Книга: Что такое Африка

ВЕЛИКИЕ ИМПЕРИИ ЗАПАДА

Слова арабского путешественника Ибн-Факиха, приведённые в эпиграфе к этому разделу, относились именно к Гане. Первой западноафриканской империи суждено было просуществовать полтысячелетия, прославить своё имя несметными богатствами, а затем уйти в небытие, освободив дорогу империям ещё более обширным и могущественным.

Таких великих империй в бассейне Нигера было три, причём каждая последующая строила своё могущество на надёжном фундаменте предшественников. Гана была крупной державой, но сменившая её империя Мали стала ещё крупнее, а наследник Мали, империя Сонгаи, по своему размеру могла сравниться со всей Западной Европой (хотя до Красноярского края и ей было далеко). Однако, хотя каждая из трёх держав имеет свою неповторимую историю, в них больше общего, чем различного, и потому мы расскажем все три истории в одном, пусть и большом, разделе.

Первые городские поселения возникли в Западной Африке, вероятно, уже в начале новой эры. К тому времени здесь уже как минимум три тысячелетия успешно осваивали сельское хозяйство и множество ремёсел, а значит, существовали и постоянные поселения. Археологического материала в нашем распоряжении по-прежнему мало, но хорошо изучена, к примеру, самобытная культура Нок в Северной Нигерии, в центрах которой найдены десятки элегантных терракотовых статуэток из обожжённой глины. Представители этой культуры, как полагают, могли самостоятельно научиться выплавке железа, для которой были пригодны те же печи, что и для терракоты. В любом случае железный век начался здесь примерно тогда же, когда и в долине Нила: в VIII столетии до н. э.

Использование железных орудий повысило производительность сельского хозяйства, а благодаря обилию пищи возросла плотность населения. Это стало катализатором для образования первых государств, среди которых верх одержало небольшое княжество Гана, основанное в междуречье Нигера и Сенегала народом сонинке, по сей день живущим на севере Мали.

С лёгкой руки арабских путешественников название «Гана» закрепилось за государством, которое сами сонинке предпочитали называть Вагаду. Слово гана было царским титулом. Властителя Ганы также называли кая маган, или «хозяин золота», потому что хотя арабская легенда про золотую морковь и является некоторым преувеличением, но золота в Гане действительно было немало. Другой араб, ал-Идриси, в XII в. с восхищением писал о золотом слитке весом в 15 кг, хранившемся во дворце правителя Ганы; к нему привязывали на ночь царского скакуна, и император хвалился им перед соседями. Впрочем, к моменту опубликования труда ал-Идриси «хозяин золота» уже не имел счастливой возможности хвастаться чем-либо: в 1076 г. после долгой войны столица Ганы была захвачена и разграблена марокканцами из религиозного движения Альморавидов, после чего империя быстро потеряла всякое значение, вновь распавшись на несколько небольших княжеств.

Первые городские поселения на западе Африки

Статуэтка из терракоты, изготовленная на территории Нигерии два тысячелетия назад

Ей на смену пришло государство Мали, основанное в золотоносных верховьях Нигера народом манинка около 1000 г. Манинка и сонинке – довольно близкие родственники, оба народа говорят на языках семьи манде. Уже в эпоху Ганы манинка считались предприимчивыми торговцами в купеческих городах на Нигере. Именно на городское, торговое население опирались цари Мали, носившие титул «манса». Первым из строителей великой империи был манса Сундьята из клана Кейта, пришедший к власти, согласно эпосу манинка, в результате искусного колдовства. Легенда рассказывает, что он умел крикнуть на вражеских воинов так, что те разбегались с поля боя; к сожалению, какими именно словами он выражал свои послания врагам, осталось неизвестным. В любом случае к концу XIII в. государство Мали выросло настолько, что стало преемником Ганы в Сахеле и на торговых путях через Сахару, усмирив многочисленных противников, поглотив множество мелких княжеств и захватив контроль над рядом богатых транзитных городов Сахеля, в том числе знаменитым Тимбукту.

