Книга: Триумф и трагедия советской космонавтики

Только не в горы

Только не в горы

Спускаемый аппарат космического корабля приближался к земле. Бело-оранжевый купол огромного парашюта плавно опускал капсулу на склон большого холма. У самой земли сработали двигатели мягкой посадки (ДМП). Сноп пламени вырвался из-под днища СА, парашют обмяк, освободившись от нагрузки, и мягко опустился на землю, окутанный пылью, поднятой работой двигателей

В следующее мгновение СА наклонился, поддернутый парашютом, который вновь наполнился порывом ветра, и начал скатываться по склону. Сработали пиропатроны отстрела стренг. Парашют отцепился от СА и его понесло ветром в степь, пока он не распластался в ней огромным бело-оранжевым пятном. А тем временем СА, разгоняясь, катился по склону, подпрыгивая на уступах. Перед обрывом глубокого оврага он еще раз подскочил и рухнул в провал в земле.

Это был очередной испытательный сброс на полигоне Чауда вблизи Феодосии, в котором проверялась работа системы посадки кораблей серии «Союз».

В спускаемом аппарате на креслах космонавтов находились манекены и контрольно-записывающая аппаратура, фиксирующая работу систем.

Расшифровка самописцев показала, что ударные перегрузки после посадки подпрыгивания аппарата превысили допустимые для переносимости человеком. Если бы вместо манекенов были люди, финал мог быть трагическим. Экипаж в лучшем случае был бы травмирован, в худшем — погиб.

И сразу появился ряд проблем, которые нужно было решать. Техника выполнила свою задачу: система посадки благополучно привела корабль к земле. А что же дальше? Как примет земля и что произойдет с экипажем, если посадка будет в горы.

Над этой проблемой задумались и специалисты КБ имени С. П. Королева и инструкторы Центра подготовки космонавтов, отвечавшие за подготовку космонавтов в случае вынужденной посадки в экстремальных условиях различных климатогеографических зон.

Необходимо было разработать методики по подготовке космонавтов к действиям экипажей космических кораблей в случае вынужденной посадки в горах. Эти методики необходимо было проверить на практике, а уже затем начать тренировки.

Первую пробу сил в горах специалисты ЦПК имени Ю. А. Гагарина решили провести в Таджикистане в районе высокогорного поселка Мин-Куш. Здесь уже работали в интересах авиации сотрудники Института авиационной и космической медицины.

Поскольку условия вынужденной посадки в горах летчика после катапультирования и космонавта резко отличались, да и состояние организма человека после длительного космического полета существенно отличается от состояния здоровья летчика, постановка экспериментов, методика их были различны.

Предстояло, пользуясь поддержкой хорошо организованной экспедиции врачей и испытателей Института авиационной медицины, сделать пробу сил по проведению работ по методикам и программе ЦПК.

Самолет сел в аэропорту Манас, что недалеко от Фрунзе, и маленький автобус ПАЗ, заполненный нашей группкой испытателей и снаряжением, понес нас через горные теснины по серпантину дороги, ведущей в Душанбе. По дороге перегоняли на летние пастбища большие отары овец. Поэтому дорога к перевалу на Сусамырскую долину была заполнена пылью, запахами и блеянием баранов разных возрастов. Худые, с мощными лапами и громадными челюстями волкодавы, с подрезанными ушами и хвостами, не давали этому многочисленному овечьему народу разбежаться в разные стороны, подкусывая за курдюки и хвосты непослушных и подтаскивая отставших и ослабевших ягнят.

Почти два часа мы медленно, чтобы не задавить, протискивались через этот живой поток, текущий вверх в горы. И вот, наконец, вырвались на свободную дорогу и покатили к перевалу под рассказы, песни под гитару и советы Володи Алексеева (к сожалению, не состоявшегося космонавта) — альпиниста и наиболее опытного среди нас человека по пребыванию в горах.

При подъезде к Мин-Кушу нас остановил милицейский кордон, предупредив о том, что в поселке отмечено несколько случаев заболевания холерой и что, возможно, будет объявлен карантин на сорок дней. Короткое замешательство в наших рядах, не возвращаться же с пустыми руками, проделав уже путь из Москвы в три с половиной тысячи километров. Тем более что там, в Мин-Куше, уже работает группа наших товарищей.

Как ответственный за работу от Центра подготовки космонавтов принимаю решение въехать в поселок. Назад дороги нет.

Бригада специалистов Института авиационной медицины, уже более месяца работающая в горах, с радостью встретила нас. Еще бы, приехали с новостями, новыми свежими идеями и с черным московским хлебом и «Столичной» водкой.

Побросав рюкзаки и разгрузив наше снаряжение и огромный купол от космического корабля, мы дружной ватагой направились в шашлычную, где уже румянились на углях десятки шампуров, заполненных мясом. Это по просьбе наших друзей местный духанщик подготовил встречу дружественных организаций. Огромная миска горной черемши и лука, выставленная нашими друзьями, и привезенные нами из Фрунзе овощи и фрукты дополнили стол дружбы…

Допоздна травили анекдоты, смеялись, пели песни. Веяло прохладой от белых снежных шапок пятитысячников, окруживших поселок.

Прозрачность воздуха такая, что, несмотря на полнолуние, все небо усыпано гирляндами звезд, заполнившими огромный купол над городком. Одни звезды уползали в горы, другие выползали на небосклон, заполняя бисером созвездий промежутки из нотных знаков звезд.

Как только солнечные лучи воткнулись в снежники, отразившийся в них свет побежал по горам и стремительно ворвался в поселок, поднимая всех на ноги.

Мы начали готовиться к проведению экспериментов. Врачи авиационной медицины взяли с собой все оборудование для проведения клинических исследований. Поэтому избежать лишних дырок в пальцах и венах не удалось. Пришлось сдавать кровь и прочие отходы от деятельности организма.

