Книга: Пароль скрещенных антенн

ПОРА РОЕНИЯ

ПОРА РОЕНИЯ

ВЕСНА на исходе, близится лето. Жизнь в ульях кипит. Летные пчелы снуют с летка в поле и обратно, строительницы тянут соты, кормилицы и воспитательницы ежеминутно подливают в ячейки корм молодым и взрослым личинкам. Дозревают под восковыми крышечками куколки; молодые пчелы, прогрызая крышечки, выходят из ячеек и принимаются очищать покинутые ими колыбели. Неутомимо ходит по сотам и откладывает яйца матка. Она постоянно окружена свитой пчел, которые круглосуточно кормят ее, облизывают язычками и поглаживают усиками. Уборщицы чистят соты и дно гнезда. Строительницы чинят ячейки, тянут новые соты. Вентиляторщицы, не двигаясь с места, работают крыльями, дружно выгоняя через леток чрезмерно теплый и влажный воздух. Охрана караулит леток. Толпятся у входа разъевшиеся трутни…

Трутни?! Когда они появились здесь? Их ведь не было в улье в начале весны.

Это молодые пчелы первых весенних поколений около месяца назад построили несколько сот более крупных, чем пчелиные, трутневых ячеек, а матка отложила в них вскоре не-оплодотворенные яйца, из которых на двадцать четвертый — двадцать пятый день и вышли трутни.

За то время, пока они росли, на сотах успели появиться восковые наросты маточников, в которых развивались личинки— зародыши будущих маток. И вот маточные личинки выросли, заполняя собой ячейки, и пчелы запечатывают их выпуклыми крышечками.

Уже через несколько дней после того, как первый из маточников запечатан, тревожная лихорадка охватывает мирное пчелиное гнездо.

Это может происходить в мае или в июне, в ясный и безветренный день, согретый жарким солнцем. Прилетная доска перед ульем постепенно заполняется беспорядочно и как бы бесцельно слоняющимися пчелами. Их становится все больше и больше. Каждая, прежде чем покинуть улей, досыта, до отвала напилась тяжелого, зрелого меда из ячеек. Толпами, волнами выплескиваются отяжелевшие пчелы из летка, растекаются по прилетной доске, разбрызгиваются по стенкам, грузно взлетают.

Причудливыми зигзагами во всех направлениях носятся они над ульем в роевой пляске и наполняют воздух гудением, которое вызывает из улья новых и новых пчел.

Вместе с пчелами на прилетную доску раньше или позже выходит и старая матка.

Уже за несколько дней до выхода роя рабочие пчелы ограничивали старую матку в кормлении. Это началось еще тогда, когда на сотах гнезда заложены были первые мисочки и началось оттягивание маточников. Свита пчел-кормилиц, сопровождающих старую матку в ее странствованиях по сотам, постепенно стала редеть. По мере того как росли маточники, число пчел, окружающих старую матку, все уменьшалось, и они все реже ее кормили. К тому же в свите оставалось все меньше молодых пчел-кормилиц, поэтому матка получала все меньше кормового молочка, а затем питание молочком и вовсе прекратилось. Матка перестала червить, заметно похудела и убавила в весе.

И вот она, похудевшая, доползает до края прилетной доски и взлетает, а через несколько минут опускается на ветку соседнего дерева, или на забор, или на камень. Сюда одна за другой десятками и сотнями продолжают слетаться и свиваться в плотный рой все вылетевшие из улья пчелы, только что неистовствовавшие в воздухе золотой метелью.

В рое, вышедшем из улья, может быть десять, двадцать, тридцать тысяч пчел, иногда и того больше.

Считается, что даже злые и раздражительные пчелы во время роения становятся добрыми, миролюбивыми. Так оно нередко и бывает: ведь их зобики переполнены медом и пчеле физически нелегко привести в движение стилет жала.

Иногда несколько роев, вышедших из- разных ульев одновременно, свиваются в один гигантский рой.

Вися густой массой, пчелы как бы кормят друг друга, должно быть перераспределяя между собой взятые из дому запасы меда.

На поверхности роя можно наблюдать бурное кружение отдельных пчел. Это танцы разведчиц роя, или, как их еще называют, пчел-квартирьеров, — танцы, через которые сообщается информация о направлении полета к месту, где рой может поселиться.

Установлено, что пчелы-квартирьеры, подобно пчелам-сборщицам, отражают в фигурах своих танцев не только направление полета и примерное расстояние до цели, но и достоинства, удобства будущего гнезда.

По танцам и поведению разведчиц-квартирьеров роя можно определить, в каком направлении и как далеко полетят пчелы, какое именно место облюбовано ими. Так однажды удалось установить, что рой собирается перелететь метров за 300 на северо-восток в полуразрушенную заводскую трубу. Расстояние и направление полета сообщили фигуры танца, а об остальном сказали две дополнительные подробности: на танцующих пчелах хорошо видна была черная, как сажа, пыль и они сильно пахли копотью.

