Книга: Путешествие Жана Соважа в Московию в 1586 году. Открытие Арктики французами в XVI веке

Приложение Г. Французы на Русском Севере. Исследования Гиви Жордания

Приложение Г. Французы на Русском Севере. Исследования Гиви Жордания

Благодаря переписке Данзея и датским архивам мы знаем, что Этьен Ватье отплыл в направлении Колы летом 1583 года. Добрался ли уроженец Дьеппа до Колы, стал ли он первым французом на Русском Севере?

Советский историк Гиви Жордания в этом не сомневался. Он опирался на два аргумента: переписку Данзея и доклад о посольстве. Тбилисский профессор увидел в словах Данзея «Я не думаю, чтобы какой-либо французский купец, кроме Этьена Ватье из Дьеппа, торговал в этом году на Северном берегу» (письмо королю от 28 ноября 1583 года) подтверждение того, что экспедиция увенчалась успехом. Второй аргумент более убедителен. Мы воспроизводим отрывок из его книги, а также отрывок из его статьи, вышедшей на французском языке в сборнике La Russie et L’Europe, XVIe – XXe si?cles (Paris – Moscou: SEVPEN, 1970). Статья называется «Первые французские купцы и мореплаватели в морском регионе Северной России: Происхождение франко-русских торговых и дипломатических отношений» («Les premiers marchands et navigateurs fran?ais dans la r?gion maritime de la Russie septentrionale – L’origine des relations commerciales et diplomatiques franco-russes»). Цитаты приводятся по «Сборнику императорского русского исторического общества» (т. 38, СПб., 1883). Сноски принадлежат Жордании (кроме тех, что заключены в квадратные скобки и напечатаны курсивом).

Но в удаче Этьенна Ватье убеждают нас и иные документы. Это русское посольское дело о приезде ко двору Ивана Грозного посла английской королевы Елизаветы Джерома Бауса (Jerome Bowes). Этот английский посол, как известно, отправился в Россию 21 июня 1583 года вместе с русским послом Федором Писемским и подъячим Неудачей Ховралёвым и, приехав в Москву 15 октября, имел первую аудиенцию 24 октября; он вел переговоры с уполномоченными русского правительства боярами Никитой Романовичем Юрьевым-Захарьиным, Богданом Яковлевичем Бельским и дьяками Андреем Щелкаловым да Саввой Фроловым почти четыре месяца, в промежуток времени от конца октября 1583 года до второй половины февраля 1584 года; имел в течение этого времени несколько аудиенций у царя. Он был отпущен восвояси в мае 1584 года, после смерти Ивана Грозного, последовавшей 18 марта 1584 года.

Одной из главных задач этого посольства, как известно, было изгнание всех иных, кроме англичан, иноземцев из Русского государства. Английское правительство домогалось, чтобы ко всем русским морским пристаням допускались одни лишь англичане, члены или уполномоченные «Московской компании», при этом англичане перечисляли эти пристани, то были устья рек Сев. Двины, Колы, Печенги, Варзуги, Мезени, Печоры, Оби, Исленди (Енисея), Соловецкий остров, одним словом, всем морские пристани по эту сторону Варгава (Вардёхуса).

В ответ на эти непомерные притязания Иван Грозный соглашался предоставить англичанам в монопольное владение и пользование 5 пристаней: Корельское (или Никольское) устье Сев. Двины и устья рек Варзуги, Мезени, Печенги и реки Шум, зато отказывали им в других пристанях, расположенных в устьях рек Печоры, Оби, Исленди (Изленди, Енисея). Также отказало русское правительство англичанам в уступке их «Московской компании» Пудожемского устья р. Сев-Двины и Кольского пристанища. О Пудожемском устье в выписке Посольского приказа значилось, что эта пристань была отдана нидерландскому купцу Яну фан де Валле [сыгравшему роль в основании Архангельска]: «Пристань Двинское устье Пудожемское, туто приставает Иван Белобород и двор у него туто».

Что же касается Кольской пристани, она, согласно заявлению русского правительства, была отдана французам. Бояре Никита Романович с товарищами по этому поводу приговорили: «Да Колского пристанища, что приставати францовским, тому за аглинскими гост[ь]ми не быть же», а в ответе 28 ноября 1583 года заявили Баусу: «во се ныне к государю нашему прислал францовской король к морскому пристанищу х Коле, а просили у государя нашего того, чтоб з государем нашим быть в любви в братцкой и люди бы его в государя нашего государство приходили, а государя нашего люди в его государство ходили…».

Позже, 8 декабря 1583 года, во время встречи с Баусом бояре и дьяки снова говорили английскому послу: «а в Колу волость приходили Францовского короля гости и к государю нашему писал Францовской король о любви, и государь наш ныне ко Францовскому королю посылает вместе с тобою и с своим послом [в Англию] гонца своего [во Францию], и Елисавет бы королевна пропустить велела его через свое государство и вперед бы Францовской Гендрик король з государем нашим и с королевной Елисаветью были бы в дружбе и в докончанье, и коли у государя нашего и у сестры его любительные у Елисавет королевны друзей будет много и тогды их недругом будет страшнее». Баус обещался отвезти царского гонца, направлявшегося во Францию, на своем корабле.

