Книга: Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов

ГЛАВА VI. МАРШ-БРОСОК

<<< Назад ГЛАВА V. ОКЕАНСКИЙ ЛАГЕРЬ

Вперед >>> ГЛАВА VII. ЛАГЕРЬ ТЕРПЕНИЯ

ГЛАВА VI. МАРШ-БРОСОК

Все, за исключением ночного дежурного, легли спать в 11 вечера, а в 3 часа утра 23 декабря проснулись для того, чтобы перетащить на санях по скованному ночным холодом насту две шлюпки, Джеймс Кэрд и Дадли Докер, через опасную зону трещин до ближайшей молодой льдины. Мы стартовали в 4.30 утра после горячего кофе в плотном морском тумане, пришедшем с запада.

Лодки перетаскивали по очереди, и по извилистому и тщательно вымеренному пути сквозь битый лёд мы их благополучно перенесли через опасную зону.

Затем мы вернулись в Океанский лагерь за палатками и оставшимися санями, а после разбили стоянку у шлюпок в одной с четвертью миле от него. На обратном пути мы добыли большого тюленя, который обеспечил нас и собак свежим мясом. По прибытии на стоянку мы поужинали холодной консервированной бараниной с чаем и улеглись в 2 дня. Я принял решение спать днём, а двигаться ночью, чтобы воспользоваться преимуществом более низкой температуры и, следовательно, более твёрдым настом.

В 8 вечера все встали и после перекуса из холодной баранины с чаем марш-бросок продолжился. Большой открытый канал вынудил нас остановиться в 11 ночи, после чего мы разбили лагерь и улеглись спать без еды. К счастью, в это время погода была ясная и тёплая. Несколько человек спали под открытым небом с самого начала нашего путешествия. Но как-то ночью начался небольшой снегопад, приведший немедленно к понижению температуры. Уорсли, который повесил свои штаны и носки на лодку, нашёл их скованными льдом и поэтому жёсткими, и ему было весьма болезненно быстро натянуть их ранним утром. Я очень переживал из-за этой временной задержки в самом начале пути, тогда, когда мы должны были приложить все усилия, чтобы освободиться. Днём Уайлд и я прошли на лыжах до трещины и обнаружили, что она снова закрылась. На обратном пути мы промаркировали наш путь небольшими флажками. Теперь каждый день, после того как все ложились спать, Уайлд и я будем уходить вперёд на пару миль или около того, чтобы разведать маршрут на следующий день, маркируя его кусками дерева, банками и маленькими флажками. Мы выбирали путь, который может и был окольным, но был ровным и наименее заторошен. Торосные гряды по возможности огибались, там, где это было невозможно, искались и помечались наиболее подходящие места, чтобы сделать гать из ледяных блоков через канал или брешь в торосной гряде. В обязанности каюров входила, таким образом, подготовка пути для тех, кто шёл позади с тяжёлыми лодками. Лодки тащили поочерёдно, передвигаясь в среднем по 60 ярдов. Я не хотел, чтобы они были разделены слишком большим расстоянием, и если под одной из них треснет лёд, то мы должны были успеть достигнуть той, что осталась позади. Каждые плюс-минус двадцать ярдов мужики останавливались перевести дух, а самым приятным зрелищем для них было увидеть натянутый на вёслах тент, который означал, что повар начал готовить еду, и что, по меньшей мере, гарантирован временный привал. Таким образом, группа, тащившая лодки, проходила маршрут туда-обратно три раза. Собачьи упряжки мотались туда-сюда по два, а некоторые по три раза. Собаки были великолепны. Без них мы не смогли бы перевезти и половины тех припасов и снаряжения, которые перетащили.

Мы легли спать в 7 часов вечера, а в 1 час ночи следующего дня, 25-го, на третий день нашего марша позавтракали санным рационом. В 2 ночи мы снова были в пути. Мы пожелали друг другу счастливого Рождества и мысленно тем, кто остался дома. Мы также в тот день живо обсуждали вопрос, «обедая» чёрствой тонкой пресной лепёшкой с кружкой жидкого какао, чем же родные отмечают праздник дома.

Все были очень радостны. Перспектива освобождения от однообразия жизни на льдине поднимала наш дух. Один человек написал в своём дневнике: «Это тяжёлая, монотонная, но весёлая жизнь, это переходы и ночёвки, ни умыться, ни помыться, не раздеться, не сменить одежду. Мы худо-бедно едим, пропитаны гарью, спим почти на голом снегу и отдаёмся работе настолько, насколько человеческое тело способно сделать на минимуме пищи».

Мы шли до половины двенадцатого, сделав одну остановку в 6 часов утра. После ужина тюленьим стейком с чаем завалились спать. Поверхность льдины сейчас была просто ужасна. Высокая температура в течение дня сделала верхние слои снега очень мягкими, и тонкий наст, который образуется ночью, был не в состоянии выдержать даже вес человека. Поэтому при каждом сделанном шаге мы проваливались по колено в мягкий сырой снег. Периодически кто-то проваливался в отверстия во льду, предательски скрытые покрывалом снега, и его приходилось вытягивать за стропу. Солнце палило нещадно, многие страдали от потрескавшихся губ.

