Книга: Иван Васильевич Мушкетов 1850-1902

Глава 4 Представление диссертации в Совет Горного института. Геологические исследования в Средней Азии (3-е путешествие). Защита диссертации и утверждение адъюнктом Горного института (1877 г.)

Глава 4

Представление диссертации в Совет Горного института.

Геологические исследования в Средней Азии (3-е путешествие).

Защита диссертации и утверждение адъюнктом Горного института (1877 г.)

4 апреля 1877 г. неожиданно скончался Н. П. Барбот де Марии, профессор Горного института по кафедре геологии, геогнозии и рудных месторождений. На эту должность 7 мая 1877 г. был избран его помощник — А. П. Карпинский, который на освобождаемую им должность (или, как тогда называлось, кафедру) адъюнкта пригласил Мушкетова, своими исследованиями на Урале и в Средней Азии уже зарекомендовавшего себя как талантливый ученый, а прекрасными по содержанию и изложению докладами в Минералогическом и Географическом обществах обнаружившего незаурядное ораторское дарование — немаловажное свойство в преподавательской деятельности.

И. В. Мушкетов приглашение принял, но для занятия должности адъюнкта ему предстояло прежде защитить диссертацию на Совете Горного института. Темой ее могла стать любая из двух созданных им работ, одна из которых уже вышла в свет и содержала целый ряд новых научных положений по тектонике, вулканизму, палеогеографии, полезным ископаемым и другим вопросам территории Северного Тянь-Шаня;{1} другая, по Южному Уралу, в апреле 1877 г. была подготовлена к печати и тоже заключала в себе несколько важных научных выводов (закономерности распространения золотоносных россыпей, взаимосвязь опреленных руд и вмещающих их горных пород и др.). Обе они в совокупности давали достаточно полное представление о научных достижениях И. В. Мушкетова в геологии за прошедшие пять лет после окончания Горного института.

В начале лета 1877 г. И. В. Мушкетов должен был выехать на работу в Туркестан. Уже истекли все сроки его командировки в Петербург, неожиданно растянувшейся на * полтора года. До отъезда необходимо было сдать в печать работу по Златоустовскому округу, а также «Положения» (краткие тезисы) диссертации. Несомненно, вопрос о диссертации и «Положениях» к ней он обсуждал с А. П. Карпинским, В. И. Мёллером, которые позже (22 декабря 1877 г.) представляли его диссертацию Ученому совету Горного института. Вероятно, по их совету И. В. Мушкетов включил в эти «Положения» ва_жнейшие научные выводы своих исследований как по Южному Уралу, так и по Туркестану. Передав их для публикации, в Совет Горного института и сдав в печать «Материалы. . .» по Златоустовскому округу, И. В. Мушкетов в начале июня выехал в Ташкент.

Покинув Ташкент полтора года назад, он возвращался сюда уже как видный исследователь, труды которого получили признание среди геологов России. В частности, интерес к его «Краткому отчету. . . по Туркестану» был так велик, что уже в 1877 г. отдельные разделы из него, посвященные месторождениям полезных ископаемых, по предложению К. В. Гилева были перепечатаны в нескольких номерах «Туркестанских ведомостей».

В 1877 г. И. В. Мушкетову было поручено обследование Ферганской области и Алайских гор, только что присоединенных тогда к России. В геологическом отношении Алайские горы для И. В. Мушкетова открывали возможность проследить связь системы Тянь-Шаня с Памиром. 22 июня 1877 г. К. В. Гилев направил рапорт военному губернатору Ферганской области А. К. Абрамову с просьбой оказать содействие И. В. Мушкетову в проведении геологических исследований в этой пограничной и тогда далеко не спокойной области. К рапорту были приложены и первые опубликованные в Петербурге работы И. В. Мушкетова.

