«Наиболее оригинальна охота за юртами, практикуемая киргизами зимою в местах более или менее открытых. Юрта представляет из себя прочный решётчатый цилиндр от 3 до 4 арш. в диаметре и до 3 арш. высоты, с плоскою, также решётчатою крышею, вмещающий от 6 до 8 охотников; к крыше юрты укрепляется на колу чучело человека в халате, с чалмой или малахаем на голове. Такая юрта связывается на самом месте охоты, когда преследуемый конными охотниками тигр заляжет; место, где лежит тигр (а лежит он вообще смирно и упорно), оцепляется конными пикетами, охотники же подползают снизу в юрту, берутся за нижние её палки и, подвигая её, медленно приближаются к зверю; шагах в 30 от него юрта быстро ставится на землю, часть охотников садятся на нижние палки и крепко держат юрту на случай нападения зверя, стрелки же бьют зверя, большею частью без промаха».

«4 сентября, встав поутру довольно поздно после утомительных переходов прошедшего дня, я узнал о печальном исходе тигровой охоты, в начале которой мы пытались принять участие. Преследуя тигров, три охотника напали наконец на их следы, которые в одном месте расходились, так как, очевидно, оба тигра побежали по разным тропинкам. По верхней тропинке отправился один из двух старших и опытных охотников с собакой, по другой пошёл столь же опытный старый казак с молодым, ещё никогда не бывавшим на тигровой охоте. Обе партии не теряли друг друга из виду. К несчастью, казак, шедший по нижней тропинке без собаки, заметил тигра, притаившегося в кустарниках, уже слишком поздно, чтобы иметь время в него выстрелить. Тигр бросился на него так стремительно, что ударом лапы выбил у него винтовку из рук. Опытный казак, не теряя присутствия духа, стал перед тигром, который, в свою очередь, тоже остановился и лёг перед охотником, как кошка, которая ложится перед мышью, когда та перестаёт двигаться. Молодой казак спешил на выручку товарища, но руки его так оцепенели от страха, что сделать выстрела он не мог. Тогда старший казак потребовал, чтобы он передал ему свою винтовку, но и это молодой казак не был в состоянии сделать; старый обернулся и сделал шага два-три для того, чтобы взять у молодого его винтовку. В этот момент тигр бросился на свою жертву и, схватив казака за плечо, повлёк его сильным движением вперёд, так как заметил, что третий казак, шедший с собакой по верхней тропинке, быстро бежал наперерез его пути. Тигр уже успел перебежать место пересечения тропинок, но собаке удалось догнать его и вцепиться ему в спину. Тогда тигр, бросив свою добычу, пробежал немного вперёд и начал вертеться для того, чтобы сбросить и разорвать своего маленького врага, что ему и удалось наконец, но тут он был поражён двумя смертельными выстрелами преследовавшего его охотника; однако он имел ещё достаточно силы для того, чтобы спуститься до ручья, напиться в нём и испустить на его берегу своё последнее дыханье. Но победоносному стрелку было уже не до тигра: он бросился на помощь к своему товарищу, у которого одна рука была перегрызена выше локтя, а у другой сильно повреждены оба пальца. Оба казака перенесли своего товарища на руках до того места, где они оставили своих лошадей, а затем добрались при их помощи до нашего ночлега на Иссыке. С трудом перевезли пострадавшего в Верное, где я только по своём возвращении из двух своих поездок на Иссык-Куль посетил его в госпитале и нашёл выздоравливающим, хотя рука уже у него была отнята. Трофей их охоты, прекрасная тигровая шкура, был передан мне, а сумма, данная мной охотнику, убившему тигра, была великодушно уступлена им пострадавшему товарищу».

