга: Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов

ГЛАВА XV. ОРГАНИЗАЦИЯ ЗАБРОСОК

<<< Назад ГЛАВА XIV. ЗИМОВКА В ПРОЛИВЕ МАК-МЁРДО

Вперед >>> ГЛАВА XVI. ДРЕЙФ «АВРОРЫ»

ГЛАВА XV. ОРГАНИЗАЦИЯ ЗАБРОСОК

Отчёт Макинтоша о походе по организации забросок, предпринятом его участниками летом 1915-16, к сожалению, не доступен. Лидер партии вёл дневник, но эти записи были с ним, когда он следующей зимой пропал на морском льду. Описание походов скомпоновано из записей Джойса, Ричардса и других членов партий, и я могу сказать, что это записи о невероятных усилиях перед лицом величайших трудностей и серьёзных опасностей. Всегда легко быть мудрым после того, как событие уже произошло, и конечно теперь можно понять, что использование собак, нетренированных и слабых после бездействия на корабле в сравнительно коротком путешествии, предпринятом сразу же после высадки в 1915 году, было ошибкой. Его результатом стала потеря почти всех собак перед продолжительными и более важными походами 1915-16 годов. Мужчины находились в санном походе почти непрерывно в течение шести месяцев, они страдали от обморожений, цинги, снежной слепоты и крайней усталости. Но они заложили склады в нужных местах и, если бы партии моря Уэдделла удалось пересечь Антарктиду, продовольствие и топливо ожидали бы нас там, где мы и рассчитывали их найти.

Диспозиция на 9 октября была такова, что девять человек находились в Хат-Пойнт, имея с собой припасы, необходимые для складов и собственных нужд в течение всего лета. Оставшиеся собаки находились на мысе Эванс с Гейзом, у которого были воспалены пятки и он был на время заменён Стивенсом в санной партии. Небольшое количество запасов уже было перевезено в лагерь Спасения на краю Барьера за Хат-Пойнт. Макинтош намеревался сформировать крупный склад у Минна Блаф в семидесяти милях от Хат-Пойнт. Это потребует нескольких походов с тяжёлым грузом. Затем склад Блаф будет использоваться в качестве отправной точки для путешествия к горе Надежды (Mount Hope) у подножия ледника Бирдмора, где был заложен последний склад.

Партия вышла из Хат-Пойнт утром 9 октября, девять человек на одной верёвке тянули трое нагруженных саней. Они достигли лагеря Спасения сразу после полудня и, перепаковав сани с грузом около 2000 фунтов, начали своё путешествие по Барьеру. Тянуть оказалось чрезвычайно тяжело, и через полмили они разбили лагерь. Было решено на следующий день разделить сани и тянуть каждые по трое человек. Макинтош надеялся, что таким образом сможет двигаться быстрее. Днём прошли только четыре мили, а на следующий день пути было не лучше. Джойс упоминает, что ему никогда не тянулось тяжелее, поверхность была мягкой^{3}, а нагрузка на человека составляла 220 фунтов (ок. 100 кг). Новое перераспределение не стало успешным из-за различий в силах людей и разной загрузке саней, поэтому утром 12-го Макинтош, после совета, решил выдвинуться вперёд с Уайлдом и Спенсер-Смитом, взяв одни сани с относительно лёгким грузом, оставив Джойса и остальных пятерых мужчин тащить двое саней и остальные припасы в своём темпе. Этого способа передвижения придерживались и в дальнейшем. Температуры были ниже -30 Fahr, и поскольку люди потели, когда тащили под солнцем свой тяжёлый груз, то по ночам очень страдали от дискомфорта в сырой и замерзающей одежде. Джойс облегчил сани 13-го, оставив часть сухпайков и запасную одежду, и дело пошло лучше. Он строил по пути снежные гурии как указатели для обратного пути. Он упоминает о прохождении нескольких крупных трещин в течение следующих дней. Постоянный встречный ветер, местами с позёмкой, делал условия похода неприятными и стал причиной множественных обморожений. Когда поверхность была твёрдой и тянулось сравнительно легко, люди скользили и падали постоянно, «выглядя словно профессиональные танцоры».

20-го октября северный ветер сделал возможным воспользоваться парусом, и партия Джойса быстро продвигалась вперёд. Днём Джек заметил бамбуковую палку и Джойс обнаружил отмеченный склад, который он заложил для моей собственной партии «дальнего юга» в 1908 году. Он порылся в надежде найти какие-нибудь припасы, но склад был чист. Партия дошла до склада Блаф вечером 21-го и выяснила, что Макинтош был там 19-го. Макинтош оставил 178 фунтов провизии, а Джойс оставил одни сани и 273 фунта припасов. Наиболее интересным случаем на обратном путешествии стало нахождение записки, оставленной Черри Гэррардом для капитана Скотта 19 марта 1912 года, всего за несколько дней до того, как последний погиб в своём лагере. В этом месте были найдены перевёрнутые сани, обозначающие склад собачьих галет и топлива, заложенные одной из партий капитана Скотта. Джойс достиг лагеря Спасения днём 27-го октября и, оставив в нём все запасные вещи, в метель добрался до Хат-Пойнт. Сани почти прошли над большой трещиной на краю Барьера, но несколько мгновений спустя Стивенс улетел вниз в трещину на всю длину стропы.

«Было трудно поднять его наверх, поскольку у нас не было альпийской верёвки, а лишь только упряжь.» – написал Джойс. «После того, как мы его вытащили, было очень тяжело идти против ветра и снега, моё лицо обморозилось, поскольку приходилось всё время смотреть вперёд, чтобы указывать путь. Мы прибыли к хижине около 7.30 после очень тяжёлой борьбы. Мы обнаружили, что капитан и его партия находились там. Они провели там уже три дня. Гейз с собаками был там же. Вскоре мы хорошо поели и забыли о трудностях дня.»

Во втором походе к складу Блаф Макинтош решил использовать собак. Он подумал, что с помощью собак можно будет перетащить более тяжёлые грузы. Этот план предусматривал отправить партию к мысу Эванс за собачьим пеммиканом. Макинтош, Уайлд и Спенсер-Смит снова вышли на юг 29 октября. Их сани перевернулись на склоне по пути к морскому льду, повредили стойки палатки. Ущерб был незначительным, и партия вскоре исчезла за мысом Эрмитаж. Джойс, оставшийся за старшего в Хат-Пойнт, получил инструкции доставить собачий корм с мыса Эванс и выдвинуться на юг как можно скорее. На следующий день он отправил Стивенса, Хейворда и Коупа на мыс Эванс, а сам занялся ремонтом санного снаряжения. Коуп, Хейворд и Гейз вернулись с мыса Эванс 1 ноября, Стивенс остался на базе. Буря задержала выход партии до 5 ноября. Мужчины тянули сани вместе с четырьмя собаками и, поскольку поверхность была мягкой, а груз на двух санях тяжёлым, продвижение было медленным. Партия прошла 5 миль 700 ярдов 6-го, 4 мили 300 ярдов 7-го, 8 мил ь 1800 ярдов 9-го ноября с помощью лёгкого северного ветра. 9-го они прошли мимо огромного бергстрома (скорее всего это что-то типа бергшрунда на ровном теле ледника), с провалом около 70 футов от плоской поверхности Барьера. Джойс думал, что большая трещина имела расширяющуюся полость. «Мы сделали несколько фотографий» – писал Джойс. «Это действительно необычный лёд, с сильно рассечёнными утёсами голубого цвета почти в 70 футов высотой и свисающими снежными занавесками. Можно легко выскочить на его край, идя с севера в туманную погоду.» С другим бергстромом, с разорванным вокруг него льдом, столкнулись 11-го. Джойс достиг склада Блаф вечером 14-го и оставил 624 фунта провизии. Макинтош был здесь несколькими днями ранее и оставил 188 фунтов припасов.