24 июня 1877 г. И. В. Мушкетов с К. В. Гилевым выехали из Ташкента, а 27 и 28 июня совместно обследовали каменноугольную копь на р. Кокинэ-Сай, в 40 км к югу от Г. Ходжента (Ленинабада). В 1875 г. эта копь, принадлежавшая отставному генерал-майору П. Г. Фавицкому, подверглась нападению кокандцев. Закончив осмотр копи и не обнаружив здесь крупных разрушений, что и отмечают в своем заключении,{2} И. В. Мушкетов и К. В. Гилев расстались: первый направился в Ферганскую область, второй вернулся в Ташкент.

Рано утром 1 июля И. В. Мушкетов выехал из г. Ходжента в г. Маргелан,в то время главный город Ферганы. «За тенистыми садами, которые тянутся верст на 6—8 за городом Ходжентом, начинается голая безжизненная пустыня, покрытая галечником, местами песком и лёссом. . . Галечниковая пустыня, — писал И. В. Мушкетов,{3} — во время жары и ветра крайне утомительна и неприятна для путешественника, тем более что, отправив вперед вещи на арбе в Маргелан, я принужден был ехать на перекладной почтовой повозке, которая здесь, как и везде, как говорится, «душу вытряхивает», до того тряска. Еще не добравшись до первой станции, мы испытали всю неприветливость этой галечниковой пустыни. Поднялся страшный ветер с востока и буквально произвел тучи мелкой пыли, которая не давала глаза открыть, при этом ветер нисколько не уменьшал палящей жары. . . Выезжая из Ходжента. . ., я был под впечатлением тех описаний наших офицеров, которые составлялись во время похода 1875 г. и по которым Ферганская долина представлялась райским садом, поэтому с первого раза я глазам своим не верил, встречая вместо «тени райских садов» только голую безжизненную аравийскую пустыню с тучами пыли. Только кое-где около поселений находилось несколько деревьев, да культивированные рощи».

Прибыв в Маргелан 4 июля, И. В. Мушкетов до 8 июля занимается сборами к предстоящей экспедиции на Алай и Памир. Большое содействие в этом ему оказал военный губернатор А. К. Абрамов, который дал указание начальникам уездов помогать И. В. Мушкетову и обеспечить его безопасность. 8 июля И. В. Мушкетов выехал из Маргелана. Посетив вначале месторождения нефти, серы и гипса, связанные с меловыми и третичными терригенно-карбонатными толщами в районе Риштана, он направился в пос. Вуадиль, откуда начал 18 июля подъем по склону Алайского хребта к перевалу Кара-Казык, путь куда оказался нелегким. «На высоте около 1200 футов, — пишет И. В. Мушкетов,{4}-— снег кончается и начинаются почти отвесные скалы с наваленными огромными валунами, по которым и вьется зигзага|ми тропинка на перевал. Подъем этот необыкновенно крутой, каменистый. . . Поднимаясь все с большим трудом вверх по тропинке, мы, чем дальше, тем чаще, останавливались отдыхать. . . Уже на половине перевала многие чувствовали головокружение. . . Вторая половина перевала была еще более затруднительна: трудность дороги увеличивалась крутизною, а разряженность воздуха и утомление лишали сил многих из нас. Остановки делались чуть не через каждые десять сажень, и потому подъем совершался крайне медленно. Роскошный вид с перевала почти утратил всякую красоту для нас. Все были в возбужденном состоянии, что обнаруживалось в частых перебранках между казаками. . . Наконец после долгих трудностей и усилий мы взобрались на острый гребень перевала, который по сравнению со склоном представляет положительно лезвие ножа. . Спуск с перевала был немногим легче, нежели подъем, — такие же крутые и каменистые склоны. . .».Отсюда они перешли в долину р. Кок-су, спустились по ней в Алайскую долину, пересекли р. Кызыл-су и вошли в ущелье Терс-Агара, в начале которого обнажались третичные красноцветные толщи, содержащие штоки каменной соли. По этому ущелью поднялись на Заалайский хребет, вышли на плоский перевал Терс-Агар и затем спустились в долину р. Мок-су, расположенную уже в северной части Памира. И. В. Мушкетов предполагал, направившись вверх по р. Мок-су, проникнуть в глубь Памира. Но от этого маршрута пришлось отказаться ввиду развернувшихся здесь военных действий и возвратиться в Алайскую долину прежним путем. Оттуда вверх по р. Кызыл-су экспедиция дошла до расположения русского военного отряда, в урочище Арча-булак, и 27 июля в сопровождении конвоя казаков И. В. Мушкетов выехал к ущелью Кызыл-Арта и по одноименному перевалу достиг бассейна р. Кок-Сай и оз. Кара- Куль, находящихся в пределах Памира. «Пройдя от перевала Кызыл-Арта верст 8—10, — писал И. В. Мушкетов,{5} — мы расположились ночевать 28 июля почти на голом песке. Все эти горные долины буквально лишены какой-бы то ни было растительности, не говоря уже о лесе, так что нам пришлось вести с собою топливо. Не было даже обыкновенной мелкой травы: камни, камни и снег. . ., при этом довольно сильный ветер. Было что-то давящее, безотрадное в этой ужасной пустыне, хотелось бежать от нее. К тому же, если вспомнить, что каждую минуту можно было бы ожидать нападения. . ., то станет понятно, что ночлег вовсе не радовал нас; все заметно приуныли, хотя нас было до 30 человек, хорошо вооруженных... Мы с радостью встретили наступившее утро, и я поспешил осмотреть оз. Кара-Куль, чтобы в тот же день успеть уйти из Шугнанских владений и, таким образом, избегнуть несносного ночлега в этой местности». 30 июля они возвратились в урочище Арча-булак, где И. В. Мушкетов провел несколько дней, приводя в порядок коллекции горных пород, и оказался невольным свидетелем лагерной жизни русского военного отряда. «Жизнь эта не особенно веселая; каждый терпит ее, так сказать, из-под палки. К сожалению, из моих наблюдений над обществом офицеров я должен был прийти к тому печальному выводу, что люди, получившие высшее образование, хуже понимают свои обязанности и менее нравственно развиты нежели те, которых почти не коснулась наука. . . Большинство туркестанских врачей не удовлетворяют своему назначению».{6} 4 августа он с большим интересом посмотрел скачки и игры кара-киргизов в долине Алая.

