Книга: Ближе к воде [Удивительные факты о том, как вода может изменить вашу жизнь]

Работа, связанная с водой: профессиональные водники

Работа, связанная с водой: профессиональные водники

Чтобы зарабатывать на воде, нужно быть особенным человеком, возможно, чуть-чуть сумасшедшим, немного одержимым или очень сильно влюбленным в бескрайнюю синеву. За многие годы я встречал среди профессиональных водников таких людей. Я говорю не о тех немногих счастливчиках, которые превратили свою любовь к воде в профессиональное спортивное занятие (это действительно большая редкость) или стали преподавателями, тренерами, поставщиками оборудования для водных видов спорта; и не о своих коллегах-ученых, которые занимаются изучением растений, животных, погоды, психологии, физиологии, океанографии и многого другого, связанного с водой; и даже не о тех, кто продает или подготавливает к продаже разные морепродукты и морские и речные растения, пригодные в пищу для человека; в данном случае речь идет о моряках, которые водят баржи по каналам и рекам или огромные корабли по морям, океанам и большим озерам, а также о тех, кто занимается промышленным рыболовством, в том числе добычей креветок, мидий, моллюсков и крабов, выходя для этого в море (а не выращивая морепродукты на специальных фермах и заводах) и кормя рыбой и прочей вкуснятиной нас с вами и свои семьи. Эти мужчины (а иногда и женщины) выбрали карьеру, которая надолго, порой на недели и месяцы, отрывает их от домов и семей и подразумевает работу в чрезвычайно сложных и опасных, а иногда даже смертельно опасных условиях. (Хотя катастрофы на море случаются относительно редко и их число постоянно снижается, ежегодно в мире тонет около ста коммерческих судов. А промышленный рыболовецкий промысел по-прежнему возглавляет список самых опасных профессий на планете [38].)

Жизнь тех, кто зарабатывает благодаря воде, сопряжена с множеством стрессовых факторов, с которыми сталкиваются и моряки, отправляющиеся в одиночное плаванье. Они тоже подвержены превратностям погоды, ветра и волн. Конечно, современные суда сконструированы так, чтобы всегда оставаться на плаву, однако энергия волн настолько огромна, что с ней не под силу справиться даже самому большому кораблю. Кроме того, вода передает энергию намного более мощную, чем земля или воздух, и волнение моря в сочетании с сильными порывами ветра может сделать смертельно опасным любой шторм. А еще на воде гораздо холоднее, чем на суше, и брызги в воздухе заставляют чувствовать холод острее. Холод, сырость, бушующие волны, коррозия и тяжесть оборудования кораблей и промышленных рыболовецких судов — все это вместе создает реальную угрозу для жизни. (Серфер Джефф Денхолм, «посол прибоя» известной компании по производству одежды Patagonia, потерял часть правой руки в результате несчастного случая на рыболовецком судне на Аляске. Судно накренилось, и руку спортсмена затянуло в карданный вал. Чтобы доставить его до ближайшей больницы, потребовалось целых двенадцать часов.)

Кроме того, как вам подтвердит любой матрос или рыбак, на нормальный сон во время рейса можно не рассчитывать, так что к концу плавания у всех накапливается страшная усталость. Поскольку многие важнейшие судовые задания (например, навигационные и инженерные) должны выполняться круглые сутки, на большинстве крупных кораблей день разбивается на вахты от трех до пяти часов. И каждый матрос ежедневно отстаивает как минимум две вахты, чаще всего по схеме «девять часов работы — четыре часа сна» или «восемь часов работы — три часа сна». Это означает, что большинство моряков спят менее пяти часов подряд. Порой им приходится в один день заступать на ночную вахту, а на следующий отрабатывать дневную.

Известно, что хроническое недосыпание очень негативно влияет на мозг и познавательные способности человека. Исследователи из Стэнфордского центра науки и медицины сна убеждены, что во избежание последствий недосыпания спать необходимо около восьми часов в сутки. А ведь у рыбаков со сном дело обстоит еще хуже, чем у других моряков. Многие рыболовецкие суда остаются в море до тех пор, пока не наловят достаточно рыбы, а это может занять как несколько часов, так и намного больше времени. Затем лодка возвращается, улов выгружают, и все начинается заново. По словам одного рыбака, «встаешь в три-четыре часа утра и ловишь до часа-двух дня. Когда рыбы достаточно, от нее избавляешься… и опять в море, часов до семи вечера» [39].