Итак, все медицинские пробы и тесты сделаны. Теперь: «Лучше гор могут быть только горы!» — девиз Владимира Высоцкого становится нашей путеводной звездой. С нашим космическим снаряжением мы перемещаемся в район, где начнется трехсуточный эксперимент по выживанию в случае посадки космического корабля в горах. В нашем распоряжении НАЗ «Гранат-6» — носимый аварийный запас и купол парашюта. Разбиваемся на два условных экипажа. В одном — Володя Алексеев со Славой Перфилкиным, в другом — я с Колей Порваткиным. Задача наша достаточно проста: по умозрительно разработанной методике выжить с имеющимся в нашем распоряжении снаряжением трок суток. В процессе эксперимента проанализировать состояние здоровья и поведенческую деятельность космонавтов, как ослабленных космическим полетом, так и травмированных в результате посадки, но способных перемещаться и пользоваться средствами корабля и подручными средствами. Поскольку эксперимент проводился на высотах, близких к трем тысячам метров, мы находились в зоне, где растут деревья. Поэтому проблем с заготовкой дров не возникало. Изначально по условиям эксперимента считалось, что космонавт не должен уходить с места посадки, чтобы не усложнять работу поисковикам. Необходимо было выбрать место с хорошим обзором и легко обнаруживаемым со спасательных самолетов и вертолетов. А главное, продержаться и сохранить здоровье в условиях непогоды до тех пор, пока тебя не обнаружат и спасут. Пеший длительный переход для космонавтов в методике не предусматривался. Зато нужно было построить надежное укрытие, способное защитить от холода и дождя и, с другой стороны, в таком месте, чтобы не быть сдутым шквальным ветром и не попасть под лавину, камнепад или оползень. Это совсем не простая задача, если по условиям эксперимента ограничивался радиус на местности приложения своих усилий и оценивались затраты на их реализацию. При этом необходимо было рассмотреть и опробовать целый спектр деятельности на местности с добыванием воды и пищи.

Надо сказать, что поскольку вся наша экспедиция была организована летом и деятельность совершивших вынужденную посадку в горах оценивалась для летнего периода, то давать рекомендации на все случаи жизни не приходилось. И ежу ясно, что в зимних условиях все будет намного сложней и опасней.

^{Володя Алексеев — наш маг и волшебник. От любой болезни вылечит}

Итак, мы начинаем эксперимент с Николаем Порваткиным. Это спокойный, очень выдержанный человек с очень высоким жизненным потенциалом. Жилистый, смуглый, чем-то напоминающий местных аборигенов, физически сильный и выносливый. Он, как и Володя Алексеев, участник практически всех наших испытаний и экспериментов на выживание.

Вместе с Николаем отрезаем от громадного расстеленного купола парашюта куски для постройки укрытия и подстилки. Сворачиваем их. С помощью строп делаем что-то наподобие рюкзаков и совершаем небольшой переход на водораздел между двух небольших горных речушек. Отыскиваем место с хорошим круговым обзором. Ласковое горное солнце располагает к отдыху на траве. Кругом много горных цветов, на склонах у ручьев обилие черемши и горного лука. Делаем запасы всего съедобного, учитывая, что подножный корм облегчит нам выживание с небольшим пищевым рационом, входящим в НАЗ. Впереди нас ждет ночь, а с ней и пронзительный ветер с холодом, которым дышат снежники, особенно с заходом солнца.

Собираем дрова. Рубим с помощью мачете сухие сучья, готовим место для костра. Отбираем несколько палок для распорок импровизированной палатки, которую сооружаем из парашюта. Кромку обкладываем камнями, но вовремя одумываемся: при сильном ветре такой булыжник может быть подброшен парашютом и тогда мало не покажется. Камни заменяли кольями. Периодически обмениваемся опытом с помощью радиостанции и голосами со Славой и Володей. Коля Порваткин — человек капитальный, и мы тратим немало усилий на постройку укрытия. Это нам впоследствии сторицей окупилось.

На период начала наших экспериментов в космическом корабле и НАЗе было очень слабое теплозащитное снаряжение. ТЗК-10 — теплозащитный костюм, обеспечивал пребывание на холоде при температуре минус 5 °C без ветра не более 12 часов. Нам же предстояло прожить трое суток и не околеть. К вечеру мы окончили приготовления для ночи. Солнце ушло за вершины гор, и по склонам поползли тени и холодные потоки воздуха.

Решили до наступления темноты костер не разжигать. Опробовали нашу палатку, подстилку и покрывало, сделанные из парашюта. Пришли к выводу, что большого тепла они не дают. И сразу появилась рекомендация по совершенствованию теплозащитного снаряжения, способного защитить космонавтов от очень низких температур и ветра. А пока нам предстояло довольствоваться тем, что есть.

Ночь в горах наступает быстро. Чтобы не продрогнуть, стали разжигать костер. Из-за малого количества кислорода в высокогорье операция эта потребовала немало усилий, ибо даже сухие сучья и ветки разгорались плохо. А что же делать, если бы они были мокрыми? Попробовали использовать для разжигания мокрых веток сигнальный огонь от ПСНД-30 — патрона сигнального ночного-дневного. Мощное пламя от факела быстро разожгло дрова. Это может быть рекомендовано только в крайнем случае во время дождя и сильного ветра.

^{Космонавты-испытатели Николай Порваткин и Владимир Алексеев вызывают вертолет}

^{После тренировки в горах Тянь-Шаня. Слева направо: Иосиф Давыдов, Николай Драй (ведущий конструктор завода «Звезда»), Анатолий Алексеев (ведущий конструктор СКБ ЗиЛ)}

На костре подогрели воду. На высоте в горах она закипает быстрее при температуре ниже +100 °C. С лепестками горных цветов заварили чай. Основной рацион для нас составили горный лук и черемша. Заели это кусочком шоколада из НАЗа и растворили кубик сублимированного творога. Впереди у нас трое суток. Поэтому экономим продукты и анализируем свое состояние. У костра тепло, но как только уходишь из зоны его действия, холод вползает под одежду и спать совсем не хочется. Сидим спина к спине, разговариваем. Таким образом греемся и коротаем время. Сегодня уже нам ночь не кажется такой экзотической, как вчера в компании, когда можно выпить и закусить.

Спать совсем не хочется. Казалось бы, большая куча сучьев быстро тает. Чувствуем, что до утра может не хватить. Выходим на связь с соседями. Днем они поленились, и дрова у них быстро кончились. Нарушаем условия эксперимента об автономии. Володя и Слава перемещаются к нам. В компании веселей, но все равно холодно. К рассвету и наши дрова закончились. От холода спасаемся приплясыванием и физзарядкой. И вот оно, наконец, долгожданное теплое горное солнце. Володя и Слава уходят в свой лагерь. На солнышке они залегли отсыпаться. Мы же с Николаем совершаем пеший переход вверх с перепадом по высоте на шестьсот метров. Мы добрались до высоты четырехтысячника. Шли вверх налегке в полетных костюмах. Даже куртки поснимали. На вершине обнаруживаем ствол можжевельника в виде огромного белого паука. Какими-то судьбами его много лет назад занесло сюда. Кору, наверное, смыли дожди и снега. Горное солнце выбелило, а ветра выгладили поверхность так, что ствол был похож на скелет диковинного древнего животного. Сели отдохнуть, разговорились. И не заметили, как из-за пятитысячника выползла туча. Мы и опомниться не успели, как с порывами ветра из тучи вырвался снежный заряд, и за несколько минут он покрыл весь склон, по которому мы поднимались, пятнадцатисантиметровым слоем снега, спрятав под белым покрывалом прекрасный альпийский луг с горными цветами, черемшей и луком.