Но в одном рое могут одновременно танцевать пчелы, зовущие рой сразу в несколько разных мест. От чего, спрашивается, зависит в таких случаях окончательный выбор?

В отличие от пчел-сборщиц, совершающих обычно короткие танцы по одной-две минуты, пчелы-квартирьеры роя могут танцевать часами.

Пчелы-сборщицы, закончив танец, улетают за кормом, квартирьеры же, даже прекратив танец, не улетают, а, отдохнув, возобновляют кружения.

Продолжительность танца зависит от того, насколько удобно для поселения место, о котором рой оповещается.

Поскольку всему этому, как мы подозреваем, трудновато поверить на слово, расскажем коротко о нескольких опытах с пчелами, роившимися на небольшом, хорошо изолированном (со всех сторон на много миль окруженном морем) островке, куда их специально завезли для исследований.

В одном опыте пчелам предложили здесь на выбор два совершенно одинаковых улья, из которых один был поставлен в тени и дополнительно притенен ветками, а другой стоял на открытом месте на солнцепеке. Пчел, прилетавших в первый улей, метили белой краской, прилетавших во второй — желтой. Пчелы с белой меткой, вернувшись в рой, танцевали подолгу и бурно, меченные желтой краской — вяло и коротко. Число пчел, прилетавших к первому улью, все время увеличивалось. Сюда вскоре стали прилетать и пчелы с желтой меткой. В конце концов, рой слетел к улью, стоящему в тени.

Опыт был повторен с другим роем. Однако на этот раз через некоторое время после того, как меченные белым и желтым квартирьеры начали свои танцы, с первого улья (белая метка) сняли укрывавшие его ветки, да и сам улей, кроме того, сменили, поставив вместо него дырявый, тогда как второй улей (желтая метка) хорошо затенили ветками. Характер танцев сразу изменился: более продолжительными и напряженными стали танцы пчел с желтой меткой, зовущие ко второму улью, а первые ослабели, угасли.

Новые опыты с пустыми ульями, расставленными в разных условиях (например, хорошо защищенные от ветра и в сильно продуваемом месте, на сквозняке), а также с ульями разного размера, разного качества (с сотами и пустые), с хорошими сотами и с негодными показали, что пчелы-квартирьеры способны точно отражать в танце достоинства места, избираемого для новоселья. Описаны случаи, когда некоторые места, избранные было разведчицами, внезапно отвергались ими же, что можно было проследить по изменению характера танца. И каждый раз этому можно было найти причину: то в пустой улей пробрались муравьи, то низину затопило после дождя.

Когда крохотному — размером не более чем в кулак— рою были на выбор предложены два полномерных улья, не раз успешно использовавшихся в предыдущих опытах, пчелы этого маленького роя отказались от них.

Стоило с помощью разделительной доски наполовину уменьшить один из ульев, как рой быстро и дружно слетел именно сюда.

Когда число однозначно танцующих пчел становится достаточно большим, рой снимается и улетает к месту, о котором пчелы оповещены танцем. При этом квартирьеры летят в массе роя, ведут рой, а другие встречают его на новоселье.

Свившийся рой иногда часами может оставаться неподвижным, но в других случаях быстро слетает с места и, то поднимаясь вверх, то снижаясь почти до самой земли, плотным живым облачком тянется, плывет в воздухе, совершая путь к месту нового поселения.

Наконец облачко редеет, распадается и внезапно исчезает, проливаясь дождем пчел. Последние еще кружат в воздухе, а сплошной поток роевых новоселов уже просачивается в еле заметное иной раз отверстие летка.

Упущенные рои могут улетать довольно далеко и летят прямиком к новому гнезду.

Разумеется, хороший пасечник не дает роям слетать. Потеря роя считается непростительным ротозейством.

Пчеловод снимает пчел заблаговременно.

Без особого труда отряхивает он их или просто ложкой вычерпывает в сетку или в плетенку-роевню, чтобы к вечеру ссыпать в подготовленный для семьи улей. Здесь запас меда, взятый пчелами из старого гнезда, будет использован роем не только для прокорма, но и для перегонки в воск и строительства первых сотов.

Рой можно засыпать в улей сверху, а можно и вытрясти на прилетную доску перед летком.

Матка уже проследовала с пчелиной толпой по доске и скрылась в узкой щели летка. За ней следует новый поток пчел, вливающихся в улей. Пчелы идут не очень быстро, необычно выпрямив тельце и трепеща крыльями. Их ровное гудение звучит призывом для тех, которые движутся следом.

Не пройдет и получаса, как новый улей заселен.