Джойс вновь вернулся в Хат-Пойнт 20 ноября после полного приключений дня. Утром поверхность была хорошей, и он быстро продвигался вперёд. Около 10.30 утра партия вышла в зону сжатия с многочисленными узкими трещинами. «После обеда мы внезапно выскочили на четыре вскрывшиеся трещины. Джек провалился. Мы не могли изменить курс, поскольку иначе должны были бы петлять между ними, а так скакали прямо поверх них. Трещины стали очень широкими в 2 часа. Каждый клочок земли был неявен, было трудно выдерживать курс. Решил дойти до Хат-Пойнт, прибыл в 6.30 вечера, после двадцати двух миль и очень хорошей работы. У меня был сильный приступ снежной слепоты, пришлось использовать кокаин. Хейворду также плохо. Я слёг и держал глаза перевязанными три дня. Хейворд тоже.» Оба немного оклемались к 24 ноября, и 25-го партия вышла на юг в своё третье путешествие к складу Блаф. Макинтош ушёл немного вперёд, но обе партии встретились 28-го и обсудили дальнейшие планы. Макинтош направлялся к складу Блаф, чтобы забрать продовольствие для склада, размещённому на 80-м градусе в первом сезоне. Джойс, после того как отнесёт свою третью часть груза на Блаф, должен был вернуться в Хат-Пойнт за четвёртой и последней частью, а затем партии объединят силы для путешествия к югу к вершине Надежды (83°45’ ЮШ/171°00’ ЗД).

2 декабря Джойс оставил на складе Блаф 729 фунтов и 7 декабря прибыл в Хат-Пойнт, и после отдыха собак и людей 13 декабря снова выдвинулся на юг. Этот поход оказался худшим для партии. Было много неприятностей с трещинами, а бури привели к задержкам 16, 18, 19, 22, 23, 26 и 27 декабря. Они провели Рождество, продираясь сквозь мягкий снег против встречного ледяного ветра и позёмки. Партия достигла склада Блаф 28 декабря и выяснила, что Макинтош, который надолго задержался из-за плохой погоды, ушёл на юг всего двумя днями ранее по маршруту к складу на 80 градусе. Он не продвинулся далеко и его лагерь находился в поле зрения. Макинтош оставил инструкции Джойсу следовать за ним. Склад Блаф теперь был хорошо заполнен. В нём находилось порядка 2800–2900 фунтов провизии для использования партиями, работающими к югу от этой точки. Это количество было дополнено к припасам, размещённым годом ранее.

Джойс вышел со склада Блаф 29 декабря, два дня спустя партии встретились. Макинтош проинструктировал Джойса, что тот должен проследовать к 81° ЮШ и там заложить склад. Затем отправить троих человек обратно к Хат-Пойнт, а самому проследовать к 82°, где заложить ещё один склад. Если позволят запасы продовольствия, то после он должен идти как можно дальше на юг к 83 градусу. Сам же Макинтош дооснастит депо на 80-м градусе, а затем продолжит поход на юг. Очевидно, что такие инструкции Джойсу были предназначены для подстраховки от непредвиденных обстоятельств, если партии вдруг разминутся. Собаки тянули хорошо и, хотя их было мало, оказывали очень большую помощь. Прошло девяносто дней, как партии оставили мыс Эванс и «все были в добром здравии.»

Серьёзной неприятностью стала появившаяся неисправность в одном из двух примусов, используемых партией Джойса. Эти примуса повсеместно использовались то одной, то другой партиями капитана Скотта и не были в первоклассном состоянии, когда начались санные походы. Угроза отказа примуса представляла смертельную опасность, поскольку партия не могла передвигаться без средств для растопки снега и приготовления горячей пищи. Если Джойс возьмёт с собой неисправный примус, пройдя склад на 80-м градусе, то всей его группе, возможно, придётся повернуть назад на 81-м градусе, а это поставило бы под угрозу успех всего дела. Поэтому он решил отправить трёх человек обратно от склада на 80-м градусе, которого достиг 6 января 1916 года. Ими были Коуп, Гейз, и Джек. Они взяли с собой неисправный примус и лёгкую поклажу и в форсированном темпе без помощи собак 16 января прибыли на мыс Эванс.

Джойс, Ричардс и Хейворд пошли дальше с грузом 1280 фунтов, состоящим из двенадцати недельных сухпайков, корма для собак и других вещей в дополнение к санному снаряжению. Через небольшие отрезки пути они возводили гурии, необходимые как указатели для складов. Джойс кормил собак хорошо и давал им горячий хуш каждую третью ночь. «Это стоит того за ту изумительную работу, что они делают. Если мы сможем сберечь их до 82 градуса, я смогу честно сказать, что мы дошли только благодаря им.» 8 января к Джойсу присоединился Макинтош, и с этой точки обе партии, шесть сильных человек, пошли дальше вместе. Они шли в туманной погоде 10, 11 и 12 января, выдерживая курс по редким гуриям с обрывками чёрной ткани на вершинах каждого из них. Придерживаясь линии гуриев и строя новые на месте старых, было возможно идти по почти прямой линии. Вечером 12-го они достигли 81 градуса южной широты и построили большую пирамиду для склада. Здесь оставили трёх недельный запас продуктов для санной команды из трёх человек. Такой запас обеспечивал пятидневным питанием двенадцать человек, половина его предназначалась для использования материковой партией, а вторая половина для забросочной партии на обратный путь.

13 января в плохую погоду отряд снова выдвинулся на юг.

«После непродолжительной дискуссии решили отправляться в путь»– написал Джойс. «Хотя погода туманная и падает снег, стоит делать усилие. Немного терпения в выборе направления и курса на пирамиды, даже если они где-то в 200-х ярдах, позволяет нам двигаться вперёд, кажется, что такая погода не изменится никогда. Мы режем старые брюки Ричардса и крепим лоскуты по бокам пирамид, чтобы сделать их более приметными. Удивительно то, как мы продвигаемся вперёд, несмотря на снег и покрытую коркой поверхность. Мы сделали 5 миль 75 ярдов до обеда. Собаки работают великолепно. Я действительно не знаю, как бы мы управились, если бы их не было с нами… Расстояние за день 10 миль 720 ярдов, великолепный результат, учитывая поверхность и погоду.»

Погода прояснилась 14-го, и люди смогли ориентироваться на горы к западу. В течение следующих дней они продвигались достаточно быстро, ежедневно покрывая расстояния от десяти до двенадцати миль, и достигли 82 градуса южной широты утром 18 января. Склад здесь, как и склад на 81 градусе, был рассчитан на пятидневный запас на двенадцать человек. В палатке Макинтоша возникли проблемы с примусом, что сделало нецелесообразным разделение партий. Поэтому было решено, что все пойдут дальше, и что следующий и последний склад должен быть размещён у подножия вершины Надежды на леднике Бирдмора на широте 83°30’’ (~ в 130 км от склада). Партия продолжила путь и прошла пять миль, прежде чем вечером того же дня разбила лагерь.

Санный груз теперь был сравнительно лёгким, и 19-го января партия преодолела 13 миль 700 ярдов. Но появилась новая проблема, Спенсер-Смит сильно страдал от отёчности и болей в ногах и был не в силах много и долго тянуть сани. 21-го Джойс написал, что Смиту стало хуже, и что у Макинтоша также появились признаки истощения. Вершина, которую он принимал за Надежду, была видна прямо впереди в более чем тридцати милях. Спенсер-Смит, который мужественно шёл вперёд и лишний раз не жаловался, вышел вместе со всей партией следующим утром и продолжал идти почти до полудня. Затем он сообщил, что не может идти дальше и Макинтош объявил привал. Спенсер-Смит предложил, что останется с провизией и палаткой, пока другие члены партии отправятся к вершине Надежды, и заверил Макинтоша, что отдых позволит ему поправиться и что он будет готов к походу, когда они вернутся. После короткого совещания, партия согласилась принять этот план. Макинтош чувствовал ответственность за то, что склад должен быть заложен, и что вынужденная задержка может стать роковой. Спенсер-Смита оставили одного в палатке с санями и провизией и договорились о возвращении партии примерно через неделю. Палатку сделали как можно более комфортной изнутри, еда была размещена в пределах досягаемости больного человека. После обеда Спенсер-Смит пожелал своим товарищам удачи, и к вечеру партия была в шести или семи милях от него. Пять человек теперь ютились по ночам в одной палатке, но при минусовой температуре совсем не возражали против того, что было так тесно.

