Книга: Иван Васильевич Мушкетов 1850-1902

Глава 6 Старший геолог геологического комитета

Глава 6

Старший геолог геологического комитета

В 1882 г. в Петербурге был создан Геологический комитет — первое государственное геологическое учреждение в России. Утвержденный его штат состоял всего из 8 человек: директора, трех старших {1} и трех младших геологов и консерватора. Директором Комитета был назначен (10 февраля 1882 г.) известный геолог, ординарный академик Г. П. Гельмерсен. Одновременно были утверждены члены Присутствия (Ученого совета) Комитета академики Н. И. Кокшаров и Ф. Б. Шмидт, профессора П. В. Еремеев, А. А. Иностранцев, В. И. Мёллер и А. П. Карпинский, которым надлежало избрать кандидатов на вакантные должности старших и младших геологов Комитета для последующего утверждения их министром государственных имуществ. Эти выборы состоялись 15 марта 1882 г. на первом же заседании Присутствия комитета. В предварительном списке кандидатов на три .вакантные должности старших геологов значилось 33 человека — все ведущие геологи России, в том числе и все члены Присутствия. После длительного обсуждения и тайного голосования на должности старших геологов были избраны профессор А. П. Карпинский, адъюнкт И. В. Мушкетов и магистр С. Н. Никитин,{2} 18 апреля 1882 г. утвержденные министром. Должности младших геологов Комитета заняли горные инженеры В. А. Догмер, А. А. Краснопольский и Ф. Н. Чернышев, консерватора — горный инженер А. О. Михальский. Таким был первый состав Геологического комитета. Но уже в конце октября 1882 г. Г. П. Гельмерсен по состоянию здоровья подал в отставку, и директором Комитета был назначен В. Г. Ерофеев, одновременно бывший директором Горного института и членом Ученого горного комитета.

В 1882 г. И. В. Мушкетов в экспедиции не выезжал — готовил к печати материалы своих многолетних путешествий по Средней Азии. В 1883 г. Горный департамент обратился в Геологический комитет с ходатайством об организации изучения Калмыцких степей. 4 апреля 1883 г. Присутствие Комитета выделило для проведения этих работ И. В. Мушкетова, но из-за несогласованности в вопросах их финансирования они были перенесены на следующий год. В это время Медицинский департамент обратился в Геологический комитет с настойчивой просьбой выделить опытного геолога для исследования Липецких минеральных источников. 7 мая 1883 г. на заседании Присутствия было решено эти исследования поручить И. В. Мушкетову, и 3 июня 1883 г., получив необходимые документы и деньги, он выехал в г. Липецк. В то время подобная командировка сопровождалась немалым числом документов. Современному читателю небезынтересно познакомиться со слогом и содержанием одного из них.{3}

Геологический комитет

3 июня 1883 г.

№ 223

ОТПУСК

господину старшему геологу надворному советнику Мушкетову

С разрешения Его высокопревосходительства господина министра Государственных имуществ, последовавшего 17-го минувшего мая, Геологический комитет, согласно ходатайству. . . Медицинского департамента от 7-го минувшего мая за № 3428, командирует Ваше высокоблагородие на три месяца для исследования геологических условий Липецких минеральных источников с выдачей Вам из сумм Департамента общих дел Министерства внутренних дел прогонов до города Липецка и обратно 162 руб. 18 коп., суточных — по 2 руб., на 3 месяца — 180 руб., разъездных 300 руб. и авансом на рабочих и другие расходы 857 руб. 82 коп., а всего — 1500 руб.

Во исполнение вышеизложенного Геологический комитет предлагает Вашему высокоблагородию по получении следуемых Вам 1500 руб. . . . и полагаемых при сем открытого листа Министерства внутренних дел за № 9986 и свидетельства на проезд отправиться для исполнения возложенного на Вас поручения и руководствоваться при производстве геологических исследований, а равно при обработке собранного материала, а также при представлении в Комитет отчетов прилагаемой при сем инструкцией. . .

По приезде в г. Липецк И. В. Мушкетов осмотрел сначала эксплуатируемые здесь минеральные железистые источники, открытые, по преданию, еще Петром I. Выходящие из аллювиальных отложений р. Липовки и четвертичных ледниковых образований с общим расходом около 3000 л/час, они не обеспечивали нужд Липецкой лечебной станции. Несмотря на то, что эти минеральные воды эксплуатировались уже более 80 лет, ни один из источников не был детально разведен, как не были ясны и условия формирования этих минеральных вод.

И. В. Мушкетов предпринял общее геологическое и гидрогеологическое обследование Липецкого уезда с составлением геологической карты в масштабе 1 : 420 000, большое внимание уделив изучению водоносности пород, выявлению в разрезе водоносных хорошо проницаемых горизонтов и водоупоров. Опираясь на проведенные исследования, он высказал гипотезу о том, что железистые минеральные воды в Липецке связаны с песчано-глинистыми толщами верхнего мела, содержащими пропластки сидерита и пирита. Исходя из этого он заложил ряд шурфов в районе курорта, и в некоторых из них (№ 6, 7 и др.) были получены значительные притоки минеральных вод: только один шурф № 7 дал около 9000 л/час, т. е. в три раза больше, чем все ранее действующие источники курорта. В общественно-экономической жизни Липецка курорт играл важную роль. И, естественно, весть об успешных исследованиях И. В. Мушкетова, облетев местное общество, отозвалась радостью, а его сделала героем дня.

Вскоре об этом стало известно и в Петербурге. Директор Горного института и Геологического комитета В. Г. Ерофеев, наверное, улыбался, читая доставленную ему телеграмму.{4}

Из Липецка 11 августа 1883 г.

Горный институт Василию Гавриловичу Ерофееву

Липецкое городское общество пьет здоровье Вашего Превосходительства, признательное за выбор профессора Мушкетова.

Городской голова Болохвитиков

На следующий день В. Г. Ерофеев телеграфирует в Липецк.{5}

Из С.-Петербурга 12 августа 1883 г.

Липецк, городскому голове

Искренне благодарю, радуюсь, но сожалею, что не мог чествовать достойного Мушкетова вместе с Вами и членами геологического комитета, избравшими его для исследования Липецких вод.

Ерофеев.

