Книга: Пароль скрещенных антенн

ПЧЕЛЫ ЛЕТЯТ ПО ЗАДАНИЮ

ПЧЕЛЫ ЛЕТЯТ ПО ЗАДАНИЮ

ТЕПЕРЬ это уже во многих отношениях только история, но история весьма поучительная и вполне убедительно подтверждающая, что, когда «пчела за данью полевой летит из кельи восковой», агроному далеко не всегда безразлично, с каких именно растений собирает она для себя дань. Больше того: для агрономов может быть важно, чтобы пчелы, покидая улей, направлялись не куда попало, а на определенные поля, на определенные культуры, и посещали их не как попало, а самым исправным образом, проверяя все цветки, причем, по возможности, неоднократно.

Именно такая задача встала в тридцатых годах перед агрономами, которых буквально, в отчаяние приводили безобразно низкие урожаи клеверных семенников. А под травы в то время отводились огромные площади, и семян их каждый год требовалась уйма.

Все старые книги единодушно утверждали, что пчела на красный клевер вообще не летает, так как своим коротким, в среднем 6 — 7-миллиметровым, хоботком не может добраться до запасов нектара, хранящегося на дне узкой и глубокой, почти 10-миллиметровой, цветочной трубки.

Вопреки этим утверждениям, профессор Александр Федорович Губин не раз видел на клевере пчел. Он решил проверить правильность книжных истин и провел внимательные наблюдения. Оказалось, что пчелы, хотя и вяло, все же посещают клевер: из каждой сотни сборщиц одна-две наведывались и на его цветки.

Но агрономы и раньше знали, что на всяком посеве пчел тем больше, чем ближе расположен участок от пасеки. Исходя из этого, А. Ф. Губин и решил: ульи надо устанавливать на разных концах поля, с тем чтобы пчелы летали друг другу навстречу и равномерно охватывали полетами все поле; при этом пасека в шестьдесят — сто двадцать ульев окажется достаточной для опыления всех цветков даже на обширном семеннике.

Если бы на цветки летало больше пчел, достаточно было бы пасеки и меньшего размера. Но как же сделать, чтобы пчелы усерднее посещали семенники?

Пчелы сами ответили на поставленный им вопрос.

В улей, над рамками, была поставлена кормушка со сладким сиропом, имевшим запах мяты. Под самыми летками улья были положены два листка фильтровальной бумаги: один, смоченный чистой водой, другой — водой с каплей того же душистого мятного масла.

Пчелы, привыкшие к запаху мяты, вылетая из улья, стали садиться на листок, пахнущий мятой.

Тогда был проведен опыт более сложный.

Плошку с мятной подкормкой оставили в одном улье, и в то же время уже не под самым летком, как раньше, а поодаль от пасеки были поставлены четыре блюдца: одно — с чистой водой, другое — с чистым сахарным сиропом, третье — с мятной водой без сахара и четвертое — с сахарным сиропом, пахнущим мятой. И что же?

Пчелы из всех ульев равнодушно пролетали над наблюдательным столиком, интересовались же им обитательницы только одного улья — того, в котором стояла плошка со сладкой мятной подкормкой.

Не все блюдца на столике интересовали этих пчел одинаково: на блюдце с чистой водой не опустилась ни одна, на блюдце с сахарным сиропом прилетели двадцать три, на блюдце с мятной водой — шестьдесят две, на блюдце с мятным сиропом — сто тридцать одна.

Если назавтра не давали в улей сиропа, результаты получались те же. Пчелы как бы говорили: «Мы еще помним запах вчерашней подкормки». И лишь когда семьи оставляли в улье без сладкой подкормки по три-четыре дня подряд, число пчел, прилетающих на блюдце с сиропом, стало быстро сокращаться.

Так была определена граница пчелиной памяти на запах.

Но может быть, аромат мятного масла воспринимается пчелами как-нибудь особенно?

В новых опытах в ульи были поставлены плошки с сиропом тминным, ландышевым, белоклеверным. Подсчеты пчел, прилетавших к наблюдательному столику и садившихся на блюдца, говорили: пчелы одинаково хорошо запоминают разные запахи и слушаются пчеловода, читая его команду в аромате подкормочного сиропа.

