Книга: Путешествие Жана Соважа в Московию в 1586 году. Открытие Арктики французами в XVI веке

Б.4. Новая идея: Северный путь

Б.4. Новая идея: Северный путь

Отрывок из первого письма, в котором Данзей указывает на существование Северного пути. Вот это письмо целиком.

Королю [от 15 июля 1571 года]

Сир. Я получил письма Вашего Величества, предназначенные королям Швеции и Польши, городу Любеку и другим приморским городам, в начале июня месяца и немедленно переслал их адресатам. Мой посланец к королю Швеции написал мне, что его величество был столь болен, что он еще не смог получить от него ответа. Он надеется получить ответ в Упсале, где должны собраться Генеральные Штаты Швеции. Кроме того, он сообщил, что господин де ла Гарди, французский дворянин, будет посланником к Вашему Величеству и отправится к Вам вскоре после заседания Генеральных Штатов, и сам де ла Гарди прислал мне письмо в подтверждение этому.

Я посылаю Вам, сир, ответ, который я получил от короля Польши и от города Любека. И поскольку Ваше Величество желает сохранить торговлю с Россией из-за огромных выгод, которые она действительно приносит вашим королевствам, странам и подданным, как в целом, так и в частности, я скажу Вам, каким мне видится нынешнее положение. Если Ваше Величество будет знать трудности этой торговли и препятствия, которые нам чинят, Вы сможете лучше обо всем позаботиться.

Утроба или залив здешнего моря, которое называют Восточным, полностью находится между королевствами Данией и Швецией, странами Лифляндией и Пруссией и частью Германии, хотя две вышеупомянутые страны тоже являются частью империи. Император и Генеральные Штаты империи всегда позволяли торговлю с Россией, при условии, что будут соблюдаться законы и ордонансы, а они поистине должны соблюдаться, потому что являются в высшей степени справедливыми. Но, сир, хотя таковы ордонансы империи, к ним редко обращаются.

Король Дании хочет сохранить полную свободу торговли с Нарвой, потому что получает от нее огромную прибыль: недавно он обложил все корабли, плывущие в Нарву, весьма значительным налогом.

В руках короля Швеции в настоящий момент находится часть Лифляндии, а также город Ревель, являющийся главной причиной войны между ним и императором России, и нельзя сомневаться, что он, желая облегчить себе войну, был бы очень рад, чтобы вся торговля с Россией прекратилась. Но по соглашению, которое недавно было заключено в Штеттине с королем Дании и городом Любеком, он признал их право свободно торговать и вести дела с русскими, куда бы они ни привозили свои товары. Есть слухи, что он хочет помешать подданным других королей и государей вести эту торговлю, но я еще не слышал, чтобы он задержал кого-нибудь из тех, кто в этом году отправился в Нарву, или в чем-либо им помешал.

Что до короля Польши, я не хочу противоречить его письмам, но хорошо знаю, что в Штеттине было принято решение, что торговля с Россией будет свободной для всех, пока император и Генеральные Штаты империи не решат иначе, и я поражен, что столь великий государь беспрерывно жалуется на невыгоду и ущерб, который причиняет всему христианскому миру (как он говорит) и в первую очередь ему самому эта торговля. Он заявляет, что не получает никаких выгод от этой торговли, а на самом деле вручает разрешения на нее частным лицам, которые пользуются ею лишь с целью получения выгоды. К тому же, как говорят, за разрешение на торговлю приходится платить весьма дорого, а за одним неправильно полученным разрешением следует другое. По примеру короля Польши в прошлом году герцог Магнус[602] дал нескольким людям право и разрешение нападать на подданных короля Польши, и они под этим предлогом стали грабить все корабли, какие только могли захватить, и спокойно продавали награбленное, и многие жалуются на датчан. Вот, сир, вся опасность, которая в этом содержится, но следует надеяться, что советы и протесты императора убедят короля Дании воздержаться от новых пошлин с подданных империи и других христианских королей, и что он позаботится о делах общественных (как пишет король Польши) добрыми и полезными способами, и я не знаю, что из этого получится. Но если император и король Дании будут дозволять эту торговлю, а король и Генеральные Штаты королевства Польского ничего не предпримут, чтобы ей помешать, не стоит сильно бояться усилий частных лиц. Что же до короля Швеции, после разговора с главными его советниками (которым я старательно сообщил все, что мог знать, и все, чем мог быть полезен) я столь уверен в его доброй воле по отношению к Вашему Величеству, что не сомневаюсь: Ваше Величество в ближайшее время будете полностью удовлетворены во всех своих надеждах.

