Книга: История леса. Взгляд из Германии

VIII. Лес как универсальный ресурс «деревянного века»

VIII. Лес как универсальный ресурс «деревянного века»

Чем дальше распространялось по Центральной Европе земледелие как форма жизни и экономики, тем сильнее проявлялась зависимость людей от леса – того самого леса, который они вырубали, чтобы выращивать на его месте хлебные злаки. В отличие от Ближнего Востока крестьянская, оседлая жизнь в Европе без лесов была бы невозможна. Ранний земледельческий период в Европе можно было бы даже называть «деревянным веком», вместо того чтобы подразделять эту эпоху на «каменный век» (точнее – неолит, последняя часть каменного века), «медный век», «бронзовый век» и «железный век»; людям в гораздо большем объеме требовалось дерево, чем камень или металлы. Но прочные предметы из неорганических веществ выдержали испытание временем и дождались археологов, так что те назвали эпохи в соответствии с найденными материалами. Древесина же сохранялась только в обугленном состоянии или если после использования человеком она попадала в слой осадочной породы, расположенный ниже уровня грунтовых вод, и не подвергалась разложению, например, на берегах озер, в торфяниках или колодцах.

На Ближнем Востоке для строительства домов люди использовали кирпичи из необожженной, высушенной на солнце глины. Из этого материала возводились даже поселения наподобие городских, такие как Чатал Хююк в Анатолии (его возраст – восемь тысяч лет). Далее к западу и к северу, в Европе, выпадало больше осадков, так что глиняные постройки быстро разрушались, и для возведения несущих конструкций использовалось дерево. И хотя стены строений и там делали из глины, служила она, скорее, изоляцией, ею обмазывали стенку, сплетенную из ветвей.

Древесина требовалась и для иных целей: топили очаги, на которых готовили еду; подсушивали зерно, чтобы оно лучше хранилось или чтобы его легче было обмолотить; с помощью огня отгоняли диких животных; из дерева изготовляли инструменты, и еще много для чего нужно было дерево.

Чем севернее продвигались земледелие и оседлый образ жизни, тем больше требовалось дров. Обогрев и строительство всегда оставались главными «пожирателями» древесины. Неудивительно, что в Европе, особенно ближе к северу, где строили в основном из дерева и нужно было много дров, лес и древесина приобрели жизненно важное значение.

Конечно, дерево использовалось и до появления земледелия. Охотники разводили костры на стоянках и жарили мясо. Деревянные столбы использовались и при возведении жилищ. Но эти жилища, очевидно, были ненадежными, ведь охотники, рыбаки и собиратели не оставались надолго на своих стоянках. Дома же оседлых земледельцев были более долговечными. Именно в первую фазу распространения земледелия в Европе, то есть в начале неолита, возводились внушительных размеров постройки, которые археологи называют «длинные дома», потому что их длина достигает 30 метров[34]. Можно предположить, что этот размер определялся высотой деревьев, стволы которых использовались в качестве стропил и конька крыши. Строили в первую очередь из дуба; его стволы от комля[35] до вершины имеют длину около 30 метров, из них можно было делать балки. Разумеется, работать с такими громадными бревнами было непросто, но зато можно было поселиться на том самом месте, где до того росли срубленные деревья. А столь длинные балки придавали крыше особенную надежность.

Из археологических находок мы знаем, что постройки сооружались на вертикальных опорах. Сохранились столбовые ямы, то есть ямы, в которые были врыты столбы-опоры. К сожалению, элементы крыши – стропила, конек и т. д. – не дошли до нас ни в каком виде, и мы не можем знать, вправду ли крыши этих домов состояли из одиночных бревен. Однако это очень вероятно, ведь в таком строении было бы невыгодно соединять друг с другом несколько балок. В таком случае условием для возведения длинных домов было наличие в лесах высоких деревьев с ровным прямым стволом и малым количеством боковых ветвей. Прямые ровные стволы были совершенно необходимы для дома на вертикальных опорах, кривые деревья здесь не годились. Но деревья только там растут вертикально вверх, где они стоят рядом друг с другом. Если расстояние между деревьями велико, ветви тянутся скорее в стороны, чем вверх, и ствол от одной развилки до другой растет криво или зигзагом.

Эксперименты показали, что люди эпохи неолита могли рубить своими каменными топорами крупные, толстые стволы дуба. Правда, ствол рубился не совсем у земли, а на высоте примерно в метр: в таком случае при ударе не нужно наклоняться, а можно стоять прямо и бить по стволу со всей силы. Конечно, легче всего было рубить деревья на месте будущего строительства, длительная транспортировка была бы трудна и неэкономична. Соответственно сведение леса шло там, где впоследствии должно было вырасти поселение. Мы еще увидим, насколько важную роль это играло в выборе мест для поселений.

