Книга: Пароль скрещенных антенн

„ТАНЦЫ" ПЧЕЛ

„ТАНЦЫ" ПЧЕЛ

СТОИТ появиться, хотя бы и на дальнем лугу, новому богатому медоносу, и тысячи пчел нескончаемыми вереницами тянутся именно на этот луг, именно на эти медоносы.

Какими же путями приходят в улей вести из растительного мира? Кто доставляет в пчелиную колонию донесения и сводки о состоянии цветочных почек на растениях, о содержимом нектарников и пыльников в цветках?

В укромном месте — в нише, закрытой решеткой и обвитой разными ползучими растениями, — было поставлено блюдце с влажным сахаром. Неподалеку от ниши стояли рядом два улья — один с желтыми, другой с темными пчелами. Из одного, который назовем здесь первым, на блюдце перенесли желтую пчелу.

Она какое-то время сосала сахар, потом, нагрузившись, полетала, покружила над блюдцем, выбралась из ниши и улетела к улью.

Минут через двадцать около трех десятков пчел вились вокруг ниши, как бы высматривая место входа. Одна за другой проникали они сквозь многослойное зеленое укрытие вьющихся растений и добирались до блюдца с сахаром. Все это были пчелы желтые. И в последующие дни, пока в нише выставлялась сахарная приманка, к ней прилетали одни лишь желтые пчелы. Ни одна черная пчела из стоявшего рядом с первым второго улья за все время наблюдений не прилетела на блюдце с сахаром.

Все выглядело так, как если бы принесенная первой пчелой новость о сладкой находке распространилась в колонии желтых пчел, но осталась секретом для семьи черных пчел.

Но если одной сборщице посчастливилось в каком-нибудь месте открыть богатый запас пищи, то как же узнают об ее открытии другие? А главное, каким образом находят дорогу к этому запасу десятки, а затем и сотни тех, которые прилетают, чтобы воспользоваться открытием первой?

И ведь мало того: обычно к любому участку с цветками прилетает сборщиц не больше, чем эти цветки способны загрузить их взятком. Пчелы на цветках никогда между собой не воюют, не дерутся за корм, не оспаривают одна у другой возможности пользоваться взятком.

В местности, лишенной медоносов, на некотором расстоянии от улья было поставлено в сосудах с водой десять цветков павии (заманихи).

Пять пчел, прилетевших на эти цветки, были помечены краской. Прошло некоторое время, а на цветках все еще работали те же пять пчел. И на следующий день на цветках по-прежнему работали эти же меченые пчелы, из которых четыре собирали нектар, а пятая — пыльцу.

Вокруг летали другие пчелы, но они почему-то не опускались на цветки в сосудах.

Но вот число цветков в сосудах удвоили, и количество пчел, прилетающих для работы, вскоре выросло до одиннадцати, причем уже две собирали пыльцу. Но после того как на цветы начали прилетать одиннадцать пчел, число посетительниц павии перестало увеличиваться.

И снова над цветками в сосудах летали другие пчелы, но они никакого внимания не обращали на букеты павии.

Как же, в самом деле, приходит в семью сигнал о взятке, как уточняется место сбора пищи, как регулируется число пчел, вылетающих на сбор нектара и пыльцы?

Пчеловоды давно догадывались, что в семье имеются специальные разведчицы.

Благодаря стеклянным стенкам однорамочного улья и метке пчел уже много лет назад удалось проследить, как ведут себя такие посланницы улья по возвращении из удачной разведки.

Вернувшись с богатой добычей, пчела в заметно возбужденном состоянии вбегает через леток в улей, поднимается вверх по сотам и останавливается здесь в гуще других пчел. У ее рта появляются капельки нектара, отрыгиваемые из зобика. Этот нектар немедленно всасывается хоботком подошедшей пчелы-приемщицы, которая уносит его для укладки в ячейки, пока новая капля нектара из зобика передается другой приемщице. После этого прилетевшая пчела начинает кружиться на сотах, описывая то вправо, то влево небольшие круги.

Эти движения и были названы «танцем» пчел.