Вскоре, 7 сентября 1883 г., Правление Общества минеральных вод в Липецке обращается в Геологический комитет с официальным письмом, в котором директора Правлени я отмечают, что, будучи свидетелями «энергичных и неусыпных трудов старшего геолога Комитета адъюнкта- профессора Ивана Васильевича Мушкетова..., долгом считают выразить свою искреннюю признательность Комитету за столь внимательный и счастливый выбор на пользу общественному делу в упрочнении лечебной станции в г. Липецке».{6}

Окончательный отчет о геологических исследованиях, проведенных в Липецком уезде в 1883 г., был завершен И. В. Мушкетовым 20 апреля 1884 г.; отзыв на эту работу был дан А. П. Карпинским, а в 1885 г. она была опубликована в первом томе (вып. №.4) Трудов Геологического комитета.

В 1884 и 1885 гг. И. В. Мушкетов по поручению Комитета исследовал обширную территорию Калмыцкой степи, с севера и востока ограниченную долиной р. Волги, с запада — возвышенностью Ергени, а с юга — долиной р. Маныча. В его задачи помимо составления геологической карты в 10-верстном масштабе в соответствии с Инструкцией Геологического комитета входило также специальное изучение подземных вод края и летучих песков. Летом 1884 г. он совместно с горным инженером В. М. Гаркема обследовал преимущественно восточную и южную части Калмыцкой степи, а летом 1885 г. — северную, западную и внутреннюю ее части.

В 1884 г. И. В. Мушкетов и В. М. Гаркема осмотрели вначале обнажения по р. Волге от Царицина (Волгограда) до Астрахани, совершив при этом несколько боковых экскурсий преимущественно к западу от Волги и одну к востоку, к оз. Баскунчак и горе Богдо; затем — западное побережье Каспия от г. Астрахани до устья р. Кумы и оттуда направились во внутренние части юга Калмыцкой степи, в сторону Можарского озера, а потом в южную часть Ергеней. Работы продолжались до середины августа 1884 г., после чего И. В. Мушкетов по поручению Горного департамента отправился для исследований в район Кавказских минеральных вод.

В 1885 г. к работам по изучению Калмыцких степей был привлечен только что закончивший Петербургский университет со степенью кандидата ботаник А. Н. Краснов (впоследствии профессор Харьковского университета). В его задачу входили специальные геоботанические исследования, призванные как уточнить подмеченную И. В. Мушкетовым еще в 1884 г. тесную зависимость между определенными ассоциациями растительности и типом почв, так и найти ключ к решению ряда практических вопросов, связанных, например, с закреплением песков растениями, условиями разведения лесов и др.

С 20 апреля и до начала июля 1885 г. А. Н. Краснов ведет самостоятельные изыскания по маршрутам, указанным И. В. Мушкетовым, а затем, соединившись с ним и В. М. Гаркемой в Элисте, куда те прибыли 8 июля, уже совместные исследования в Ергенях, к северу от Элисты, и во внутренней части низменной степи.

Одним из основных результатов исследований И. В. Мушкетова в Калмыцкой степи явилось определение западной границы развития каспийских морских отложений, совпадающей с восточным подножием Ергеней. Установив широкое распространение пресных подземных вод в Ергенях — в высокой степи — в верхних горизонтах третичных песчаных отложений («жерновых песчаниках»), И. В. Мушкетов предположил вероятное развитие последних и к востоку от Ергеней — в низменной Калмыцкой степи — под покровом каспийских осадков, откуда, по его мнению, могли быть получены пресные артезианские воды. Но уже в окончательном отчете по исследованиям в Калмыцкой степи в 1884—1985 гг. он писал: «...так как за сохранение жерновых песчаников в степи поручиться нельзя, они, вероятно, смыты, то может случиться, что артезианской воды и не получится в указанном горизонте, т. е. от 50 до 100 м .. .».{7} Этот прогноз, к сожалению, оправдался: «жерновые песчаники», как это было позже установлено, резко выклиниваются на восточной окраине Ергеней. Правда, И. В. Мушкетов рекомендовал бурить и глубже, до меловых и юрских пластов, в надежде вскрыть в них пресные артезианские воды, столь важные для решения вопроса водоснабжения этого края. Следовательно, его предложения о заложёнии здесь поисковых на воду скважин были вполне обоснованны.

Во второй половине августа и в сентябре 1884 г. И. В. Мушкетов по заданию Горного департамента исследовал район Кавказских минеральных вод. Ему была поручено установить здесь охраны эксплуатируемых минеральных источников (Пятигорских, Железноводских, Ессентукских, Кисловодских); обследовать Кумогорские минеральные источники, а также проверить обоснованность геологическими материалами имеющихся проектов (французского инженера Леона Дрю и других) по разведке и каптажу различных минеральных вод с целью увеличения их притока. Особое беспокойство Горного департамента вызывали Ессентукские источники № 17 и № 18, наиболее ценные по лечебным свойствам, но с низким дебитом (около 40 ведер в сутки). 12 сентября 1884 г. в Пятигорске И. В. Мушкетов участвовал в работе совещания, на котором были определены минеральные источники Пятигорска, заслуживающие наибольшего внимания в бальнеологическом отношении и соответственно нуждающиеся в установлении округов охраны.

Поскольку начало изучения Кавказских минеральных вод восходит еще к концу XVIII века, И. В. Мушкетов справедливо полагал, что материал, необходимый для выявления генезиса минеральных вод и определения их округов охраны, имеется, но такового, как ни странно, не оказалось, и это поставило его в большое затруднение. «Осмотрев в 15 экскурсиях вместе с горн. инж. А. И. Незлобинским все выдающиеся горы, — писал он,{8} — большей частью от подошвы до вершины, как то: Бештау, Железную, Верблюд ... и др., а также главные долины..., а также прибавляя данные моих экскурсий в 1881 г. ... и приняв на веру многое, в чем не было оснований сомневаться из прежних исследований, я пришел к некоторым общим заключениям, которые дали мне возможность при помощи прежних разведок сделать определения округов охраны на всех группах Кавказских минеральных вод...».

Заключения И. В. Мушкетов строил, опираясь прежде всего на свои представления о питании минеральных вод за счет атмосферных осадков, а также о региональных структурных особенностях рассматриваемой территории. Согласно им, район Кавказских минеральных вод располагается в месте пересечения двух зон поднятий — северо- западной (более древней) и северо-восточной (более Молодой). При этом горы Бештау, Железную, Машук, Бык и другие в Пятигорском районе он рассматривал как проявления складчатости, что не подтвердилось позднейшими детальными исследованиями. Вместе с тем И. В. Мушкетов верно подметил, что в размещении источников минеральных вод большая роль принадлежит разломам и трещинам северо-восточного направления. Не разделяя взгляда на возникновение минеральных источников в результате процессов вулканизма, он писал: «... я считаю, что не вулканические излияния были причиною поднятий и образования источников, как это думают Абих, Ж. Франсуа и др., а, напротив, сами эти излияния есть одно из следствий общей дислокации, проявлявшейся в новейшее время в северо-восточном направлении и обусловленной, как и все крупные дислокации на земной поверхности, одинаковой причиною — медленным, но постоянным стяжением земной коры».{9} В этой работе И. В. Мушкетов впервые достаточно четко изложил свои взгляды о преобладании процессов сжатия в направленном развитии Земли.

