Книга: Жизнь животных в рассказах и картинках по А. Брэму

Песец и корсак

<<< Назад
Вперед >>>

Песец и корсак

Полярная лисица, или песец, и близкий к песцу корсак, который живет в умеренных, степных областях, значительно отличаются от обыкновенной лисицы.

Песец, или полярная лисица, как показывает уже его название, живет на крайнем севере Старого и Нового Света, встречаясь одинаково часто на материках и островах. Песцы водятся на Аляске, по всему северу Канады, в Гренландии, на Шпицбергене, в Лапландии и европейских тундрах, на Новой Земле, в северной Сибири с прилежащими островами и на Командорских островах. Обычно местопребыванием этой лисицы служит кругополярная тундра, в которой песцы и строят свои норы. Только зимой часть песцов откочевывает в самые северные области тайги.

По складу тела песец напоминает лисицу. Длина его туловища — 60 сантиметров, длина хвоста — 30 сантиметров. Песцы бывают белые и так называемые голубые. Особенно ценятся голубые песцы, которые зимой и летом имеют одну и ту же темную окраску каштаново-дымчатого цвета. Лучшими по качеству считаются шкурки с голубоватым оттенком. Но голубые песцы редки всюду, кроме северных областей Тихого океана. Белые песцы меняют окраску: зимой они снежно-белого цвета, а летом на спине, плечах и голове шерсть их становится темной. Таких летних песцов зовут «крестоватиками». Эти изменения в окраске вызываются сложной линькой.


Песец зимний.

В советском пушном хозяйстве на Командорских островах белых песцов издавна вылавливают, поддерживая размножение только голубых. Большим преимуществом песцов по сравнению с другими ценными пушными зверями является их сильная плодовитость, что особенно важно для их разведения в пушных хозяйствах. Число детенышей у песцов в одном помете может достигать шестнадцати штук, а по утверждению наших промышленников — даже двадцати штук. Обыкновенно же детенышей в помете бывает меньше.

Из белых песцов лучшими считаются новоземельские. В целях сохранения этого зверя советским правительством запрещена охота на крестоватиков, то есть на летних и молодых песцов, шкурки которых в это время малоценны.


Песец летний (крестоватик).

Песцы все время усердно отыскивают добычу и только при дурной погоде или при опасности прячутся в ущельях скал или в выкопанных норах. В пище они мало разборчивы и едят все, что попадается, в том числе и морских беспозвоночных, но любят охотиться за мышами. Десятки и сотни километров следуют они за переселяющимися пеструшками. Ловят они и белых куропаток, береговых и морских птиц, но особенно много истребляют птичьих яиц и выводков. При большом голоде песцы пожирают испражнения животных и проникают в человеческие поселки, утаскивая оттуда все, что могут найти. Если же пищи у песца в избытке, то часть ее он тщательно зарывает в землю прозапас, а затем, по мере надобности, вытаскивает оттуда.

«Европейские песцы избегают человека, — сообщают ученые-наблюдатели Копеланд и Пайер, — но гренландские, напротив, обыкновенно умеют поживиться около людей. Они нередко сопровождают охотничьи сани и на почтительном расстоянии бегут следом за ними в ожидании охоты и добычи. Случается, что они, побуждаемые любопытством или каким-либо соблазнительным для них запахом, бегут за санями целые километры. Они, не сводя глаз, смотрят на затертое льдом судно, словно предвкушая поживу. Словом, песцы настолько освоились с ролью паразитов, что иногда от них трудно отделаться. Случается, что песец по целым часам что-то гложет и грызет около раскинутой палатки, а если их соберется несколько, то начинаются возня и драки. Когда человеку надоедает вся эта суматоха и он выходит из палатки, чтобы разогнать их, они и не думают убегать. Наоборот, они дерзко смотрят в глаза, злобно лают и уходят нехотя, очень медленно отступая и ворча».

Так же дерзки бывают песцы на Командорских островах, где их охраняют б?льшую часть года.