^{Врач Наталья Крылова тестирует испытателя}

^{Космонавты-испытатели Н. Порваткин и В. Алексеев переправляются через горную реку в Тянь-Шане}

К такому повороту событий мы не были готовы: не взяли с собой ни радиостанцию, ни ракет.

Снежно-ветровой шквал мгновенно налетел и так же быстро умчался, оставив после себя белый саван, который под лучами солнца стал на глазах таять.

Встревоженные нашим отсутствием, Володя и Слава начали пускать ракеты. Чтобы успокоить их, мы пошли вниз. Снег по траве уползал из-под ног. Мы на пятой точке, как на санках, скатывались вниз, прихватывая по дороге на заднице колючки и репейники, которые потом помогали друг дружке вытаскивать под подначки и хохот Володи и Славы.

Однако это событие было своего рода уроком и напоминанием, что с горами шутки плохи, что опасность может подстерегать там, где ее меньше всего ожидаешь. Этот опыт тоже лег в копилку наших знаний и рекомендаций в методику подготовки космонавтов.

Возвращались после первого трехсуточного эксперимента довольные и уставшие. Адаптирование к среднегорью прошло быстро и незаметно. Спускаясь в поселок Мин-Куш, по дороге заглянули в магазины. В одном из них обнаружили дефицитные по тому времени гитары, дубленки и японские синтепоновые куртки. Занимая друг у друга деньги и устраивая складчину, купили три гитары и пару дубленок. Вечером предстояла обмывка приобретенного.

Когда небритые и обросшие испытатели, навьюченные рюкзаками со снаряжением, и с гитарным музыкальным сопровождением шли по поселку, из домов выскакивали дети и молодые люди, у которых присутствие нашей группы вызывало любопытство и удивление. Все знали, что в составе группы есть крупные ученые и космонавты, а тут идет горластая смеющаяся ватага, похожая на бродяг.

Навстречу нам неожиданно попалась заведующая, она же и продавщица единственного в поселке винно-водочного магазина, красивая яркая блондинка по имени Надя. До нашего приезда испытатели из Института авиационной медицины не раз поднимали за полночь супружескую пару, чтобы добавить к столу «на посошок» пару — тройку бутылок спиртного. Молодая супружеская чета шла им навстречу, ибо группа врачей и испытателей не доставляла больших хлопот городку, да и к тому же многим поправила здоровье и дала полезные рекомендации. Желая польстить красивой молодой женщине, Алик Мнацаканян — врач, испытатель и исполнитель бардовских юморных песен вдруг, набрав аккорд только что купленной гитары, пропел: «А нам нужна одна Надежда. Одна на всех, мы за ценой не постоим». Вместо лести получилась пошлая двусмысленность, и все захохотали. Надежда зарделась, а Алик растерялся, поняв это. Надя, показав комбинацию из трех пальцев, пригрозила: «Вот вам в нерабочее время!». Алик быстро нашелся:

— На колени, пошляки! На колени перед нашей богиней. Прощения просим, прощения молим.

По команде все опустились на одно колено.

— Черт с вами, приходите, когда угодно, — еще больше краснея от смущения прокричала Надя, увидев этот спектакль и быстро удаляясь.

Сдав все анализы, объединенная команда врачей, лаборантов и испытателей направилась к шашлычной. Приближаясь, мы не чувствовали аромата жареного мяса и заволновались. Выйдя на базарную площадку, мы увидели шашлычную, забитую крест-накрест досками. Стоявший здесь милиционер пояснил, что духанщик весь последний месяц продавал шашлыки из собачьего мяса, которое ему поставляли, отлавливая бездомных собак. Так мы все приобщились к изысканному корейскому блюду.

Для набора статистики решили повторить эксперимент, но с более продолжительным переходом из среднегорья в долину рек и выживанием у воды. Получили опыт форсирования горных речек и обхода лавино— и камнепадоопасных участков. Правда, здесь мы нарвались на очередную глупость и преступную халатность государственного масштаба. Несколько лет назад до нашего приезда в поселок Мин-Куш здесь функционировал урановый рудник и зона для особо опасных преступников, приговоренных к расстрелу. Породу и отходы рудника вывозили в ущелье и сбрасывали, даже не оградив это место и не поставив на нем знаки радиационной опасности…

Рудник закрыли. Вход в него забетонировали, а вот место сброса породы знали только местные жители, которые называли его «Ущельем смерти». Мы же организовали здесь базовый лагерь. На наше счастье проходивший высоко по склону ущелья охотник предупредил нас об опасности. Мы быстро собрались и покинули это зловещее место, которое могло стоить всем нам здоровья и жизни. Пришлось прекратить эксперимент досрочно и принять по стакану спирта: опыт многих первых атомщиков показывал, что это помогает организму понизить дозу радиации…

Через два дня мы покидали один из самых высокогорных поселков. Прощаться пришли многие жители, которым в меру наших сил и возможностей была оказана медицинская помощь. Мы оставляли добрую память в одном из самых отдаленных уголков нашей уже разорванной на части Родины.

Опыт, полученный специалистами ЦПК в этой непродолжительной работе совместно с сотрудниками Института авиационной и космической медицины, позволил сделать вывод о необходимости продолжения этих работ с целью выработки рекомендаций для действий космонавтов, совершивших вынужденную посадку в горах.

Однако сразу стало ясно, что в летнее время это не самая сложная ситуация, потому что есть возможность перемещения, добывания пищи и воды, постройки укрытий и собирания топлива для костра.

Все эти плюсы исчезали в случае посадки в горы зимой. И это мы должны были проверить сами, анализируя опыт многих людей, побывавших в горах зимой, и преломить этот опыт для космонавтов с учетом особенностей космического полета и снаряжения корабля и космонавтов.

Работу решили провести поэтапно в Заилийском Алатау, вблизи столицы Казахстана Алма-Аты и в Киргизии на Тянь-Шане вблизи поселка Тамга и города Державинск.

Надо сказать, что руководство Казахстана в лице премьер-министра Нурсултана Абишевича Назарбаева и командование Среднеазиатского военного округа в лице командующего генерала армии Лященко Николая Григорьевича на запрос Центра подготовки космонавтов о проведении наших работ в этом регионе дало положительный ответ и обещало всемерную помощь

В Алма-Ату для переговоров прилетели с Заместителем начальника Центра по летно-космической подготовке Алексеем Леоновым, который лично знал Нурсултана Назарбаева.