23 января густой туман скрыл все ориентиры, а поскольку теперь была необходима привязка к горам, в 11 дня партия остановилась, пройдя только четыре мили. Туманная погода продолжалась в течение 24-го, и люди не смогли выйти до утра 25-го. В тот день они прошли 17 и 3/4 мили и остановились в 6 часов вечера у края «огромного ледопада», которого Джойс прежде никогда не видел. Они подошли к горам и столкнулись с огромным нагромождением, созданным в Барьере потоком ледника Бирдмора.

«Мы решили не снимать лагерь» – пишет Джойса о работе, выполненной 26 января. «Кэп, Ричардс и я связались верёвкой, я лидировал, и попытались найти путь через это нагромождение. Мы прошли вдоль очень широкой трещины, потом немного спустились вниз, вылезли на вершину очень высокой гряды, и увидели такую сцену! Представьте только себе тысячи тонн льда, обрушившихся на глубину около 300 футов. Мы сделали пару фотографий, а потом пошли на восток. Наконец мы нашли проход и вышли через небольшую трещину к горе Надежда, надеясь, что это она. Мы видим гигантский ледник, который принимаем за ледник Бирдмора, в устье которого находится эта гора, но наше местоположение, кажется, не соответствует схеме. [Это не оно. Э.Г.Ш.] Мы почти достигли края ледника, когда Ричардс справа увидел что-то, что оказалось двумя вертикально установленными санями капитана Скотта, на три четверти засыпанными снегом. Тогда мы поняли наверняка, что добрались до места, до которого стремились дойти. Мы поднялись по ледовому склону и прошли ещё около одной с четвертью мили и увидели гигантский ледник Бирдмора, протянувшийся к югу. Он около двадцати пяти миль в ширину – поразительное зрелище. Затем мы вернулись в лагерь, который отыскали в шести милях. Мы вышли в 8 часов утра и вернулись обратно в 3 часа дня, добрая утренняя работёнка. Затем пообедали. Около 4 часов вечера мы отправились обратно к двум саням и дошли до них приблизительно в 7 часов. Уайлд, Хейворд и я отнесли двухнедельный запас продуктов вверх по леднику. Мы оставили его, привязав к разбитым саням, и установили большой флаг. Я сделал две его фотографии. Мы провозились до 10.30 вечера. Было достаточно тяжело идти вверх. Я был очень рад, что наша работа наконец завершена… Легли спать в 12 часов. Расстояние, пройденное за день, 22 мили».

Партия оставалась в лагере до 3.30 дня 27-го из-за метели с сильным снегом. Затем, когда прояснилось, они вышли и прошли зону трещин, прежде чем в 7 вечера разбили лагерь. Джойс страдал от снежной слепоты. Теперь они направлялись домой, в путь длиной 365 миль. 28-го они прошли 16 с половиной миль, в упряжи с абсолютно слепым Джойсом, «но всё ещё тянущим свою лямку.» На следующий день они достигли лагеря Спенсер-Смита и нашли его в своём спальном мешке, совершенно неспособным к самостоятельному передвижению. Начиная с этой даты, дневник Джойса содержит довольно много мрачных сомнений насчёт дальнейших перспектив, поскольку догадывался, что Макинтош будет также не в состоянии пройти обратный путь. «Собаки всё ещё в форме», – добавляет он. «Если только они дотянут до 80 градуса, мы сможем забрать там для них достаточно пищи, и тогда, если корабль на месте, я гарантирую, что они проживут в комфорте всю оставшуюся жизнь.»

30-го из-за бушующей метели выйти не смогли. 31-го партия прошла 8 миль со Спенсер-Смитом на санях. Он был совершенно беспомощен, его поднимали и переносили, но храбрость не оставляла его. Его слова были полны оптимизма даже тогда, когда его физические страдания и слабость были наиболее выражены. 1 февраля пройденное расстояние составило 13 миль. На следующее утро партия бросила одни сани, чтобы уменьшить груз, и пошла с единственными санями с лежащим поверх припасов и снаряжения Спенсер-Смитом. За день прошли 15 с половиной миль. 3 февраля они дошли до склада на 82 градусе и забрали один недельный рацион, оставив двухнедельный сухпаек для материковой партии. Джойс, Уайлд, Ричардс и Хейворд были в норме. Макинтош хромал и был слаб, состояние Спенсер-Смита вызывало тревогу. Партии сопутствовал сильный южный ветер, покрываемые ими расстояния были хорошими. Санный метрометр показал 15 миль 1700 ярдов 4 февраля, 17 миль 1400 ярдов 5-го, 18 миль 1200 ярдов 6-го и 13 миль 1000 ярдов 7-го, когда в 10.30 утра они достигли склада на 81 градусе, вновь забрав один недельный рацион и оставив двухнедельный.

Переход до склада на 80 градусе прошёл без приключений. Партия совершала хорошие переходы, несмотря на туманную погоду и плохую поверхность, и 12-го февраля в конце дня достигла склада. Запас припасов в этом складе был большим, и мужики забрали двухнедельный рацион (рассчитанный на трёх человек), оставив почти четырёх недельный запас. Спенсер-Смит выглядел немного лучше, все радовались быстрому продвижению вперёд. 14, 15 и 16 февраля, однако, выдались неважными, из-за мягкой поверхности временами проваливались по колени. Для собак это было очень тяжёлое испытание, ежедневно покрываемые расстояния уменьшились примерно до восьми миль. Слабость Макинтоша прогрессировала. 18-го, когда партия находилась в пределах двенадцати миль от склада Блаф, неистовая вьюга сделала дальнейшее путешествие невозможным. Эта снежная буря бушевала в течение пяти дней. Ежедневные рационы были сокращены уже на второй день, а на третий день партия перешла на половину сухпайка.

«Всё ещё вьюжит» – написал Джойс 20-го. «Ситуация серьёзная, как и с нашим пациентом, так и с убывающей провизией. Собачий корм почти закончился, мы должны сократить вдвое обычный рацион. Сейчас мы держимся на одном котелке хуша на троих, по одному сухарю и двум кускам сахара на нос. Самая серьёзная проблема, это заканчивающееся топливо. У нас много чая, но не на чем его приготовить». Люди в палатке Макинтоша находились не в лучшем положении. Макинтош был плох. Он сомневался в своей возможности продолжить путь, но решил попробовать.

«Всё вьюжит», – написал Джойс 21-го. «Мы лежим в лужах, образованных нашими телами от постоянного пребывания в одном положении столь долгое время. Я не знаю, что мы будем делать, если не полегчает. Дует постоянно, без перерыва. Сегодня еда состояла из одного котелка пеммикана на троих, по сухарю каждому, и двух чашек чая на троих». Керосин закончился, импровизированный светильник Ричардса наполняли спиртом (предназначенным для розжига масляной лампы), поджигали и держали над ним кружку. Требовалось полчаса, чтобы таким образом натопить кружку воды. «Всё по-старому, не прекращается эта вьюга» – записал Джойс двадцать четыре часа спустя. «Почти не осталось еды, кроме чая и сахара. Ричардс, Хейворд и я решили в любом случае завтра выйти, или же мы разделим судьбу капитана Скотта и его партии. Соседняя палатка безмолвствует, но вновь и вновь мы слышим прорывающиеся звуки песни Уайлда, они ещё в стане живых. Ночью отдали собакам оставшуюся еду, так что нам придётся поднажать, поскольку многое зависит от них». Далее выдержки из дневника Джойса.

«23 февраля, среда. Около 11 часов увидел разрыв в облаках и показавшееся солнце. Решили съесть то, что сохранили для отправки в путь. Крикнул Кэповской команде, что выдвинемся, как только поедим. Я спросил Уайлда, и выяснил, что у них осталась пачка овсянки, несколько бовриловских кубиков, одна плитка шоколада и восемнадцать сухарей, так что им гораздо лучше, чем нам. После еды начали раскапывать сани, которые нашли полностью заметёнными. Нам потребовалось на это два часа, в это трудно поверить, настолько слабы мы стали. Два копка лопатой и отдышка. Это вызвано долгим бездействием практически без пищи. Вытащив сани, оттащили их к высокой здоровой заструге у палатки Кэпа. Вышли в путь около 2.20. Пришлось часто по разным причинам останавливаться, из-за паруса и т. д. Около 3.20 Кэп, который привязал себя к саням, понял, что не сможет продолжить путь. Так что после консультации с Уайлдом и партией, решили поставить им палатку, оставив Уайлда присматривать за Кэпом и Спенсер-Смитом, а самим максимально быстро дойти до склада, который в двенадцати милях от нас. Мы поставили палатку и оставили их около 3.40. Я сказал Уайлду, что сделаю всё возможное и вернусь назад 26-го или 27-го, погода позволяла, но, как только мы их оставили, пошёл довольно сильный снег, солнце закрыли тучи и мы обнаружили, что даже с четырьмя собаками не можем делать больше, чем от половины до трёх четвертей мили в час. Поверхность настолько плоха, что иногда приходится идти по пояс в снегу, но, несмотря на всё это, мы шли до 6.35. Лагерь поставили под вой бури. Я обнаружил, что сильно обморозил левую ногу. После перехода мы перешли к нашему банкету – одна чашка чая и по половине сухаря. Улеглись в 9 часов. Ситуация выглядит не очень весёлой. Это самая ужасная поверхность, что я когда-либо встречал здесь за все мои походы».

