Книга: Приграничные и трансграничные территории Азиатской России и сопредельных стран. Проблемы и предпосылки устойчивого развития

11.1. Российско-Казахстанский приграничный субрегион: проблемы международного экологического сотрудничества

11.1. Российско-Казахстанский приграничный субрегион: проблемы международного экологического сотрудничества

На протяжении трех последних веков российско-казахстанский (заволжско-алтайский) степной регион развивался как единое целое, представляя собой, пусть и сложное по структуре, но единое историко-географическое, этническое, экологическое, экономическое и информационное пространство.

Как пространственный объект комплексных географических исследований, российско-казахстанский субрегион впервые стал рассматриваться в 1768–1774 гг., когда в заволжские, уральские и западно-сибирские степи были направлены два отряда Астраханской и три отряда Оренбургской Академической экспедиции, которыми руководили С. Г. Гмелин, И. А. Гюльденштедт, П. С. Паллас, И. И. Лепехин, И. П. Фальк [Чибилев и др., 2003].

Российское присутствие в обозначенном регионе было закреплено после принятия казахскими правителями в 1731 г. протектората России. В 1734 г. для защиты и хозяйственного освоения вновь присоединенных земель была создана Киргиз-Кайсацкая экспедиция, затем переименованная в Оренбургскую экспедицию во главе с обер-секретарем Сената И. К. Кирилловым. После его смертиа (1737 г.) Оренбургская экспедиция была переименована в Оренбургскую комиссию. В 1735 г. был заложен г. Оренбург, в 1744 г. он стал центром Оренбургской губернии, а с 1748 г. – Оренбургского казачьего войска. Вдоль новой границы Российской империи в середине XVIII в. создаются укрепленные линии – Нижне-Яицкая, Самарская, Сакмарская, Красногорская, Орская, Уйская, Горькая, Иртышская, Колыванская, Ишимская, Омская. В результате сформировалась сплошная полоса казачьих поселений от устья Яика до Усть-Каменогорской крепости и Алтая, общей протяженностью более 3,5 тыс. верст (рис. 11.1). В 1822 и 1824 гг., соответственно, были приняты «Устав о сибирских киргизах» и «Устав об оренбургских киргизах», которые завершили оформление вхождения в состав России областей сибирских и оренбургских «киргизов» с центрами в Омске и Оренбурге [Шоинбаев, 1982].

Рис. 11.1. Укрепленная линия казачьих поселений середины XVIII в. и ее расположение относительно современной российско-казахстанской фаницы.

На всех этапах реформирования местных администраций в этом регионе, включая создание Пограничной комиссии, линия укрепленных казачьих поселений играла роль, скорее всего, не разделяющей, а соединяющей границы. В результате уже во второй половине XIX в. обозначенная полоса от устья Яика (Урала) до Усть-Каменогорска теряет все черты государственной границы и превращается в зону совместного проживания киргиз-кайсаков (казахов), русских, татар и других новых переселенцев из европейской части Российской империи.

Особо следует сказать о заселении казахами в начале XIX в. междуречья Волги и Урала – так называемых Рын-песков. Здесь согласно указу Павла I в 1801 г. было образовано Внутреннее, или Букеевское, ханство, занимавшее территорию 350 верст с востока на запад и 200 верст с севера на юг. Ханство фактически входило в состав Оренбургской губернии и граничило со всех сторон с землями, занимаемыми казаками. Ограниченность территории, большое количество скота и отсутствие возможности для дальних кочевок привели к тому, что уже к середине XIX в. в Рын-песках сложилась кризисная экологическая ситуация, что проявилось в активизации эоловых процессов, а затем и антропогенном опустынивании некогда богатых пастбищ.

