Книга: Извечные тайны неба

Небесные знаки

Небесные знаки

Издавна повелось называть затмения Луны и Солнца, звездные дожди и падения отдельных небесных камней необыкновенными небесными явлениями. Для человека XX в. ничего необыкновенного, впрочем, в таких явлениях нет. Причины их хорошо изучены. О предстоящих затмениях население широко оповещается по радио, по телевидению, в газетах и журналах. Их подробно комментируют ученые.

Знающий, уверенный в силе науки, человек XX в. далек от предрассудков своих предков. Он с затаенным ужасом не ждет, что вслед за очередным солнечным затмением его застигнет врасплох светопреставление, всемирный потоп или моровая язва.

Но в прошлом, когда каждое событие на небе рассматривалось как знамение, «перст божий», «божественное предначертание», необыкновенные небесные явления производили на людей неизгладимое впечатление:

(М. А. Волошин «Путями Каина», 1923)

Особенно большую роль среди необыкновенных небесных явлений играли затмения Луны и Солнца. Умение заранее узнавать о предстоящих затмениях зачастую оборачивалось миром или войной, могло стать вопросом жизни или смерти.

По свидетельству «отца истории» Геродота, один из семи мудрецов древности Фалес Милетский, первый из выдающихся древнегреческих астрономов, получил известность еще и потому, что предсказал солнечное затмение, происшедшее в 585 г. до н. э. в Малой Азии во время битвы лидийцев с мидянами. Сражающиеся были настолько поражены этим событием, что прекратили битву[13].

Истории известны многие другие случаи, когда находчивость в толковании небесных явлений тотчас приносила ожидаемые результаты.

Во время своего последнего, четвертого плавания к берегам Вест-Индии Колумб и его матросы внезапно оказались на грани катастрофы. Из-за ветхости кораблей, которые уже едва держались на плаву, Колумб принужден был прервать плавание и надолго разбить лагерь у берегов острова Ямайки. В отместку за постоянные грабежи местного населения касики Ямайки – правители острова – мало-помалу почти полностью прекратили снабжать белокожих пришельцев съестными припасами. Одолеть касиков силой Колумб не мог. Перед угрозой голодной смерти ему пришлось пойти на хитрость.

Предполагают, что Колумб всегда имел при себе в плаваниях экземпляр «Эфемерид» – сборника справочных астрономических таблиц, изданных во второй половине XV в. в Нюрнберге немецким астрономом Региомонтаном. «Эфемериды» содержали сведения относительно фаз Луны, движений планет и предстоящих затмений примерно на тридцать лет вперед.

Зная из «Эфемерид» Региомонтана о предстоящем вечером 29 февраля 1504 г. лунном затмении, Колумб пригрозил касикам, что в наказание отнимет у них Луну. Касики не поверили. В нужный момент Колумб пригласил их к себе и, как хороший актер, прекрасно провел сцену «отнятия» и последующего великодушного «возвращения» Луны.

В ожидании помощи великий мореплаватель пробыл на Ямайке до июня 1504 г., однако с момента «отнятия» Луны необходимые продовольственные припасы доставлялись в его лагерь в изобилии и безо всяких проволочек.

Аналогичные сюжеты стали достоянием художественной литературы.

На страницах романа «Фараон» польский писатель Болеслав Прус рисует панораму жизни, древнего Египта. Главный герой романа, молодой правитель Рамсес XIII задумывает ограничить самоуправство всесильных жрецов. Разворот событий достигает высшего накала. Доведенный до крайности, Рамсес стягивает к храмам войска. Народ стоит на стороне фараона. Жрецы не в силах оказать вооруженное сопротивление. Они обречены. И в эти критические дни верховный жрец Херихор в строжайшей тайне торопит развязку. Секретные агенты Херихора подстрекают толпу кинуться на штурм храмов. Ворота храма сотрясаются от ударов.

«… Несмотря на полдень, тьма сгущалась. В садах храма Птаха запели петухи. Но ярость толпы была уже так велика, что мало кто замечал эти перемены…»

Херихор стоял на виду у осаждающих, и вот он воздел к небу обе руки:

– Боги, под вашу защиту отдаю святые храмы, против которых выступают изменники и святотатцы!