Поскольку в настоящее время торговля с Россией проходит в двух местах, а именно на востоке и на севере, мне кажется, сир, что для лучшего обеспечения ее вашим подданным нужны две вещи. Во-первых, чтобы Ваше Величество соблаговолили направить посольство к императору России, чтобы приобрести как на востоке, так и на севере такие же привилегии, что и у англичан, или чтобы испросить других, более обширных, таких, какие Вашему Величеству показались бы необходимыми, – Вы без труда можете добиться этого. Нормандцы завидуют тому, что бретонцы и их соседи там торгуют; и все они не могут выносить ни парижан, ни жителей других французских городов. Мне довелось иметь с ними великие трудности из-за подобных разногласий. Когда им предлагают мудрые средства, коими немцы, англичане, нидерландцы и другие нации пользуются в чужеземных странах для безопасности и удобства своей торговли, они их очень хвалят и признают весьма полезными и необходимыми, но заставить их действовать подобным же образом нет надежды, сир, разве что если Вы отдадите приказ и используете свою власть. Вашему Величеству будет легко достигнуть этого, если Вы запретите, чтобы кто-либо торговал с русскими без Вашего позволения или позволения особого человека, которого Вы для этого назначите. Предусмотреть все необходимое для безопасности торговли очень легко. Главное, чтобы несколько состоятельных людей были избраны общим согласием купцов, и чтобы они постоянно жили в тех местах и заботились об общей пользе по обычаю других стран, а также правдиво сообщали Вашему Величеству обо всех происшествиях, которые там произойдут и которые могут помешать или повредить торговле, как общей, так и частной. Это позволит Вашему Величеству с большей уверенностью отдавать приказы. В противном же случае, я предвижу, что Ваши подданные будут в скором времени лишены этой торговли, которая выгодна и необходима всем, к негодованию всех соседних властителей. Я был одним из первых, кто заявил об этой торговле, для блага всех Ваших подданных, сир, как я и был должен, и никто не скажет, что я хоть раз получил с этого хотя бы один денье, ни публично, ни каким-либо частным образом. Важность этой торговли и мой служебный долг предоставили мне случай вам об этом написать подобным образом, сир, в надежде, что Вас не оскорбит столь длинное послание.

Господа из Любека меня очень сердечно просили извиниться перед Вашим Величеством за то, что союзные им приморские города (которые они возглавляют) не отправили посольства к Вашему Величеству, и за то, что они не сразу ответили на Ваше письмо. Причиной этому было то, что два первых бургомистра их города умерли в течение менее чем двенадцати часов, а жизнь третьего находится в опасности, и четвертый, оставшись, таким образом, в одиночестве, не мог отдать нужного приказа. Но они обещают заняться этим и выказывают такую любовь и искренность, какой Ваше Величество и может от них ждать, и я в них нисколько не сомневаюсь. Они сделали бы это уже давно, если бы многочисленные нежданные неприятности им не помешали. Я не премину их усердно склонять к этому.

Сир, я получил письмо, которое Вашему Величеству было угодно мне послать 24 апреля в пользу парижского купца Жана Моро, а также последние письма от 4 июня. Человек, отправленный этим купцом в здешние края, имел при себе письма от короля Дании к герцогу Магнусу и к императору России, как он и просил, чтобы легче получить назад свои товары[603]. Теперь о здешних делах. По мирному договору шведский король вернул датскому все суда, захваченные у него на протяжении войны, и король Дании доволен этим, и, по всей видимости, в остальном их противоречия тоже не окажутся сильными. Поскольку разногласия датского и польского королей не удалось урегулировать в Штеттине, было решено, что их уладят представители двух величеств в Штральзунде, городе, находящемся в герцогстве Померания, 24 числа июня месяца. 27 апреля король Польши отправил к королю Дании дворянина, чтобы узнать, когда тот отправит своих представителей, чтобы его представители могли с ними встретиться. Он написал мне отдельно по этому поводу, и я сделал то, что было возможным, но король Дании не захотел отправлять своих посланников, и я не удержался и сказал его советникам, что он дает королю Польши очевидное право жаловаться на него. Я много раз писал Вам, сир, что их разногласия не слишком важны, но они оба испытывают друг к другу такое презрение, что стоит опасаться, что их дружбе может скоро прийти конец, и даже что они будут открыто и не таясь вредить друг другу, когда представится случай.