В те, теперь уже далекие времена, когда космонавтика была любимой народом и местом приложения сил многих сотен тысяч людей, острием научно-технического прогресса, славой и доблестью страны, ее любимым детищем, многие вопросы организации и проведения работ решались путем взаимной поддержки и бескорыстной помощи…

Уже через несколько дней самолеты с испытательной бригадой и снаряжением для проведения экспериментальных исследований совершили посадку в Алма-Ате.

Работу предстояло начать в горах Заилийского Алатау в районе горнолыжной базы Чембулак и перевала Молодежный.

Провели рекогносцировку на местности. Все позволяло создать экстремальную ситуацию и проверить возможность действия в ней.

По дороге от Чембулака к перевалу «Молодежный» было все: и лавиноопасные участки, и камнепадоопасные осыпи, и языки ледников, и глубокое с обрывистыми берегами ущелье с ревущей на ее дне горной рекой…

Здесь появилась возможность скомплексировать ряд работ, в том числе и отработать действия спасателей, как на земле, так и в воздухе.

Сколько пришлось провести организаторских мероприятий и доводов для более мелких начальников, чтобы убедить их, а затем получить разрешение на десантирование с вертолетов спасателей в горах к месту, где необходимо оказывать помощь космонавтам, а заодно и проверялась возможность оказывать помощь всем, терпящим бедствие в горах.

В процессе этих работ испытали и проверили НАЗ «Гранат-6» — носимый аварийный запас с первыми экспериментальными теплозащитными костюмами ТЗК-14, сделанными на основе синтепонопуховой набивки, что резко повышало теплозащитные свойства по сравнению с теми, что проверялись в Мин-Куше.

Чтобы определить способность космонавтов после полета выживать в экстремальной ситуации решили довести испытателей до состояния сходного с тем, в котором космонавты возвращаются к Земле. Для этого в окружном госпитале организовали постельный режим для десяти испытателей. При этом создавался отрицательный угол наклона для головы. Это приводило к оттоку крови от ног к голове. А длительное двенадцатисуточное лежание приводило к ослаблению вестибулярного аппарата и снижению двигательной мышечной активности.

Вот таких ослабленных длительным лежанием людей мы и привезли на место проведения экспериментов.

Сразу стало понятным, что космонавт, вернувшийся из полета и ослабленный им, не сможет совершать пешие переходы до адаптации сначала к условиям тяжести на Земле после невесомости, а затем уже к условиям гор с кислородным голоданием и рядом климатических и природных факторов, действующих на организм человека. Таких как резкие перепады температур, сильный и холодный ветер, снежные и каменные завалы, очень трудные подступы к воде, отсутствие топлива для костра и многие другие факторы, действующие на психику человека: одиночество, беспомощность, малоподвижность, солнечная радиация, снижающая остроту зрения и вызывающая повышенную возбудимость и нервозность.

Мы искали рекомендации на преодоление всех этих отрицательных факторов и находили их.

В целом испытатели стойко переносили перегрузку на организм и психику, что позволяло сделать вывод о том, что космонавты, совершившие вынужденную посадку в горах, справятся с экстремальными ситуациями.

Теперь предстояло на практике проверить действенность наших рекомендаций для использования инструкции и в методике подготовки космонавтов.

Программой этих работ предусматривалось на завершающем этапе провести тренировки космонавтов. Докладываю в ЦПК о готовности к проведению тренировок.

Алексей Леонов сообщает, что на тренировки с космонавтами прилететь не может и роль руководителя поручает мне.

Два дня отдыха бригаде, проводившей эксперименты, позволили ознакомиться с достопримечательностями Алма-Аты.

По методике космонавты, прилетевшие из Москвы, должны были без адаптации, как будто спустились из космоса, сразу начать тренировку. Мы старались приблизить все к реальности. Сразу с самолета группа космонавтов была доставлена в горы.

Чтобы усложнить условия тренировки и повысить психологическую нагрузку, а также расширить диапазон принятия самостоятельных действий применительно к обстановке, приняли решение начинать тренировку ночью, в потемках. Другими словами, не показав броду, сунули в воду.

Имитация посадки в горы, да еще и ночью, была не надуманной, ибо было не мало ночных стартов, и при этом участок выведения проходил над горами. Опыт аварийной посадки Лазарева и Макарова на склон горы Теремок-3 в Алтае был тому реальным подтверждением.

В полной темноте космонавтов вывели в район предполагаемой посадки. Шли в скафандрах по краю ущелья. Внизу ревела горная река. По гулу и рокоту воды можно было предположить, что ущелье глубокое и опасное. Это добавляло осторожности в принятии решения космонавтами на передвижение в потемках. Они, конечно, предполагали, что мы их умышленно не подвели ни под камнепад или лавину, что в принципе могло случиться при посадке в горы. Поэтому, чтобы не угодить под неприятности возможных в темноте ошибок, все три группы космонавтов решили остаться на тех местах, где их оставили инструкторы. Решение, безусловно, было правильным, ибо любое неосторожное действие могло привести к непоправимым последствиям.

Перемещаясь в пределах полутора — двух метров, космонавты организовывали временный лагерь, чтобы утром принять правильное решение о дальнейших действиях.

Сняли скафандры, переоделись в полетные и теплозащитные костюмы и, тесно приткнувшись друг к другу, за байками и анекдотами, ждали утра, ибо обсуждать сложившуюся ситуацию было бессмысленно, не понимая, что тебя окружает.

Зато рассвет компенсировал неприятности ночи. Космонавты увидели вокруг себя экзотическую обстановку. Небольшая площадка, на которой они находились, представляла собой альпийский луг с разноцветьем и разнотравьем. Над ней возвышался острореберный скалистый утес, по краю которого, огибая его, сползал язык ледника. В трех-четырех метрах от них обрыв ущелья, подойдя к краю которого и осторожно заглянув вниз, можно было увидеть бьющуюся в теснине и ревущую от неволи и кипящую от гнева заключения в скалах горную реку. Уже многие тысячелетия она рвется из этих каменных оков, но безуспешно. И только где-то там далеко, ближе к равнине, она выскакивает из заточения и успокаивается, превращаясь из ревущего разгневанного зверя в добрую прозрачную студеную реку со снующими около берегов и перекатов мальками радужной форели.

