Книга: Битва глобальных проектов. Часть 3

Проектообразующая идея

Проектообразующая идея

В современной России идеология не в чести. За 70 лет коммунистической власти народу привили стойкую неприязнь ко всему, что мыслится под этим понятием. Сегодня любая ссылка на идеологемы, на мировоззренческие установки встречается, особенно в молодежной среде, в штыки. Что ж. Таким образом мы расплачиваемся за лживость, непоследовательность, цинизм партийных бонз и комсомольских активистов, которые в последние двадцать лет существования социалистического режима сами не верили в то, что говорили, к чему призывали, за что осуждали своих же товарищей. Коммунистическая идея не выдержала у русских проверку временем, хотя и соответствовала всем признакам мировоззренческой системы. А таковыми признаками являются доктринальные уложения, отвечающие на вопросы по следующим категориям:

1. Бог.

2. Природа.

3. Человек.

4. Сознание /бытие.

5. Эсхатология.

6. Этика.

7. История и историография.

Марксизм–ленинизм четко отвечал на поставленные вопросы:

1. Бога нет.

2. Природа призвана на службу человеку («Мы рождены, чтоб сказку сделать былью»).

3. Человек — венец природы, появившийся в результате естественного отбора и дарвиновской теории эволюции. «Человек проходит как хозяин…», со всеми вытекающими отсюда последствиями.

4. Сознание вторично, а первично бытие. Отсюда преклонение перед наукой. Перед рациональным. Отрицание всего иррационального и чувственного.

5. Конца света в его библейском понимании не будет. Жизни после смерти нет. Человек живет один раз, и потому должен прожить так, «чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы».

6. В основу этики легли положения морального кодекса строителя коммунизма, которые, по сути, мало чем отличались от заповедей Моисея.

7. История представлялась как борьба классов и описывалась через смену социально–экономических формаций вплоть до окончательной победы коммунизма.

Повторюсь: испытание временем эта мировоззренческая парадигма не выдержала. Уже с середины 50–х годов XX века она начала давать сбои. Причина: в основе любой идеологии должна лежать непоколебимая вера в ее истинность и правильность. Марксисты/рационалисты само понятие «вера», являющееся чисто иррациональным явлением, отрицали. И потому вера «в светлое коммунистическое будущее» исчезала по мере того, как народ все более и более не обнаруживал реальных воплощений этого «прекрасного далека» в своей повседневной жизни.

С начала 90–х годов, после «Великой капиталистической революции», у «Русского проекта» нет никакой идеологии. Более того, утверждается, что она не нужна. Слабые попытки заменить идеологию различного рода программами развития типа «суверенной демократии» или «модернизации и инновации» успеха не имеют, поскольку не отвечают на те базовые семь вопросов, которые были указаны выше. Поэтому все эти проекты не могут стать опорой духовности человека, на что, собственно, и нацелено любое мировоззрение. Нельзя же все отрегулировать одними лишь законами! Закон ошибается. И потом, он не предусматривает наказания за то, что кто–то не уступил старушке место в метро. Здесь включаются механизмы, которые не позволяют человеку спокойно спать, дышать, существовать, если нарушается моральный и этический закон. На страже именно этого закона должен стоять весь социум. В этом его сила. И призвание.

Состоялся бы англосаксонский проект без мощного пуританского мировоззрения? Что было бы с шиитами, откажись они от своих веками наработанных традиций и обычаев? Сохранили бы китайцы свою государственность и такую непохожесть на другие народы, если бы отреклись от конфуцианских норм морали и даосских представлений о построении мира?

У русских тоже есть своя, веками выверенная идеология — православие. Но предложение принять ее в качестве идеологической основы «Русского проекта» вызывает негативное отношение у всех, кто сегодня определяет духовно–нравственное развитие народа: власти, элиты, отдельных руководителей СМИ. Почему?

1. Утверждается, что в многоконфессиональной стране, какой является современная Россия, невозможно провозглашение одной из мировых религий в качестве государственной. Довод весьма спорный. Россия в течение нескольких веков развивалась именно как православная страна. Добилась потрясающих результатов. Приросла землями и населением. В XIX, золотом веке Государства Российского, когда не было практически ни одной сферы человеческой деятельности, где бы наша страна не добилась выдающихся успехов, главной идеей стало «Православие, самодержавие, народность». Автором этого лозунга был министр просвещения при Николае I граф Сергей Семенович Уваров. Многие страны также не скрывали и не скрывают свою приверженность к определенному религиозному течению, что никак не мешает существованию и процветанию в них других конфессий. Самым ярким примером является государство Израиль, «жемчужина» в короне глобального проекта «Вечное Царство Израилево», где иудаизм считается официальной религией и где многие самые насущные вопросы решают раввины. Однако это не мешает израильтянам уважать и сохранять православные, коптские и католические реликвии. На Храмовой горе, к примеру, по–прежнему возвышается золотой купол мечети Омара — символ мусульманской веры. В Сирии тоже значительная часть арабов придерживается православия. А Ливан долгое время был страной, где представители разных конфессий спокойно уживались друг с другом. Все это лишний раз подтверждает правильность тезиса о том, что не приверженность какого–то народа или государства к ясно выраженной мировоззренческой парадигме создает предпосылки для религиозной вражды, а разжигание нетерпимости и, скорее всего, отход от догматов веры.