Макинтош оставался на ногах так долго, насколько это было в человеческих силах. Записи обратного путешествия ясно показывают, что он был реально неспособен самостоятельно идти дальше склада на 82 градусе и другие члены партии предлагали ему остаться со Спенсер-Смитом на 83 градусе. Однако вся ответственность за работу была, в первую очередь, на нём, и он не сдавался. Он уже несколько недель мучился от того, что с улыбкой называл «вывихнул ногу», скорее всего цинги. Он прошёл с полчаса 23-го, прежде чем свалился, но его поддерживал Ричардс. Спенсер-Смит угасал. Уайлд, оставшийся присматривать за двумя инвалидами, находился в достаточно хорошем состоянии. Джойс, Ричардс и Хейворд, которые предприняли спасательный поход, были все с симптомами цинги, хотя и в разной степени. Их ноги были слабы, десна опухли. Решение, что с 24 февраля калеки под присмотром Уайлда должны остаться в лагере, пока партия Джойса пробивалась к складу Блаф, было полностью оправданным в этих обстоятельствах. Джойсу, Ричардсу и Хейворду было трудно дойти до склада с почти пустыми санями. Попытка же проделать это путешествие с двумя беспомощными людьми могла повлечь гибель всей партии.

«24 февраля, четверг. Подъём в 4:30, одна чашка чая, полсухаря, вышли после 7. Погода – снежит и дует как накануне. Ричардс, закладывавший гурии, имел много хлопот с ориентированием в пределах 10 градусов из-за ветра. Утром останавливались каждые четверть часа, чтобы восстановить дыхание. Каждый раз, когда сани попадали в сугроб, то застревали (хотя весят только 200 фунтов), и три мужика и четыре собаки могли сдвинуть их только после 1-2-3 попыток. Я удивлюсь, если эта погода когда-нибудь закончится. Остановились в полностью изнеможённом состоянии в 12.10. Обед – полчашки слабого чая и четверть сухаря, который растянули на полчаса. Ричардс и Хейворд вышли из палатки, чтобы подготовиться для отправки в путь, но ветер и снег загнали их назад. Сила ветра от семидесяти до восьмидесяти миль в час. Мы решили достать спальники, что заняло значительное время. Самое худшее в остановке – бедные собаки и наше слабое состояние, это значит, что мы должны вылезти из наших мокрых спальников и выпить другую половину чашки чая, не заработав её. Вместе с очистками от собачьих мисок это очень скудная трапеза. Второй день собаки без еды и, если мы не сможем вскоре добраться до склада и спасти собак, будет почти невозможно перетащить наших двоих калек на сто миль, которые мы должны пройти. Ветер дул с неутихающей яростью до 7 часов, а затем наступил перерыв. Мы сразу вскочили, но оказалось, что снежит столь сильно, что двигаться в нашем слабом состоянии невозможно. Пока никаких шансов. Снова улеглись. В 8.30 снова поднялся ветер с сильной позёмкой. Несмотря на всё, мои товарищи по палатке с оптимизмом смотрят вперёд. Поговорив, мы решили подождать и легли спать. Удивительно, какие у нас сны, особенно про еду. Уповаем на Провидение и завтрашнюю хорошую погоду.»

«25 февраля, пятница. Встали в 4.45. Ричардс приготовил наш обычный банкет, половину чашки чая и четверть сухаря, который мы смаковали. Вышли в 7, идём, останавливаясь через каждые десять или пятнадцать минут. Снежит и дует так же, как накануне. Мы очень слабы, но не можем (не имеем права) сдаться. Мы часто говорим о бедном капитане Скотте и метели, что прикончила его и его партию. Если бы мы остались в нашей палатке ещё на день, я не думаю, что все смогли бы выйти, мы бы разделили ту же участь. Но если худшее случится, мы сделали всё возможное, чтобы продолжить путь и умрём в упряжке. Если бы кто-нибудь увидел нас в пути, то очень удивился, трое шатающихся мужчин с четырьмя собаками, очень слабые, с практически пустыми санями и с попутным ветром чуть ли не ползут вперёд, одежда вся изношена, унты и спальные мешки порваны. Наша палатка – худшее место, все рвутся вперёд и поэтому боятся останавливаться, так как слишком холодно, чтобы её починить. Мы встали на продолжительный обед в полдень. После пяти часов напряжения всех сил я думаю, что мы сделали около трёх миль. После обеда сидели в палатке, обсуждая положение. Решили снова отправляться в путь при малейшей возможности. Снежит и дует, сила ветра около пятидесяти или шестидесяти миль в час.»

«26 февраля, суббота. Ричардс вышел в 1.10 ночи и увидел, что немного прояснилось, так что мы отправились в путь как можно скорее, было 2.10 утра. Около 2.35 Ричардс заметил склад, который, оказалось, было прямо перед нами. Я полагаю, что мы разбили лагерь, не более чем в трёх четвертях мили от него. Его заметили собаки и, казалось, обрели второе дыхание. Они рванули вперёд, но мы были так слабы, что не смогли пройти более 200 ярдов и остановились. Я думаю, что ещё один день нас бы доконал. Прибыли на склад в 3.25, нашли его в потрёпанном состоянии, но все ящики на месте. Я не думаю, что была когда-либо столь слабая партия, пришедшая на любой склад. Из последних сил поставили палатку и разбили лагерь. Затем дали собакам хорошую порцию пеммикана. Может когда-либо собаки и спасали чью-либо жизнь, но нас они точно спасли. Будем надеяться, что они продолжат в том же духе, и мы сможем забрать наших товарищей. Я начал готовить. Ни у кого из нас не было аппетита, и хотя мы были на земле изобилия, как мы называем этот склад, много сухарей и т. д., есть не могли. Я думаю, что это своеобразная реакция, не только добраться сюда, но и не найти новостей о корабле, который ушёл, прежде чем мы отправились в походы. Мы все думаем, что он по-прежнему в беде. Будем надеяться на лучшее. Мы решили вначале сделать овсянку с молоком, которая провалилась очень хорошо, а потом вскипятить чайку. Как сладко гудит примус. Кажется, словно мы вошли из густого Лондонского тумана в гостиную. Посоветовавшись, решили перекусить пеммиканом в четыре часа, и так далее, пока наша слабость не исчезнет. [Позже] Всё та же погода. Мы отправимся назад как можно скорее. Я думаю, что мы станем сильнее от физической нагрузки и хорошего питания. [Позже] Погода всё ещё не позволяет выйти. Залатали нашу порванную палатку мешками из-под еды. Это заняло четыре часа. Кормление собак каждые четыре часа, Ричардс и Хейворд обустраивают склад. Удивительно, что требуются два человека, чтобы поднять 50 фунтовый ящик, это показатель нашей слабости. Погода всё та же, сила ветра временами от семидесяти до девяноста миль в час, удивительно, что буря продолжается столь долго.»