Большое влияние на формирование этнического состава населения российско-казахстанского приграничного региона и его хозяйственное освоение оказала Столыпинская реформа в России, вызвавшая первую переселенческую волну в степные районы Заволжья, Северного Казахстана и Южной Сибири в начале X в. Это был период так называемой «столыпинской целины». С 1906 по 1910 г. в районы Северного Казахстана из европейской части России переселилось более 770 тыс. чел. В этот период осваивались наиболее благоприятные для хлебопашества земли путем создания хуторских хозяйств. Населенные пункты закладывались в долинах рек, где имелись источники пресной воды и возможности для огородничества и садоводства. За 1906–1912 гг. переселенцам было предоставлено около 17 млн дес. земли, из них под пашню выделялось не более одной трети [Кан, 2002].

Следующим важным этапом хозяйственного освоения степной зоны Северного Казахстана явился период коллективизации. За 1928–1931 гг. было коллективизировано более 70 % хозяйств, на их основе созданы колхозы. Скотоводы-кочевники и полукочевники насильственно переводились на оседлый образ жизни. В 1930 г. было переведено на оседлость 87 136, а в 1933 г. – 242 208 хозяйств кочевников. При этом нередко формировались колхозы и совхозы-гиганты, объединяющие сотни хозяйств в радиусе до 200 км. Отдельные руководители Казахстана пытались остановить процесс оседания кочевников и полукочевников. «Казахский народ кочует не потому, что хочет кочевать, а кочует, учитывая климатические условия», – писал М. Дулатов (цит. по: [Кан, 2002]).

Колхозные и совхозные фермы, в которые сгонялся обобществленный скот, часто представляли собой участки степи, огороженные арканами, нередко животные здесь погибали. Отчуждение крестьян от земли привело к резкому снижению урожайности. Численность скота в Казахстане за пять лет сократилось с 40,5 млн голов до 4,5 млн голов, т. е. в 9 раз. Более 1 млн скотоводов-кочевников мигрировало из степной зоны российско-казахстанского приграничья [Там же]. «Хрущевская целина» 1950-1960-х гг. завершила формирование нового ландшафтного, этносоциального и хозяйственного облика степной зоны от Волги до Алтая.

О масштабах земледельческого освоения степной зоны к востоку от Волги в 1950-1960-е гг. хорошо известно [Николаев, 1999; Чибилев, 1990]. Тогда в регионе было распахано более 30 млн га новых земель. Земледельческое освоение охватило практически все черноземы, в том числе солонцеватые и с участием солонцов (до 20–30 %), а также тяжелосуглинистые почвы плакоров с солонцеватыми карбонатными темно-каштановыми и каштановыми почвами. Вновь были распаханы заброшенные в прошлом под залежь дефлируемые супесчаные и легкосуглинистые почвы. В 1960-1970-е гг. сухое зерновое земледелие продвинулось на юг в зону полупустынного Заволжья до оз. Эльтон, в Западном Казахстане – до Рын-песков и верховьев Эмбы, в Центральном Казахстане – до низовьев Тургая и почти до оз. Балхаш.

В 1990-х гг. с появлением в степной зоне к востоку от Волги государственной границы началась новейшая история этого региона. До 1991 г. в истории такой государственной границы не существовало. Разные народы и народности, проживавшие в этом регионе или переселявшиеся с Востока на Запад и с Запада на Восток, всегда беспрепятственно пересекали эту территорию. Новая государственная граница России с Казахстаном – самая протяженная в мире (7599 км) сухопутная граница двух государств (рис. 11.2).

Рис. 11.2. Карта-схема, раскрывающая этнические особенности Российско-Казахстанского приграничья.

Граница между Россией и Казахстаном рассекла природно-хозяйственный регион, который на протяжении двух с половиной веков развивался как единое целое и который по обе стороны границы оказался в последнем десятилетии XX в. в условиях системного экономического кризиса.

С позиций политической географии российско-казахстанская граница неоднородна. На большей протяженности признаки или свойства границы слабо выражены. Лишь на некоторых участках наблюдается контрастность по этническому, природному признакам или по степени освоенности [Колосов, Туровский, 1999; Чибилев, 2003б].