Что же заставляет моряков и рыбаков хранить верность тяжелой работе? Как и во многих других, основанных на традиции профессиях, здесь дело часто передается из поколения в поколение. В 2000 году в регионе Британской Колумбии было проведено исследование, которое показало, что у одиннадцати из двенадцати рыбаков близкие родственники тоже рыболовы. В некоторых местностях — например, в небольших прибрежных деревушках в Нижней Калифорнии в Мексике, где я в свое время изучал морских черепах, — рыбалка или другая морская работа оказываются основными источниками дохода населения, а зачастую и пропитания. Во многих бедных странах работа на корабле считается отличной возможностью заработать больше, чем на любом другом рабочем месте (не требующем трудовой миграции).

Однако если поговорить с рыбаком или моряком о его жизни на воде по душам, после морских баек и ворчания по поводу сокращения поголовья рыбы, скупости судовладельцев, коррумпированности посредников, недоедания и недосыпания наверняка услышишь совсем другие речи. Эти люди расскажут вам, как гордятся своей работой и как здорово — каждый день радоваться приключениям и бороться с трудностями; какое удовольствие — испытывать чувство свободы, а иногда и опасности, которое дарит пребывание на воде. Большинство из них не могут представить себя занимающимися другим делом. Даже многие японские рыбаки, чьи дома и лодки были уничтожены страшным цунами 2011 года, вернулись в море. Как сказал один человек по имени Коичи Нагасако: «Я люблю быть в лодке. Я люблю море и люблю рыбалку».

Правда, к нашему всеобщему сожалению, чрезмерный промысел и неэффективное рыболовство на многих реках, озерах и морях привели к резкому сокращению запасов рыбы и вынудили правительства многих стран ограничить вылов, а в некоторых местах даже запретить его. В результате число рабочих мест, связанных с водными ресурсами, во всем мире неуклонно сокращается. В 2013 году Совету по управлению рыболовством Новой Англии, осуществляющему надзор за рыболовецким промыслом, пришлось урезать квоты на вылов трески на 61–80 процентов. Когда-то регион славился обилием этой рыбы, а теперь пришлось принимать меры, чтобы восстановить ее поголовье. Во многих местах рыболовные суда, которые прежде зарабатывали очень прилично, сегодня из последних сил борются за выживание в бизнесе.

К счастью, ради спасения рабочих мест рыбакам удалось объединить свои усилия, в корне поменяв подход к делу. Некоторые, например, перешли с тралового лова с большим побочным выловом (так называют пойманную рыбу и других морских обитателей, не являющихся целью промысла) на ловлю на крючок с леской или в ловушки, в которые попадается меньше рыбы, но, как правило, больше коммерческих сортов. Во всем мире, в частности в Мексике, Индии и Китае, побочный вылов до сих пор остается огромной проблемой, у которой есть всем известное, но, к сожалению, несостоятельное с политической точки зрения решение.

В Морро-Бэй группа индивидуальных владельцев рыболовецких судов объединилась с правительственными агентствами и Nature Conservancy (Обществом охраны природы) в так называемую совместную модель экологически рационального рыболовства. Теперь каждому судну в том регионе назначается квота на вылов разных сортов рыбы. Если рыбаки вылавливают слишком много того или иного сорта, они сообщают, где именно это случилось, и другие суда не работают какое-то время на указанном участке. Такое партнерство помогает защитить океан от перелова, устанавливает четкие пределы вылова и позволяет свести его побочный эффект к минимуму [40]. И при этом рыбаки не лишаются средств к существованию, сохраняя поголовье рыбы для будущих поколений.

Много лет назад мне довелось наблюдать нечто подобное на заливах и пляжах Южной Нижней Калифорнии. Я был тогда аспирантом, и мои научные руководители в один голос советовали мне даже не начинать изучать морских черепах в Мексике, потому что их поголовье за долгие годы браконьерства, загрязнения окружающей среды, постоянного перелова, истощения рыбных запасов и разрушения среды обитания успело резко сократиться. Большинство специалистов считали, что спасать черных морских черепах на тихоокеанском побережье Мексики уже слишком поздно. Но я был тогда молодым идеалистом, и мы с другом, Джеффом Семинофф (сейчас он руководит Программой оценки экологии морских черепах Национальной администрации по проблемам океанов и атмосферы — федерального агентства, которое занимается — вот это да! — проблемами океанов и атмосферы), запрыгнули в мой выгоревший на солнце International Harvester Travelall 1972 года выпуска и отправились в путь. Мы ехали от Тусона вдоль длинного хребта Нижней Калифорнии и тихоокеанского побережья материковой Мексики к месту, где появлялись на свет и росли черепахи, вдоль пляжей, куда эти животные тысячелетиями приплывали откладывать яйца.