Важное значение имели работы, проведенные И. В. Мушкетовым в Ессентуках, где, ознакомившись с материалами многочисленных разведок, он пришел к заключению о возможном наличии здесь ряда крупных водоносных трещин в третичных мергелях, и, заложив два шурфа, одним из них — № 20 — на глубине около 10 м вскрыл в этих мергелях минеральные углекислые хлоридно-гидрокарбонатные натриевые воды с минерализацией 8.7 г/л, очень близкие по составу к водам источника № 17. Приток минеральной воды в шурфе № 20 составил не менее 80 ведер в сутки и при этом не повлиял на дебит источника № 17. Все это позволило И. В. Мушкетову рекомендовать Горному департаменту отказаться от проекта Л. Дрю и ограничиться лишь улучшением каптажа в штольнях источников № 17 и № 18, а также закрепить и обделать шурф № 20 так, чтобы воду его можно было эксплуатировать в ближайший лечебный сезон 1885 г., чем достигалось почти без затрат увеличение ессентукской щелочной воды более чем в три раза.

Весной 1885 г. в конце марта И. В. Мушкетов был командирован на один месяц в Крым для обследования оз. Саки с целью установить степень и характер влияния добычи самосадочной соли в озере на целебные грязи местной лечебной станции. Ознакомившись и с другими солеными озерами Крыма, И. В. Мушкетов по условиям формирования подразделил их на три типа — устьевые, заливные и материковые. Первые два питаются за счет вод моря и только отчасти материка, третий же тип — исключительно за счет вод материка. Эти выводы имели и важное практическое значение: озера морского питания обладают крупными возобновимыми запасами, тогда как материковые при усиленных водозаборах легко истощаются. Сакское озеро И. В. Мушкетов отнес к устьевому типу. Первоначально бывшее лиманом, оно постепенно отделилось от моря пересыпью, через которую в 1885 г. для нужд солепромышленности сооружался канал, вновь открывающий свободный доступ морским водам в озеро. Во избежание их воздействия на лечебные грязи И. В. Мушкетов рекомендует одновременно с сооружением канала возвести перемычку для отделения восточной части озера, где размещается грязелечебница. К сожалению, рекомендацией пренебрегли и через несколько лет лечебные грязи утратили многие из своих целебных свойств.

Весной 1886 г. к И. В. Мушкетову обратился заведующий строительством Закаспийской военной железной дороги генерал-лейтенант М. Н. Анненков с предложением провести геологические изыскания по ее .трассе с целью выяснения некоторых практических вопросов, в частности разработки способов борьбы с летучими песками, использования подземных вод для питьевого и технического водоснабжения и др. И. В. Мушкетову это предложение позволяло продолжить и дополнить прежние исследования по геологии Туркестана, в чем он был очень заинтересован. Но предельно занятый другими работами (подготовкой к изданию материалов по Калмыцкой степи, курса «Физической геологии» и др.), он не мог в том году лично участвовать в экспедиции и рекомендовал М. Н. Анненкову для этих работ двух своих учеников — выпускающихся горных инженеров К. И. Богдановича и В. А. Обручева, которые могли начать исследования уже в 1886 г. под его, И. В. Мушкетова, научным руководством и по его программам. М. Н. Анненкова такое решение удовлетворило, и он предложил И. В. Мушкетову возглавить научную организацию предстоящих геологических исследований в Закаспийской области. К слову сказать, К. И. Богданович и В. А. Обручев рассчитывали, став вольноопределяющимися железнодорожных военных батальонов, сочетать научные исследования с прохождением обязательной для них военной службы.

И. В. Мушкетов составил обстоятельную программу, в которой, в частности, указывалось, что «геологические исследования... по линии Закаспийской... железной дороги вызываются не только научным интересом, но главным образом некоторыми практическими вопросами, как, например, необходимостью выяснить водоносные горизонты в степи, условия происхождения источников, летучих песков и пр. Для решения таких вопросов, имеющих весьма важное значение для будущности не только железной дороги, но и вообще для Закаспийского края, невозможно ограничить геологические исследования исключительно линиею... железной дороги, а необходимо изучить более широкую полосу по ту и другую сторону ее».{10}

Геологические наблюдения, описание обнажений И. В. Мушкетов рекомендовал проводить в целом в соответствии с Инструкцией Геологического комитета, принятой для «Общей геологической карты России» (в масштабе 10 верст в дюйме). В соответствии с основными практическими вопросами, подлежащими изучению, большое внимание в программе уделялось обследованию подземных вод. В частности, К. И. Богдадовичу при экскурсиях в горах Копетдага предписывалось «.. .по склонам долин и особенно в верховьях внимательно отмечать все имеющиеся источники пресной или минеральной воды и условия их выхода на поверхность; при этом нужно различать источники пластовые и трещинные».{11} А В. А. Обручеву при изучении Туранской низменности предлагалось: «По пути следования собирать самые подробные данные о простых и артезианских колодцах, кирязах или подземных арыках и вообще источниках воды. Определить глубину колодцев до горизонта воды, глубину воды, количество и качество воды, хотя бы в самых общих чертах, т. е. температуру и степень солености по ареометру Боме. Где возможно, определять порядок наслоения в разрезах колодцев и собирать образцы водоносных слоев, питающих колодцы. Следует отмечать место залегания колодцев: на ровной степи, на такырах и среди летучих песков».{12}

По просьбе М. Н. Анненкова И. В. Мушкетов составил краткую, но весьма насыщенную программу для сбора сведений о характере и распространении летучих песков в Закаспийской области. Предназначенная для различных служащих на Закаспийской железной дороге, она была написана в доступной форме, но без ущерба научному содержанию. В ней подчеркивалось: «Чтобы определить опасность от летучих песков для Закаспийской железной дороги и выработать рациональный метод для борьбы с ними, необходимо выяснить условия происхождения, характер и распространение летучих песков».{13}

Сразу же по окончании Горного института К. И. Богданович и В. А. Обручев выехали из Петербурга в 'Закаспийскую область и в июле 1886 г. прибыли в г. Кизыл- Арват, где находилась канцелярия генерала М. Н. Анненкова. О состоянии своих дел они регулярно оповещали И. В. Мушкетова в письмах.