Герцог Магнус ушел от города Ревеля в марте месяце, когда море открылось. С тех пор он пребывает вместе с большинством своих русских в Дерптском[604] епископстве, которое уже несколько лет находится в их руках. Ходят упорные слухи, что герцог Магнус вскоре опять осадит этот город. Я думаю, что он сделает это, чтобы помешать прибытию в него припасов и свежих сил по суше, тем более что русские, находясь перед Ревелем, не дороже обходятся своему императору, чем находясь в гарнизонах в других городах на лифляндской границе, где они обычно пребывают.

Я не премину вступиться за графа Бодуэля, как мне приказали Ваше Величество. Вот уже примерно два месяца как король Дании отправил двенадцать или тринадцать хорошо снаряженных военных кораблей на норвежский берег, чтобы удержать свои порты и сделать обычную торговлю свободной и безопасной для каждого. Я не могу даже допустить такой мысли, что он желал оскорбить короля Испании или герцога Альбу[605]. Кроме того, я не думаю, что он повредит принцу Оранскому или помешает его замыслам; он говорит, что обязан ему многими радостями. Несомненно, что этот принц продолжает действовать против герцога Альбы, чем дарит многим весьма большую надежду. Его представители каждый день посылают солдат в Эмбден[606], где их кормят и содержат, пока не найдется судна, чтобы их на него погрузить, и отправить к господину де Ломбру[607], их адмиралу, в ожидании появления графа Людовика Нассау. Но что касается переправы по суше, сир, я пока ничего не смог узнать, несмотря на все мои старания. Я не знаю, собирает ли принц всадников и где, знаю лишь, что в его распоряжении есть большое число рейтаров, которые готовы выполнять его волю. Ходят слухи о королеве Англии – не о том, что она собирает в здешних краях солдат, но о том, что она поддерживает замыслы принца. Вот все, сир, что я в настоящее время могу написать Вашему Величеству.

Сир, прошло весьма много времени с тех пор, как покойный король, монсеньор Ваш отец (святой и достохвальной памяти) приказал мне стремиться к учреждению фактории приморских городов в каком-нибудь городе его королевства, подобно тем, что имеются в Лондоне, в Англии, или в Антверпене, в Брабанте, и, узнав о трудностях, с этим связанных, мне особо написал, что желает, чтобы я продолжал стремиться к этому, даже если не могу добиться результата. Теперь, после того как я постоянно стремился к этому около семи лет, я даю Вам слово, сир, что, чтобы разрешить этот вопрос к вящему удовольствию его величества, я сделал подарки на сейме, и все города единогласно согласились создать эту факторию. Это обошлось мне более чем в две тысячи пятьсот экю, не считая тех, что я потратил раньше, стремясь к этой цели столь долго. Я много раз сообщал об этом, и Ваше Величество во время своего недавнего пребывания в Тулузе, изучив эти расходы и множество других, которые мне пришлось понести, приказали мне выделить в возмещение за все некоторую сумму денег, из которой мне еще не выплатили пять тысяч ливров. И поскольку, сир, я занял эти деньги и истратил их на то, что принесет почет Вашему Величеству и выгоду вашим королевствам и подданным, я нижайше умоляю Ваше Величество, чтобы Вы соблаговолили приказать выплатить мне возмещение, поскольку у меня нет никакого имущества, сир, и нет надежды от кого-либо получить денег, кроме как от того, от кого я часто их получаю. Я жду их только от вашей щедрости и великодушия, после того как я посвятил двадцать восемь лет моей жизни служению королям монсеньорам Вашему деду, отцу и брату[608], а также Вашему Величеству, и ни разу не сделал чего-либо такого, за что меня упрекали бы или порицали.