18 декабря сам царь заявлял по этому поводу Баусу, что «х Коле приставать Францовского людем».

То же заявляли в начале [шестого] января 1584 года Баусу в ответе бояре Никита Романович с товарищами: «а х Коле приходить Францовского короля людем».

Баус возражал снова против допуска к пристанищам как Яна фан де Валле, так и французов, заявив, что это будет королеве Елизавете «нелюбо», бояре же снова заявили Баусу, «что с ним вместе государь посылает гонца своего ко Францовскому Гендрику королю и королевна б Елисавет через Аглинскую ко Францовскому королю и назад пропустити велела». В ответ Баус заявил, что повезёт гонца с собою и чает, что этого царского гонца королева Елизавета «пропустити велит через свою землю».

11 января 1584 года Иван Грозный снова заявляет Баусу: «а х Коле приходить Францовского короля людем».

Из этих заявлений бояр и дьяков, а равно и из слов самого Ивана Грозного явствует, что в Колу, к морскому пристанищу, уже приходили гости, т. е. купцы французские и они привезли с собою грамоту от французского короля Генриха III, которая, по-видимому, включала в себя следующие предложения:

1) установление хороших, дружеских отношений между Францией и Русским государством, чтобы королю с царем «быть в любви братцкой», «и к государю нашему писал Францовской король о любви», – говорили бояре;

2) установление благоприятных условий для развития русско-французской торговли, «и люди бы его (т. е. подданные французского короля. – Г.Ж.) в государя нашего государство приходили, а государя нашего люди в его государство ходили», – так изложили это предложение французского короля бояре и дьяки;

3) для укрепления этой торговой связи французский король просил (либо сами французские купцы просили) о предоставлении французам Кольской пристани.

Как реагировал на эти предложения царь Иван Грозный?

Из цитированных выше мест посольского дела Бауса видно, что царь весьма благосклонно отнесся к предложениям французов: во-первых, он предоставил в их пользование Кольскую пристань, а во-вторых, решил установить хорошие отношения с французским королем Генрихом III и для этой цели намеревался отправить с английским послом Баусом своего гонца к французскому королю.

Иван Грозный, по всей вероятности, намеревался сделать шаги в сторону торгово-экономического и политического сближения с Францией. «И вперед бы Францовской Гендрик король з государем нашим и с королевною Елисаветью были в дружбе и в докончанье», – так объяснили Баусу намерения царя бояре и дьяки [8 декабря 1583 года], т. е. Иван IV намеревался упрочить политический союз с Англией и Францией. Ведь о союзе с Англией царь вел переговоры с Елизаветою через Ф. Писемского, а затем договаривался с Баусом, послом Елизаветы. К этому союзу он, естественно, не прочь был бы присоединить и французского короля, который, как видно из вышеизложенного, сам предлагал царю установить хорошие, дружеские отношения. В союзе с сильными государствами Запада Иван Грозный в то время весьма нуждался и вместе с тем хорошо понимал значение развития торговли с западными странами. Ради этого царь забыл свою прежнюю неприязнь к тому же Генриху[700].

Но, по-видимому, царем руководила в данном случае еще и другая мысль: чем больше иноземных государств втягивалось в торговлю с Русским государством северным путем через Белое море, тем меньше вреда могло приносить России привилегированное положение «Московской компании» англичан. Иван IV весьма покровительствовал деятельности этой компании и заслужил даже от своего думного дьяка [Андрея Щелкалова] имя «английского царя», однако он никогда не соглашался на монополизирование русского рынка в руках английской компании и оказывал покровительство купцам и иных национальностей, например, хорошо известно расположение грозного царя к нидерландскому купцу Яну фан де Валле, знаменитому «Ивану Белобороду»; такое поведение царя весьма раздражало англичан и было «нелюбо» их королеве[701].

Ивану Грозному не суждено было ни довершить переговоры с английским правительством относительно политического союза, ни установить дипломатическую связь и, возможно, союз с французским королем Генрихом III – 18 марта 1584 года он скончался.

Ниже мы увидим, был ли осуществлен план посылки русского гонца ко французскому двору. Однако в Посольском приказе хорошо запомнили этот эпизод из русско-французских отношений и позже как раз этот эпизод, а именно присылку Генрихом III грамоты в 1583 году с французскими купцами, приплывшими в Колу, имел в виду русский посланник Иван Кондырёв, когда он, согласно наказу, должен был заявить, что царь Михаил Федорович ведал «деда своего… Ивана Васильевича с предком государя вашего (речь идет о Людовике XIII. – Г.Ж.) з Гендриком королем Францужским любителную ссылку и дружбу…» и, согласно наказу, заявил в г. Бордо 11 декабря 1615 года, что у царя Ивана Васильевича «с прежним государем вашим з Гендриком королем Францужским дружба и любовь и ссылка бывала жь».