Этнически контрастный тип границы прослеживается между, с одной стороны, Астраханской и Волгоградской областями и, с другой, – Западно-Казахстанской областью. Заметим, что это бывшая западная граница Букеевской орды (см. выше) и она была внутригосударственной.

В меньшей степени этническая контрастность характерна для границы Оренбургской области с Бурлинским и Чингирлауским районами Западно-Казахстанской области. Этот отрезок границы совпадает с долинами достаточно крупных рек Урала и Илека.

Этническая контрастность прослеживается также на границе Оренбургской области с Хобдинским, Карабутакским и Комсомольским районами Актюбинской области. В общей сложности этнические свойства российско-казахстанской границы прослеживаются на участках общей протяженностью 1380 км, что составляет 19,0 % от всей длины границы (рис. 11.2). На остальной части новая государственная граница рассекает ареалы одного и того же этноса, где в приграничных районах Казахстана по переписи 1989 г. проживало от 20 до 30 % казахов. А в таких приграничных районах, как Соколовский Северо-Казахстанской области, – 9,5 %, Федоровском районе Казахстанской области – 11,65, Шемонахинском районе Восточно-Казахстанской области – 7,4, в приграничном городе Лениногорске – 5,2 % [Колосов, Туровский, 1999]. Вместе с тем и в российских приграничных административных районах есть немало мест компактного проживания казахов. В некоторых из них (в Астраханской, Оренбургской областях и в Республике Алтай) доля казахов составляет от 20 до 45 %, что также необходимо учитывать, характеризуя устойчивость границ.

Еще меньшую протяженность имеет природный тип границы: гидрографический по рекам Малая Узень, Урал, Илек и Уй – 658 км и орографический по водораздельным хребтам на Алтае – 512 км, что составляет 15,4 % от всей длины границы.

До 1991 г. на всей протяженности российско-казахстанской границы не прослеживалась контрастность как по степени освоенности территории (сельскохозяйственной и промышленной), так и по специализации сельского хозяйства. Земледельческую культуру по обе стороны границы между союзными республиками определяла единая советская аграрная наука, флагманом которой был Всесоюзный НИИ зернового хозяйства в пос. Шортанды близ Целинограда (ныне Астана).

Исторический аналог у новой российско-казахстанской границы существовал вдоль Уйской укрепленной линии XVIII в. между крепостями Троицкой и Звериноголовской. Эта линия совпадает с современной границей между Курганской и Костанайской областями. Аналогичная ей Горькая укрепленная линия между Омском и Звериноголовской проходила через Петропавловск: вдоль нее была построена Сибирская железная дорога, значительный отрезок которой проходит в настоящее время по территории Казахстана. Иртышская укрепленная линия с казачьими поселениями, протянувшаяся от Омска через Павлодар до Семипалатинска, также находится в настоящее время в Казахстане. При этом необходимо отметить, что ни Уйская, ни Горькая, ни Иртышская линии никогда не играли роли внешних границ Российской империи, поскольку были созданы уже после принятия киргиз-кайсацких орд в российское подданство [Кан, 2002; Шоинбаев, 1982].

Подробный анализ новой российско-казахстанской границы должен быть, на наш взгляд, положен в основу при исследовании таких вопросов, как устойчивость границ, освоение приграничного пространства и развитие приграничного сотрудничества. Это особенно важно для таких областей сотрудничества, как природопользование, региональные и глобальные изменения природной среды и сохранение природного разнообразия.

На первый взгляд, установление государственной границы по ландшафту, в том числе и при пересечении целостных природных районов, не вносит существенных изменений в структуру и функционирование геосистем. Однако новые сценарии развития сельскохозяйственного природопользования в России и Казахстане со временем приведут к формированию по обе стороны границы контрастных природно-хозяйственных систем. В Северном Казахстане в связи с оттоком неказахского населения (русских, украинцев, немцев и др.) доминирующее положение займут залежные земли и пастбищные угодья с экстенсивным использованием. В прилегающих к Казахстану степи и лесостепи России будут преобладать зерновое хозяйство и мясо-молочное животноводство, кормовая база которого в значительной степени зависит от растениеводства.

