Книга: Один сезон в тайге

22. Ещё раз о моральном облике Жака

22. Ещё раз о моральном облике Жака

Казалось, с Жаком давно уже всё ясно. Прямо в центре его территории Сергей нашёл гнездо, когда в нём было только два яйца. Потом их стало семь.

Сейчас у Жака и Аги (АГ) семь больших птенцов. Я пришёл к ним, чтобы понаблюдать и продиктовать на магнитофон, где и как Жак и Ага собирают корм. Ага летает к гнезду часто. Протокол её  охотничьего поведения уже достаточно велик, чтобы прекратить за ней наблюдения. Жак кормит гораздо реже. Я отношу это на счёт его беспокойного характера. С самой весны он приобрел репутацию не очень домовитого мужа.

Откровенно говоря, не очень хочется ждать, когда Жак, нагулявшись по чужим дворам, вернётся к гнезду. С той поры, как у них с Агой вылупились птенцы, у Жака появилась ещё одна неприятная черта ? он стал недоверчив, разражается тревожными криками в наш адрес даже на значительном расстоянии от гнезда. Из-за этого следить за ним стало неприятно. Приходится, тщательно скрываясь, наблюдать издалека. И поэтому многие мелочи в охотничьем поведении Жака разглядеть не удаётся.

Но протокол есть протокол. Отхожу подальше от гнезда и затаиваюсь в ивняках, держа наготове бинокль. Между мной и гнездом большая поляна. Самого гнезда не видно, но хорошо просматриваются все стоящие рядом с ним кусты и деревья. Несколько раз прилетает с кормом Ага. Наконец появляется и Жак. Подождав, когда он покормит птенцов и снова приступит к поискам корма, перевожу кнопку микрофона.

Жак, следуя краем поляны, обшаривает сперва снизу доверху две ближние к гнезду ели, перелетает дальше на ивовый куст, исчезает в траве возле него, снова появляется на том же кусте. В его клюве уже довольно большой пучок насекомых. Ему пора лететь к гнезду. В движениях Жака появляются характерные манеры пеночки, скачущей по веткам уже не в поисках добычи, а как бы просто так. Во время этих, на первый взгляд ? бесцельных, ненужных прыжков птичка осматривается по сторонам, чтобы лететь к гнезду, что называется, без свидетелей.

Выключаю магнитофон, чтобы не тратить зря ленту. Но Жак летит не к гнезду, а в противоположную сторону и немного ближе ко мне.

Попрыгав по веткам большой берёзы, Жак снова скрывается в траве. Снова на берёзе он появляется уже без корма. «Съел, ? думаю. ? Ну что ж, бывает. И самому поесть надо. Только зачем было набирать полный клюв?» Снова передвигаю кнопку вперёд и продолжаю диктовать, довольный тем, что Жак меня не видит. Он опять набирает полный клюв корма, но к гнезду не летит, а ныряет в ту же траву.

Тут меня осеняет... Выскакиваю из своего укрытия и, не глядя под ноги, опрометью мчусь туда, где скрылся Жак. Он выпархивает впереди меня и тут же заходится истерическими криками. Но я на него не гляжу. У крохотного кустика жимолости возвышается едва заметная кочечка. Гнездо!

? Серё-гааа! ? ору я на весь лес. ? Сеее-рёооо-гааааа!

Из гнезда, испуганная моими воплями, выскакивает самка. Мелькает зелёное кольцо на её  лапке. В гнезде ? словно живой крохотный букетик из жёлтых цветочков, которые то распускаются, то поникают. Это малюсенькие птенцы то по одному, то все вместе поднимают бледные, с редкими пушинками на темечке, головёнки и раскрывают жёлтые рты. Покачав большими головами на тоненьких шейках, птенцы в изнеможении их роняют, чтобы через несколько секунд поднять снова.

Подходит Сергей, молча смотрит на гнездо, потом на меня, пожимает плечами, шарит глазами по дереву, находит кричащих пеночек, разглядывает их в бинокль.

? Тааак... ЗА. Оччень хорошо! Хм, а он кто?

Я сижу на земле и самодовольно ухмыляюсь.

? Жак... Жак! Двоежёнец! ? Сергей садится рядом, заглядывает в гнездо и протягивает руку для поздравления.

? Выключи машинку, ? показывает он на магнитофон. ? Ну, наконец-то! ? восклицает он снова по поводу Жака и гнезда.

Многожёнство (по-научному ? полигамия, а ещё точнее  ? полигиния) для некоторых птиц явление вполне естественное. Вот хотя бы взять домашних кур или их предков, до сих пор живущих в Индии. Большинство же птиц отряда воробьиных, к которому принадлежат и наши пеночки, моногамы ? самец, самка и гнездо.

Когда орнитологи стали метить птиц цветными кольцами и опознавать их индивидуально, то стали иногда обнаруживать «трио», подобные тому, что обнаружилось у нас только что: самец и две самки. И, соответственно, два гнезда. Первоначально такие случаи были восприняты как аномальные. Затем оказалось, что они не так уж редки. Во всяком случае, ненормальным такое явление не называют уже давно. Отмечены случаи двоежёнства и у пеночек. Возникли даже гипотезы, объясняющие целесообразность таких «незаконных» браков. Но гипотезы ? это догадки, которые надо доказывать. А фактов для доказательств большинства гипотез остаётся маловато. Каждый случай двоежёнства ? ещё один ценный факт. Есть чему радоваться. Ценны все подробности, касающиеся таких случаев.

Что касается Жака, то о нём мы уже кое-что знаем. Например, что его первая жена ? Ага. В её  гнезде сейчас восьмидневные птенцы. У ЗА птенцы только-только вылупились. Следовательно, Жак играл свою вторую свадьбу не одновременно с первой, а в то время, когда Ага завершила откладку яиц и начала насиживать. Оставленному без внимания Жаку подвернулась незамужняя ЗА (скорее  всего тогда ещё не ЗА, а просто пеночка-весничка без колец) ? и новый альянс состоялся.

? А как мы её  назовем? ? обращаюсь я к Сергею, занятому описанием гнезда.

? ЗА? Зазноба! ? недолго думая предлагает он. ? Нет, лучше Земфира. А?

? Вообще-то, ЗА по своему жизненному сюжету на ТУ Земфиру не очень походит, ? говорю я, имея в виду известную пушкинскую героиню. ? Ей больше подойдёт что-нибудь гаремное, мусульманское. Например, Зульфия. Или негритянское... ? Я силюсь вспомнить африканское имя на З или, лучше, на За...

? Не будь буквоедом, ? поднимает голову от гнезда Сергей. ? ЗЗемфирАА ? есть З, есть А ? Зем-фи-ра! ? Он делает рукой пышный жест, ? это ведь так романтично!

? А что, пожалуй... ? соглашаюсь я. ? Не знаешь, чем эта женщина в следующий раз тебя ошарашит... Пусть будет Земфира.

Перекручиваю назад ленту, ищу конец протокола. Из динамика слышатся шифрованные фразы, потом ровная шипящая пустота, потом треск, громкие шарканья, снова пустота. И вдруг на весь лес раздается хриплое и истошно громогласное: «Серё-гааа! Сеерёооо-гааааа!» Мы оба вздрагиваем, морщимся, я нажимаю красную кнопку, потом хочу перекрутить назад и стереть весь этот шум, но передумываю. Пусть остаётся этот протокол нашего маленького открытия.