Несколько секунд, иногда около минуты, длится бурное движение танцовщицы, которое увлекает некоторых пчел за собой. Они цепочкой вприпрыжку спешат за танцующей, вытягивая усики — и на эти подробности надо обратить внимание! — как бы ощупывая ее ими.

После этого танцовщица перебегает на новое место и здесь, уже среди других пчел, быстрыми, прыгающими шажками повторяет свой танец, далее повторяет его еще и еще раз на новом месте, прежде чем сама вернется к медоносу, о котором улей уже оповещен и на поиски которого уже вылетели первые завербованные танцем сборщицы.

Так это происходит, когда пчела нашла достаточно богатую нектарную или пыльцевую добычу невдалеке от улья — примерно не дальше, чем метров за сто.

Интересно, как ведут себя пчелы, обнаружившие такой же богатый запас корма, скажем, за полтораста метров, а то и еще дальше от улья.

Сборщицы таким же порядком входят через леток, так же отдают собранный нектар приемщицам и после этого тоже приступают к танцу, который повторяют несколько раз, прежде чем вылететь. На этот раз, однако, танец заметно отличается от того, о котором рассказывалось выше.

Когда цветущие растения, с которых доставлен корм, находятся близко, пчела совершает то в одну, то в другую сторону маленькие круги, описывая на сотах нечто вроде буквы «О». Если же сборщицы прилетели с кормом издалека, то фигуры танца отражают нечто вроде восьмерки или серпа, причем танцовщица время от времени совершает брюшком быстрое виляющее движение. Танец дальнего взятка и называется «виляющим», в отличие от первого, именуемого «круговым».

Несколько лет терпеливо изучались фигуры и характер танцев меченых пчел, прилетающих в разное время дня с кормушек, установленных на различных расстояниях и в различных направлениях от улья.

Факт за фактом, наблюдение за наблюдением накапливали ученые, выясняя, каким образом пчелы-разведчицы сообщают другим направление полета.

В прошлом все эти особенности движения изучались только на глаз. Теперь разработан способ, позволяющий записывать след, образуемый танцующей пчелой. Для этого на предпоследний членик брюшка наносится капля быстросохнущей фосфоресцирующей краски. В ультрафиолетовых лучах такая метка ярко светится, так что ее можно фотографировать. Существует уже и другой способ регистрации движений танцующих пчел: если прикрепить к брюшку пчелы крохотные магниты (метка краской, содержащей намагниченный порошок), то с помощью электрокатушки (30 тысяч витков) и усилителя высокой чувствительности эти движения записываются кардиографом на ленту.

Но этому исследователи научились много позже, а вначале, как мы уже говорили, все приходилось делать и учитывать на глаз.

В одном опыте меченые четырьмя разными красками пчелы летали с четырех кормушек, расставленных к северу, востоку, югу и западу в нескольких метрах от стеклянного улья.

Никакого порядка в посещении кормушек пчелами установить не удалось. Одних и тех же сборщиц можно было видеть то на северной кормушке, то на восточной, то на южной или западной. И в улье все вели себя одинаково, совершая круговые танцы. Но вот тот же опыт повторили, расставив кормушки в четверти километра от улья. Здесь сразу стало ясно, что сборщицы привязаны к «своим» кормушкам.

А в улье они вели себя по-разному. Меченные белой краской пчелы, с южной кормушки, прилетев на соты, виляли брюшком, пробегая вверх головой; меченные красными точками, с северной кормушки, — вниз головой; пчелы с желтыми метками, с восточной кормушки, начинали вилять брюшком, пробегая в танце влево, а зеленые, с западной кормушки, — вправо.

Так выглядели танцы сборщиц с утра.

Но со временем и белые, и красные, и желтые, и зеленые пчелы изменяли характер танца, причем, как впоследствии выяснилось, он менялся соответственно положению солнца, которое служит главной вехой и компасом, главным ориентиром в полете.