В целом устойчивое развитие приграничных регионов зависит от многих факторов как благоприятных, так и неблагоприятных [Бакланов и др., 2003; Глазовский, 2002]. К благоприятным факторам относятся: более широкие возможности для развития внешнеэкономических связей, реализация и развитие транзитных функций, развитие международного туризма, сотрудничество с приграничными регионами в различных сферах экономики, культуры, образования и т. д. Из неблагоприятных факторов можно выделить, кроме возможности появления геополитических конфликтов, трансграничные переносы техногенных загрязнений в водной и воздушной среде, распространение сорных растений, а также вредителей (например, саранчи), возбудителей природно-очаговых болезней, трудности, связанные с регулированием рыболовства в трансграничных водоемах, с освоением трансграничных природно-ресурсных систем и т. д.

В качестве примера остановимся на трех сюжетах новой эколого-географической ситуации, сложившейся в российско-казахстанском приграничье, а именно:

– проблема опустынивания в районах целины;

– последствия изменения структуры земельных ресурсов после 1991 г.;

– нарушение бассейнового принципа природопользования в бассейне Урала.

На всех известных картах географического распространения процессов опустынивания полоса российско-казахстанского приграничья отнесена к зоне современного опустынивания. При этом многие авторы ссылаются на то, что участок от Урала до Алтая остается в этом отношении малоизученным. Можно лишь привести некоторые данные о масштабах процессов опустынивания в степной зоне Северного Прикаспия, Южного Урала и Тургайской столовой страны.

Так, на Волго-Уральском междуречье в Рын-песках в середине XIX в. в эпоху Букеевской орды общая площадь развеваемых песков составляла, по оценкам специалистов, не менее 60,0 тыс. га, в 1950-1960-е гг она достигала 45,0 тыс. га, а в первые годы XXI в. не превышала 3,0 тыс. га и была ограничена окраинами крупных населенных пунктов и отдельными фермами внутри Рынпесков.

В бассейне среднего течения Урала и Илека (от пос. Акбулак на Илеке до г. Уральска) в 1990 г. не закрепленные растительностью развеваемые пески занимали площадь около 90,0 тыс. га, в середине 1970-х гг. – 40 45,0 тыс. га, а по нашим оценкам, в 2000–2002 гг. на всем этом пространстве сохранилось не более 40 «действующих» эоловых урочищ, площадью 1–3 га каждое. Практически все бугристые пески надпойменных террас и высокой поймы Урала и Илека в настоящее время либо закреплены травянистой растительностью, либо облесены [Опустынивание…, 2002].

В степном Зауралье и Тургае (восточная часть Оренбургской области, Костанайская область) в начале 1960-х гг. эоловой эрозии были подвержены более 740,0 тыс. га распаханных целинных земель с легкосуглинистым и супесчаными почвами [Николаев, 1999]. Практически все эти земли выведены из оборота и в настоящее время представляют собой пастбищно-сенокосные угодья.

В 1990-е гг. численность скота в Западном Казахстане сократилась в 4–5 раз, овец – в 15–20 раз. На юге Оренбургской области нагрузка скота на степные пастбища уменьшилась в 7–8 раз, исчезли почти все летники и дальние дойки [Опустынивание…, 2002]. Почти повсеместно в степи стал накапливаться характерный «степной войлок», образование которого привело к лучшему увлажнению степей за счет задержания травостоем снега и лучшей защиты почв от иссушения. Но образование «степного войлока» на пастбищах в сочетании с широким распространением высокотравных бурьянистых залежей и с возрождением практики сжигания соломы на обрабатываемых полях резко повысило пожарную опасность в степи.

Многократное сокращение присутствия человека в степи, отсутствие техники и горючего привели к тому, что степные палы ежегодно беспрепятственно охватывают до 30–35 % территории степной зоны в Западно-Казахстанской, Оренбургской, Актюбинской, Костанайской областей, заволжских частях Саратовской и Волгоградской областей. От степных палов пострадали в большей или меньшей степени все лесокультурные насаждения, созданные во второй половине XX в.