Опорные столбы для строительства жилья заостряли каменным топором с одного конца (в Европе этой техникой уже владели) и врывали в столбовые ямы, предварительно заполнив их земляным материалом и отходами. Темный, с высоким содержанием древесного угля грунт столбовых ям и сегодня хорошо распознается при археологических раскопках. По расположению таких ям археологи реконструируют жилища, когда-то возвышавшиеся над ними. Из веток срубленных деревьев делали плетеные стены и вставляли их в пространства между опорами, обмазывая затем с двух сторон глиной. Глина здесь служила не строительным материалом, придающим дому прочность, а скорее изоляционным, – если замазать щели в сплетенных ветках, ветер меньше пробивался в дом. Рубить лес и строить дома приходилось очень быстро, ведь нужно было, не теряя времени, высаживать злаки, чтобы обеспечить жителей надежным источником пищи.

Но и приготовление еды, и хлебопечение, и обогрев – все требовало дров. В каждом длинном доме было несколько очагов, из чего делают вывод в том, что под одной крышей жили несколько семей. Для получения дров использовались разные породы, в первую очередь дуб, ясень, лещина, терновник и различные розоцветные – вишня, яблоня, груша, росшие в лесах. Почти никогда не топили липой и ивой, горят они куда хуже, зато их древесина хороша для других целей. Больше всего дров было в распоряжении жителей поселения в первые годы после его основания, когда расчищались земли под посевы. Валежника для обеспечения нужд поселения никогда не хватало, для заготовки дров лес рубили специально. Дрова складировали и сушили. О том, что их укладывали и хранили, рассказывают исследования микроскопических остатков древесного угля, найденного при археологических раскопках: клетки древесины пронизаны грибными нитями, и остатки этих грибов, несмотря на огонь и длительное время, прошедшее с тех пор, дошли до нас из времен неолита! А древесина покрывается грибами только в том случае, когда дрова долго лежат в поленницах.

В первые годы после основания поселения дрова рубили непосредственно в его окрестностях. Если при первых рубках люди оставляли пни примерно метровой высоты, а это, вероятно, так и было, потому что корчевать их было бы слишком тяжело, то от них очень быстро поднималась пневая поросль, особенно у таких видов, которые легко размножаются вегетативно, например, ясеня, лещины и терновника. Сегодня эти деревья часто используются в качестве живых изгородей.

Молодые, быстро растущие побеги этих растений необходимо было удалять, потому что они затеняли и забивали растущие на полях злаки. Надо думать, эта работа была очень тяжелой, ведь древесина молодых побегов тугая и вязкая. Вполне возможно, каменным топором было даже легче «нормально» рубить ядровую древесину крупных одиночных деревьев, росших на каком-либо участке первоначально, чем пневую поросль.

Для изготовления инструментов и других предметов повседневной необходимости также использовалось дерево. Выбирались строго определенные породы: древесина одних была особо эластична, других – пригодна к длительному хранению, третьих – легче подвергалась обработке. Какие-то из этих пород были редки, и скорее всего люди обходили значительные площади окружающих лесов в поисках нужного редкого дерева.

Кора липы содержит очень длинные лубяные волокна. В стволе дерева они выполняют проводящую функцию, а люди с успехом использовали их в качестве сырья для текстильных изделий. Гибкие ветви ивы служили замечательным материалом для плетения корзин, из них же можно было делать плетеные стены домов. Об использовании дуба для строительства мы уже говорили. Из древесины ясеня делали различные сосуды и инструменты, среди прочего – топорища, сосуды также изготовляли из клена, а ножи – из коры тополя. Особенно долго приходилось искать материал для самых качественных кинжалов и луков: нужен был тис, уже и тогда редкий.

Все это свидетельствует о том, что ранние земледельцы Европы очень хорошо знали, что и как можно сделать из местных пород дерева, и превосходно ориентировались на местности. Это служит аргументом в пользу гипотезы, что земледельческие технологии, пришедшие с Ближнего Востока, ввели в Центральной Европе хорошо знакомые с ландшафтом коренные жители, а не переселенцы. Переселенцы не могли бы так хорошо ориентироваться в сложной окружающей среде европейского лесного ландшафта.

Дерево обрабатывалось очень тщательно, из него умели изготавливать очень сложные устройства, например, ткацкие станки. Применяли метод соединения в шип деревянных балок и досок, знали технологию строительства срубов. Поблизости от города Эркеленц под Аахеном археологи обнаружили рубленый колодец. Сходную технологию применяют при строительстве срубов для жилых домов, и можно предположить, что ею пользовались уже тогда.

Удовлетворение насущных человеческих потребностей приводило к значительным изменениям лесов в окрестностях поселений. Важную роль в становлении культурного ландшафта играл также домашний скот. В предыдущей главе уже упоминалось, что крупный рогатый скот, овцы, козы и свиньи паслись в лесах вокруг поселений. При этом облик лесов постепенно, но неуклонно менялся. Количество деревьев сокращалось, а кроны оставшихся становились более раскидистыми. В лесах, где несколько десятилетий выпасали скот, исчезали деревья с вертикальным направлением роста.

Зимние корма для скота также заготавливали в лесу, ведь еще не было лугов, на которых можно было бы косить траву и сушить сено. Вместо этого заготавливали веточный корм. Ранним летом, сразу после полного распускания листвы срезали ветви деревьев с наиболее питательной листвой, в первую очередь вязов, лип, ясеней и лещины. Летом их высушивали, а зимой кормили ими коров, овец и коз. Делалось это в тех случаях, когда животные не могли найти корм в лесу, то есть либо при глубоком снеге, либо после особенно свирепых морозов, когда отмирали все травы.