2. Умные дяди из числа политологов, противостоящих продвижению «Русского проекта», продолжают заклинать общество, что утверждение православия в качестве господствующей религии на 1/7 части суши сулит России новые беды и религиозные войны. Однако вся история российской государственности говорит об обратном. У нас не было межконфессиональных войн, не было крестовых походов против катар и альбигойцев, как не было и гугенотских войн на подвластных русским князьям, царям и императорам территориях. Отношения с представителями других вероисповеданий всегда были ровными. Мусульманская орда и Московское княжество достаточно спокойно воспринимали друг друга в религиозном отношении. А имевшие место столкновения и вооруженные конфликты носили прежде всего политический характер. Во всяком случае, хан Узбек, несмотря на свои силу и статус, не трогал монастырей и священнослужителей, русские, в свою очередь, не обращали насильно ордынцев в православие после завоевания Казанского и Астраханского ханств. Крымские татары после присоединения к России спокойно исповедовали ислам, а покорение Кавказа не завершилось массовым переходом населяющих его народов в иную веру. При этом и Крым, и Кавказ после включения их в состав Российской империи получили дополнительный импульс к своему развитию: созданию инфраструктуры, строительству дорог, городов, заводов и фабрик, процветанию культуры. Недаром среди дагестанцев столь живуч афоризм, приписываемый великому поэту XX века Расулу Гамзатову: «Дагестан никогда в состав России добровольно не входил. И никогда добровольно из ее состава не выйдет».

3. Особо продвинутые философы, социологи и иные многомудрые мужи утверждают, что только новое, надконфессиональное и наднациональное учение способно спасти «Русский проект» и придать ему новый импульс к развитию. При всем уважении к этим образованным и достойным людям, многие из которых являются друзьями и в какой–то степени соратниками автора в деле преображения нашей Родины, согласиться с ними сложно. И прежде всего вот по какой причине. Любое новое учение, преследующее цель овладеть массами, войти в плоть и душу народа, поднять его на новый уровень духовного бытия, должно быть пассионарным, основываться на страсти, убежденности и вере его проводников.

Примеров тому предостаточно. Вспомним Моисея и его жертвенность, жгучую ненависть Самсона к поработителям родной страны и его показательную смерть. Вспомним трагическую судьбу братьев Маккавеев, принявших мучительную смерть, но не предавших свою религию. Все это свидетельства истинной веры и преданности ее идеалам. Есть и другие примеры. Почти двести лет катакомбного христианства в Древнем Риме; преданность Пророка Мухаммеда и его учеников обретенному чудесным образом учению в Мекке, когда 12 лет издевательств, преследований, насилия и пыток не сломили дух этой первой и такой малочисленной группы людей, верных исламу; деяния русских святых Бориса и Глеба, князя Михаила Тверского, Александра Невского, Даниила Московского… Список можно продолжать до бесконечности.

Как может утвердиться новая идеология, если она рождена в пробирке, а ее правота отстаивается в ходе круглых столов и конференций, необременительных симпозиумов и пышных съездов? Где жертвенность? Где пророки, играющие важную роль в жизни народа и ничего не требующие для себя? Может ли народ поверить в правоту тех, кто не готов отвечать за свои поступки и не хочет отказаться от привычных привилегий?

Нет. Если новая вера и утвердится, то она должна будет пройти через испытания и жертвы, а не через написание умных, все объясняющих книг.

К сожалению, ни один из приведенных моими оппонентами доводов не убеждает в том, почему православие в России не может стать той самой проектообразующей идеей, каковой она была на протяжении многих веков.

И поэтому вывод по третьему пункту также однозначен: проектообразующая идея у русских есть. И эта идея — православие в его лучших традициях. Не надо этого стесняться или «либерально–демократически» ставить под сомнение. Другое дело, распространяться эта идея должна смело и решительно, но без подавления или уничижения иных религий. Первым шагом на этом пути должно стать принятие общих ценностей, присущих всем религиям. А потому преподавание в школах такого предмета, как история религий, обязательно. Разъяснение гражданам смысла религиозных праздников, обычаев и традиций также обязательно. Только тогда мусульманский праздник жертвоприношения не вызовет отторжения у москвичей, а у мусульман появится понимание православных Рождества и Пасхи. В целом же пора кончать с разделением праздников на свои и чужие. Если все мы — единое целое, если все мы русские (русские татары, русские дагестанцы, русские калмыки), говорящие на одном языке и проживающие в одной большой и мощной державе, то и ко всем праздникам мы должны относиться, как к своим. И если я поделюсь принесенным в жертвуй овном на праздник Курбан—Байрам с детьми из русских детских домов, а затем отпраздную это событие вместе со своим московским соседом, то и взаимопонимания между нами будет больше.

Но чтобы укрепить территорию, сплотить народ, возродить идею, необходима проектообразующая элита. А вот с этим у нас большая проблема.