5 августа, оставив расположение отряда, экспедиция вышла по направлению к перевалу Джиптык на Алайском хребте. Подъем на этот перевал по р. Южный Джиптык был трудным. Лошади местами едва взбирались по сильно извилистой тропинке, которая прижималась чуть ли не к вертикальному склону. Гребень перевала оказался настолько узким, что на нем едва можно было найти место, чтобы подправить вьюки. Спуск был еще хуже, чем подъем, приходилось идти по снежному крутому склону, неся некоторые вьюки на руках. Долина р. Северный Джиптык, в верховьях местами широкая, лесистая, с многочисленными пашнями, ниже урочища Ходжакель-ата превращалась в ущелье, где сразу же пришлось идти «по ужасающей тропинке, вьющейся по каменистому карнизу. Не только ехать, даже идти пешком было крайне опасно, — пишет И. В. Мушкетов,{7} — и мы, сойдя с лошадей, с трепетом спускались около получаса. Внизу страшно ревет и пенится река, а над этой пучиной перекинут мостик, основанием которого служат две небольшие балки. По ту сторону моста дорога еще хуже; спуск местами похож на витую лестницу; дорога извивается на вертикальных скалах и ширина ее не более 1 фута; местами скалы совсем отвесные, и тогда вбиты колышки и набросаны камни. Эти как бы висячие мостики настолько непрочные, что колышатся, когда по ним идут люди. Жалко и страшно было смотреть, как тряслись лошади, вступая на такие мостики, висящие нередко футов на 700—800 над бурливою пучиной. Уже к вечеру, на закате солнца, едва волоча ноги от усталости. . ., наконец вышли из гор и остановились ночевать в местности Кокбель, где уже начинаются пашни на высоте 4000 футов. . . И люди и лошади, особенно вьючные, страшно истомились. . . Ночлег был для нас истинным наслаждением. . . Ночью даже во сне мерещились пройденные нами тропинки и мостики».