Когда-то на этих землях цвела могущественная империя Гана

Однако благополучие крупного государства в древности всегда зависело от фигуры правителя, и даже сейчас порой нам кажется, что это так. Если харизматичному лидеру и умелому организатору – такому, как манса Канкан Муса в XIV в., – удавалось сохранить популярность и уважение подданных и соседей, то слабый правитель не мог сдержать центробежных тенденций, вечно дремлющих в его обширных владениях. В отсутствие хороших дорог, надёжной власти на местах, письменности крупное государство не могло существовать в руках слабого владыки. Известно, что один из царей Ганы, в пожилом возрасте потерявший зрение, вынужден был делать вид, что всё видит, чтобы народ не узнал о его слабости и не сверг его. Как пишет араб ал-Бекри, «перед ним клали различные предметы, а он говорил: это-де красиво, а это безобразно. Везиры царя намёками объясняли ему, о чём идёт речь, а простонародье верило».

Но к концу XIV в. простонародье уже не верило царям Мали, оказавшимся бледными копиями Канкана Мусы. Принятие мансой и его двором ислама принесло государству доходы от торговли с мусульманскими странами Северной Африки, но усилило разрыв между городской придворной элитой и сельским населением, всегда державшимся древних традиционных верований. К середине XV столетия империя постепенно растеряла свои владения и снова вернулась к положению небольшого княжества на верхнем Нигере, уступив гегемонию в регионе молодому государству Сонгаи.

В отличие от названий Ганы и Мали, слово сонгаи не обозначает ни царского титула, ни имени государства, но является названием аристократической касты народа джерма, в раннем Средневековье основавшего на Нигере, у самой кромки великой пустыни, город Гао. Мало известно o происхождении языка и народа джерма, который по сей день мы называем сонгаи: ясно лишь то, что уже в VIII–IX вв. Гао был весьма процветающим торговым городом, а его предприимчивые купцы совершали длительные экспедиции вверх и вниз по Нигеру.

Могила аскии Мухаммада, одного из известнейших правителей Сонгаи, Мали

Базар на рыночной площади в Дженне, как и пятьсот лет назад, открывается рано утром

Принятие политической элитой Гао ислама в 1010 г. ещё более упрочило городское благосостояние и привнесло в государство такой ценный инструмент управления, как письмо: арабские надписи на надгробиях царей Гао, сделанные не позже 1100 г., являются старейшими письменными памятниками в Западной Африке. Город лишь на короткое время терял независимость, подчинившись в XIV в. императору Мали Канкану Мусе, но быстро восстановил свою свободу, а с ослаблением Мали в начале XV в. получил возможность перехватить власть в огромном регионе от реки Гамбии до нижнего течения Нигера.

Правители Сонгаи сделали ставку на военную силу. Их мощная, хорошо организованная армия, оснащённая тогда ещё редкой в Западной Африке кавалерией, в XV в. воевала практически непрерывно и на всех направлениях. Императоров-завоевателей Али Бера и Мухаммада в народном эпосе хорошо помнят и сегодня. Оба они реорганизовали не только армию, но и экономику и систему управления, которые по своей эффективности вполне могли соперничать с современными им государствами Западной Европы.

Все три империи саванны в большой степени были продуктом добычи и экспорта золота из месторождений в верховьях Нигера. Спрос на золото в Европе неуклонно рос, а основным его источником на европейском рынке после VII в. стала именно Западная Африка. Освоение новых месторождений и пик добычи ценного металла приходятся здесь как раз на XI–XV вв., и, если бы не государственная монополия Ганы и Мали, забиравшая в казну все золотые слитки, цена на золотой слиток в Африке упала бы до стоимости нескольких клубней ямса. Собственно, однажды так и случилось, когда в 1324 г. манса Канкан Муса отправился на паломничество в Мекку, захватив с собой ни много ни мало тринадцать тонн золота для раздачи жителям ближневосточных городов. После его визита цены на жёлтый металл в Египте и на Ближнем Востоке обрушились минимум на десятилетие. Славные то были времена.