По условиям тренировки космонавты должны были выбрать безопасное место и создать надежное укрытие с тем, чтобы его могли найти спасательные самолеты и вертолеты. Отработка элементов взаимодействия со спасательными средствами входила в методику тренировок. Для того чтобы можно было выполнить это упражнение, условный экипаж в составе космонавтов Юрия Малышева и Юрия Романенко, принял решение нарезать куски купола парашюта и с блоками НАЗа и импровизированными рюкзаками, сделанными из строп, совершить небольшой пеший переход в сторону перевала Молодежный, где организовать лагерь, легко обнаруживаемый с воздуха.

Другая группа из летчиков-испытателей, проходящих подготовку по программе «Буран», Юрия Шеффера, Сергея Тресвятского и Виктора Заболотского должна была совершить пеший переход к площадке возможного десантирования спасателей и тоже построить укрытие из подручных средств.

^{Памир. Врач Олег Рюмин проводит контроль здоровья Владимира Алексеева}

День прошел в заботах. Нужно было подготовиться к следующей ночи, чтобы не мерзнуть и не испытывать на себе превратности погоды в горах. К вечеру было построено укрытие и со всей округи собрано все, что может гореть.

Как только солнце ушло за горы и его последние лучи отсвечивали на вершинах снежников, с ледников потянуло холодом, а затем пронзительный ветер не оставил и следа от благодушия теплого дня.

Разожгли костер, но сорвавшийся откуда-то с высоты воздушный поток притащил за собой тучу, из которой струи дождя сбили пламя, а затем погасили и угли. Стало еще холодней. Космонавты от дождя забились в импровизированное, сделанное из нескольких слоев парашюта укрытие и, одевшись в гидрокостюмы «Форель», чтобы не промокнуть и не околеть, стали ждать утра следующего дня, когда в воздухе должны были появиться самолеты и вертолеты, а с ними и долгожданное возвращение к прелестям уюта и тепла цивилизации гостиницы Алма-Аты.

Но природа и погода решили после полуночи проверить космонавтов на прочность и стойкость. Дождь, хлеставший с неба и образовавший потоки воды, бегущие со склонов, перешел в град, а еще через некоторое время в обильный снегопад. Повзаимодействовать с поисковым самолетом, который гудел где-то в вышине за этой небесной хлябью, не представлялось возможным. Нужно было сохранять тепло и беречь батареи радиостанции и светосигнальные средства для надежного контакта с последующей эвакуацией.

Снегопад усиливался. Приходилось стряхивать снег с импровизированной палатки, чтобы не оказаться погребенными и не задохнуться. О том, что такое может случиться, космонавты были предупреждены и точно выполняли меры безопасности.

Когда забрезжил рассвет, и они вылезли из укрытия, то увидели, что весь этот прекрасный альпийский луг с эдельвейсами, черемшей и луком накрыт белым саваном, через который пробивались отдельные ростки.

Яркий солнечный свет, отражаясь от снега, слепил глаза. Пришлось из НАЗа доставать солнцезащитные очки и сигнальное зеркальце для взаимодействия с поисковыми средствами.

Утром как «манна небесная» появился поисковый самолет, который засек радиосигнал маячковой радиостанции «Прибой-УМК», входящей в состав НАЗа, и вышел на ее привод. Когда он пролетал над космонавтами, они подали сигнал ракетой, который был замечен летчиками поискового самолета АН-24. По наводке самолета пошли спасательные вертолеты, рокот которых был услышан космонавтами, и они начали активную демаскировку своего укрытия, чтобы их быстрей обнаружили. Вертолеты уверенно шли на приводной сигнал радиостанции, и, когда вертолет выскочил из-за вершин гор, Юрий Романенко пустил сигнальную ракету. Взлетев на триста метров, ракета повисла на маленьком парашюте и ярким алым светом обозначила местонахождение космонавтов. Вертолет направился к месту ее пуска и, когда он приблизился, Юрий Малышев разрядил патрон с оранжевым сигнальным дымом, который показал направление ветра над землей. Вертолет сделал круг и вновь вышел в точку, с которой провел десантирование спасателей. С точностью до метра парашютисты на управляемых куполах опустились рядом с космонавтами. Дружеские рукопожатия еще несколько секунд назад незнакомых людей были своего рода салютом взаимодействия и взаимопонимания. Термоса с горячей пищей и чаем сразу подняли настроение. Через два часа, свернув снаряжение и свой лагерь, космонавты вместе со спасателями спускались в гостиницу в горнолыжной базе Чембулак, где предстоял разбор тренировки, а затем на автобусе спуск через Медео в Алма-Ату и возврат в нормальную без экзотики жизнь. Но из этой тренировки они вынесли опыт, который так необходим тем, кто раскручивает свою спираль жизни в пятом океане. Уставшие, довольные благополучным исходом тренировки, которая явилась еще одним этапом подготовки к крутым дорогам космоса…

Можно было бы, пожалуй, закончить на этом эпопею и сформулировать просто: если уж вынужденная посадка, то только не в горы.

Однако испытательная и исследовательская работа были продолжены по предложению Специального конструкторского бюро завода имени Лихачева, которое должно было проверить комплекс спасательных машин, предназначенных для поиска и спасения космонавтов в любых климатических и погодных условиях, в том числе и в горах.

Одновременно представлялось возможным проверить НАЗ «Гранат-6» в новой комплектации и наработать опыт взаимодействия вертолета по наведению на терпящих бедствие спасательных машин. Кроме того, определить способы и методы длительного выживания в горах и форсирование горных рек с использованием снаряжения космонавтов.

Такую работу мыслилось организовать и провести на Тянь-Шане вблизи высокогорного озера Иссык-Куль…

Командующий Среднеазиатским военным округом генерал армии Николай Григорьевич Лященко дал согласие всемерно оказать помощь в проведении этой работы.

Опорной точкой был выбран военный санаторий в поселке Тамга на берегу Иссык-Куля.

Спасательные машины совершили стремительный бросок от Москвы до Фрунзе. Испытатели и снаряжение для проведения экспериментов в высокогорье на самолетах АН-12 и ИЛ-76, приземлились на аэродроме Манас.