«27 февраля, воскресенье. Яростный ветер продолжался всю ночь. Каждую минуту ждали, что палатку снесёт. Проснулись в 5 часов, настолько туманно, что не можем покинуть палатку. Мы по-прежнему очень слабы, но думаю, что сможем пройти двенадцать миль до наших товарищей за один длинный переход. Если бы только прояснилось, на один только день, мы бы не возражали. Это самая продолжительная непрерывная метель, с которой я столкнулся. Без неё у нас не было ещё ни дня путешествия за одиннадцать дней, количество выпавшего снега потрясает. [Позже] Поели в 10.30 и решили отправляться в путь, несмотря на ветер и снег. Вышли в 12. У нас с собой на санях трёхнедельный запас еды – около 160 фунтов [в неделю, прим.], и недельный собачий рацион, ещё 50 фунтов. Весь вес, как я уже сказал, около 600 фунтов, берём также дополнительные сани, чтобы тащить капитана Макинтоша. К нашему удивлению, не смогли сдвинуть сани. За полчаса прошли около десяти ярдов. Мы опрокинули сани и почистили направляющие, после они пошли немного лучше. Я боюсь, что наша слабость гораздо сильнее, чем мы думаем. Колени Хейворда в довольно плохом состоянии, они доставляют ему неприятности и очень болят, мы сделаем ему хороший массаж, когда разобьём лагерь. Собаки растеряли былой задор, кажется, они знают, что вновь идут на юг и это не хорошо для них, такое ощущение, что они делают вид, что дёргают, но типа не могут сделать большего. Я не думаю, что наш темп более чем половина или три четверти мили в час. Поверхность гнилая, снега по колени, а прогноз не сулит ничего хорошего. Обед около 4.30. Продолжали до 11.20, когда разбили лагерь. Было очень темно, чтобы готовить ужин, но вскоре начали и этот процесс. Затем Ричардс провёл час или около того, натирая Хейворда спиртом, от которого ему стало лучше. Если и он свалится, я не знаю, что делать. Лёг спать около 1.30. Сейчас спокойно, но пасмурно, с лёгким падающим снегом.»

«28 февраля, понедельник. Проснулись в 6 часов, видно только немного горизонт. Вышли в 9. Причина задержки – починка унт, которые в очень плохом состоянии. Вчера я сильно обморозил ноги. Около 11 часов начался снег, всё в тучах. Мы должны были дойти до наших бедных парней в три или в четыре часа, но Судьба распорядилась иначе, поскольку вновь сильно завьюжило около 11.45. Остановились в полдень. Я думаю, что партия в пределах очень небольшого расстояния, но мы не можем продолжать, поскольку есть шанс пройти мимо них, так как у нас нет никаких ориентиров, кроме как идти по компасу. [Позже] Вьюжило весь день и ночь.»

«29 февраля, вторник. Подъём в 5 часов утра, всё ещё очень туманно. Немного прояснилось около 8 часов, когда Ричардс заметил что-то тёмное к северу от нас, но мы не смогли разглядеть, что это было. Оглядевшись, заметили лагерь к югу, так что вышли как можно скорее. Дошли до лагеря около 12.45, Уайлд вышел нам навстречу. Мы поприветствовали его, поскольку ожидали найти всех в лежачем положении. Он сказал, что понемногу разминался каждый день, и у них не осталось еды. Затем из палатки вышел Кэп, очень слабый, и прошёл сколько смог. Он сказал: „Я хочу поблагодарить вас за спасение наших жизней“. Я сказал Уайлду идти и накормить их, но, на всякий случай, не есть сразу слишком много, поскольку собираюсь отправиться в путь, как только они поедят. Мы пообедали, и Кэп вышел вперёд немного размяться, и после часа откапывания всё было готово к выходу. Когда мы поднимали Смита, то увидели, что он находился в огромной дыре, которую растопил своим телом. Эта партия провела в одном лагере двенадцать дней. Мы отправились в путь и подобрали Кэпа, который свалился, слишком слабый, чтобы идти самостоятельно. Мы положили его на сани, что взяли с собой, лагерь разбили около 8 часов. Я думаю, что мы прошли около трёх миль, прилично с двумя мужиками на санях и Хейвордом в очень плохом состоянии. Я не думаю, что есть ещё такая партия как мы, трое лежачих, и трое очень слабых, но собаки, похоже, обрели новую жизнь, поскольку мы повернули на север. Я думаю, что они понимают, что находятся на пути домой. Я рад, что мы сохранили их даже тогда, когда сами голодали. Я знал, что они должны были прийти к финишу. Теперь мы должны смотреть вперёд, я думаю, что в это время года мы должны получить в помощь южный ветер. Надеюсь, что температура продержится, поскольку наши спальные мешки промокли насквозь и изношены, вся одежда в дырах, а унты в ветхом состоянии, ни один человек не выйдет в промозглый день в люди в такой гнилой одежде, как у нас. Легли в 11 часов, промокшие насквозь, но со светлыми чаяниями. Надеюсь завтра попытаться достигнуть склада, даже если придётся идти подольше.»

«1 марта, среда. Встали в обычное время, хороший южный ветер, но, что хуже, сильная позёмка. Поставили парус, положили Кэпа на вторые сани. Температура понизилась и очень холодно. Блаф в поле зрения. Мы хорошо продвигаемся, до обеда сделали хороший переход. После обеда ветер немного сильнее. Хейворд по-прежнему держится за сани, Кэп дважды упал. Достигли склада в 5.45. Когда ставили лагерь, выяснилось, что свалилась наша полюсная палатка, Ричардс прошёл немного назад и заметил её в бинокль примерно в полумиле и принёс её назад. Хейворд и я очень замёрзли за это время, позёмка это очень плохо. Мораль: смотри за всем внимательно. Вскоре мы поставили нашу палатку, приготовили в темноте ужин и легли около 10 часов.»

«2 марта, четверг. Подъём как обычно. Сильный юго-западный ветер с позёмкой. Забрал со склада двухнедельный паёк. Думаю, что нам хватит, поскольку другой склад примерно в пятидесяти милях к северу отсюда, я взял курс на обход зоны трещин, ни у кого не будет слишком много шансов с двумя людьми на санях и одним калекой. Вышли около 10 часов, пообедали в полдень в сильную позёмку, заняло целый час, чтобы поставить палатку и т. д., настолько силён был ветер. После обеда обнаружил сани погребёнными под снегом, потребовалось некоторое время, чтобы отправиться в путь. Ветер и позёмка очень сильны, поставили полпаруса на первые сани и вышли около 3.30. Движение безупречно, иногда сани нас обгоняли. Продолжали до 8 часов, сделав за день отличный переход, пройденное расстояние около одиннадцати или двенадцати миль. Немного ноет сердце, только бы так и дальше, надеюсь, что сможем дойти. Готовили в темноте, но всё ещё не успокоились. Завалились около 11 часов, довольные собой, хотя и промокшие насквозь от снега, проникавшего сквозь все дыры нашей одежды, в спальники, худшие чем ужасные».

«3 марта, пятница. Подъём как обычно. Всю ночь яростно надрывалась буря. С отвращением обнаружил, что продолжать совершенно невозможно. Ещё несколько часов агонии в этих гнилых мешках. [Позже] Метель усилилась. Развлекали себя починкой унт и комбинезонов, рукавиц и носков. Пока занимались этим, работал примус. Надеюсь на хорошую погоду завтра.»

«4 марта, суббота. Подъём в 5.20. Ещё метёт, но решили отправляться в путь, мы попытаемся и пойдём, несмотря ни на что, поскольку Хейворду становится всё хуже, и никто не знает, кто будет следующим. Нет, это не ошибка, это цинга, и единственно возможное лекарство – это свежие продукты. Я искренне надеюсь, что корабль на месте, если мы не пройдём нагорье за Кастл Рок, что достаточно сложно, задержимся ещё на пару дней. Смит по-прежнему весел, он почти не двигался несколько недель, но должен продержаться. Тронулись в путь в 9.35. Ушла пара часов, чтобы откопать собак и сани, поскольку их полностью занесло. Теперь так каждое утро. Поставили парус, идём с попутным ветром. Хейворд снова залез на сани. Пообедали как обычно, в обед их снова занесло. Теперь занимает некоторое время поставить лагерь, в этой позёмке это ужасно. В полдень ветер немножко ослаб, позёмка стихла. Очень тяжело тянуть с третьим человеком на санях, Хейворд провёл на них весь день. Ветер повернул на два румба к югу, так что у нас попутный ветер. Часом ранее, перед тем как мы остановились, показались Эребус и Террор, приятное зрелище. Надеюсь, что ветер продолжится. Позёмка – злейшая вещь для борьбы с нами, поскольку проникает сквозь одежду, которая мокрая насквозь. Встали на ночёвку в 8 часов. Готовили в темноте и завалились в свои мокрые спальники около 10 часов. Пройденное расстояние около восьми или девяти миль.»