Сир, я смиреннейше умоляю Создателя и т. д.

Из Копенгагена 15 числа июля 1571 года.

Несколько слов о таинственном «графе де Бодуэле», который упоминается и во многих других письмах эпохи. Это Джеймс Хепберн, граф Босуэл и третий муж Марии Стюарт, королевы Шотландии и вдовы короля Франции Франциска II. В 1567 году второй муж королевы был убит, и подозрение естественным образом пало на ее будущего третьего мужа. Этот новый брак разделил Шотландию. Протестантская знать взбунтовалась, схватила Марию, она отреклась в пользу своего сына (будущего Якова I и VI, который в 1603 году объединит Англию и Шотландию). В 1568 году Мария бежала и нашла убежище в Англии, но королева Елизавета I заточила ее в темницу, затем поселила в замке под наблюдением, а в 1587 году казнила. После восстания 1567 года граф Босуэл бежал в Данию, надеясь вернуться во главе армии и освободить королеву. Но ему не повезло: из-за бури он оказался в Бергене, родном крае его первой жены, которую он разорил. Он был арестован по этой причине, а затем король Дании приказал держать его в тюрьме по подозрению в убийстве. Переписка Данзея показывает, что король Франции мог бы решить судьбу пленника. В 1573 году он находился в заключении в очень тяжелых условиях, в тюрьме Драгсхольм в Скании, неподалеку от Мальмё: «Король Дании вплоть до настоящего времени довольно хорошо обращался с графом де Бодуэлем, но в последние дни он его поместил в очень плохую и тесную тюрьму» [письмо королю от 28 июня 1573 года]. Если верить биографам, он умрет там в 1578 году (Данзей написал о его смерти в 1575-м). Граф писал Данзею, доказывая свою невиновность. Его письма были впоследствии обнаружены среди бумаг посла и опубликованы в Эдинбурге в 1829 году под названием «Дела графа де Бодюэля» (Les affaires du comte de Boduel).

Данзей жаловался на алчность и недостаточную солидарность французских купцов, тоже тормозившую торговлю. В 1571–1573 годы король Швеции отправил Понтуса Делагарди в посольство по всей Европе.

Королеве-матери [от 15 июля 1571 года]

Сударыня. Нарвской или русской торговле до нынешнего времени мешали только короли Швеции и Польши. Вскоре господин де ла Гарди отправится к королю и к Вашему Величеству и (как я надеюсь) обрадует вас всем, чего только можно ждать от короля Швеции. Что же до короля Польши, у него столь небольшие морские силы, что без помощи и поддержки короля Швеции он не может сильно навредить. Чтобы сохранить и обеспечить торговлю, как с северной стороны, так и с восточной или нарвской, королю следует отправить посла к императору России и получить для своих подданных такие привилегии и свободы в странах императора, какие, с его точки зрения, будут необходимы. Я нисколько не сомневаюсь, что его величество легко получит то, о чем попросит. Следует также добиться, чтобы алчность и личные интересы французских купцов не препятствовали выгоде королевства и их собственной.

Мне кажется, что король Дании и король Польши недолго останутся друзьями, не столько из-за важности их разногласий, сколько из-за того, что они друг друга недостаточно уважают, чему способствуют и некоторые их советники, надеющиеся получить выгоду от их ссор. Короли Дании и Польши не могут особо навредить друг другу, но могут принести большой ущерб тем, кто будет торговать в Данциге и его окрестностях. И я не могу спокойно относиться к этому, потому что в результате, возможно, начнутся грабежи и разбой – что в конечном счете больше повредит королю Дании, чем королю Польши. Я сделал все, что мог, чтобы они остались друзьями.

Датский король держит несколько военных кораблей у берегов королевства Норвегии, чтобы удерживать эту страну и обеспечивать безопасность торговли.