^{Космическая и земная «Голубая птица» СКБ ЗиЛ}

Через несколько часов кавалькада специальных машин и автобус под удивленные взгляды отдыхающих въехала в ворота санатория. Быстро разгрузили подсобное имущество, и уже час спустя машины по Тамгинскому ущелью мимо отвесной скалы, по которой струилась вода, с поэтическим названием «Слезы барса», устремились по серпантину дороги к перевалу Сары-Майнок, высота которого 3442 метра. Чем выше в горы, тем тяжелее идут машины. Асфальт скоро перешел в проселочную дорогу, размытую горными потоками. Повороты дороги настолько круты, что спасательным машинам «Голубые птицы», приходится несколько раз сдавать назад с тем, чтобы подняться на очередную ступень дороги. Моторы перегреваются, приходится останавливаться и ждать. Испытания техники начались сходу, испытания для людей еще впереди. В процессе подъема к месту нашего базирования — комендатуре погранзаставы родился первый куплет нашей песни, которая полностью освещала этапы нашей нелегкой, а порой и полной драматизма работы:

Кислородное голодание сказывается и на технике, и на людях. Головные боли, головокружения, прежде всего, у тех, кто сидел за рычагами управления спасательных машин. На одном из наиболее крутых поворотов, когда возникла необходимость сдавать назад с тем, чтобы вписаться в разворот почти на сто восемьдесят градусов, пассажирская «Голубая птица» (ПЭУ-1) начала сползать в пропасть. После резкого торможения из-под задних колес начал сползать кусок дороги, не рассчитанный на подобный маневр. Двумя другими парами из шести ведущих колес машина уцепилась за дорогу. Мы, как горох, посыпались из салона. Опытный водитель-испытатель Виктор Иванов ювелирными движениями рычагов управления увел от осыпи и спас машину. В дальнейшем в подобных ситуациях на дороге в машине оставался только водитель-испытатель.

Наконец мы добрались до домиков комендатуры погранзаставы. Встреча с пограничниками была очень радушной. Зная о нашем прибытии, они подстрелили горного козла с саблевидными рогами. Понимая, что принятие спиртного в высокогорье может отрицательно сказаться на организме испытателей и вызвать непрогнозируемую реакцию, на торжественном ужине в казарме пограничников тосты произносились под ароматный чай, настоянный на двух десятках горных трав. Это добавляло бодрости, юмора и повышало тонус.

На нашем дружеском мероприятии присутствовали пастухи-киргизы, которые гоняли скот по альпийским лугам и снабжали нас ароматным козьим и коровьим парным молоком. В дальнейшем они с любопытством и интересом наблюдали за нашими экспериментами по выживанию в горах и порой давали очень ценные советы. Бартером в наших очень доброжелательных отношениях были капроновые стропы и куски капроновой парашютной ткани.

Киргизы научили нас определять скрытые осыпи и камнепады, рассказали, где в горах нужно строить укрытие, чтобы избежать ливневых потоков и оползней. Все это складывалось в копилку наших знаний для подготовки космонавтов к действиям в случае вынужденной посадки в горах.

В процессе контактов с местным населением происходили любопытные, смешные и юморные события, которые легли в основу некоторых куплетов нашей горной песни:

На высотах до 3000 метров разноцветьем и разнотравьем раскинулись альпийские луга, но полное отсутствие деревьев ставило в очень трудное положение тех испытателей, которые имитировали вынужденную посадку в горах. Очень слабое теплозащитное снаряжение, в которое мы облачились, ночью во время сильного ветра со снежных вершин, да к тому же сопровождаемого дождем и снегом, приводило к переохлаждению. Топлива для костра было так мало, что каждую ночь до утра приходилось находиться в движении, чтобы не замерзнуть, а это физически выматывало. Когда выходило солнце, падали в изнеможении на полотнище из купола парашюта и отогревались. А когда вместо солнца с неба крапал мелкий противный холодный дождь, одевали гидрокостюмы «Форель» и забирались в импровизированное укрытие из парашюта и строп, а там отсиживались, укутываясь в тот же капроновый парашют.

Для того чтобы как-то отогреться в высокогорье при отсутствии топлива, решили попробовать использовать как горючее тот же капрон от огромного тысячеметрового купола парашюта и его стропы. Разжечь его с помощью водо-ветроустойчивых спичек не удавалось: не хватало температуры горения. Попробовали это сделать сигнальным огнем от патрона ПСНД-30 (патрон сигнальный ночной-дневной). Температура от него в 1700 °C разжигала костер, собранный из топлива, в основе которого была ткань парашюта. Поддерживая огонь можно было отогреться, закипятить воду. Но выделявшийся при этом диоксин приводил к удушью. Стало быть, такой костер можно разжигать на хорошо проветриваемом месте, а отогреваться нужно с наветренной стороны, чтобы не отравиться удушливым диоксином. Эту рекомендацию можно использовать только в крайнем случае, зная устойчивое направление ветра и ни в коем случае рядом с укрытием, в которое может попасть удушливый продукт горения капрона. В двухсуточном эксперименте с Женей Хлудеевым мы первую ночь, спасаясь от холода, жгли капрон и наглотались диоксина, от которого болела голова, и появились тошнотворные признаки. Поэтому рекомендации по применению капрона в качестве топлива оставили только на крайний случай, когда без него можно замерзнуть.

На вторую ночь искали другие горючие материалы естественного происхождения: высохший помет животных, траву и мелкий кустарник, которого совсем немного в горах.

На третьи сутки решили проверить и другую нашу рекомендацию. После адаптации к высокогорью после вынужденной посадки нужно было совершить пеший переход к источнику воды: реке или ручью. Кроме того, необходимо было выбрать место, легко обнаруживаемое с вертолета и самолета и в то же время безопасное от превратностей погоды, способной вызвать камнепад, лавину или сползание селя. Одновременно предстояло искать подножный корм в виде лепестков цветов, съедобных корней, горного лука и черемши.

Спустившись к реке с перепадом по высоте на тысячу метров, мы после двух суток невзгод оказались как в раю: в избытке сухих дров, съедобные травы, вода из реки, которую можно было нагреть в изобилии. К нашему космическому пищевому рациону появилось дополнительное питание.

Попытки подстрелить из пистолета Макарова, входящего в НАЗ, какую-нибудь живность: сурка, птиц или видимого на большом расстоянии горного козла не увенчались успехом. Становилось ясным, что в НАЗ должно входить специальное оружие, способное защитить экипаж космического корабля от диких опасных животных: рыси, барса, медведя, волка, но и пригодное для охоты на мелких животных и птиц.

У реки наши дороги пересекались с другим условным экипажем Володей Алексеевым и Колей Порваткиным. Обменялись опытом пребывания в высокогорье. Мнения по поводу одежды, оружия и другого снаряжения в горах совпали.

У реки Володя Алексеев обнаружил «Клондайк» — естественные плантации «Золотого корня», ботаническое название которого «Родиола розовая», а по-местному киргизскому «Байрам корень». Он порекомендовал его нам как съедобный и для убедительности на глазах, как морковку, съел несколько корней. К тому же он сообщил, что «Золотой корень» значительно поднимает жизненный тонус ослабленных людей и улучшает мужскую потенцию. Мы с Хлудеевым последовали его рекомендациям, увеличив таким образом ассортимент нашего питания.