Таким образом, прежде чем делать выводы о ландшафтных последствиях глобальных изменений климата и, в частности, о естественном опустынивании территории российско-казахстанских степей, необходимо оценить влияние пирогенного фактора, который приобретает на этом пространстве все более масштабный характер и последствия которого практически не исследованы.

Одним из основных сюжетов современной эколого-географической ситуации в российско-казахстанском приграничном субрегионе, на который нельзя не обратить внимание, является проблема нарушения бассейновых принципов природопользования, сложившихся в XX в. на территории СССР (рис. 11.3) (подробнее см. раздел 8.1).

Рис. 11.3. Бассейн р. Урал: внутрибассейновое распределение стока.

Как уже отмечалось, Яик-Урал играл важную роль в рыбном хозяйстве России начиная с XVII в. Яицкое казачество, получив от царя монополию на рыбные промыслы, установило такие правила рыболовства, которые способствовали сохранению и воспроизводству осетрового стада. Добыча осетровых в реке Урал составляла в 1810 г.

150.0 тыс. ц, а много позже, когда казачество лишилось своих прав и был разрешен промысел осетровых в море, уловы составляли: в 1933 г. – 50.0 тыс. ц, а в 1964 г. – 20,0 тыс. ц. Роль Урала многократно возросла в мировой добыче осетровых в 1970-е гг. После зарегулирования р. Волги основные площади естественных нерестилищ на реках Каспийского бассейна сохранились только на Урале. В конце 1970-х гг. доля Урала в мировой добыче осетровых достигла 33 % (104,0 тыс. ц в 1977 г.), а по производству черной икры возросла до 40 % [Песериди, 1979] (рис. 11.4).

Рис. 11.4. Динамика вылова осетровых рыб в бассейне р. Урал (1932–1980 гг.)

Именно это обстоятельство – громадная роль Урала в сохранении естественного воспроизводства всего каспийского стада осетровых и пополнении валютных запасов СССР – было использовано для того, чтобы:

– во-первых, отклонить в 1970-х гг. проекты строительства крупных водохранилищ в среднем течении р. Урал и на его основных притоках;

– во-вторых, принять специальное постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР «О мерах по предотвращению загрязнения бассейна рек Волги и Урала неочищенными сточными водами» (1972 г.);

– в-третьих, принять совместное постановление Совмина Казахской ССР и Совмина СССР об объявлении заповедной (рыбохозяйственной! – прим. автора) зоны в северной части Каспийского моря и пойме р. Урал от р. Барбастау до его устья;

– в-четвертых, для того чтобы создать постоянный Межреспубликанский комитет по охране, рациональному использованию и воспроизводству природных ресурсов бассейна р. Урал (в 1977 г.).

Все эти меры, несмотря на известный сегодняшний скептицизм в отношении природоохранных инициатив этого периода, оказались очень эффективными – строительство водохранилищ было остановлено. А не зарегулированный Урал с высокой волной весеннего половодья и чередованием быстрых перекатов и широких плесов сохранил высокий потенциал самоочищения.

По данным Урало-Каспийского филиала ЦНИИ осетрового рыбного хозяйства в 1960-е гг. Урал на единицу объема речного стока давал в 2–2,5 раза больше частиковых рыб и в 10 раз больше осетровых рыб, чем Волга. А в конце 1970-х гг. «окупаемость» рыбой 1 м³ воды Урала превышала таковую по Волге – по судаку в 30 раз, сазану в 8 раз, жереху до 100 раз, осетровым в 15 раз [Песериди, 1979].