«5 марта, воскресенье. Проснулись в 6.15. Немного проспал, очень устал после вчерашнего. Ярко светит солнце, ветра нет. Прошедшей ночью это казалось странным, не хлопала палатка. Около 8.30 вновь поднялась позёмка. Вышли в 9.20, поставили оба паруса. Сани идут тяжело, особенно в рыхлых местах. Если бы Хейворд не сломался, то мы бы не ощущали вес столь сильно. Обед в 12.45. В путь в 3. Ветер и позёмка очень сильны. Это хорошее подспорье, иначе бы пришлось челночить. Очертания земли размыты. Пройденное расстояние около десяти или одиннадцати миль, очень хороший результат. Поставились в 7.10 в темноте. Пациенты не в лучшем виде. Надеюсь дойти, если ничего не случится, за четыре дня.»

«6 марта, понедельник. Вышли в 9.20. Достигли склада „тридцать две мили“ в 11 часов. Утром шли с попутным ветром, который немного стих после обеда, вследствие чего пришлось очень тяжело тянуть. Мне кажется, мы должны будем оставить кого-то, если ветер стихнет вовсе. Пройденное за день расстояние около восьми миль.»

«7 марта, вторник. Вышли в 9 часов. Хотя проснулись в 5, очень долго собирались в дорогу. С нашими инвалидами теперь приходится делать вдвое больше работы. Это самый спокойный день за несколько недель. Светит солнце, всё видно. Тянуть трудно. Около 11 часов задул небольшой бриз, поставили парус, но работать ещё очень, очень тяжело. Хейворд и Кэп идут впереди с палками, очень медленно, но это взбодрит их и им станет лучше. Только бы раздобыть свежих продуктов! Около 11 часов решили остановиться и отремонтировать сани, оставить всё снаряжение кроме того, что действительно необходимо. Вышли ещё раз в 2, но поверхность стала столь вязкой, что это не имеет никакого значения. После совета Кэп решил остаться в палатке с трёхнедельным запасом еды, пока мы оттащим Смита и Хейворда. Это задача кажется трудной, впереди ещё около тридцати миль, а помощи взять неоткуда. Наши вещи сгнили, не спали всю прошлую ночь, продрожав в мокрых мешках. Интересно, каковы будут результаты нашей борьбы. Верим в Провидение. Пройденное расстояние около трёх с половиной миль.»

«8 марта, среда. Вышли в 9.20. Сказали Кэпу „до свидания“, забрали Смита и Хейворда. Был попутный ветер, шлось очень хорошо. Надеюсь дойти до Хат-Пойнт за четыре дня. Пообедали у склада № 2. Покрыли около четырёх с половиной миль. В путь как обычно, после обеда встречный ветер, идётся очень тяжело. Продолжали до 6.30. Всего прошли около восьми или девяти миль.»

«9 марта, четверг. Провели очень плохую ночь, ужасный холод. Температура опустилась до -29 градусов (-35 °C). В 4 утра Спенсер-Смит сказал, что чувствует себя как то странно. Уайлд поговорил с ним. Затем в 5.45 Ричардс вдруг сказал: „Я думаю, что он покинул нас.“ Бедный Смит, в течение сорока дней нескончаемой боли он тащился на санях, но никогда не ворчал и не жаловался. Он провёл ужасное время в своём мокром мешке и трясясь на санях, что было не слишком хорошо для него и его очень слабого сердца. Иногда, когда мы поднимали его на сани, он почти падал в обморок, но за всё время ни разу не пожаловался. Уайлд присматривал за ним с первого дня. Мы похоронили его в его спальном мешке в 9 часов в следующем месте: Ereb. 184?, Obs. Hill 149? градусов. Мы сделали бамбуковый крест и возвели насыпь и гурий с табличкой. После этого тронулись в путь с Хейвордом на санях. Идти было очень тяжело, поскольку в лицо дул встречный северный ветер, температура ниже 20 градусов (~ -3 °C). Что касается обморожений и прочего, страдаем все. Даже собаки выглядят сдавшимися, кажется, что они не проявляют никакого интереса к своей работе. Мы слишком долго в походе, а впереди нет ничего, что взбодрит нас, кроме холода унылой хижины. До полудня прошли около двух с половиной миль, Хейворд каждый раз уходит вперёд, когда мы отдыхаем. Во время обеда ветер сменился на южный с позёмкой, сразу поставили парус. Продолжали с Хейвордом на санях и остановились около 8 часов в темноте. Легли в 10, усталые, измученные и грустные. Надеюсь завтра добраться до склада.»

«10 марта, пятница. Подъём как обычно. Порывы попутного ветра, очень холодно. Шли по очень мягкому снегу до почти 3 часов, в 5 прибыли в Лагерь Спасения. Добрался до края Барьера, нашёл проход в залив, полный тюленей. Собаки очень взволнованы, приходится их стеречь. В бинокль чётко виден мыс Эрмитаж (южная оконечность полуострова Хат-Пойнт, прим.), который в четырёх с половиной милях отсюда. Прибыли туда в 8 часов, было очень темно и ничего не видно. Обнаружили в заливе открытую воду. Поднялись по склону при сильном встречном северо-восточном ветре с позёмкой. Нашли место, примерно на расстоянии мили, но так вымотались, что шли до 11.30, перетаскивая вещи. Этот склон всего около 150 ярдов вверх и каждые три шага мы должны были останавливаться и восстанавливать дыхание. В итоге поставили лагерь и около 2-х ночи легли. Я думаю, что это худший день из тех, что я провёл. Такое разочарование не дойти до хижины, а таскать Хейворда по склонам не очень располагает ко сну.»

«11 марта, суббота. Подъём в 7 часов, взял бинокль и пошёл по склону осмотреться. К своему удивлению, обнаружил открытую воду и, что пак за мысом протянулся на расстоянии мили. Вернулся и рассказал парням хорошие новости. Я думаю, что понадобится ещё два тяжёлых дня, чтобы пройти по взгорью, а мы слишком слабы для этого, боюсь, другие сломаются. Ричардс и Уайлд поднялись, чтобы осмотреть ту сторону залива, и решили, что лёд надёжен. Тронулись в путь в 10.30, обогнули мыс и нашли лёд очень влажным, но проходимым. Не оборачиваясь назад, вскоре вышли на жёсткий лёд и около 3-х, в итоге, прибыли в Хат-Пойнт. Кажется непривычным после всех наших приключений вернуться обратно в старую хижину. Она стоит с тех пор, как мы построили её в 1901 году, и была затем отправной точкой нескольких экспедиций. Когда мы спускались к заливу, я мог представить стоявший там Дискавери, когда Скотт вернулся со своего дальнего юга в 1902 году, корабль украсили тогда наподобие радуги и лейтенант Эрмитаж разносил новости, что капитан Скотт добрался до 82 градуса 17-ти минут. Мы безумно провели тот день. Но теперь наше возвращение совсем другое. Через оставшееся открытым окно хижина наполовину занесена снегом, но вскоре мы всё поправили и занесли Хейворда. Я разжёг огонь, поставил готовиться много сушёных овощей, так как в хижине был приличный их запас. После того, как мы поели, Ричардс и Уайлд спустились к заливу и убили пару тюленей. Ночью я приготовил отменный выбор тюленины, уснули примерно в 11 часов, наелись до отвала. Здесь нет новостей о корабле, мы не видим его, и предполагаем, что он ушёл вместе со всей командой. У меня нет надежды, что он прибудет сюда. Я не знаю, где Кэп возьмёт его.»

«12 марта, воскресенье. Всю ночь из спальных мешков слышались стоны, все страдают от переедания. Хейворд не очень хорош. Встали в 8 часов. Хороший завтрак – каша, мясо, овощи и кофе, больше похоже на банкет. После завтрака Ричардс и Уайлд убили пару тюленей, пока я наводил порядок в хижине. Хейворд едва может передвигаться. Все мы в очень плохом состоянии, но должны продолжать двигаться. Мои щиколотки и колени сильно распухли, дёсны воспалены. У Уайлда почернели суставы, дёсны тоже очень чёрные. Ричардсу чуть лучше. По прибытии в хижину я готовлю еду, которая, как я думаю, ослабит цингу. У собак прошла усталость и они довольно резвы, за исключением Оскара, который страдает от обжорства. После напряжённого рабочего дня легли в 10 часов.»