В этот день мы убили двух тюленей. Уайлд и Маклрой, которые отправились на охоту, получили непередаваемые ощущения, когда вышли на разорванный подтаявший лёд, и увидели в нескольких ярдах от себя трёх косаток, которые двигали своими уродливыми головами словно в ожидании банкета.

На следующий день, 26 декабря в 1 час ночи мы снова тронулись в путь. «Поверхность гораздо лучше, нежели была в последние несколько дней, и это самое главное. Маршрут, однако, проходит по очень заторошеным льдинам и нужно много работать кирками и лопатами, чтобы сделать его проходимым для саней с лодками. Этим занимались посменно восемнадцать человек под руководством Уорсли. Это невероятно тяжёлая работа.»

В 5 часов утра, после неприлично короткого перехода мы остановились у широкого открытого канала. Пока мы ждали его закрытия, выпили чай с двумя небольшими лепёшками, но к 10 утра никаких признаков к закрытию канала не появилось и мы легли спать.

В течение дня шёл небольшой снег, и у тех, кто спал снаружи, спальные мешки стали довольно влажными.

В 9.30 часов вечера мы опять тронулись в путь. Я, как обычно, шёл первым вместе с коком и его помощником, таща небольшие сани с печкой и всеми кухонными принадлежностями. Этих двоих, чёрных от сажи как два Могавских министреля (Mohawk Minstrels, ск. всего герои одноимённого фильма 1897 г.), прозвали «Поташ и Перламутр» (герои рассказов Монтегю Гласса нач. 20 века). Следом шли собачьи упряжки, которые вскоре обгоняли нас, а замыкали кортеж две лодки. Если бы не эти неудобные в транспортировке лодки, мы могли бы двигаться вперёд с очень приличной скоростью, но мы не могли бросить их ни при каких обстоятельствах. Мы и так оставили одну шлюпку Стэнкомб Уиллс в Океанском лагере и оставшиеся две едва вместят всю партию, когда мы покинем льды.

Мы сделали до наступления ночи приличный переход в полторы мили, прежде чем в час остановились на «обед», а потом ещё милю, и в 5 часов утра разбили лагерь у небольшого пологого айсберга.

Блэки, один из псов Уайлда, охромел и не мог ни тянуть, ни идти в ногу со стаей, даже когда его освободили от сбруи, поэтому его пришлось пристрелить.

В девять часов вечера 27-го, мы снова были в пути. Пересечение первых двухсот ярдов отняло у нас около пяти часов из-за необходимости пробивать путь через многочисленные торосные гряды и гатить каналы. К тому же заснеженная поверхность была очень раскисшей, так что наше продвижение было крайне медленным и утомительным. Нам удалось пройти ещё три четверти мили до обеда, и ещё милю на запад по очень заторошенной льдине, прежде чем мы разбили лагерь в 5.30 утра. Гринстрит и Маклин убили и притащили огромного тюленя Уэдделла весом около 800 фунтов и двух императорских пингвинов, которые стали отличным пополнением наших припасов.

Я поднялся на небольшой наклонный айсберг неподалёку. Местность в направлении дальнейшего движения была сильно разорвана. Огромные открытые каналы пересекали льдины под всеми углами, и всё это выглядело очень бесперспективно. Уайлд и я как обычно вышли на поиск дальнейшего пути, но и это оказалось нереально.

«Декабрь, 29. После дальнейшей рекогносцировки лёд впереди оказался непроходим, так что вчера в 8.30 вечера при всеобщем разочаровании, вместо того, чтобы двигаться вперёд, мы были вынуждены вернуться на полмили назад к прочной льдине, на которой в 10 часов вечера разбили лагерь и легли спать. Несмотря на уныние, дополнительный сон был необходим.»

Ночью через льдину пробежала трещина, и мы торопливо переместились на крепкую старую льдину приблизительно в полутора милях к востоку от нашего нынешнего положения. Окружавший нас лёд был теперь слишком разбитым и мягким для саней, но, тем не менее, открытой воды, достаточной для того чтобы безопасно спустить лодки не было. Мы находились на марше семь дней, питание было ограниченным, люди были ослаблены. Они выдохлись от тяжёлой тягловой работы на раскисшем снегу, а запасы санных рационов были очень небольшими. Мы прошли всего семь с половиной миль по прямой и при такой скорости нам бы понадобилось более трёхсот дней, чтобы добраться до земли далеко на западе. Так как пищи у нас было только на сорок два дня, поэтому особой альтернативы не было, и мы должны были смириться с тем, что вновь разобьём лагерь на льдине и будем терпеливо дожидаться более благоприятных условий для следующей попытки выбраться. Мы сгрузили наши излишки провизии, неприкосновенные санные пайки держали уложенными на сани, и перенесли всё, что смогли из нашего старого, но теперь брошенного Океанского лагеря.

Наш новый дом, который мы занимали в течение почти трёх с половиной месяцев, мы назвали «Лагерем терпения».

<<< Назад ГЛАВА V. ОКЕАНСКИЙ ЛАГЕРЬ

Вперед >>> ГЛАВА VII. ЛАГЕРЬ ТЕРПЕНИЯ