Высокоуважаемый Иван Васильевич, — писал ему в начале августа В. А. Обручев,{14} — только на днях покончили мы дела с канцелярией генерала и получили необходимое для экскурсии — казаков, лошадей и деньги. Послезавтра отправляемся в путь в разные стороны. Сборы продолжались так долго оттого, что генерала Анненкова здесь не было. . ., а в его отсутствие дела идут медленно. Главное препятствие составляли казаки, которых у генерала йе оказалось вовсе, и наше требование послали к генералу Комарову; для ускорения дела мы съездили сами в Асхабад [Ашхабад], представились ему и были приняты очень любезно. Генерал обещал полное содействие, телеграфировал всем местным властям, велел выдать нам открытые листы на русском и татарском языках, на основании которых мы можем требовать проводников и лошадей в пунктах с русскими властями; далее откомандировал к нам на четыре месяца по два казака каждому и, наконец, телеграфировал консулу в Персию, так что, по всей вероятности, удастся проникнуть за границу.

Генерала Анненкова мы встретили в Узун-Ада и также были приняты любезно. . . Не так хороши дела с воинской повинностью. Хотя мы подали прошения и все бумаги еще за неделю до 1-го августа, но до сих пор не зачислены. . . Мы поступаем в 1-й Закаспийский железнодорожный батальон, начальник которого, согласно желанию Анненкова, обещал не тревожить нас строевой службой. Плохо только то, что годовой срок службы и здесь, так что зимой уехать едва ли удастся — придется быть в строю. . . В ожидании нашей участи мы занялись уже работой. Сначала сделали трехдневную экскурсию в горы из Кизыл-Арвата. . . пересекли три первых хребта Копет-Дага по двум направлениям. . . После горной экскурсии мы отправились на нефтяную гору; осмотрели ее, нефтяные и газовые сопки, затем окрестные солончаки, летучие пески. . . также Узбой, который. . . идет у подошвы нефтяной горы.

Закаспийская область оказалась далеко не такой безлюдной и дикой, как мы ее представляли. Города Кизыл-Арват и Асхабад имеют отчасти европейский характер: тут и магазины, в которых можно купить почти все и сравнительно недорого; клубы, где можно пообедать; общество — инженеры и офицеры. Последние, впрочем, большей частью бурбоны, сброд из всех концов России; знакомства заводятся легко; вообще, вдоль линии дороги — жизнь и движение, несколько верст в сторону — безжизненная степь или дикие горы. Нынешнее лето здесь совсем нежаркое. . . Итак на днях, тотчас по зачислении в армию, мы отправляемся в разные стороны и через месяц, когда соберется достаточно материала для небольшого очерка, дадим знать о ходе работы.

Вскоре выяснилось, что по уставу в железнодорожных военных батальонах вольноопределяющиеся не полагаются, и К. И. Богданович с В. А. Обручевым не были туда зачислены. 12 августа начав свои исследования по программе, разработанной И. В. Мушкетовым, они продолжали их до конца ноября. 30 октября 1885 г. К. И. Богданович писал И. В. Мушкетову из Кизыл-Арвата.

Многоуважаемый Иван Васильевич! Согласно Вашему желанию, я посылаю карту. . ., на которой красным карандашом нанесен мой маршрут с 12 августа по 27 сентября. . . Всего сделано мной 1200 верст, предполагаю сделать еще 900 верст. . . Анненков выдал на работу нам сперва 350 руб. и теперь еще по 200 руб. Первого аванса хватило почти на два месяца, второго, я рассчитываю, ознакомившись уже с местными ценами, хватит самое большое на месяц. Я буду идти теперь несколько быстрее, чем прежде. . . В железнодорожный батальон нас не приняли. Я, в сущности, весьма доволен, что случилось именно так, а не иначе, это облегчит мне отъезд из Закаспийского края.

Анненков — прекрасный человек, в голове которого зарождаются тысячи самых разнообразных идей, он постоянно чем-нибудь увлекается. . . После постройки дороги до Чарджуя он отсюда уедет и, кажется, навсегда. Что будет с нашими работами, когда Анненков уедет отсюда? По всей видимости, уехать отсюда вовсе — это было бы весьма печально ввиду того, что сбор материала со всего назначенного мне района я закончить не успею. . . Генералу, конечно, теперь не до нас, он не только не интересуется нашими работами, но, должно быть, и совсем забыл о них; но наши работы явились результатом одного из его хороших увлечений, поэтому легкое напоминание о них с Вашей стороны снова заставило бы его обратить внимание на наши работы. . . Со своей стороны, я смею Вас уверить, что даром времени я здесь не теряю, ибо каждый день, без пользы проведенный здесь, отозвался бы на мне слишком тяжело. В двадцатых числах ноября я рассчитываю уехать отсюда, следовательно, быть в Петербурге в первых числах декабря. Я забыл упомянуть, что все время меня преследовала ужасная непогода: в августе — дождь, в сентябре — туманы, снег и мороз; от жары я не страдал вовсе, а от холода — ужасно, потому что выехал из Кизыл- Арвата, не захватив вовсе теплой одежды; случались дни, когда люди мои отказывались идти вперед. Теперь я представил измученным лошадям и людям небольшой отдых, а сам думаю воспользоваться этим временем, чтобы съездить на Челекен, познакомиться с тамошними месторождениями нефти.{15}

Свои предварительные отчеты о работах в Закаспийском крае в 1886 г. К. И. Богданович и В. А. Обручев направили И. В. Мушкетову в Петербург в октябре месяце. Ознакомившись с ними, Иван Васильевич остался доволен своими учениками: отчеты свидетельствовали о большой их наблюдательности, хороших знаниях различных разделов геологии. 27 ноября 1886 г. он доложил Присутствию Геологического комитета составленные им программы исследований в Закаспийской области и просмотренные им предварительные отчеты К. И. Богдановича и В. А. Обручева о работах, проведенных ими под его руководством в этой области в 1886 г. Все эти материалы были опубликованы в 1887 г. в шестом томе «Известий Геологического комитета». В своих воспоминаниях впоследствии К. И. Богданович и В. А. Обручев с глубокой признательностью неоднократно отмечали ту большую помощь, которую им оказывал И. В. Мушкетов в их первых самостоятельных геологических исследованиях. В конце 1886 г. К. И. Богданович и В. А. Обручев возвратились в Петербург и до конца августа 1887 г. находились здесь на военной службе. И. В. Мушкетов договорился с М. Н. Анненковым, что исследования в Закаспийском крае будут продолжены ими в 1887 и 1888 гг.