Это была не туристическая часть тихоокеанского побережья Мексики. Баия де лос Анхелес, Пунта Абреоджос, Санта Розалита и Баия Магдалена — места, заселенные небольшими рыбацкими общинами. Там живут люди, чьи отцы, деды и прадеды испокон веков кормились благодаря морю. На протяжении двух десятилетий мы беседовали с местными рыбаками, дружили с ними. Мы нанимали их учить нас, а потом и наших учеников премудростям своего ремесла и возить нас в океан на своих пангас (семиметровых рыбацких лодках с небольшими подвесными моторами) на поиски черепах, гревшихся на поверхности воды или пасущихся в зарослях морских водорослей. Там мы метили животных, чтобы потом можно было отслеживать их перемещение. Местным рыбакам мы объяснили, что не работаем на правительство и не боремся с браконьерами, охотящимися за черепахами, поэтому от нас не следует ждать неприятностей. Мы хотели лишь оценить поголовье черепах, понаблюдать за ними и больше о них узнать.

Честно говоря, мной двигал и другой мотив: я хотел изменить представление этих людей о морских черепахах и тем самым, помимо всего прочего, обеспечить их дальнейшее существование (как черепах, так и самих рыбаков). Достижение этой цели казалось маловероятным: все специалисты по морским черепахам, с которыми я консультировался в США и Мексике, в один голос говорили, что это безнадежное дело. В небольших прибрежных общинах, о которых идет речь, морские черепахи считались важным источником пищи и неотъемлемым компонентом традиционной местной кухни. Если рыбаки не ели выловленных ими животных сами, они могли заработать кругленькую сумму, незаконно продавая черепашье мясо людям или ресторанам в других частях Мексики. Любому, кто лишь заикнулся бы об идее защиты черепах вместо употребления их в пищу, нужно было быть готовым к обвинениям в желании лишить местных жителей главного составляющего их образа жизни. И, как и в случае со многими другими рыбаками в любом уголке мира, идея отказаться от единственного известного им заработка — и дела, которое они искренне любили, — вряд ли показалась бы местным жителям хоть сколько-нибудь привлекательной. Кроме того, большинство сочло бы ее просто неосуществимой. Да и я скоро понял, что, родись я в их городке, занимался бы тем же делом, что и они. Как, впрочем, и некоторые из них, родись они там, где родился я, наверняка стали бы морскими биологами. (Не зря же все мы любили телепередачу Animal Planet.)

Мы с Джеффом поняли, что для начала надо понять мир рыбаков и его практические ограничения. Начали мы с малого и постепенно, шаг за шагом, шли вперед. Местные жители не были для нас ни оппонентами, ни злоумышленниками — это были такие же люди, как мы, и нам всем надо было найти способ взглянуть друг другу в глаза и увидеть в них нашу общую человечность. Хуан-де-ла-Крус Виллаледжос, Хулио Солис, Родриго Рангель, Франциско Мэра, Исидро Арсе, Хавьер Вильявисенсио и Иисус Лусеро — мы рыбачили с ними и жили в их домах. Часто мы подолгу беседовали, расспрашивали об их жизни и профессии, узнавали о трудностях, с которыми сталкиваются те, чьи семьи полностью зависят от их добычи. Но мы видели и то, как сильно они любят море и гордятся своей профессией, несмотря на все ее сложности. (Чтобы сблизиться с этими людьми, однажды я даже отведал черепашьего мяса и вместе со своими друзьями-рыбаками принял участие в традиционном массовом забое черепах — признаться, это было тяжкое испытание для морского биолога, специализирующегося на изучении этих животных.) И конечно, мы полностью разделяли их мнение о том, что часть Мексики, где они жили, с ее пляжами и обилием диких животных невероятно красива.