На следующий день, 8 августа, И. В. Мушкетов прибыл в г. Ош, где находился по 12 августа в ожидании конвойных казаков. Он осмотрел здесь окрестности (гору «трон Соломона» и другие), привел в порядок записи, коллекции. 13 августа И. В. Мушкетов выехал из г. Оша и изучал сначала восточные, а затем северные склоны Ферганской впадины до р. Кассан, обследовал здесь месторождения нефти, каменного угля, горючих сланцев, золота и др. Затем по р. Кассан через перевал Чапчма перешел на Ангренское плато и, спустившись в долину р. Ангрена, прошел до д. Аблык. После дня отдыха поднялся на Чаткальские горы на перевал Шайдан, откуда к югу открывался вид на далеко обозримую безжизненную пустыню (Голодная степь), а к северу возвышались пики гор. «С перевала Шайдан, — писал И. В. Мушкетов,{8} — мы, доверясь проводнику, своротили с торной большой дороги и стали спускаться прямо вниз по ущелью, но вскоре раскаялись в этом, так как попали в такую непроходимую трущобу, что едва не перебили всех вьюков. Я пошел вперед и вскоре убедился в невозможности следовать по ущелью; тогда я приказал вьюкам во что бы то ни стало подниматься на гору без дороги, и они с невероятным трудом начали пробираться вверх вдоль крутых, почти отвесных склонов. Я пошел по ущелью и очутился один среди пустынных скал. Я был страшно утомлен и находился в совершенной неизвестности, что делается с вьюками; кричал, свистел — ни слуху. Положение мое становилось критическим; я уже совершенно начал выбиваться из сил; но, к счастью, увидел далеко на высоте казаков, я окликнул их, и они меня вытащили на гору». Найдя прежнюю дорогу, страшно измученные, только к 10 часам вечера они спустились с гор и весь следующий день отдыхали.

8 сентября И. В. Мушкетов возвратился в Ташкент и оставался там до конца месяца. Путешествие 1877 г. было закончено. Несмотря на очень сложные по проходимости маршруты, был собран огромный материал по геологии этого труднодоступного края.

В начале октября Иван Васильевич приехал в Петербург. К этому времени там уже вышла в свет отдельной книгой его работа «Материалы для изучения геогностического строения и рудных богатств Златоустовского горного округа на Южном Урале», куда были включены и представленные им в Совет Горного института «Положения» для защиты диссертации, содержащие следующие 11 пунктов.

1. Золотоносные россыпи Южного Урала в большинстве случаев залегают на месте первоначальных, коренных образований золота, т. е. многие из них представляют продукт местного разрушения подлежащих пород; только редкие из россыпей претерпели незначительный перенос и преимущественно те, которые залегают в руслах — бывших или существующих — больших рек.

2. По времени образования самыми древними породами в Златоустовском округе нужно считать группу гранита.

3. Каждой из разновидностей гранита Ильменьских гор свойственна известная, более или менее определенная группа минеральных видов.

4. В пределах восточной половины Златоустовского округа имеют весьма большое распространение оливиновые породы, по составу близкие к лерцолиту. Открытие их до некоторой степени объясняет мощное развитие змеевиков в этой части Урала, так как большую часть последних можно считать продуктом метаморфизации первых.

5. Образование эпидота и эпидозита в Златоустовском округе зависит от метаморфизации диоритовых пород; причем выделение эпидозита почти всегда сопровождается скоплениями медных руд и различных минералов.

6. Точный микроскопический анализ горных пород не только разрешает вопросы, касающиеся метаморфизации и генезиса их, но прямо приводит к установлению положительных правил, служащих верными указателями при разведках рудных месторождений.

7. Направление поднятий главных горных массивов почти всегда совпадает с преобладающим направлением береговой линии материала, на которой покоится массив.

8. В пределах Русского Туркестана проявляются представители всех осадочных формаций, исключая пермской; причем в состав Памира главным образом входят юрские необыкновенно мощные триасовые осадки, палеозойские глинистые сланцы и граниты.