И. В. Мушкетов в 1887 г. среди участников экспедиции по изучению Верненского землетрясения

Утром 28 мая 1887 г. в Туркестане произошло сильное землетрясение, почти полностью разрушившее г. Верный (ныне Алма-Ата) с населением около 28 тыс. человек. Из 1799 каменных домов города 1798 были превращены в развалины или сильно повреждены, 151 человек убит, многие ранены и ушиблены. Это землетрясение вошло в историю под названием Верненского.

Около половины пятого утра жители ощутили первые подземные толчки, сопровождавшиеся сильным подземным гулом. Минут пять спустя произошел страшной силы подземный удар (не менее 10 баллов), за ним в течение 1 — 2 минут последовали другие, близкие по силе, и город был разрушен: «Среди населения распространилась всеобщая паника... Все уцелевшие выскочили — кто в чем был — на улицы, где сидя или лежа, вследствие продолжавшихся колебаний, ожидали казавшейся неминуемой гибели. Через четверть часа после землетрясения все жители города стали равны по положению и состоянию. Почти все выбежали без одежды, босыми, и ни у кого не было ни гроша денег. Первою заботою у всех было прикрыть свою наготу».{16} Весь день 28 мая и ночь на 29 мая один за другим следовали частые удары, но уже меньшие по силе. 30 мая они стали значительно реже, а 31 мая повторились только 4 — 5 раз за день и 2 раза ночью. В последующие дни наблюдались только единичные слабые подземные толчки. Правда, 30 мая население охватила паника, когда распространились слухи о селевых потоках, якобы движущихся с гор по направлению к городу. В горах Заилийского Алатау во время землетрясения под обвалами погибло 154 человека.

В конце июня 1887 г. И. В. Мушкетов был командирован в Туркестанский край, где должен был возглавить экспедицию по изучению геологических причин и последствий Верненского землетрясения. Кроме него в ее состав входили опытные горные инженеры Ф. П. Брусницин и И. В. Игнатьев, только что окончившие Горный институт М. Н. Лямин и Э. А. Штединг, топографы П. А. Рафаилов, командированный из Петербурга, и местный — Стрижевский, местные фотограф С. Ф. Николаи и рисовальщик Н. Г. Хлудов. Все члены экспедиции собрались в Верном к 24 июля, хотя работы велись еще с начала месяца.

Ф. П. Брусницын исследовал разрушения в долинах Аксая и Каксалена; И. В. Игнатьев — в долинах Большой и Малой Алматинок; М. Н. Лямин и Э. А. Штединг — по пути от г. Сергиополя до г. Верного. По приезде в г. Верный И. В. Мушкетов заболел и в течение двух недель лично не участвовал в наблюдениях, но осуществлял руководство работами остальных членов экспедиции, по его указаниям занимавшихся подробным изучением характера разрушений в городе и его окрестностях. В целях установления направления землетрясения, положения его эпицентра и глубины очагов были сделаны многочисленные замеры положений трещин в стенах зданий и сдвигов по ним.

За время болезни собрав все официальные сведения о землетрясении и ознакомившись с общим характером разрушений, И. В. Мушкетов составил четкую программу дальнейших действий каждого из членов экспедиции. И. В. Игнатьеву было поручено проследить результаты землетрясения к северу от г. Верного — до г. Копала и далее до г. Сергиополя; Ф. П. Брусницыну — к востоку от г. Верного, по р. Или дойти до Кульджи, собрать там сведения от местного населения и оттуда выйти на Колкан, чтобы совместно с И. В. Мушкетовым (который должен был туда прибыть) осмотреть там месторождение каменного угля и решить вопрос о продолжении разведок; М. Н. Лямину и Э. А. Штедингу — к западу от г. Верного, включая западное побережье оз. Иссык-Куль и ущелье Боам и, кроме того, собрать дополнительные сведения о сильном землетрясении (Беловодском), которое произошло в этом районе 22 июля 1885 г.; топографу П. А. Рафаилову — провести нивелировку от г. Верного до оз. Иссык-Куль, а топографу Стрижевскому — съемка долины р. Аксая, в пределах распространения сильных обвалов, возникших от землетрясения.

На себя лично И. В. Мушкетов взял исследование центральной области землетрясения — преимущественно в горах между г. Верным и оз. Иссык-Куль, а также к востоку от Верного. В маршрутах его должны были сопровождать фотограф С. Ф. Николаи и рисовальщик Н. Г. Хлудов. Из Верного на оз. Иссык-Куль И. В. Мушкетов прошел по линии нивелировки, которую вел П. А. Рафаилов; затем по восточному побережью озера вышел к г. Каракол (ныне Пржевальск), оттуда перевалил в долину р. Чилик и, побывав на Калкане, возвратился в г. Верный. По окончании этого маршрута И. В. Мушкетов направился к западу от г. Верного и в Беловодске встретился с М. Н. Ляминым и Э. А. Штедингом. Вместе они продолжали вести наблюдения за последствиями землетрясения до г. Ташкента, где и закончили работы 8 сентября 1887 г. В Петербург возвращались через Самарканд, Бухару, Закаспийскую область и Астрахань. За сравнительно короткое время (около двух месяцев) участниками экспедиции был собран большой и интересный материал о разнообразных физико-геологических процессах, вызванных этим разрушительным землетрясением.

Прибыв в Петербург, И. В. Мушкетов занялся обработкой этих материалов и уже 5 ноября 1887 г. представил Присутствию Геологического комитета предварительный отчет по исследованию Верненского землетрясения, а окончательный был им завершен в начале 1889 г. и опубликован в 1890 г. Как установил И. В. Мушкетов, Верненское землетрясение по площади распространения не уступало таким крупным землетрясениям, как Чилийское (1822 г.), Греческое (1870 г.) и др. Эта область имела форму неправильного эллипса, длинная ось которого простиралась согласно с простиранием Тянь-Шаня почти на 1500 верст, а короткая — в перпендикулярном к ней направлении — почти на 900 верст. Эпицентр землетрясения располагался на северном склоне Заилийского Алатау и представлял собой полосу не более 5 верст в ширину и около 35 верст в длину. Центр (или фокус) землетрясения, согласно расчетам, находился на глубине от 5 до 15 верст. На северном склоне Заилийского Алатау, прилегающем к району Верного, на протяжении около 80 верст и особенно в пределах эпицентра землетрясение вызвало крупные обвалы, сдвиги, оплывины (грязевые потоки) и оползни, которые местами запрудили русла потоков, образовавших временные озера. Была перекрыта и р. Малая Алматинка, снабжавшая водой г. Верный. В результате до полудня 28 мая все арыки в городе оставались сухими, пока вода не прорвалась и не хлынула в виде грязного потока, что потом и послужило поводом для паники. Громадные оползни и оплывины возникли в долинах Кутур-Булак, Прямой Щели, Большой Алматинки, Джаман-Булак, Аксай и др.