Пока мы работали с ними, разговаривали, жили в их домах, чувство взаимного уважения и доверия росло и крепло. Было ясно, что, лишь добившись их абсолютного доверия, мы сможем задать вопрос: «Что мы можем сделать вместе с вами, чтобы защитить черепах и сохранить их для ваших сыновей и дочерей и для их сыновей и дочерей?».

Через несколько лет постоянного сотрудничества мы обратились к десяткам рыбаков из местных городков и деревень с просьбой собраться вместе и поделиться своими широкими познаниями о черепахах и местах их обитания. Мы говорили о резком сокращении численности этих морских обитателей и о том, что если не принять меры сейчас, то вскоре местным рыбакам будет некого ловить. Учитывая ненадежность и коррумпированность их правительства, а также крайне ограниченные средства, выделяемые им на природоохранные мероприятия, единственным возможным решением оказался творческий коллективный подход. Что, если рыбаки согласились бы пусть не полностью прекратить употребление черепах в пищу, но хотя бы сократить количество ежегодно вылавливаемых животных? Могло ли это помочь защитить популяцию и среду обитания черепах? Может быть, существовали другие способы зарабатывать на жизнь с помощью моря, не требующие вылова стольких биологических видов, чтобы не доводить их до грани исчезновения? Способы, не причиняющие огромного, хоть и непреднамеренного ущерба, характерного для ловли сетью, когда вместе с целевыми морскими обитателями вылавливается множество других, никому не нужных животных?

На все это у нас ушло более двадцати лет, но эти простые вопросы и, что еще важнее, добрые взаимоотношения с мексиканскими рыбаками и costeсos (жителями побережья) в итоге привели к тому, что мы защитили десятки тысяч взрослых особей морских черепах. Кроме того, мы восстановили километры пляжей, на которых черепахи откладывают яйца, резко сократили уровень смертности черепах в море и добились явных признаков роста их численности как в водорослях Баия, так и на пляжах Мичоакана. Многие местные рыбаки стали ярыми защитниками окружающей среды и теперь помогают сохранить природу и традиции своих общин. (Один из них, Хулио Солис, стал исполнительным директором местного отделения Waterkeepers — организации, которая борется с сомнительными проектами развития Нижней Калифорнии, а также за чистоту воды и восстановление популяции морских черепах.)

Другие местные жители принимают активное участие в развитии популярного сегодня экотуризма. Они организуют экскурсии, позволяя людям со всего мира «своими глазами, очень близко» увидеть жизнь черепах и других представителей морской флоры и фауны. А некоторые, в том числе члены организации Grupo Tortuguero и коренное население науатль, живущее в Кололе в Мичоакане, воспитывают молодежь из своих деревень. Они проводят лекции в школах и организуют фестивали морских черепах и ночные экспедиции в места их обитания. Я счастлив, что эти люди смогли связать свои новые профессии с любовью к воде, которую они испытывали всегда, — любовью, объединяющей всех, кто любит водные виды спорта и работу на воде.

Водные виды спорта и карьера, связанная с водой, улучшают работу мозга и оказывают огромный терапевтический эффект как на здоровых, так и на больных людей. Для тех из нас, кому повезло жить и отдыхать рядом с водой или зарабатывать благодаря ей, этот вечный источник здоровья, хорошего самочувствия и целительной силы может быть как очевидным, так и не слишком явным или приносящим пока еще не до конца понятную пользу. Ясно одно: чем больше мы признаем и ценим то, что имеем, тем скорее приумножаем выгоды, получаемые благодаря этому.

Моим друзьям и коллегам из Баии этот круговорот приносит вполне практическую пользу. Общая любовь к океану привела там к созданию успешной и разнообразной команды по защите окружающей среды. Спасение все новых и новых особей морских черепах постепенно усиливало чувство гордости людей и повышало эффективность их совместной работы. Восстановление популяции животных способствовало развитию экотуризма и созданию новых рабочих мест. Молодые мексиканские биологи и гиды помогли многочисленным отрядам по спасению морских черепах разрастись еще больше. Как любит говорить мой дорогой друг Чуй Лусеро, рыбак, переквалифицировавшийся в лидера защитников черепах: En El Mar La Vida es mas Sabrosa, что в переводе с испанского означает «Жизнь на берегу моря слаще».

Кстати, мы с ним дали друг другу слово, что в один прекрасный день, когда оба станем прадедами, соберем наши семьи на том берегу и выпьем за морских черепах.