На следующий день, когда трехсуточный эксперимент был закончен, врачи, анализируя наше состояние, сделали вывод, что оно было крайне утомленное и ослабленное почти тремя сутками без сна, холодом, кислородным голоданием, недостаточным питанием и повышенной опасностью потерять или подорвать здоровье.

Во время разбора врачами и экспериментаторами проведенных исследований появились объективные сомнения о потенциальной возможности нас — испытателей, как мужиков, от поедания Золотого корня. Для восстановления нормального тонуса организма, чтобы можно было продолжить испытания необходим был продолжительный сон в нормальных человеческих условиях.

Было принято решение спуститься на три дня в санаторий, провести углубленное медицинское обследование, отдохнуть с тем, чтобы продолжить второй этап испытаний и экспериментов с участием прилетевшего на аэродром экипажа поискового вертолета МИ-8.

По дороге в Тамгу под гитару Володи Алексеева пели песни из цикла горных песен Владимира Высоцкого и Юрия Визбора. Тут же на злобу дня родился очередной куплет нашей испытательской на мотив песни Михаила Ножкина «Последний бой». Куплет этот был посвящен самому опытному из нас в горах Володе Алексееву.

С куплетами вновь рожденной песни мы въехали в санаторий. Обросшие, с темными подглазьями, похудевшие, счастливые. Мы вернулись из гор с опытом, который пригодится нам в последующих экспериментах, поможет космонавтам, летчикам и многим людям, которых беда неожиданно застанет в горах.

Трехдневная передышка наступила для людей. Лихачевцы продолжали испытывать свои «Голубые птицы» на разных режимах и маршрутах. Наиболее жестким условием в испытаниях было движение по руслу горных рек против течения. Переходы с колес на гребные винты амфибии и наоборот требовали огромного мастерства и мужества от водителей-испытателей. Возникали и тупиковые ситуации, когда машина, зажатая в тиски скал, останавливалась перед непреодолимым препятствием: водопадом в два-три метра высотой. И тогда приходилось задом сползать по реке до места, которое позволяло обойти препятствие и продолжать движение вперед в горы. Такое роковое сползание чуть однажды не кончилось трагически. Не успели на глубокой воде перейти на гребной винт. Машину развернуло поперек реки. Немного проплыв так, она наткнулась на подводные камни. Мощный горный поток, почуяв возникшее на привычном за многие десятилетия пути препятствие, решил расправиться с нежданно появившейся плотиной. Напряг свои мощные водяные мускулы и решил опрокинуть и разбить о скалы изящное творение людей, оказавшееся на перекате беспомощным, ибо гребные винты повисли в воздухе, а колеса не доставали дна, чтобы вцепиться в эту опору и противостоять потоку.

В тяжелейших условиях и ледяной воде зиловцы с машины сопровождения, стоявшей на берегу, заводили трос с тем, чтобы с помощью лебедки можно было снять машину с каменной отмели и не распороть ей брюхо.

Сноровистые смелые ребята: порой даже в столь опасных экстремальных условиях не теряли чувства юмора и с чисто русскими шутками и прибаутками делали смертельно опасную работу.

Прибывшие на испытания в горы фоторепортеры ТАСС Альберт Пушкарев и АПН — дядя Саша Моклецов были свидетелями этих захватывающих дух событий и фиксировали уникальные кадры на пленку.

В дальнейшем талантливый фоторепортер Альберт Пушкарев, искавший изюминку в этих испытаниях, сподвигнул нас на человеческий эксперимент в горах по преодолению водной преграды в снаряжении космонавтов: скафандрах и гидрокостюмах «Форель». После чего в нашей горной балладе появился новый куплет.

В процессе форсирования рек в космическом снаряжении с применением строп парашюта выявились дополнительные чисто прикладные возможности скафандра по защите космонавта от травм и кратковременного воздействия ледяной воды. Во время отработки элементов переправы в воду в скафандре сорвался Женя Хлудеев — мой напарник по первому эксперименту. Горный поток мгновенно подхватил его и понес. Страховочный капроновый фал из стропы парашюта натянулся и развернул Хлудеева вдоль течения, что резко ослабило напор воды и площадь тела ударяемого о камни. Плавательный ворот поддерживал его голову на поверхности, устраняя вероятность захлебнуться кипящей ледяной пеной, которая в первый момент ворвалась под головное остекление скафандра. Медленно и аккуратно мы подтягивали Евгения к берегу. Он в свою очередь старался избежать столкновения с торчащими из-под воды подводными камнями, вокруг которых раскручивались маленькие и большие водовороты. Эти вращающиеся водяные конусы, острием свои уходящие в глубокие ямы-омуты, старались затянуть в себя Хлудеева вместе с поплавками. До этого мы видели, как водовороты затягивали в свою ледяную пучину довольно большие ветки деревьев и даже бревна и выплевывали их внизу по течению, предварительно сняв с них шкуру и обломав ветки о каменный наждак дна. Не нужно быть фантазером, чтобы представить, как разделалась бы стремнина реки с каждым, кто угодил бы в ее подводные каменные жернова.

Мы вытащили Хлудеева и предприняли все меры, чтобы этого не повторилось. А попросту поискали место, где переправа была спокойной и безопасной Киргиз-пастух, наблюдавший эту картину, рассказывал, что овец и лошадей, попавших в подобную ситуацию, как впрочем, и людей, находили далеко внизу по течению, обглоданных в урчащей каменнозубой пасти с повисшими кусками белого вымытого водой мяса и сухожилиями. Людей после такой обработки рекой опознать не удавалось.

Пришли к выводу, что форсировать горные речки надо как можно выше, где они уже, или уже совсем в долине, где и поток шире и скорость течения меньше.

После трех суток отдыха начали готовить испытателей к новым экспериментам. Углубленное медицинское освидетельствование показывало, что несколько испытателей по состоянию здоровья не могут участвовать в следующей серии экспериментов. Они вошли в состав дежурных бригад, обеспечивающих продолжение работ.

В программу испытаний входила отработка методов поиска в горах при тесном взаимодействии спасательных машин и вертолетов. Для этого две группы испытателей должны были подняться в труднодоступные горные районы, а «Голубые птицы» с вертолетами, наводя друг друга, должны были приблизиться к терпящим бедствие в горах настолько, чтобы врачам и спасателям можно было пешим ходом добраться до них, оказать медицинскую помощь и провести эвакуацию.