«Постоянно проявляя хитрость, проворство и ловкость, — говорит Брэм, — песцы иногда поражают такими бессмысленно-отважными выходками, каких не встретишь у других животных. В этом я лично убедился следующим образом. Однажды вечером мы встретили песца у Доврофиельде (в Норвегии) и семь раз стреляли по нему из ружья, но не попадали. Песец не убежал, а, наоборот, стал следовать за нами и еще минут двадцать шел позади нас, пока не кончились скалы. Его не могли отогнать даже метко брошенные камни, к которым он отнесся так же равнодушно, как и к просвистевшим около него пулям. Сопровождавший меня охотник рассказывал, что он не раз ловил этих животных руками, так как песец без всякой робости подбегал к нему вплотную и, с любопытством рассматривая его, садился перед ним. Однажды песцы съели оленью шкуру, на которой он спал. Хижина его стоит уединенно на горе, и зимой ему постоянно приходится бороться с назойливостью песцов».

Очень интересно и подробно описывает песцов спутник Беринга, известный натуралист и путешественник Стеллер. Ему вместе с командой корабля Беринга, погибшего у впервые открытых тогда (в 1741 году) Командорских островов, пришлось прожить целую зиму на необитаемом острове, названном после островом Беринга. «В продолжение нашего несчастного пребывания на этом острове, — пишет он, — я имел случай изучить нравы песцов, в наглости, хитрости и пронырстве значительно превосходящих обыкновенную лисицу. Они и днем и ночью забирались в наши жилища, таскали оттуда все, что могли унести, даже совсем им не нужные вещи: палки, ножи, мешки, сапоги, чулки и шапки. Они так ловко умели откатывать от наших складов бочки провизии и вытаскивать из них мясо, что вначале нам и в голову не приходило считать виновниками краж этих четвероногих грабителей. Когда мы сдирали шкуру с какого-нибудь убитого животного, песцы рвали мясо из наших рук. Как бы мы старательно ни зарывали те или иные продукты и как бы ни закладывали их камнями, песцы все-таки общими усилиями откапывали и доставали спрятанное. Если мы подвешивали провизию на высоком столбе, они подкапывали столб и опрокидывали его или же один из них, подобно кошке или обезьяне, взлезал на столб и сбрасывал на землю подвешенное. Они следили за нашими поступками и ходили за нами по пятам, мешая нашим занятиям. Когда море выбрасывало какое-нибудь животное, они съедали его очень быстро. Если же не успевали съесть его сразу, то остатки перетаскивали по частям на гору, зарывая там на наших глазах под камнями… Так они бегали взад и вперед до тех пор, пока не перетаскивали всей добычи. При приближении человека вся стая соединялась в кучу, и все вместе начинали рыть песок и быстро закапывали в него какого-нибудь калана (морскую выдру). Когда ночью мы спали под открытым небом, они стаскивали с нас шапки и крали рукавицы из-под изголовья, утаскивали шкуры и кожи, служившие нам одеялами и подстилками. Если мы ложились прямо на только что убитого калана, чтобы они у нас его не стащили, то и это не помогало. Они все-таки во время нашего сна ухитрялись объедать все мясо и внутренности убитого животного. Поэтому мы спали всегда с палками в руках, чтобы отгонять и бить песцов, когда они беспокоили нас.

Когда мы на каком-нибудь переходе усаживались отдохнуть, песцы тоже останавливались и, поджидая нас, выделывали всякие штуки. Они подкрадывались к нам, когда мы дремали, грызли ремни, которыми были стянуты наши неуклюжие самодельные сапоги, а иногда начинали грызть и сапоги, и обнюхивали нас, чтобы убедиться, живые мы или мертвые. Когда мы только высадились на остров и стали рыть могилы для умерших товарищей, песцы успели отъесть у покойников носы и пальцы на руках и ногах. То же пытались они проделать с больными и слабыми, и нам приходилось сторожить больных товарищей и отгонять наглых зверей. Никто из нас не выходил из палатки для естественных надобностей, не вооружившись палкой, чтобы защищать обнаженное тело от их укусов, но экскременты они пожирали тотчас же, как голодные свиньи. Каждое утро мы наблюдали, как песцы бегали вокруг лежащих на берегу тюленей и морских котов, обнюхивая спящих, и, если находили между ними мертвого, тотчас же принимались терзать труп, таская его из стороны в сторону. Так как тюлени иногда душат во время сна своих детенышей, то песцы нередко по утрам вытаскивали мертвых тюленят.