9. Поводом к признанию вулканизма в Средней Азии вообще и в Тянь-Шане в особенности послужили отчасти сбивчивые китайские описания, а главным образом — распространенные там каменноугольные пожары, продолжающиеся десятки лет. В настоящее время можно всецело отрицать не только вулканические центры Гумбольдта, но даже и признаки вулканизма в Тянь-Шане.

10. К пескам Арало-Каспийской страны нельзя применять исключительно дюнное образование, напротив, большая часть их обусловлена иными субаэральными агентами.

11. Петрографический характер мощных отложений Туркестанского лёсса, так же как его топографическое и ботологическое отношение к нижележащим образованиям, указывает на его речное происхождение.

А. П. Карпинский и В. И. Мёллер, ознакомившись с новой книгой И. В. Мушкетова по Уралу, пришли к обоюдному мнению, что только одна эта работа могла бы быть представлена как диссертация. 22 ноября 1877 г. на заседании Совета Горного института был доложен их рапорт следующего содержания. «Имеем честь заявить, что сочинение Мушкетова „Материалы для изучения геогностического строения и рудных богатств Златоустовского горного округа. . заключающее в себе изложение значительного числа самостоятельных наблюдений и интересные выводы, может быть принято как диссертация для предстоящего диспута».{9} Совет постановил, «. . .Согласно отзывам гг. профессоров Мёллера и Карпинского, допустить горного инженера Мушкетова к защите представленной им диссертации, и диспут назначить в воскресенье, 27 ноября, в 1 час пополудни в Конференц-зале института».

Публичная защита диссертации для получения звания адъюнкта по кафедре геологии, геогнозии и рудных месторождений происходила в назначенный день под председательством директора института Н. И. Кокшарова и в присутствии членов Совета профессоров В. В. Бека, П. А. Олышева, Н. А. Кулибина, П. В. Еремеева, К. И. Лисенко, В. И. Мёллера, А. П. Карпинского, К. Д. Сушина, Г. П. Дорошенко, секретаря Совета Г. Г. Лебедева. На диспуте было и много приглашенных. Тайным голосованием «по произведенной баллотировке Совет единогласно признал защищение диссертации горным инженером Мушкетовым заслуживающим полного одобрения».{10}

Но для занятия должности адъюнкта, согласно Уставу Горного института, требовалось еще чтение пробных лекций, и Совет назначил их на «четверг, 1 декабря, в 7 часов пополудни в зале Ученого Совета на темы: по назначению Совета — "Общий очерк триасовой системы и ее распространение" и по собственному избранию — "О медленных колебаниях почвы"». И. В. Мушкетов с большим успехом прочел эти лекции, и Совет Горного института единогласно постановил просить министра Государственных имуществ утвердить его в должности адъюнкта с 27 ноября 1877 г.,{11} т. е. со дня защиты им диссертации.

17 декабря 1877 г. министр П. А. Валуев утвердил это представление, и эту дату можно считать началом нового этапа в жизни И. В. Мушкетова. Уже в новом качестве он вернулся в Горный институт, с которым не порывал уже до конца своей жизни. Но еще предстояло завершить и успешно начатые исследования по геологии Средней Азии.

¹ Краткий отчет о геологическом путешествии по Туркестану в 1875 г. СПб., 1876.

² И. В. Мушкетов: Сб. документов. Ташкент, 1960, с. 76—77. По мнению К. В. Гилева, П. Г. Фавицкий сильно завысил размеры нанесенного ущерба. Государство ему выплатило 10 000 руб., тогда как, по . оценке К. В. Гилева, убытки составили не более 3000 руб. К. В. Гилев об этом подал рапорт Н. П. Кауфману (ГПБЛ, отд. рукописей, ф. 503, д. 133).

³ Собр. соч. И. В. Мушкетова. СПб., 1912, вып. 2, с. 6—7.

⁴ Там же, с. 27—29.

⁵ Там же, с. 49.

⁶ Там же, с. 52

⁷ Там же, с. 60—63.

⁸ Там же, с. 98.

⁹ ГИАЛО, ф. 963, on. 1, д. 6363, л. 73.

¹⁰ Там же, л. 75—76.

¹¹ Там же, л. 77..