Так в конце концов было установлено, что, если добыча находится совсем близко от улья, вернувшаяся со взятком пчела совершает круговой танец, который на человеческий язык можно бы перевести приблизительно так:

«Гей, пчелы! Совсем близко есть хороший корм. Поищите его вблизи улья — вы легко найдете! Нечего сидеть дома сложа крылья, когда вокруг ждут цветы, полные душистого и сладкого нектара!»

А если добыча находится подальше, пчела прилетевшая с полным зобиком, начинает выписывать на сотах восьмерку, танцуя с разной, в зависимости от условий, скоростью и по-разному производя виляние брюшком. Теперь танец означает примерно следующее:

«Есть взяток! Лететь придется далековато. Повторите за мной движения! Присмотритесь, с какой скоростью и в какой позиции выписываются восьмерки. Получите путевку и собирайтесь в дорогу, пока солнце не изменило положения и не спутало вам все карты. Вы летите, а я побегу, позову еще других. Корма там уйма — и отличного!»

Но, конечно, не всякая пчела, прилетевшая со взятком, танцует в улье. Сборщица танцует, когда корма достаточно. Чем обильнее источник взятка, тем дольше, тем усерднее танец, тем больше пчел вызывает он в полет.

А если корма мало и он доставался пчеле с трудом, то она, вернувшись в улей и сдав добычу приемщицам, танцевать в улье и звать за собой других не станет, хотя сама и может отправиться на старое место.

Пчела выглядит в описанных опытах в высшей степени находчивой и умной. Но разве не так же находчива, не так же умна, например, собака, страдающая от глистов и инстинктивно поедающая глистогонное растение — чернобыльник, который она находит на лугу среди множества различных растений?

Долгое время многие специалисты наотрез отказывались допустить, что именно характерные движения пчел на сотах являются вербовочным танцем, высылающим новых сборщиц к месту взятка.

Ученые убеждают скептиков разными способами. Об одном из них стоит сказать подробнее.

Инженеры соорудили небольшое, размером 1 сантиметр, подобие пчелы, которое можно вводить в улочку между сотами, где кишмя кишат пчелы. «Механическая пчела» через тонкую изолированную проволочку связана с генератором, с помощью которого можно по желанию изменять частоту и размах виляний, производимых «брюшком». И вот, едва опытники заставили механическую пчелу воспроизводить на сотах некоторые движения танцующих сборщиц, пчелы немедленно окружили ее, стали следовать за ней, как они это делают обычно, когда танцуют настоящие пчелы. Вскоре завербованные механическим танцем пчелы начали вылетать из улья в поисках корма.

После того как тело механической пчелы, танцующей от генератора, стали пропитывать пахучими веществами, удалось снова показать, что танец надушенной пчелы действительно информирует вербуемых сборщиц о точном местоположении корма.

Пожалуй, все наиболее важные открытия, расшифровавшие сигнальное значение пчелиных танцев, сделал за последние годы немецкий биолог профессор Карл фон Фриш. Он уже давным-давно совершенно потерял слух. Пчеловоды шутят по этому поводу:

«Слепой Гюбер увидел в улье больше, чем все зрячие, а глухой Фриш услышал то, о чем и люди со слухом не подозревали: он узнал, как пчелы между собой переговариваются!..»

Однажды на пасеку профессора Фриша приехал один иностранный ученый, решивший на месте проверить все, что говорится о танцах сборщиц.

Исследователь привел иностранца к своему стеклянному улью и, объяснив, как расшифровывать фигуры пчелиных танцев, сказал:

«Я ухожу, а вы проделайте, что я сказал, и определите сами по движениям пчел, где — на каком расстоянии от улья и в каком направлении — находятся кормушки, с которых прилетают меченые танцовщицы».

Фриш удалился, а гость, растерянный и сконфуженный, остался один на один с пчелами, многие из которых танцевали на сотах.

Потом, вооружившись транспортиром, он стал измерять углы, образуемые направлением прямых пробегов, которые сборщицы совершали между кружениями.

«Можете себе представить мою гордость, — писал впоследствии гость в отчете о своей поездке, — когда оказалось, что я с первого раза нашел все кормушки, местоположение которых мне было подсказано только особенностями движений танцовщиц».