В долину Большой Алматинки из левого ее притока, Урта-Сай, 28 мая стремительно низверглась громадная оплывина, унеся с собой более 40 человеческих жизней и много скота. На Джаман-Булаке подобная оплывина заполнила всю долину и вышла за пределы гор, как и везде представляя собой глинисто-песчаную массу вперемешку с различной величины валунами и обломками стволов деревьев. Громадные оползни, обвалы, оплывины и осыпи, загромоздившие долину Аксая и принесшие гибель более 60 человекам, «при своем падении во многих местах запрудили ее, образовав временные плотины..., вследствие чего целый день до 11 часов вечера 28 мая ниже оплывин в Аксае не было воды; только в ночь с 28 на 29 мая Аксай прорвал запрудившие его плотины и вынес с громадной быстротою массу скопившейся воды вместе с грязью, прошедшую даже до Ташкентской почтовой дороги, т. е. верст 15 вне гор., ... она заполнила все канавы, снесла мосты.. .».{17} Общее количество разрушенных и перемещенных горных пород на северном склоне Заилийского Алатау составило, по расчетам И. В. Мушкетова, не менее 440 млн. м³.

Собранный экспедицией материал по Верненскому землетрясению во многом прояснил происхождение подобных явлений в Туркестане. Существенно уточнил свои прежние взгляды и И. В. Мушкетов. «Раньше, по некоторым отрывочным наблюдениям 1874—75 гг., — писал он,{18} — я склонен считать все туркестанские землетрясения за нептунические и даже высказывал эту мысль в своих первых отчетах о путешествии по Туркестану, но исследование Верненского землетрясения 28 мая 1887 г. доставило целый ряд доказательств в пользу того, что не только Верненское, но и почти все сколько-нибудь значительные землетрясения Туркестана, в том числе и Беловодское 22 июля 1885 г., принадлежат к тектоническим, тесно связанным с дислокацией Тянь-Шаня».

На тектоническое цроисхождение Верненского землетрясения, по мнению И. В. Мушкетова, указывало: 1) положение области эпицентра, вытянутой согласно с простиранием складок и сдвигов северного склона Заилийского Алатау; 2) значительное проявление разрывной тектоники в области эпицентра; наличие крупных трещин, простирающихся в том же направлении, что и вытянут эпицентр; 3) вероятная одновременность удара по крайней мере по всей длине эпицентра; 4) вытянутость всей области землетрясения согласно с общим простиранием складок Тянь- Шаня; 5) значительная глубина залегания центра землетрясения; 6) значительная продолжительность землетрясения; 7) совпадение наибольших колебаний атмосферного давления с наступлением сильнейших подземных ударов; 8) одинаковый характер разрушения по всей линии ударов и изменение его с удалением от этой линии.

«Таким образом, — заключает И. В. Мушкетов,{19} — Верненское землетрясение 28 мая 1887 г. принадлежит к категории тектонических землетрясений, а так как эпицентр его и другие элементы вытянуты с простиранием Заилийского Алатау, то, следовательно, оно относится к группе продольных землетрясений... Основная причина его кроется в движении горных масс Заилийского Алатау, происходящем или вследствие опускания отдельных частей по трещинам сбросов и сдвигов, или вследствие горизонтального стяжения,, увеличивающего интенсивность горных складок, причем разрыв сплошности в местах наибольшего растяжения или в перегибах складок сопровождается ударом, вызывающем сотрясение поверхности. .. По аналогии с наблюдениями в других странах можно допустить преимущественное значение сбросов и сдвигов для Верненского землетрясения...».

Исходя их положений о причинной связи между новейшими тектоническими дислокациями и сейсмичностью, И. В. Мушкетов выделил в пределах Тянь-Шаня несколько зон, представлявших, по его мнению, наибольшую опасность в отношении проявления землетрясений. Изучение Верненского землетрясения показало крайнюю необходимость установления постоянных сейсмических наблюдений в России, по крайней мере в областях, наиболее подверженных таким явлениям. После Верненского землетрясения И. В. Мушкетов стал уделять большое внимание вопросам сейсмологии.

В 1887 и 1888 г. И. В. Мушкетов продолжает руководить исследованиями К. И. Богдановича и В. А. Обручева в Закаспийском крае. Даже выехав в конце июня 1887 г. в Туркестан для обследования последствий Верненского землетрясения, он просит сообщать о положении их дел, и К. И. Богданович 14 августа 1887 г. пишет ему в г. Верный.

Многоуважаемый Иван Васильевич!

Согласно Вашему желанию, я уведомляю Вас о положении дел моих и Обручева в Петербурге. С военной службой мы почти уже закончили и к 25—30 августа надеемся получить увольнительные билеты, так что в первых числах сентября‘рассчитываем уехать из Петербурга. . . С уверенностью можно сказать, что к 20 сентября мы будем в Закаспийском крае, где и надеемся встретить Вас. До ноября я рассчитываю произвести сравнительно детальное исследование северо-восточного склона Закаспийских гор, а с ноября направиться собственно в Персию. . .{20}

Но встретиться в Туркестане летом 1887 г. К. И. Богдановичу и В. А. Обручеву с И. В. Мушкетовым не удалось. В конце сентября, когда они прибыли в Чарджуй к генералу М. Н. Анненкову, И. В. Мушкетов уже возвращался в Петербург. М. Н. Анненков на сей раз встретил их не слишком любезно. Особенно остался недоволен планами К. И. Богдановича по исследованию Персии, не входившими в задачи по строительству и эксплуатации Закаспийской железной дороги, хотя несомненно представлявшими большой научный интерес. Он запросил по этому вопросу мнение И. В. Мушкетова, который в ответной телеграмме подтвердил справедливость его требования к К. И. Богдановичу и В. А. Обручеву проводить исследования прежде всего вдоль линии сооружаемой железной дороги.