Лещина, липа и ясень относительно хорошо переносили постоянную обрезку ветвей, оставшиеся обрубки давали новые побеги. А вот у вязов эта процедура приводила к повреждению ветвей, так что деревья целиком или частично отмирали. Пыльцевые диаграммы однозначно показывают, что в течение неолита вяза в Европе становилось все меньше – факт, который многие ученые связывают с обрезкой ветвей. Около пяти тысяч лет назад в Северо-Западной Европе с деревьями вяза, видимо, ослабленными обрезкой, произошла настоящая катастрофа – поражение грибковым заболеванием, приводящим к увяданию листвы и массовой гибели. Переносчик грибов – большой ильмовый заболонник (заболонник-разрушитель), жук из семейства короедов. Он проделывает под корой вяза ходы длиной до 10 сантиметров и откладывает в них яйца. Личинки, выйдя из яиц, в свою очередь проедают проходы в древесине и окукливаются в коре. Жуки и сами по себе причиняют серьезный вред, но еще больший ущерб наносят грибы, которые поселяются в прогрызенных жуками ходах и распространяются оттуда по всему организму дерева. Остатки заболонника ученые обнаружили в тех самых торфяных отложениях, которые, будучи исследованы методом пыльцевого анализа, показали резкое сокращение ареала вяза. С того времени вязы уже никогда не были частыми в лесах Центральной Европы. Их естественным образом вытеснили другие деревья, например, в Альпах их место заняла пихта.

Таким образом, все виды деревьев вокруг поселений тем или иным образом использовались. Раскапывая остатки поселений, археологи обнаруживают среди них древесину самых разных видов и, проведя анализ, получают четкое представление о частоте встречаемости тех или иных деревьев вблизи поселения.

Со временем поселение старело. Деревянные дома подгнивали, требовали починки. Они были недолговечны; считается, что средний срок жизни длинного дома составлял около 30 лет. В конце этого времени любой ремонт терял смысл, нужно было строить новые жилища. Ничего другого не оставалось и в случае пожара, а это наверняка происходило не так уж редко, ведь люди в таких домах имели дело с открытым огнем. Где брали в таких случаях лес для нового строительства? Рядом с поселением пригодных деревьев больше не было. Поднимающуюся поросль люди все время вырубали на дрова или плетни, так что она не дорастала до большой высоты. На хозяйственных участках и по их краям росли молодые деревца высотой в несколько метров. Эту поросль тоже нужно было постоянно убирать, что со временем становилось все более тяжелой работой. На открытых участках древесная растительность особенно бушевала, лес как цельный организм все время проявлял свое живое стремление как можно скорее затянуть образовавшиеся просветы. В лесу вокруг полей десятилетиями выпасали скот и заготавливали веточный корм, деревья там были искривленные и не годились для строительства. Так что пригодные для постройки длинных домов деревья пришлось бы доставлять издалека, с расстояния уж точно не менее километра.

Видимо, все это в конце концов заставляло обитателей поселений уходить, бросая свое жилье. Было куда легче заложить поселение на новом месте, где можно было найти высокие деревья с прямыми стволами, и расчистить поля там, где еще не шел буйный рост тугой и вязкой пневой поросли.

Конечно, достоверно мы не знаем, по этой ли причине люди переносили свои поселения. Единственное, что показывают раскопки – это то, что жители поселений раннего исторического времени не были полностью оседлыми. Постоянно повторяется версия, согласно которой за пару десятилетий почвы столь сильно истощались, что земледелие на когда-то расчищенных землях теряло смысл. Однако именно на плодородных лессовых почвах Центральной Европы хлебные злаки могут давать хорошие урожаи гораздо дольше, чем пара десятилетий. Куда более убедительной кажется другая версия: было проще самим пойти туда, где имелся строевой лес, чем издалека перетаскивать бревна к уже существующим поселениям. Тем более что в европейских лесах нетрудно было найти места, богатые строительным материалом и дровами. А поля люди оставляли, возможно, из-за того, что сложнее становилось очищать их от наступающих древесных растений. Так что поле оставляли, и на нем начинался процесс восстановления леса.

Там, где зависимость от дерева как строительного материала и топлива не была столь высока, и где можно было возводить прочные стены из глиняного кирпича, то есть на Ближнем Востоке или в некоторых частях Балканского полуострова, срок жизни поселений был дольше. На развалинах поселений в области между Месопотамией и сегодняшней Болгарией слой за слоем вырастали целые холмы из остатков строений и заполняющих их культурных слоев – так называемые тели, или тепе. Переселение в поисках строительного материала здесь не было необходимостью: поблизости от тепе было много глины, пригодной для изготовления кирпича.

То обстоятельство, что люди меняли место жительства каждые пару десятилетий только там, где дома возводились с использованием деревянных столбов, еще раз подтверждает гипотезу о том, что причиной переноса поселений было отсутствие строительного материала.