Эти данные были столь убедительны, что в 1979 г. Главрыбвод СССР принял решение о разработке Атласа нерестилищ и зимовальных ям осетровых р. Урал, аналогичному тому, что был создан для р. Волги в довоенные годы. В нижнем течении р. Урала ихтиологами ЦНИИ осетрового рыбного хозяйства было выявлено 70 нерестилищ осетровых общей площадью около 1700 га. В среднем течении Урала (от устья Илека до г. Уральска) – на участке, который в настоящее время служит границей между Россией и Казахстаном, паспортизацию нерестилищ и зимовальных ям осетровых проводила Оренбургская лаборатория мелиорации ландшафтов (ныне Институт степи УрО РАН). Здесь было выявлено 58 нерестилищ осетровых общей площадью 793 га [Чибилев, 1997]. Для сравнения можно сказать, что на всех остальных реках Каспийского бассейна (Волга, Терек, Кура и др.) площадь естественных нерестилищ после зарегулирования этих рек составляет всего 30 га [Песериди, 1979].

После ликвидации системы рыболовства советского периода уловы осетровых в р. Урал уже сократились более чем в 30 раз и составили в 1999 г. 3,1 тыс. ц, в 2000 г. – 2,8 тыс. ц. Основными причинами этого снижения стало узаконенное браконьерство, промысел осетровых в море и искусственное перекрытие русла реки затопленной баржей в низовьях и понтонным мостом в Индерборском. Численность производителей осетровых, в первую очередь, белуги, русского осетра и шипа, приходящих на нерестилища среднего течения реки, т. е. на территорию России, по нашим данным, сократилась с 1983 г. в 40–45 раз! Видимо, практически полностью исчезли в Урале стада озимой расы белуги, русского осетра и шипа.

Учитывая уникальные особенности бассейна р. Урал, а они не исчерпываются только осетровыми [Чибилев, 1987], а также природно-ресурсный потенциал субъектов Республики Казахстан и Российской Федерации, расположенных в бассейне, назрела необходимость сотрудничества по типу еврорегионов, получивших развитие в Европе [Горшенин, 1997]. Географически еврорегионы образуются в границах основных осей трансграничного сотрудничества. В данном случае осью предлагаемого «Еврорегиона Урал-Жайык» является река, которая наряду с уникальными эколого-экономическими особенностями обладает большими перспективами для развития рекреации и международного водного туризма. Рекреационно-туристическое освоение бассейна Урала позволит внести экономические ограничения природопользования в регионе, столь необходимые для сохранения биологического и ландшафтного разнообразия, в том числе местообитаний, миграционных путей и нерестилищ осетровых.

При создании еврорегиона Урал-Жайык необходимо учитывать, что бассейн Урала располагает богатейшими запасами углеводородного сырья (уступая в мире только бассейну Оби), здесь развита черная и цветная металлургия (Урал – самая «металлургическая» река в мире), значительным аграрно-промышленным потенциалом.

Предлагаемый еврорегион Урал-Жайык охватывает западный сектор российско-казахстанского приграничья, включая Атыраускую, Уральскую и Актюбинскую области Республики Казахстан и Оренбургскую область РФ. С целью охвата приграничным сотрудничеством Астраханской, Волгоградской и Саратовской областей может быть создан «Северо-Прикаспийский еврорегион». Аналогичным образом вырисовываются регионы приграничного сотрудничества на остальной части российско-казахстанского приграничья (рис. 11.5): Тоболо-Тургайский (Костанайская область Казахстана, Челябинская и Курганская области РФ), Иртышский (Северо-Казахстанская, Павлодарская, Акмолинская и Восточно-Казахстанская области Казахстана, Тюменская, Омская, Новосибирская области РФ). В восточном секторе рассматриваемого региона в настоящее время уже формируется регион приграничного сотрудничества «Большой Алтай», объединяющий не только приграничные территории России и Казахстана, но и Китая и Монголии [Наш общий дом…, 2003].

Рис. 11.5. Перспективные «еврорегионы» приграничного Российско-Казахстанского сотрудничества.

Для успешного решения перечисленных задач понадобятся совместные усилия ученых России, Казахстана и других стран в рамках международных научно-технических программ и, не исключено, совместных научных учреждений.