В. А. Обручев так и поступил. Получив тысячу рублей и трех казенных лошадей, он направился по трассе сооружаемого Самаркандского участка железной дороги — от Амударьи через Бухару в Самарканд, а оттуда совершил три экскурсии к югу, в предгорья Памиро-Алая, где осмотрел недавно открытые месторождения бирюзы, графита и нефтяные источники.

«...После этих трех экскурсий, — писал он И. В. Мушкетову 27 января 1888 г. из Тифлиса,{21} — я пустился в обратный путь к Аму-Дарье... Уже с 15 ноября начались холода, а после возвращения моего в Чарджуй пошли постояннье дожди, что и побудило меня отложить остальные экскурсии на три весенних месяца... я, не имея в Чарджуе даже комнаты для зимовки, а только дырявую кибитку, попросил у генерала отпуск в Тифлис на зиму, который и был разрешен без затруднений. Здесь в Тифлисе я занялся составлением прилагаемого отчета о экскурсиях по Бухаре и Зеравшанскому округу для Известий Геологического комитета... В половине февраля я выеду обратно в Чарджуй и с начала марта начну экскурсии... Так как маршруты составляют значительное видоизменение против предположенных ранее..., то мне необходимо узнать Вашу резолюцию, высокоуважаемый Иван Васильевич, которую будьте любезны направить прямо в Чарджуй, откуда я выеду первого марта. В половине июня я надеюсь быть уже в Петербурге...».

К. И. Богданович, несмотря на полученное указание М. Н. Анненкова проводить изыскания в 1887 г. вдоль линии железной дороги, все же направился в Персию. Это путешествие оказалось сопряжено со многими трудностями. Стояла холодная дождливая погода, часто приходилось спать не раздеваясь, положив под себя седло. К тому же из-за повсеместного неурожая здесь на все были очень высокие цены, а денег у К. И. Богдановича для подобной экспедиции было мало, не было ни казенных лошадей, ни казаков для охраны. Но несмотря на все трудности, находясь в экспедиции с середины октября 1887 г. по 6 апреля 1888 г., К. И. Богданович собрал большой и интересный материал по геологии гор Копетдага, Эльбруса и прилегающих территорий.

В начале лета 1888 г. К. И. Богданович и В. А. Обручев возвратились в Петербург и приступили к обработке материалов своих исследований. В это время открылась вакансия штатного геолога в Иркутском горном управлении и В. А. Обручев дал согласие ее занять. Окончательный отчет по работам в Закаспийской области он завершал уже будучи в Иркутске.

«Наконец-то я покончил с отчетом, — писал он 19 декабря 1888 г. И. В. Мушкетову из Иркутска,{22} — .. .я сознаю, что он еще не отделан окончательно и некоторые вопросы не разъяснены как следует. Все же я надеюсь, что главные вопросы, поставленные мне в Вашей программе, я разъяснил удовлетворительно и составил довольно ясную картину Закаспийской низменности... В заключение позвольте еще раз искренне поблагодарить Вас, Высокоуважаемый Иван Васильевич, за Ваше постоянное внимание ко мне и руководство по Закаспийским работам».

И. В. Мушкетов высоко оценил эту работу В. А. Обручева, рекомендовал ее к печати, и уже в 1890 г. она в виде монографии под названием «Закаспийская низменность» и редакцией И. В. Мушкетова была опубликована в Записках Географического общества. В 1887 — 1888 гг. в Известиях Геологического комитета и Географического общества по представлению И. В. Мушкетова были опубликованы основные результаты работ К. И. Богдановича в 1886—1888 гг. в Закаспийской области и Северной Персии.. В 1890 г. И. В. Мушкетов обобщил все материалы по Закаспийской области и опубликовал в Записках Минералогического общества геологическую карту этой территории.

С 1888 по 1891 г. И. В. Мушкетов в Геологическом комитете был в основном занят подготовкой к публикации отчетов по Верненскому землетрясению и Калмыцкой степи. Лишь в 1890 г. в течение двух месяцев проводил исследования в северо-западной части листа 26-Петербург на Карельском перешейке. Кроме того, в начале 1890 г. по поручению Комитета он занимался разработкой плана геологических исследований в Донецком бассейне. Для этой цели была создана Комиссия, в которую кроме И. В. Мушкетова входили Ф. Н. Чернышев, Г. Д. Романовский, Н. Д. Коцовский, Н. С. Курнаков и В. А. Иосса. 16 февраля 1890 г. И. В. Мушкетов и Ф. Н. Чернышев представили Присутствию доклад этой Комиссии, который в целом был одобрен и направлен к Горный департамент. Присутствие указало на необходимость составления пластовых геологических карт лишь для наиболее важных в горнопромышленном отношении участков, а не для всего бассейна.

В начале 90-х годов сильная засуха охватила многие области юга Европейской России, и в 1892 г. И. В. Мушкетов был командирован Геологическим комитетом в верховья Дона для работы в Комиссии, изучавшей во главе с МН. Анненковым возможности обводнения этой территории за счет подземных вод, а также путем создания прудов через урегулирование стока оврагов. По окончании этого обследования И. В. Мушкетовым была составлена программа геологических наблюдений применительно к названным задачам, которая вошла в общую инструкцию, подготовленную М. Н. Анненковым для губернских заведующих общественными работами по обводнению и производителям их работ. От Геологического комитета в этих работах под руководством И. В. Мушкетова участвовал горный инженер Н. К. Высоцкий. Им были проведены гидрогеологические исследования в Задонском уезде Воронежской губернии. В декабре 1892 г. в Москве на совещании по обводнению земель и борьбе с засухами в юго- восточной части Европейской России И. В. Мушкетов выступил с основополагающим докладом о происхождении источников и значении подземных вод для сельского хозяйства. Большой интерес вызвал также доклад старшего геолога Геологического комитета С. Н. Никитина на тему «О глубоких водоносных горизонтах и артезианских водах», в котором тот обобщил имевшиеся данные об условиях их вскрытия и эксплуатации в Средней и Южной России.

В 1893 г. И. В. Мушкетов участвовал в работе Комиссии по рассмотрению проекта орошения Мургабского оазиса в Туркмении, а также в Комиссии Петербургской городской думы по вопросу о проведении в Петербург из Дудергофа ключевой воды.

Весной и осенью 1894 г. И. В. Мушкетов по заданию Горного департамента изучал Крымские соленые озера и, собрав и обобщив довольно большой материал, основные результаты опубликовал уже в 1895 г. в «Горном журнале» .