Флот принца Оранского каждый день растет. Он отправил послов ко многим друзьям-государям, сообщив, что он точно попытается что-нибудь предпринять в Нидерландах, и с этой целью собрал в Германии множество надежных рейтаров и пехоты, но я пока еще не смог узнать, где и когда они должны собраться. В настоящий момент, как говорят, королева Англии не собирает войска, лишь проявляет благосклонность к принцу и помогает ему в его деле.

Когда представится случай, я буду ходатайствовать за графа де Бодуэля, как королю было угодно мне приказать.

Что же до карлика и карлицы, которых требует к себе Ваше Величество, я уверяю Вас, сударыня, что я не писал ни одному государю, лишь только господам де Варенну[609] и де ла Гарди, чтобы поискать их в Швеции, если это возможно, а также канцлеру герцога Прусского, которого я весьма давно знаю. Я заявил им, что у меня приказ Вашего Величества добыть карлика и карлицу в здешних краях.

Я слышал, что у герцога есть очень маленький карлик, без какой-либо неправильности в членах, двадцати пяти лет, хороший всадник и с любезным нравом. Карлице покойного герцога Прусского[610] больше шестидесяти лет. Я не знаю ни об одной другой карлице в других местах. Если я смогу заполучить этого карлика, я Вам его пошлю, сударыня, желая скорее быть лишний раз уличенным в любви к Вам и желании на протяжении всей жизни быстро и старательно выполнять Ваши приказы, чем быть обвиненным в малейшей небрежности. Я надеюсь вести себя так, что Ваше Величество не будете оскорблены.

Приморские города уже столь открыто показали желание удовлетворить просьбу короля и Вашего Величество, что не стоит сомневаться в их доброй воле, в чем Ваше Величество еще больше убедится, прочитав письма сеньоров Любека. Они не преминут достойно выполнить свой долг и в скором времени отправят своих представителей во Францию, к чему я буду их усердно склонять.

Вот уже шесть или семь лет, как Ваше Величество, зная о моих расходах в переговорах с приморскими городами и во многих других делах, которые были удостоверены, приказали выплатить мне десять тысяч ливров, и монсеньоры, занимающиеся финансами, признали эти расходы правильными и разумными. Однако пять тысяч ливров мне до сих пор не выплачены, и мои личные затруднения вынуждают меня написать Вам, сударыня, в надежде, что раз уж Вашему Величеству было угодно оказать мне эту честь и приказать назначить мне такую сумму, Вы будете столь добры и милосердны ко мне, что прикажете ее мне выплатить. Поистине, сударыня, я очень нуждаюсь в этих деньгах. А еще я смиреннейше благодарю Ваше Величество за деньги, которые Вам было угодно назначить мне за лошадей, которых я Вам отправил. Они значительно превышают цену этих лошадей, но мне пришлось войти в столь большие расходы, прежде чем я сумел их добыть, что я надеюсь, что Ваше Величество будет милосердна ко мне и простит меня, ведь все зависит только от Вашей щедрости и доброй воли.

Сударыня, я умоляю Создателя и т. д.

Из Копенгагена 15 числа июля 1571 года.

Денежные проблемы посла только усугублялись. Они становились все более неотложными.

Монсеньору [от 15 июля 1571 года]

Монсеньор. Хотя я столь пространно написал королю о том, что связано со службой ему, и о других частностях, что нет никакой необходимости рассказывать об этом еще раз, тем не менее, я вам скажу: чтобы наилучшим образом обеспечить торговлю с Россией, от которой Французское королевство обретет неисчислимые преимущества, совершенно необходимо получить такие привилегии и свободы в России, как на севере, так и на востоке или со стороны Нарвы, какие там имеют англичане, или, при необходимости, более обширные, и Его Величество легко получит их от императора России, когда он их попросит. Кроме того, нужно, чтобы у французских купцов появились несколько поверенных или прокураторов, добропорядочных людей, которые будут жить в России и заботиться об их делах, как это делается у других народов. А еще нельзя позволять, чтобы мелкие частные интересы помешали общей выгоде, что король сделает легко, если не позволит, чтобы кто-либо отправлялся туда без его согласия или согласия того, кого он для этой цели назначит. Северный путь не слишком длинен и не слишком опасен; по нему можно пройти безо всяких препятствий, если на то будет дозволение вышеупомянутого императора России, которое надо обеспечить тем скорее, что путешествию в Нарву многие мешают или могут помешать.