Другие товары тоже играли важную роль в доходах империй Западной Африки. Слоновая кость, чёрное дерево и другие предметы роскоши возвращаются ко дворам европейских монархий, а дурманящие орехи колы не теряют популярности в Северной Африке. Всё бо?льшую выгоду обретает продажа чернокожих рабов для невольничьих рынков Средиземноморья – предвестник грандиозной трагедии Африки в XVII–XIX вв., о которой мы расскажем чуть позже.

Древняя глиняная мечеть Джингарей-Бер в Тимбукту была основана ещё императорами Мали

В Гане понятия столицы ещё не существовало, и царь постоянно перемещался со своим двором и войском между различными резиденциями. Однако такие города страны, как Кумби-Сале, Диара и Валата, были, несомненно, крупнейшими в Западной Африке: даже с таким скромным, по сегодняшним меркам, населением, как 15 тыс. жителей. В Ниани, столице мансы Мали, проживало не меньше 20 тыс. Тимбукту – главный порт Сахеля – и столица Сонгаи Гао в XIII–XV в. выросли в крупные города, а на острове внутренней дельты Нигера в XIII вв. был основан город Дженне, на века ставший одним из крупнейших экономических центров Западной Африки. Сюда с четырёх сторон света сходились караваны и баржи, гружённые европейскими, азиатскими и африканскими товарами, чтобы быть разложенными цветастыми рядами на грандиозном рынке в тени Большой мечети, работавшем, как и сегодня, ежедневно с семи утра.

Особую роль в жизни всех трёх империй сыграли мусульманские купцы, захватившие лидерство в торговле между Западной Африкой и средиземноморским миром. Установление арабского владычества в Северной Африке в VII–VIII вв. привело к тому, что приверженность Пророку стала необходимым условием для ведения успешного торгового бизнеса. Африканские купцы с готовностью принимали ислам, чтобы вступить во взаимовыгодные отношения или породниться с богатыми купеческими семьями Марокко, Туниса и Египта.

Как власти, так и сельское большинство подданных африканских империй продолжали придерживаться стародавних верований, однако уже правители Ганы в IX–XII вв. весьма благосклонно относились к исламу. Мусульманским купцам, правда, запрещено было селиться в одном городе с местными жителями, так что вскоре рядом с глиняно-соломенными городами империи появились каменные поселения торговых гостей. Ислам остаётся религией крупных городов и в эпоху Мали, и в век расцвета Сонгаи, и даже позже, а Тимбукту, в свою очередь, стал одним из признанных мировых центров мусульманской науки. Парадоксально, однако, что при этом сельское население за пределами городских стен продолжало придерживаться культов предков как тогда, так во многом и сегодня.

Именно поэтому, хотя мансы Мали и сонни или аскии (цари) Сонгаи были преданными мусульманами (аския Мухаммад даже получил в Мекке титул халифа правоверных в Западной Африке), они вынуждены были бережно относиться к традиционным культам и подавлять сепаратистские настроения крупных мусульманских торговых городов. Так, освободив Тимбукту от туарегов в 1468 г., Али Бер весьма жёстко обошёлся с городом, подозревая, что городская верхушка состоит в заговоре с туарегами и марокканцами, чтобы избавиться от тяжёлых налогов Сонгаи.

Будущее показало, что он был прав. В конце XVI в., когда жизненные силы Сонгаи из-за постоянных войн и междоусобиц были уже на исходе, мусульманские купцы Тимбукту, стремившиеся к независимости от империи, сыграли свою роль в организации вторжения на её территорию марокканских войск. Весной 1591 г., вооружённые невиданными в Западной Африке аркебузами, к Гао подошли войска марокканского султана Мулая Ахмеда, им даже удалось перетащить через пустыню 12 португальских пушек. Они не взяли с собой запасов провизии на обратный путь и знали, что отступать будет некуда. 13 марта 1591 г. армия Сонгаи была рассеяна мощью огнестрельного оружия. В этот день, после семи веков владычества в саваннах, завершилась история великих западноафриканских империй.