Сразу образуются гирлянды строительниц, начинается стройка сотов; стайки пчел выходят, совершают ориентировочные полеты, готовясь к большим летным рейсам за кормом; стража занимает свои позиции.

Теперь уже ни одна пчела не вернется из полета в старый улей, на то место, которое покинуто роем.

Старое гнездо, за которое каждая пчела, пока она обитала в нем, готова была отдать жизнь, навсегда потеряло для нее свою притягательную силу. Пчелы роя — не одна какая-нибудь, а десятки тысяч — отрешились от выстроенных ими сотов, от выкармливавшихся ими личинок и куколок, от накопленных ими медовых запасов.

Родным домом для роевых пчел стало новое, часто совсем пустое и, кажется, такое неприветливое место, которое еще только предстоит отстроить, оборудовать, обжить… И все-таки именно в этом новоселье теперь их жизнь, именно к летку нового гнезда безошибочно возвращаются они отныне из своих полетов.

Рой превратился в семью, которая начинает сызнова расти и развиваться.

В самых жарких и сухих странах, а в жаркую пору, хотя крайне редко, и у нас рой пчел, привившийся на дереве, иногда не слетает, а остается висеть здесь же под открытым небом на ветках деревьев.

Снаружи рой облегается довольно плотным, толщиной примерно в три пчелы, слоем, образующим как бы корку. Эта оболочка состоит из самых старых пчел. Она выровнена только с внешней стороны. Внутри рой представляет собой рыхлую массу цепочек из сравнительно молодых пчел. Вскоре после того как рой привился, в его оболочке появляется небольшое отверстие — леток (через него пчелы входят внутрь клуба и выходят наружу).

Внутри клуба пчелы строят соты, которые покрываются извне массой сцепившихся между собой насекомых. Пока тепло, эта живая масса более или менее рыхлая, а как только похолодает, пчелы сплачиваются и, образуя из своих тел живую скорлупу, сплошь облегают соты гнезда.

Такой же плотной живой коркой покрыта и масса пчел, сгрудившаяся в улье на время холодов. Ее можно видеть и на пчелином зимнем клубе.

В средней полосе пчеловоды на зиму сносят обычно ульи с пчелами в специальные помещения, где поддерживается умеренно холодная и ровная температура.

Но дикие лесные пчелы прекрасно зимуют в своих дуплах на воле. Чем холоднее вокруг, тем усерднее обогревают пчелы клуб изнутри, тем настойчивее и решительнее, спасаясь от холода, пробираются внутрь клуба, уходят с поверхности.

Зима еще не миновала, но, едва повернувшее на лето солнце поднимается повыше, пчелы принимаются понемногу кормить матку уже не только медом, но и молочком, и это приводит к тому, что матка начинает класть яйца в освободившиеся от меда ячейки в центре сотов. В семье появляются личинки, и пчелы приступают к воспитанию первого весеннего поколения.

Чем выше поднимается солнце, тем обильнее снабжают пчелы матку молочком и тем усерднее ведет матка засев ячеек. К наступлению погожих весенних дней, когда ульи выставлены, молодые пчелы уже массами начнут выходить из ячеек, обновляя и увеличивая численность семьи, которая перенесла испытания зимовки.

К началу весны, когда на голых ветвях ивы распушатся первые сережки — цветки самого раннего медоноса, в семье еще сравнительно немного молодых пчел. Однако проходит неделя-другая, и семья полностью обновляется, а матка во всю силу червит, засевая яйцами опустевшие соты.

С каждым днем все больше и больше молодых пчел продолжают выходить из ячеек, и численность семьи все растет и растет.

Затем наступает время, когда пчелы заняты заготовкой кормовых запасов. Все свободные ячейки в сотах заливаются нектаром. Матке некуда откладывать яйца, и состав семьи на какой-то срок перестает пополняться и вскоре начинает уменьшаться. Но проходит пора богатых взятков, освобождаются из-под нектара ячейки, и матка опять усердно засевает их яйцами.

Из этих яиц выведется поколение пчел, которым предстоит зимовать.

Впрочем, едва приближающийся конец лета сократит выделение нектара в цветках, пчелы станут реже кормить матку. Потом взяток оборвется совсем, и пчелы, готовясь к зиме, начнут изгонять трутней.

И вот наступают холода. Они собирают уменьшающуюся семью в осенний, а затем и зимний клуб, который не разомкнётся уже до тепла.

Так проходит год жизни пчелиной семьи. Эта жизнь протекает одновременно и в каждой из тысяч отдельных пчел, постоянно составляющих семью, и в семье из десятков тысяч постепенно сменяющихся существ, сплоченных в нечто единое и цельное.

В развитии семьи как целого самый короткий и самый бурный момент — это роение, пора, когда семья выводит новых, маток, а рой со старой маткой улетает, когда семья, следовательно, делится, превращается в две семьи.