«…Правда, местами, именно между рекой Кончедарьёй и деревней Ахтармой — тигров сравнительно много (почти как у нас волков); иногда в день можно увидеть десятки следов, но этот зверь почти исключительно бродит за добычею ночью, днём же скрывается в густейших тростниках. Пробовали мы отравить тигра мясом им же задавленной коровы; положили несколько сильных приёмов Cali cyanicum; зверь ночью же съел два или три таких заряда, катался по земле и извергал рвоту, когда началось действие яда, но всё-таки имел силу уйти, быть может и недалеко. Утром следующего дня мы начали следить отравившегося тигра, но это оказалось невозможным. Множество следов этого зверя и другого его товарища, приходившего в ту же ночь к той же приманке, перекрещивались в различных направлениях в тростниковых зарослях; притом на сильно мёрзлых местах следа вовсе не было видно — и мы не могли найти свою добычу. Другого тигра мы караулили целую ночь на той же самой корове, но зверь не пришёл, быть может оттого, что также хватил яду. Для карауления подобного зверя нужна светлая ночь; да притом просидеть на морозе, в одном и том же положении, не кашлянув, 13 часов, зимней ночью — чересчур тяжело».

«При охоте на тигра русские охотники употребляют собак. Найдя свежие тигровые следы, охотник пускает вперёд своих собак, которые играют роль как бы гончих. Собаки идут за уходящим хищником и лаем дают знать охотникам, куда направляется зверь. Тигр, преследуемый собаками, часто останавливается, чтобы отпугнуть их, или неожиданно, если удастся, схватить одну из них, самую неосторожную и неопытную. Старые, бывалые собаки не подходят к тигру ближе пятидесяти шагов, зная по опыту, что это слишком опасно. Свора дружных натасканных собак старается окружить тигра со всех сторон, так что зверь, бросаясь то в ту, то в другую сторону, замедляет свой ход и тем даёт возможность охотнику приблизиться на верный выстрел, т. е. на расстояние ста — ста пятидесяти шагов, когда можно произвести действительный убойный выстрел по месту».

«Во время этих рассказов в избу вошёл какой-то человек. На вид ему было лет сорок пять. Он был среднего роста, сухощавый, с небольшой бородой и с длинными волосами. Вошедший поклонился, виновато улыбнулся и сел в углу.

— Кто это? — спросил Гранатман.

— Кашлев — Тигриная Смерть, — отвечало несколько голосов. Мы стали его расспрашивать, но он оказался не из разговорчивых. Посидев немного, Кашлев встал.

— Убить зверя нетрудно, ничего хитрого тут нет, хитро его только увидеть, — сказал он, затем надел свою шапку и вышел на улицу.

О Кашлеве мы кое-что узнали от других крестьян. Прозвище Тигриная Смерть он получил оттого, что в своей жизни больше всех перебил тигров. Никто лучше его не мог выследить зверя. По тайге Кашлев бродил всегда один, ночевал под открытым небом и часто без огня. Никто не знал, куда он уходил и когда возвращался обратно. Это настоящий лесной скиталец. На реке Сандагоу он нашёл утёс, около которого всегда проходят тигры. Тут он их и караулил.

…За ночь погода испортилась. Утро грозило дождём. Мы спешно собрали свои манатки и к полудню дошли до утёса, около которого Кашлев караулил тигров. Место это представляет собою теснину между скалой и глубокой протокой, не замерзающей даже зимою. Здесь постоянно ходят полосатые хищники, выслеживающие кабанов, а за ними, в свою очередь, охотится Кашлев».

«Зимой он отправляется один со своей собачонкой по следам тигра. Иногда неделю он так ходит, выбирая для ночлега всегда саженей на двести открытые места. Там спит он, разгрёбши снег, в меховом мешке. На нём спит его собачонка.

— Один брат только и есть у меня, а в такие ночи собака и брата дороже. Чуть что, без лая начинает лапами трогать меня, пока я не проснусь. Раз так, пока тигр подкрадывался, я успел вылезть, приложиться и уложить его в тот момент, когда он прыгнул, — я всегда только тогда стреляю и отскакиваю в сторону: всего сажени на две. Если даже промахнусь, или попаду, да не убью, — тигр не бросится, а обежит саженей двести круг, опять, не доходя саженей десять, нацелится, сделает прыжок, опять отскочи и бей.

Ему приходилось таким образом всаживать до семи пуль, пока убивал тигра.

Из двадцати семи случаев только два раза удавалось ему убить тигра наповал, попав в сердце.

И он всегда стреляет разрывными пулями.

Одному тигру он разорвал все внутренности, и тот ещё два дня после этого жил. Этот тигр был убит жителями одной деревни, когда, обезумев от боли, он ворвался в эту деревню, успев на улице разорвать трёх быков, пока его не убили. Есть он уже не мог, только рвал».