Лето 1894 г. он посвящает намеченным еще на летний сезон 1893 г., но сорвавшимся из-за его болезни, исследованиям в Астраханской степи по составлению геологической карты листа 114-Астрахань, к востоку от Волги, что было поручено ему Геологическим комитетом. Сначала им были осмотрены обнажения по левому берегу р. Волги, затем побережье Каспия и совершен ряд маршрутов во внутренней части степи до возвышенности Биш-Чахо, представляющей собой систему холмов и гряд до 50—60 м высотой. В низменной степной зоне повсеместно развитые рыхлые четвертичные каспийские осадки обычно покрыты песчаными барханами, занимающими громадные площади особенно к югу, до самого Каспия, и путешествие среди них представляло нелегкую задачу еще и потому, что здесь крайне редки были колодцы с пресной или хотя бы со слабо солоноватой водой, пригодной для питья.

В 1895 г. Правление Владикавказской железной дороги обратилось в Геологический комитет с просьбой командировать И. В. Мушкетова для проведения геологических исследований вдоль проектируемой новой железной дороги от ст. Невинномысской по долинам Кубани и Теберды через Главный Кавказский хребет и затем по долинам Чхылы и Кофру до Сухуми. Несмотря на недостаток времени и занятость другими важными делами (подготовка к печати второго тома работы «Туркестан» и др.), И. В. Мушкетов принял это предложение. Кроме общего обдора геологического строения горного участка трассы проектируемой железной дороги он должен был составить поперечный геологический разрез через Главный хребет по линии намечаемого туннеля, оценить возможные температуры и величины ожидаемых притоков подземных вод, а также попутно осмотреть залежи полезных ископаемых, особенно' строительных материалов, по линии будущей железной дороги.

По опыту прежних своих путешествий в горах Тянь- Шаня, Памира и Кавказа И. В. Мушкетов знал, что наиболее благоприятное время для исследований в горах — вторая половина июля—конец августа, когда там обычно устанавливается довольно сухая погода. Вместе с И. В. Мушкетовым в этой экспедиции участвовали горный инженер А. Г. Алексеев, служивший на руднике «Эльбрус» на Кубани, а также заведующий общественными карачаевскими лесами поручик И. М. Крым-Шамхалов, художник и отличный знаток Карачая. С его помощью были наняты прекрасные проводники, Султан Бойчаров и Нан Семенов, что немало способствовало успеху экспедиции. Из Баталпашинска (ныне Черкесск), где экспедиция завершила свое снаряжение, И. М. Крым-Шамхалов в сопровождении каравана с вещами направился в Теберду, а И. В. Мушкетов с А. Г. Алексеевым — на рудник «Эльбрус», где разрабатывались серебросвинцовые жилы. Осмотрев его, а также залежи бурого угля на Индыше, они проехали на р. Теберду, где соединились с караваном. Их совместный путь лежал вверх по Теберде до ее разделения на ущелья Аманаус и Коначхир. Они направились в систему ущелья Аманаус и обследовали три его рукава: восточный — Дамбай-ульген, западный — Алибек-ульген, оба отличающиеся редкой красотой, и средний, сохраняющий название Аманаус. Все эти ущелья питаются ледниками, залегающими на северном склоне Главного хребта.

Северный склон Главного Кавказского хребта оказался сложен здесь гнейсами и кристаллическими сланцами, что, по мнению И. В. Мушкетова, благоприятствовало проведению здесь туннеля, который, пройдя по крепким, вполне Надежным породам, не потребует сплошного дорогостоящего крепления; приток подземных вод при этом будет невелик, а- температуры их, по его расчетам, не превысят 20—40 °С. Вместе с тем исследования показали, что разработанный вариант проложения временного пути с северного на южный склон по Дамбай-ульгену без проходки и здесь тоннеля совершенно невыполним. Изучением ледников было установлено, что все они в этом районе находятся в стадии отступания и уменьшения.

С северного склона Главного Кавказского хребта И. В. Мушкетов со спутниками направился на южный. По долине Канычхара (восточный рукав р. Теберды) он вышел к Клухорскому перевалу и, спустившись в бассейн р. Кодора,изучал долину р. Чхалты, выходящую к южному концу проектируемого тоннеля, а затем по Кодору вышел к Сухуми, распустив караван неподалеку от сел. Цебелда. Этими исследованиями на Кавказе в 1895 г. завершилась экспедиционная деятельность И. В. Мушкетова по заданиям Геологического комитета.

Сухуми и его окрестности пленили И. В. Мушкетова, и он даже присмотрел себе дачу, о чем в его дневнике имеется запись от 15 августа 1895 г.: Что искал — нашел! У помощника начальника Сухуми ... на обеде встретил старушку, дряхлую, седую, — Александру Александровну Негайрдт, у которой имеется дача в 15 десятин в ¹/2 часа ходьбы от Сухуми с распрекраснейшим видом на море и город . . . Сад молодой, масса фруктов. Цена 15 000 руб. серебром ... С обеда мы отправились, все осмотрели . . . Больше нечего искать . . .». {23}

Но покупка не состоялась — слишком удален был Сухуми от Петербурга, с которым И. В. Мушкетова связывали многочисленные дела и обязанности.

¹ Из трех должностей старших геологов только одна была с полным содержанием (1500 руб. — жалование, 750 руб. — столовые, 750 руб. — квартирные за год); для двух остальных полагалось только жалование, т. е. они были предназначены для лиц, занимающих другие должности на государственной службе в Петербурге.

² Он занял вакантную должность старшего геолога с полным содержанием.

³ ЦГИА ф. 58, оп. 2, д. 929, л. 4.

⁴ Там же, л. 6.

⁵ Там же, л. 7.

⁶ Там же, л. 8.

⁷ Тр. Геол. ком., 1984, т. 14, № 1, с. 128.

⁸ Зап. Минерал, о-ва. 1886, ч. 22, с. 73, 78.

⁹ Там же, с. 83.

¹⁰ Изв. Геол. ком., 1887, т. 6, с. 58.

¹¹ Там же, с. 61.

¹² Там же, с. 64.

¹³ Там же, с. 51.

¹⁴ ГПБЛ, отд, рукописей, ф. 503, д. 198.

¹⁵ Там же, д. 111.

¹⁶ Тр. Геол. ком., 1890, т. 10, №«1, с. 14—15.

¹⁷ Там же, 109.

¹⁸ Там же, с. 137.

¹⁹ Там же, с. 138.

²⁰ ГПБЛ, отд. рукописей, ф. 503, д. 111.

²¹ Там же, д. 198.

²² Там же.

²³ ГПБЛ, отд. рукописей, ф. 503, д. 33, с. 82.