«13 марта, понедельник. Проснулись в 7. Продолжали делать то же, что и накануне – поглощать тюленье сало и мясо. Готовимся завтра выйти в обратный путь, надеюсь, что все будут в норме. Сделал новую собачью упряжь и подготовил сани. Днём приготовили достаточно тюленины для нашего путешествия туда и обратно, и немного для собак. Легли в 10 часов, чувствуя себя гораздо лучше.»

«14 марта, вторник. Прекрасный день. Вышли после обеда. Глядя на нашу команду, вполне можно было решить, что мы были самой драной партией, которую только можно встретить в походе, вся одежда заштопана, лица черны как у негров – вот таким сбродом идём вперёд. Шли довольно хорошо. Как только обогнули мыс Эрмитаж, сильный встречный ветер с температурой -18 градусов, для нас не самое приятное времяпрепровождение. Прибыли в лагерь Спасения в 6 часов, легли в 8.30, после того как всё приготовили.»

«15 марта, среда. Встали как обычно. Хороший спокойный день. Ночью было очень холодно, температура опустилась до -30 градусов. Шли с хорошей скоростью, несмотря на распухшие конечности, прошли около пятнадцати миль. Очень холодно, когда разбивали лагерь, температура была -20 градусов. Легли в 9 часов.»

«16 марта, четверг. Встали до солнца, в 4.45 утра. Была очень холодная ночь, много не напишешь. Вышли рано. Шлось хорошо. В 10.45 утра прошли мимо могилы Смита и на складе пообедали. Позже увидели лагерь Кэпа и, глядя в бинокль, обнаружили его за пределами палатки, к нашей большой радости машущим руками, поскольку ожидали, что он лежит. Погрузили его в 4.15 пополудни. Рассказали о смерти Смита и об отсутствии судна. Я сказал ему, что вернёмся 17-го, поэтому это был для него сюрприз. Мы свернули его лагерь и, пройдя на север почти милю, остановились. Дали Кэпу тюленины, овощей и смородинового варенья, животворительную для него пищу. Он выглядит плохо. Я надеюсь доставить его за три дня и, думаю, что свежие продукты улучшат его самочувствие. Легли в 8 часов. Пройденное за день расстояние шестнадцать миль.»

«17 марта, пятница. Подъём в 5 часов утра. Вышли в 8. Кэп чувствует себя гораздо лучше после того, как его покормили. Позавтракали в нескольких ярдах от могилы Смита. Был хороший день, шлось прекрасно. Прошли около шестнадцати миль. Ночью очень холодно, температура -30 градусов. Что ожидать от прогнивших мокрых мешков и одежды.»

«18 марта, суббота. Проснулись в 5. Была довольно холодная ночь. Температура -29 градусов. Поверхность очень хорошая. Кэп немного прошёлся, что пошло ему на пользу. Пообедали как обычно. Темп хороший. После обеда шлось здорово. Прибыли в лагерь Спасения в 4.10. К нашей радости, обнаружили лёд в том же состоянии, прибыли в Хат-Пойнт в 7 часов. Хейворд всё так же плох. Расположились, приготовили хороший ужин, все, казалось, пребывали в прекрасном расположении духа. Мы дошли, остаётся только поправить здоровье. Тренировки и свежие продукты должны сотворить чудеса. Мы находились в походе 160 дней и прошли расстояния 1561 милю, хорошая цифра. Я думаю, что по иронии судьбы, бедному Смиту не хватило одного дня. Мыслю, что все вскоре будем в порядке. Легли в 10.30 вечера. Перед сном Кэп пожал нам руки и с большим волнением благодарил за спасение своей жизни.»

Ричардс, подводя итоги работы партии, говорит, что в походах, проделанных в период с 1 сентября по 18 марта, в течение 160 дней, они прошли 1561 милю. Основное путешествие, от Хат-Пойнт до горы Надежды и обратно было протяжённостью 830 миль.

«Снаряжение» – добавляет он, «было старым на момент начала сезона, и это сильно сказалось на более поздних этапах путешествия. В походах отказали три примуса, старая палатка, принесённая назад одной из последних партий, была вся в прорехах в несколько футов длиной. Это затрудняло путешествие во время длительной метели. Унты к концу похода были также в лохмотьях, много времени уходило на починку одежды, становившейся обязательной. Эта запись не будет полной без упоминания о бескорыстной помощи, оказанной Уайлдом двум его товарищам. С момента, когда он остался во время продолжительной вьюги и до смерти Спенсер-Смита, на его попечении находились два беспомощных человека и, несмотря на своё собственное состояние, он был всегда готов, и днём и ночью, служить их нуждам. При температуре за -30 градусов это не лёгкая задача.»

«Без помощи четырёх верных друзей, Оскара, Кона, Ганнера и Таусера партия никогда бы не вернулась назад. Эти собаки с 5 ноября сопровождали санные партии и, хотя темп зачастую был очень медленным, они приспособились и к нему. Их стойкость была выдающейся. В течение целых трёх дней, как-то раз, у них не было даже объедков пищи, и это после периода ограниченного пайка. Хотя они были слабы к концу путешествия, их состояние было хорошим и те, кто вернулся с ними, всегда будут помнить об оказанной ими помощи.

Первый признак какого-либо ухудшения общего здоровья в партии проявился около 82°30’ ЮШ, когда Спенсер-Смит пожаловался на скованность в ногах и бледность. Он списывал это на дыры его ветровке. На 83 градусе, когда он свалился, считали, что отдых ему поможет. Примерно в конце января у капитана Макинтоша появились очень серьёзные признаки хромоты. На этот момент партия была вне Хат-Пойнт и, следовательно, без свежих продуктов, около трёх месяцев.

На обратном пути Спенсер-Смит постепенно становился всё слабее, и ближе к концу путешествия находился в состоянии крайнего истощения. Капитану Макинтошу, путём больших усилий, удавалось оставаться на ногах, пока не началась затяжная буря. Тогда же Хейворд впервые ощутил воздействие цинги, его колени забились. Его болезнь свалила с ног совершенно внезапно, проявившись в резком спазме мышц ног, что они с трудом распрямлялись. У него имелись незначительные проблемы с суставами рук. У Джойса, Уайлда и Ричардса суставы стали жёсткими и чёрными сзади, а общая слабость стала худшим испытанным симптомом. Ноги капитана Макинтоша выглядели хуже всех в партии».

Пять человек, находившиеся теперь в Хат-Пойнт быстро поняли, что зимние месяцы придётся провести там. У них не было известий о корабле, и они справедливо полагали, что с тех пор он так и не вернулся в пролив, иначе ожидал бы их в Хат-Пойнт, или чуть дальше к югу. Морской лёд был взломан и отогнан на север с милю от хижины, и партия должна была ждать, пока новый лёд станет твёрдым вплоть до мыса Эванс. Много свежей тюленины, а также сушёные овощи и другие свежие продукты улучшали состояние пациентов очень быстро. Ричардс растирал опухшие суставы и обнаружил, что это лечение хорошо помогало. К концу марта Макинтош и Хейворд, самые пострадавшие, могли уже ходить. Ко второй неделе апреля Макинтош оправился от боли, хотя задняя часть его ног всё ещё была бледной.

Количество запасов в хижине при разумном потреблении хватало до середины июня. Ричардс и Уайлд убили много тюленей, так что дефицита мяса и сала не было. Заготовили также несколько пингвинов. Единственным средством в хижине для приготовления пищи и отопления была импровизированная печь из кирпича, накрытая двумя листами железа. Она использовалась прежними экспедициями. Плита источала густой дым и часто делала хижину очень некомфортной, а также покрывала мужчин и все их вещи липкой и всепроникающей сажей. О чистоте не могло быть и речи, и это усиливало желание людей попасть на мыс Эванс. В апреле в тихую погоду море замёрзло, но ветер вновь отогнал лёд. 23 апреля Джойс прошёл четыре мили к северу, частично по молодому льду в два дюйма толщиной, и подумал тогда, что партия вполне могла достигнуть мыса Эванс в течение нескольких дней. Однако продолжительная вьюга отнесла лёд прямо от Хат-Пойнт, так что открытая вода стояла до конца апреля вплоть до подножия Виниз Хилл (Vinie’s Hill). Затем наступил период безветренной погоды, и в течение первой недели мая быстро образовался морской лёд. Мужчины предприняли несколько коротких поездок по нему на север. Солнце ушло за горизонт в середине апреля, и не появится теперь более четырёх месяцев.