Таким образом, сами русские политики той эпохи рассматривали этот эпизод из русско-французских отношений как «дружбу, любовь и ссылку», и мы также можем заключить, что грамота Генриха III, привезенная французскими купцами в 1583 году в Колу, является первой попыткой завязать эту «дружбу, любовь и ссылку». Попытке этой не суждено было сразу же получить осуществление благодаря внезапной смерти Ивана IV, да и положение дел в самой Франции – гражданская война, свирепствовавшая там – не очень благоприятствовали развитию дипломатических и торговых отношений.

Возникает вопрос, кто привез грамоту Генриха III в Россию.

Полагаем, вероятнее всего считать, что привез ее на своем корабле дьеппец Этьенн Ватье, о котором писал в своих депешах французский резидент в Дании Шарль Дансэ. Два обстоятельства указыват на правдоподобность этого предположения:

Во-первых, согласно депешам Дансэ, Э. Ватье намеревался плыть именно в Колу. Дансэ, как уже было сказано, писал, что дьеппец Ватье зафрахтовал корабль, «чтобы плыть в Колу» (pour aller ? Col).

Во-вторых, и по времени плавание Ватье совпадает со времени прибытия тех французских купцов, привезших грамоту Генриха III, которым Иван Грозный предоставил в пользование Кольскую пристань. Согласно депеше Дансэ, Ватье приплыл в Хельсингёр за получением пропуска датского короля, очевидно, в начале июня 1583 года [Этьен Ватье получил пропуск в Эльсиноре 27 апреля 1583 года] и должен был, следовательно, приплыть в Колу в июне же или в начале июля. Стало быть, вышеупомянутое пожалованье было сделано французским купцам Иваном Грозным не раньше лета, предположительно в июле 1583 года, но не позже летнего плавания французов в 1583 году, ибо к приезду Джерома Бауса в Москву, в октябре 1583 года, уже было установлено, что Кольская пристань предоставлена французам, и в выписках Посольского приказа о «морских пристанищах» при упоминании Колы волости говорится о французах, что они «приезжать почали ново».

На основе всех вышеприведенных фактов мы можем утверждать, что уроженец Дьеппа Этьен Ватье и его сотоварищи были первыми французами, вступившими на русские берега Ледовитого океана. Имея с собой письмо Генриха III царю Ивану Грозному и разрешение на выход в море, подписанное адмиралом Франции герцогом де Жуайёзом и адресованное королю Дании, Ватье, по всей видимости, пустился в путь в середине марта 1583 года и примерно в начале июня достиг датского порта Эльсинора. Представив разрешение от адмирала Франции, заплатив пошлину в 32 талера и получив пропуск от короля Фредерика II, Ватье благополучно прибыл в Россию, высадившись в порту Кола, безусловно, в конце июня или начале июля. Оттуда королевское послание добралось до царя Ивана: Ватье либо сам отправился в Москву, либо отправил его с гонцом. Вторая версия более правдоподобна, ведь если бы Ватье лично поехал в Москву, его приезд был бы зафиксирован в документах Посольского приказа. Его имя и имена его спутников стали бы известны и архивы не говорили бы о безымянных «купцах французского короля». Кроме того, они не успели бы добраться из Франции до Поморья, из Поморья до Москвы и вернуться во Францию за одно путешествие. Иноземцы обыкновенно зимовали в России и пускались в обратный путь на следующий год[702].

К тому же можно усомниться, что Этьен Ватье и его товарищи могли за время этого путешествия узнать, что Иван Грозный относится к французам благожелательно и предоставляет им порт Кола. Безусловно, они узнали об этом намного позже. Зато они принесли во Францию весть, что путь к русским берегам Ледовитого океана открыт.

Эта новость, несомненно, имела сильное воздействие на отважных французских мореплавателей и купцов и подтолкнула их к путешествию вдоль скандинавского берега в далекую Россию. Через три года после прибытия Ватье в Колу свежепостроенный порт в Архангельске посетило судно, принадлежавшее Парижской купеческой компании, которое вел уроженец Дьеппа Жан Соваж. Это судно привезло представителей компании, которые в марте 1587 года получили от российского правительства большие привилегии. Россия уже в третий раз вручала французам привилегии. В первый раз, в 1583 году, их предоставил Иван Грозный по случаю путешествия Этьена Ватье, а во второй раз, в октябре 1585 года – его сын, царь Федор Иоаннович.

Этьен Ватье был не только первым французским купцом и исследователем, но и первым французским посланником в России. За его путешествием последовал обмен посланниками. Летом 1584 года русский посланник был отправлен во Францию, а следующим летом французский посланник прибыл в Россию.

Таким образом, отважный купец и мореплаватель из Дьеппа, обогнув летом 1583 года Скандинавию, первым проложил морской путь к русским берегам Ледовитого океана. Он успешно выполнил свою роль посланника и заложил основы дипломатических отношений между Францией и Россией. Путь уроженца Дьеппа продолжила французская дипломатия в лице неутомимого Шарля Данзея, полномочного французского посла в Дании. Своими переговорами с датским правительством и мудрыми советами правительству Франции Данзей подготовил успех предприятия Ватье.