Песцы не давали нам покоя ни днем, ни ночью, и мы так были озлоблены против них, что убивали и старых и малых без всякой жалости. Эти животные до такой степени жадны на еду, что, держа в одной руке кусок мяса, а в другой топор или палку, можно приманить их совсем близко и тут же убить. Однажды мы положили труп тюленя, а сами стали на расстоянии в несколько шагов. Песцы не замедлили явиться и принялись пожирать мясо. Мы их всех перебили на месте, но пока убивали одних, другие продолжали рвать труп тюленя. Мы вырыли яму и бросили туда убитых песцов. Прошло совсем немного времени, и яма переполнилась живыми песцами, терзавшими своих мертвых собратьев. Мы и этих всех перебили палками. Хотя мы и не пользовались прекрасными шкурками, третья часть которых принадлежала голубым песцам, и даже не сдирали их, тем не менее мы истребляли беспощадно этих животных, как своих заклятых врагов. Если этим надоедливым зверям попадалась какая-нибудь несъедобная вещь, например снятое нами платье, ни один из них не проходил мимо без того, чтобы не изгадить его своим калом или мочой».

Понятно, что в настоящее время, когда песцов повсюду преследуют, они уже не так доверчивы и избегают человека. Свои прежние привычки они проявляют в некоторой степени в хозяйствах, где их охраняют и разводят. Разводят песцов преимущественно на островах, лежащих у берегов Аляски, и на наших Командорских островах. Держат их также на пушных фермах в Европе и Америке. В тундре и на островах Северного Ледовитого океана на песцов охотятся и ловят их капканами и различными ловушками. У нас собирают ежегодно от пятидесяти до ста тысяч шкур зимнего песца.

Корсак, близкий родич песца, похож на него ростом и складом тела, но по окраске рыжеватого меха напоминает степную лисицу. Область распространения корсака начинается от степей, окружающих Каспийское море, и идет вплоть до Монголии. Держится корсак исключительно в степных местностях. Зимой он в значительном количестве откочевывает из более северных областей на юг, а с наступлением весны возвращается обратно. Постоянного жилища корсак не имеет. Он редко роет нору и чаще ведет бродячий образ жизни, спит под открытым небом или в случайно найденной норе байбака.


Корсак.

Главная пища корсаков — зайцы и мелкие грызуны. Но они ловят также птиц, ящериц, лягушек и крупных насекомых, особенно саранчу. О размножении корсака точных сведений нет.

У корсака мягкий, довольно густой, теплый и красивый мех, который ценится, и потому эту лисицу усиленно преследуют. Ловят корсаков различными ловушками, травят собаками и охотятся на них с прирученными орлами. На наш пушной рынок поступало ежегодно до двухсот тысяч шкурок корсака. В последние годы это количество несколько сократилось.

Неволю корсак переносит довольно хорошо. «Я долгое время держал у себя корсака, — говорит Брэм, — наблюдал корсаков в других местах неволи и не заметил особенной разницы в его образе жизни сравнительно с обыкновенной лисицей. Он принадлежит к наиболее удобным обитателям зоологических садов: скоро осваивается с отведенной ему клеткой, не боится ни летней жары, ни зимнего холода, выдерживает с одинаковым равнодушием и солнечный жар и жестокие морозы. Корсаки в неволе прекрасно размножаются».

<<< Назад
Вперед >>>

Генерация: 0.483. Запросов К БД/Cache: 0 / 0
Вверх Вниз