Последовавшую трагедию описали и Ричардс и Джойс. «А сейчас случился самый прискорбный инцидент» – написал Ричардс. «Утром 8 мая, перед завтраком, капитан Макинтош сказал Джойсу, что намеревается сходить к мысу Эванс вместе с Хейвордом. Капитан Макинтош считал лёд вполне безопасным и прекрасное утро, без сомнения, соблазнило его сменить конуру хижины на больший комфорт и лучшее питание на мысе Эванс». (Макинтошу, естественно, не терпелось узнать, всё ли хорошо у людей на мысе Эванс и есть ли известия о судне). «Он [Джойс] настоятельно убеждал пока не рисковать, поскольку считал, что лёд, хотя и крепкий, был очень молод и, что вьюга почти наверняка отнесёт часть его в море.»

Однако, примерно в 1 час дня, в погоду, явно менявшуюся к худшему, Макинтош и Хейворд вышли, пообещав, в свою очередь, вернуться обратно, если погода станет хуже. Последний раз их видели со склона, когда они находились примерно на расстоянии мили от берега, держа курс прямо на мыс Эванс. В 3 часа дня началась умеренная вьюга, которая позже усилилась до яростной, и партия в хижине сильно опасалась за безопасность отсутствующих людей.

10 мая, в первый день, когда стало возможным выйти, трое оставшихся прошли по льду на север, чтобы попытаться выяснить судьбу ушедших. Следы на льду просматривались достаточно чётко, они тянулись приблизительно на две мили в направлении мыса Эванс. Затем следы резко обрывались и в призрачном свете, насколько хватало глаз, была видна протянувшаяся широкая полоса воды, слегка прикрытая наледью. Сразу же стало понятно, что часть льда, по которому они шли, отнесло в море.

Вся партия намеревалась, если продержится хорошая погода, попытаться пройти через залив при полной луне в районе 16 мая. Когда ушли Макинтош и Хейворд это было невозможно, поскольку сани не могли пройти по морскому льду из-за его вязкой поверхности. Этим вызвано их решение пойти в одиночку, оставив других проследовать с санями и оборудованием, когда поверхность улучшиться. О том, что они точно пропали, узнали только 15 июля, когда партия из Хат-Пойнт прибыла на мыс Эванс.

Запись в дневнике Джойса говорит о том, что он очень сильно предчувствовал беду, когда ушли Макинтош и Хейворд. Он предупредил их, что не стоит идти, поскольку лёд был ещё тонок, а погода изменчива. Макинтош, кажется, верил, что он и Хейворд налегке смогут быстро дойти до мыса Эванс до того, как погода испортится, и если бы вьюга разразилась двумя или тремя часами позже, они, возможно, были бы спасены. У мужиков не было с собой спальных мешков, а только небольшой перекус из шоколада и тюленины.

Погода в июне была плохой постоянно. Не было возможности выйти 16 мая, морской лёд отогнало, и Джойс решил подождать до следующего полнолуния. Когда оно наступило, погода неистовала, так продолжалось почти до полнолуния в июле, когда и была предпринята вылазка на мыс Эванс. В течение июня и июля тюленей добывали очень мало, запасы жира сокращались.

Питание состояло из небольшого количества тюленины и каши. Небольшой имевшийся запас соли закончился, и её изготовили в количестве двух с половиной фунтов, выпарив снег, добытый с уровня, примыкающего к морскому льду. Собаки быстро набирали форму и иногда сами, по собственному разумению, охотились на тюленей.

Отряд выдвинулся на мыс Эванс 15 июля. Они собирались воспользоваться полной луной, но, по странному стечению обстоятельств, выбрали период затмения, и луна большую часть времени, что они пересекали морской лёд, была затенена. Лёд был твёрдым и трое мужчин без труда добрались до мыса Эванс. В хижине на мысе Эванс они встретились со Стивенсом, Коупом и Джеком и узнали, что никто из них не видел капитана Макинтоша и Хейворда. Пришлось сделать вывод, что те погибли. Партия на базе теперь состояла из Стивенса, Коупа, Джойса, Ричардса, Гейза, Уайлда и Джека.

С этого момента мужики жили в ожидании помощи. Когда представилась возможность, Джойс вывел поисковый отряд на поиски тел или любых иных следов пропавших, и впоследствии передал мне следующий отчёт:

«Докладываю, что были предприняты следующие шаги, чтобы попытаться найти тела капитана Макинтоша и мистера Хейворда. После возвращения нашей партии к хижине на мысе Эванс 15 июля 1916 года, я узнал, что капитан Макинтош и мистер Хейворд не прибыли туда, и, зная об обстоятельствах, при которых их последний раз видели, все члены зимовочной партии были абсолютно убеждены, что эти два человека пропали и мертвы – они не могли выжить более чем несколько часов в метель, в которую попали, они были полностью без какого-либо снаряжения.

Был мизерный шанс, что после возвращения солнца их следы могут быть найдены, поэтому в течение весны – августе и сентябре 1916, летом – в декабре и январе 1916-17, были проведены следующие поиски:

(1) Уайлд и я тщательно обыскали остров Неприступности в конце августа 1916 года.

(2) Различные партии в сентябре обыскали берег в сторону Таркс Хед (Turk’s Head).

(3) Вместе с Уайлдом и Гейзом я вышел из Хат-Пойнт 31 декабря 1916 года в 8 часов утра вдоль берега максимально близко к скалам поискать любые места для высадки на берег. В полумиле от Хат-Пойнт мы пересекли снежный склон, на который я уже поднимался в июне 1916-го, в трёх с половиной милях далее находился другой снежный склон, который упирался в стену ледника Блю Айз (Голубой Лёд), которую мы нашли невозможной для прохождения, её снежный склон был сформирован сильными зимними снегопадами. Это были единственные два доступных места. Покрытое расстояние в этот день составило 10 миль 1710 ярдов. 1 января мы продолжили поиски на южной стороне Языка Ледника (Glacier Tongue, прим.) от его основания в сторону моря. Там была зона сильного сжатия, было невозможно подняться наверх ледника из-за широкой трещины. Прошли 4 мили 100 ярдов. 2 января туман прервал поиски. 3-го продолжили осмотр ледника, несколько склонов, образованных снегом, вели на верх, но трещины между ними и языком не позволили пройти дальше. Затем партия проследовала, обогнув Язык, к Тент Айслэнд (Tent Island, прим., небольшой островок в проливе), который также обыскали, полностью обойдя остров. Решили идти к мысу Эванс, приближался туман. Прибыли в 8 часов вечера. Пройденное расстояние 8 миль 490 ярдов.

Я остаюсь,

ЭРНЕСТ ДЖОЙС.»

«Для Сэра ЭРНЕСТА ШЕКЛТОНА,

Руководителя И.Т.Э.» (Имперской Трансантарктической Экспедиции, прим.)

В сентябре из-за сердечной аритмии слёг Ричардс, предположительно из-за напряжённой работы в санных походах. В начале октября партия, состоящая из Джойса, Гейза и Уайлда провела несколько дней на мысе Ройдс, где они собрали всё, что там осталось. Они притащили запасы на мыс Эванс на тот случай, если придётся остаться на ещё одну зиму. В сентябре Джойс, Гейз и Уайлд сходили к могиле Спенсер-Смита и возвели на ней деревянный крест. Спасение пришло 10 января 1917 года, но сейчас пока нужно вернуться к событиям мая 1915 года, когда «Аврору» сорвало с якорной стоянки у мыса Эванс.

<<< Назад ГЛАВА XIV. ЗИМОВКА В ПРОЛИВЕ МАК-МЁРДО

Вперед >>> ГЛАВА XVI. ДРЕЙФ «АВРОРЫ»