Я надеюсь, что приморские города в ближайшее время выполнят то, чего от них ждут, как вы увидите из писем господ Любека. Его величество желает, чтобы я их усердно к этому склонял.

Вот уже шесть или семь лет, как в возмещение моих трат, которые мне пришлось понести в делах с этими городами и в других случаях, и которые господа финансисты признали оправданными, ее величество приказала выделить мне десять тысяч ливров, из которых пять мне еще не выплачены. Я смиреннейше умоляю Вас, монсеньор, соблаговолить облагодетельствовать меня и сделать мне честь, посодействовав возмещению мне денег, которые я потратил ради чести короля и выгоды его королевства. Я в настоящий момент очень нуждаюсь в деньгах, которые потрачу, сделав все, что в моей власти, чтобы смиреннейше служить Вам.

Здесь нет слухов о каких-либо военных событиях, кроме предприятия принца Оранского, из которого я еще не знаю, что выйдет, потому что пока, насколько мне известно, он еще не собрал сухопутные войска. Я очень опасаюсь, что короли Дании и Польши недолго останутся в дружбе.

Вот и все, монсеньор, [и т. д.]

Из Копенгагена, 15 июля 1571 года.

Читая следующее письмо, в котором идет речь о пиратах Балтийского моря, можно убедиться, что ни одна сторона, ни другая сторона не знала пощады.

[Письмо королю от 1 сентября 1571 года]

Короли Дании и Швеции вернули друг другу то, что друг у друга захватили, выполнив условия мирного договора, и я считаю, что это делает мир надежным.

Флибустьеры, которые имеются на этом восточном море у короля Польши, продолжая грабить купцов, торгующих с Нарвой, захватили три месяца назад два датских корабля, груженных товарами, с которыми они вернулись из Нарвы. По этой причине король Дании отправил семь или восемь военных кораблей, чтобы найти этих флибустьеров, и три из них были захвачены, когда находились в одном из портов короля Польши, вместе с четырьмя или пятью небольшими кораблями, которые эти флибустьеры захватили, и все было доставлено в Данию, где спустя несколько дней тридцать три пирата были обезглавлены, а их капитаны четвертованы. Другие, кто находился на этих кораблях, увидев приближение датских судов, частью спаслись вплавь, частью ушли на маленьких кораблях. Как-то раз три небольших флибустьерских корабля решили напасть на группу торговых судов, возвращавшихся из Нарвы, среди которых было четыре или пять французских кораблей, один из которых, из Дьеппа, выступал в роли адмиральского. Они внезапно окружили эти три флибустьерских корабля, потопили их и убили большинство людей, которые на них находились. После того несколько других флибустьеров захватили три датских корабля и тоже бросили за борт всех людей, которые на них находились. Поэтому король Дании сразу же отправил десять военных кораблей на их поиски. Я не знаю, что из всего этого выйдет. Но поскольку у короля Польши нет больших сил на море и он не может навредить королю Дании на суше, можно надеяться, что соседние государи, которых это задевает в большей степени, нежели двух королей, вмешаются и найдут способ удачно и счастливо положить этому конец.

Данзей оказывается всюду, где его присутствие может принести пользу королевству.

[Письмо королю от 1 июля 1572 года]

Узнав, что все союзные приморские города Германии получили торжественное предписание в начале июня месяца собраться в городе Любеке[611], чтобы отправить послов к Вашему Величеству и по многим другим важным причинам, я решил сам туда отправиться, чтобы лучше узнать, о чем они будут вести переговоры, в общем и в частностях. Первая и главная статья из 28 предложенных, заключалась в возобновлении союза, в котором из-за их разногласий и частных интересов осталось только название; те же города, которые не пожалеют слушать советов большинства, вольны отделиться от союза. Остальные статьи касаются их частных распрей (они хотят полностью примириться и забыть все старые споры и разногласия), а еще русской торговли, сохранения их факторий и привилегий в христианских королевствах, трат, уже совершенных, а также необходимых для сохранения союза, и других мелких частных интересов этих господ.