«… Внезапно где-то над храмом прозвучал голос, который, казалось, не мог принадлежать человеку:

– Отвращаю лик свой от проклятого народа, и да низойдет на землю тьма!

И случилось что-то ужасное. С каждым словом солнце утрачивало свою яркость… При последнем же стало темно, как ночью. В небе зажглись звезды, а вместо солнца стоял черный диск в кольце огня…»

Толпа в ужасе бежала, пала ниц и молила о пощаде. Херихор вступился за народ перед Осирисом, и бог – в последний раз! – внял просьбе своих жрецов. Тьма рассеялась, и солнце обрело прежнюю яркость.

Фараон в это время оставался во дворце. Ход затмения ему комментировал преданный жрец, ученик мудреца. Не может ли, поинтересовался фараон, Луна, загородив Солнце, сорваться и упасть с неба?

«… В душе Рамсеса происходила мучительная борьба. Он начинал понимать, что жрецы располагали силами, которые он не только не принимал в расчет, но даже отвергал, не хотел о них и слышать. Жрецы, наблюдавшие за движением звезд, сразу выросли в его глазах. И фараон подумал, что надо непременно познать эту удивительную мудрость, которая так чудовищно путает человеческие планы…»

Нет, совсем не случайные одиночки брались за астрономические наблюдения в древнем мире. Слишком большую власть давали накопленные знания над умами и телами суеверных людей. Они, эти знания, накапливались по крупицам и передавались по наследству, из поколения в поколение, как самое драгоценное богатство.

Мастер на все руки, практичный коннектикутец из острой социальной сатиры Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура», получив в драке удар по голове и нежданно-негаданно очнувшись в Англии VI века, также находит путь к спасению в предстоящем солнечном затмении. Этот не подозревавший ничего худого американец объявлен, с явными передержками и преувеличениями, «громадным великаном», «подпирающим небеса чудовищем», «клыкастым и когтистым людоедом» и, как пленник копья королевского сенешаля, должен быть сожжен среди большого стечения народа и в присутствии самого короля Артура.

«… Монах простер руки над моей головой, воздел глаза к голубому небу и что-то забормотал по-латыни; он бормотал довольно долго и вдруг умолк. Я прождал несколько мгновений, затем взглянул на него: монах окаменел. Вся толпа, охваченная одним порывом, поднялась на ноги и смотрела в небо. Я тоже глянул в небо: черт возьми, затмение начинается! Я воспрянул духом, я ожил! Черный ободок все глубже входил в диск Солнца, и мое сердце билось сильней и сильней; толпа и священнослужитель, застыв, не сводили глаз с неба. Я знал, что сейчас все они глянут на меня. И когда они на меня глянули, я был готов. Я придал своей осанке величавость и устремил руку к Солнцу. Эффект получился потрясающий!»

Король Артур вступает с янки в вынужденные переговоры, – он предлагает ему откупиться хоть половиной королевства и умоляет пощадить Солнце. «… Удача мне была обеспечена. Мы, конечно, сторговались бы сразу, но я не в состоянии был остановить затмение: об этом не могло быть и речи. Я попросил, чтобы мне дали время на размышление. Король сказал:

– Долго ли ты будешь размышлять, добрейший сэр? Будь милосерд, погляди, с каждым мгновением становится все темнее. Прошу тебя, ответь, сколько времени нужно тебе на размышление?

– Немного. Полчаса, быть может – час.

Раздались тысячи страстных возражений, но я не мог сократить срок, так как не помнил, сколько времени длится затмение…» Вот где неожиданно сказалось для предприимчивого американца отсутствие начальных астрономических знаний!