В течение трех суток прилетевшие из-под Алма-Аты вертолетчики совершали полеты в горах, готовились к совместным с нами испытаниям и взаимодействию. В одноэтажном небольшом корпусе полубарачного типа, где расположилась наша группа, шел довольно длинный коридор, по одну сторону которого были комнаты с тремя-пятью кроватями. Случилось так, впрочем, потом я понял не случайно, в одну комнату с экипажем вертолета из четырех человек пятым попал водитель зиловского бензовоза, которого за бороду с сединой молодые водители-испытатели шутливо называли папаша Хэмингуэй.

За сутки до продолжения работ в горах с участием вертолета вечером перед отбоем ко мне подошел командир вертолета молодой капитан и, немного смущаясь, но по уставному обратился:

— Товарищ полковник, мы завтра либо сами разобьемся, а если вы с нами полетите, заодно и вас убьем! Я насторожился:

— А в чем дело? Вы не готовы летать в горах?

— Мы летать готовы, но я прошу вас зайти к нам в комнату, увидите.

— Ну, пойдемте, посмотрим.

Когда мы вошли в комнату, где спали вертолетчики, я услышал какие-то невероятные громкие звуки и увидел, что издает их папаша Хэмингуэй, сладко спящий на широкой кровати. В своей жизни я видел и слышал многих храпунов, но такие трели со свистом, бульканьем, улюлюканьем и рычанием я слышал впервые. Я от души громко рассмеялся. Мой смех у всех четырех вертолетчиков не вызвал ответной реакции. Они молчали «как рыба об лед» и хмуро смотрели на меня.

— И так уже четвертую ночь, — говорил командир вертолета. — Сначала мы от души хохотали, потом начали психовать и будить его. Через одну-две минуты он засыпал и вновь выдавал такие невероятные, совсем не соловьиные трели. У нас такой недосып, что летать без риска нельзя.

Я разбудил папашу Хэмингуэя и попросил его взять постель и лечь на диван в коридоре.

Вертолетчики благодарно закрыли дверь. Немного поговорив с папашей, я пошел в свою комнату спать. Проходя по коридору, я обратил внимание, что все двери были открыты.

Через некоторое время я услышал шум и, открыв дверь, выходящую в коридор, увидел, что у дивана, где спал папаша, собрались все обитатели нашего корпуса, кроме вертолетчиков. Дружный хохот не мешал папаше Хэмингуэю выдавать свои трели. Я понял, что создалась специфическая экстремальная ситуация, которая может привести к неврозу всей бригады испытателей. Пришлось будить папашу Хэмингуэя и просить его за компенсацию в виде ста граммов спирта спать в неудобной позе в кабине бензовоза.

Таким образом, довольно безобидно был нейтрализован дополнительный отрицательный фактор психологического характера. На следующий день две группы испытателей начали восхождение в противоположные стороны Тамгинского ущелья.

^{«Тамгин-камень» — памятное место для многих космонавтов и испытателей. Здесь, в Барсконском ущелье на Иссык-Куле, перед тренировками космонавты оставляли автографы}

Решили совместить испытание с добыванием такого дефицитного природного лекарственного препарата как мумие. Добравшись до исходной позиции на «Голубых птицах», испытатели начали восхождение.

Через четыре часа мы должны были добраться до запланированных мест в горах и к этому времени должен быть подлететь вертолет. Но к тому времени, когда мы достигли расчетной точки, ущелье заполнили сползшие с ледников облака, которые плотные туманом заполнили теснины гор. Рассчитывать на прилет вертолета не приходилось. Пришлось оставить на выживание Володю Гайдукова и Юрия Тимофеева, а самим отступить в долину к «Голубым птицам». По дороге пытались с помощью винтовки с оптическим прицелом сбить несколько висящих как груши на недоступных карнизах серых образований мумиё, но найти их не удалось. Добраться под карниз без специального снаряжения для скалолазов было невозможно, да и опыта у нас такого не было. Пришлось довольствоваться только созерцанием уникального явления природы.

Туман плотно сел в ущелье и зацепился за скалы мелкой моросящей пылью, заползая в укрытия испытателей, кабины машин и одежду всех участников этой работы.

Ночь прошла в ожидании, что утром туман развеется, и вертолет прилетит для начала этого финального эксперимента. Но к утру туман еще более уплотнился. Двигаться в горах в этом липком молочном воздухе было небезопасно. Видимость такая, что не видно конца вытянутой руки, как будто бы она погрузилась в пену.

Итак, еще одни сутки. Вертолет не поднялся в воздух из-за запрета, пришедшего из Алма-Аты.

Становилось не весело. И тут появился новый куплет в нашей горной балладе:

К утру третьих суток с гор подул ветер. Он погнал туманные облака к Иссык-Кулю и освободил Тамгинское ущелье. Вертолетчики, изнывавшие от беспомощности, быстро отреагировали на изменение погоды и поднялись в воздух. Вскоре мы услышали рокот вертушки. Он приближался. Включили спасательную радиостанцию «Прибой-УМК». Каково же было наше удивление, когда вертолет, уверенно направившийся к нам, вдруг круто развернулся и пошел, удаляясь в противоположную от нас сторону. Было слышно (в горах очень хорошая слышимость), как он в другом конце ущелья галсами ведет безуспешный поиск…

К счастью, соображающих в радиотехнике и прохождении радиосигналов в нашей группе оказалось предостаточно. Кто-то высказал предположение, что радиосигнал, многократно отразившись в горах, увел вертолет в другую сторону. Предложили выключить радиостанцию. Вертолет, потеряв сигнал на приборе радиокомпаса, начал визуальный поиск. И вскоре стал приближаться к нам. На развороте каждого галса мы видели горящие посадочные огни вертолета. При очередном галсе, когда стали вновь видны огни, то есть глаза экипажа направлены в нашу сторону, мы подали сигнал ракетой. Экипаж обнаружил ее и подтвердил это пуском сигнальных ракет со своего борта. Таким образом, образовалось визуальное взаимодействие, которое позволило вертолету наводить «Голубые птицы».

Володю Гайдукова и Юрия Тимофеева вертолет обнаружил по радиосигналу. Таким образом, мы отработали все виды взаимодействия. Работа наша в горах подходила к концу. Предстояло набрать статистику. Но выводы были неутешительными. Мы обрели опыт для действий космонавтов в случае вынужденной посадки в горах. Этот опыт позволил внести коррективы в инструкцию по пользованию средствами, входящими в состав носимого аварийного запаса «Гранат-6». Но сочетание всех отрицательных факторов, с которыми мы столкнулись, позволяет сказать: «Если уж и случится вынужденная посадка в экстремальных условиях, так только бы не в горы».

Но как показала практика, на этапе выведения корабля при отказе второй ступени ракеты-носителя посадка в горах оказалась реальностью. Об этом в главе «Случилось, как предсказал».