Эти опыты проводились в то время, когда цвел куст сирени, который пчелы обычно не посещали.

Для последней проверки решено было поставить в улей сиреневый сироп и проверить его действие не на наблюдательном столике, а на цветущем кусте сирени.

Душистый приказ дрессировки был услышан: с утра вылетели пчелы на сирень и до сумерек не переставали посещать ее цветки.

Пора было приступить к последней, решающей проверке.

Она была со всей тщательностью проведена в полевых условиях и самым наглядным образом показала, что пчел можно заставить усердно посещать и успешно опылять цветки даже таких растительных видов, на которых они не находят для себя сладкого нектарного взятка.

Так был открыт способ дрессировки пчел.

Самые выдающиеся агрономы нашей страны увидели в новом открытии подлинное событие в истории агробиологической науки.

«Коротко и образно выражаясь, — писал академик П. Н. Лисицын, — Губин нашел способ «заваживать» пчел и направлять их куда надо. Это открытие настолько важно, и техника выполнения его настолько проста, что оно должно быть как можно скорее и шире популяризировано и сделано таким же обязательным, как оспопрививание».

Внимательно следивший за исследованиями А. Ф. Губина академик Н. М. Кулагин охарактеризовал работу по направленному опылению посевов пчелами как «откровение».

Академик Е. Ф. Лискун писал, что эта работа представляет собой «выдающееся явление» и один из тех замечательных примеров, когда «кольцо теории и практики, науки и производства оказывается идеально замкнутым».

Вот когда пришла пора запрячь пчел и в работу по опылению посевов.

Теперь, чтобы направить на любой посев побольше пчел-сборщиц из любого количества семей сразу, требовалось немногое: вскипятить литр чистой воды, растворить в ней килограмм сахару, охладить сироп до комнатной температуры, погрузить в него свежие венчики цветков, отделенные от зеленых чашечек околоцветника. Часа через два, когда сироп становится душистым, приобретает запах цветков, его разливают в кормушки, по 100 граммов в каждую.

Та капелька меда, которая отрыгивалась вернувшейся из полета сборщицей и всасывалась хоботками приемщиц, та капелька пробы душистого нектара, которая, как в прочно закупоренном флаконе, приносилась сборщицей в улей, превратилась здесь в 100 граммов душистого сиропа в кормушке.

Душистого и зовущего… Сотни и тысячи пчел до отвала насасывают в зобики приготовленный человеком сахарный взяток, настраивающий их на вылет.

Каждый день рано утром кормушки расставляют в ульи. Это проделывается ежедневно в течение всего времени, пока цветет растение, на которое натаскиваются сборщицы.

Способ дрессировки пчел получил быстрое распространение.

Пчелы, завороженные запахом вики мохнатой, послушно опыляли вику. Пчелы, подкормленные кориандровым сиропом, слетались на плантации кориандра.

В Крыму колхозные пасечники с восхищением наблюдали, как пчелы дрессированных семей массами возвращаются к ульям, нагруженные обножкой из пыльцы винограда. Виноградари не верили своим глазам: пчелы никогда не посещали винограда, а тут, подкормленные сиропом из цветков сорта «чауш», посещали только этот сорт, безошибочно находя его среди десяти других. Пчелы оказались способными разбираться в сортах винограда.

Проверив в многолетнем опыте действенность дрессировки, профессор К. Фриш не только подтвердил правильность выводов А. Ф. Губина, но и показал, что с помощью дрессировки можно заметно усилить вылет пчел и на такие прекрасные медоносы, как донник, горчица, гречиха…

Исследования тем временем продолжались.

Просто удивительно, сколько еще вопросов потребовалось выяснить уже после того, как дело было наконец сделано и получило признание!

Плошка с сиропом высылает на опыление посева десять — двадцать процентов летного состава семьи вместо одного-двух, которые вылетали сами. Это, конечно, замечательно. Но ведь и теперь еще из каждых десяти летных пчел дрессированной семьи пчеловоду подчинялись только одна-две… А сама семья в пору главного взятка бросает на сбор нектара все свои летные силы. Почему же так не получается при дрессировке?

Пчеловоды и пчеловеды многих стран в обоих полушариях не прекращают изучение этого вопроса.