«… Тьма все сгущалась, и горе охватило народ. Тогда я сказал:

– Я все обдумал, государь. Чтобы вас проучить, я не буду мешать тьме распространяться, – пусть ночь охватит весь мир; от вас самих будет зависеть, верну ли я солнце, или погашу его навсегда…»

Герой Марка Твена выдвигает свои условия, а потом придумывает одну уловку за другой, чтобы оттянуть время до наступления полной фазы затмения. Он сначала требует принести ему одежду, а потом выдвигает новое требование. «… Я сказал, что опасаюсь, как бы король, поразмыслив, не передумал и не отменил впоследствии решения, принятого под влиянием внезапного порыва; поэтому я заставлю тьму еще немного сгуститься и, если король тём временем не изменит своих решений, я ее рассею. Это условие не понравилось ни королю, ни зрителям, но я был непреклонен.

Пока я мучился, натягивая на себя ужасные одежды шестого века, становилось все темней и темней, черней и черней. Наконец стало темно, как в шахте, и вся толпа завыла от ужаса, почувствовав дуновение холодного, таинственного ночного ветра, и увидев в небе мерцающие звезды. Вот оно, полное затмение! Я один радовался ему, все остальные пришли в отчаяние, что, впрочем, вполне естественно. Я сказал:

– Король своим молчанием подтверждает все, что он обещал.

Затем я воздел руки к небу, простоял так несколько мгновений и возгласил как мог торжественнее:

– Да рассеются чары, да сгинут они без вреда!

Меня окружала глубокая тьма, и ответом мне была мертвая тишина. Но когда из тьмы вынырнул серебряный ободок Солнца, весь двор огласился громкими криками и меня прямо захлестнул потоп благословений и благодарностей… Я стал вторым лицом в королевстве, получив в свои руки всю полноту государственной власти, и отношение ко мне было отличное!»

Еще один интересный пример влияния солнечного затмения на события дает история Грузии. В начале IV в. н. э. грузинская царица долгое время тщетно склоняла царя принять христианскую веру. Царь колебался и долго откладывал свое решение.

Однажды, во время охоты, день неожиданно начал меркнуть, и насмерть напуганный царь со свитой пришел в неописуемое отчаяние. В трепетном страхе вспомнил он чудесное имя Христа и стал горячо молиться о ниспослании ему спасения. День вскоре просиял, и царь, благополучно возвратился домой.

После этого случая, гласят летописцы, православное христианство распространилось по всей Грузии. Грузия стала православной страной за шесть с лишним веков до крещения Руси.

Через века и страны прошла вера людей в астрологические пророчества. Что породило астрологию? Ответ на этот сложный вопрос не может быть однозначным. Конечно, веру в астрологию поддерживало религиозное поклонение обожествленным небесным светилам. С другой стороны, уже в древности была подмечена цикличность явлений на небе и на Земле, – в этой связи возникали основания полагать, что и те и другие каким-то неведомым образом могут быть связаны между собой. В результате, как свидетельствует история человечества, уже в далекие времена в разных странах появляются звездочеты-астрологи, которые берутся предсказывать судьбы отдельных людей и целых народов. К их услугам прибегают часто, и особенно часто в тяжелые минуты жизни.

Деятельность астрологов, как и всяких предсказателей, во все эпохи была полна опасностей.

Наши юные читатели, увлекающиеся романами Вальтера Скотта, может быть помнят в его книге из истории Франции XV века «Квентин Дорвард» драматическую сцену, разыгравшуюся между французским королем Людовиком XI и придворным астрологом Мартиусом Галеотти. Коварный король, запутавшийся в хитросплетениях собственных тайных замыслов, оказывается заточенным в крепости своего воинственного вассала Карла Смелого. Людовику грозит смерть, однако даже в эту тягостную минуту мстительного монарха неотступно преследует мысль успеть свести счеты со своим астрологом. Вероломный король приказывает находящемуся вместе с ним в темнице палачу приготовиться к тому, чтобы быстро и без лишнего шума повесить своего ближайшего советника, «этого обманщика, этого шарлатана, этого гнусного звездочета, этого подлого лжеца, благодаря которому я, как болван, попался в ловушку!.. Сочетание созвездий! Вот вам и сочетание!».

Мартиус Галеотти является по вызову короля к нему в башню. «… Астролог умел также внимательно наблюдать все, что происходило на земле, как и то, что совершалось на небе, и от его острого взгляда не ускользнул блок с веревкой, которая еще слегка покачивалась, как будто приготовления были только что прерваны его неожиданным приходом. Смекнув, в чем дело, и призвав на помощь хитрость и изворотливость, он решил пустить в ход все средства, чтобы избавиться от грозившей ему опасности…»

Король в гневе обвиняет своего астролога в невежестве и обмане: «… Вон! Ступай вон, но не думай, изменник, что ты избежишь заслуженной кары: над нами есть бог!» – последние слова должны послужить сигналом палачу для исполнения его обязанностей. Однако Галеотти продолжает твердо стоять на своем, что все трудности будут вскоре преодолены, и впереди короля ожидает счастливый ход событий.

Людовик де Валуа задает своему астрологу последний вопрос: может ли его мнимое искусство предсказать час собственной смерти?

– О король, – без промедления отвечает не растерявшийся Галеотти, – единственное, что я могу утверждать вполне определенно, это что моя смерть наступит ровно за двадцать четыре часа до смерти вашего величества.

Уловка спасает находчивого астролога. Короля, стоявшего на краю собственной гибели, начинает мучить червь сомнения, что если на этот раз доля истины и впрямь заключена в этом мрачном пророчестве, и он откладывает исполнение принятого решения:

– Завтра мы еще поговорим об этом подробнее. Иди с миром, высокомудрый отец мой… Иди с миром! Иди с миром!..

Людовик трижды повторил последние слова, которые служили условным знаком для отмены казни, но, опасаясь, как бы палач не ошибся, он сам «проводил астролога через зал, не выпуская полы его платья, точно боялся, как бы у него не вырвали ученого мужа и не лишили жизни тут же, у него на глазах…»

Так самый мстительный из монархов своего времени был обманут «благодаря грубому суеверию и страху смерти, перед которой он трепетал, зная, сколько тяжких грехов лежит на его совести».

Но, конечно, далеко не всегда астрологам удавалось так сравнительно легко избегать грозящей им кары. Приведем в качестве другого примера небольшой эпизод из исторического романа Р. Хаггарда «Дочь Монтесумы». Он занимает всего несколько строк.

Охваченный страхом перед нашествием испанских завоевателей, последний император ацтеков Монтесума посылает за астрологом, прославленным на всю страну мудростью своих прорицаний. «… Астролог явился, и Монтесума заперся с ним наедине. Не знаю, что он сказал императору, но, по-видимому, ничего приятного не было в его пророчествах, потому что той же ночью Монтесума приказал своим воинам обрушить дом мудреца, и тот погиб под развалинами собственного жилища».

Астрология играла большую роль и в древнем мире, и в средние века. Она возникла тогда, когда древние астрономы только-только сумели нащупать первые закономерности в природных явлениях, научились делать первые предвычисления положений небесных светил, фаз Луны, затмений Луны и Солнца. Власть, даваемая астрономическими знаниями, заставляла скрывать эти знания. А сам факт существования тайных знаний вел к расцвету тайных наук, в том числе и астрологии.

Правители заставляли народы повиноваться себе силой оружия. Помогая им в этом силой своих тайных знаний, служители религии в большинстве случаев могли склонить к повиновению и чересчур необузданных правителей. Вот почему мы и говорим, что астрономия – наука «неземная» – тысячелетиями служила самым что ни на есть земным целям, служила прочным оплотом могущества сильных мира сего. В этом, как мы уже говорили, помимо практического значения, заключался второй важный стимул развития древней астрономии.

Древние наблюдения солнечных и лунных затмений, которые тщательно регистрировались и описывались, в наши дни сослужили неожиданную службу историкам. Зная теорию движения Солнца и Луны, астрономы сумели рассчитать даты затмений и районы их видимости на многие тысячелетия в глубь веков. Затмения стали «картой времени», той надежной хронологической основой, к которой историки могут теперь привязывать местные календари, эры и другие исторические события, датировка которых иными методами затруднительна.