Книга: Эпоха открытий. Возможности и угрозы второго Ренессанса

Люди

<<< Назад
Вперед >>>

Люди

А что же происходит с самым ценным мировым ресурсом – людьми? Когда карты мира меняются, между людьми возникают новые отношения. Старые границы становятся новыми дорогами. Зрители превращаются в участников. Человечеству с незапамятных времен была свойственна тяга к путешествиям, и, когда мир открывается, поток людей – то есть нас – это наглядно демонстрирует.

Короткие путешествия

Люди, имевшие достаточно талантов или средств для путешествий в эпоху предыдущего Ренессанса, неожиданно обнаружили, что на свете есть множество новых мест, которые обязательно нужно посетить. К уже известным деловым центрам (Венеция, Париж), учебным центрам (Падуя, Болонья) и культурным центрам (Флоренция) добавились Антверпен (торговля и промышленность), а также города, из которых открывался путь в Атлантику и в Азию: Лиссабон, Севилья, Амстердам и (позже, в 1600 г.) Лондон. Католическая церковь воскресила Рим, долгое время пребывавший в полузабвении, и теперь все дороги снова вели к нему. Венеция, приморский посредник между европейскими и восточными торговцами, стала еще более многонациональной, чем раньше. Там христиане и евреи со всех концов Европы и Леванта ежедневно встречались друг с другом, с турками-османами и некоторым количеством странствующих и оседлых торговцев из Африки и с Дальнего Востока. Сложная демография города отразилась в его архитектуре, представлявшей собой необычное смешение византийского, мусульманского и итальянского стилей.

Города-перекрестки отличались культурным разнообразием, постоянным притоком новых людей, товаров и идей. Эти три условия – разнообразие, толпы народа и перемены – объединялись в одно целое в портах, на рынках, в церквях, при дворе, в домах богачей и в университетах (где общение было упрощено использованием общего для того времени академического языка – латыни). К началу XVI в. более 40 % студентов знаменитого Ягеллонского университета в Кракове были иностранцами, прибывавшими порой из таких далеких земель, как Скандинавия и Шотландия; Падуанский университет в Италии ежегодно заканчивали сотни немцев. Паломничество в эти города стало обязательным для элиты XVI в., оно позволяло приобрести новые знания, умения и связи, необходимые для достижения успеха в быстро меняющемся мире, найти протекцию для профессионального развития или рискованного предприятия и изучать языки, в первую очередь греческий, а также арабский и иврит, чтобы иметь возможность участвовать в самых интеллектуальных диспутах своего времени.

Сегодня на перекрестках снова кипит жизнь. Нью-Йорк, Лондон, Токио, Париж, Сингапур, Лос-Анджелес, Брюссель, Пекин, Сан-Паулу – попробуйте найти мирового лидера в какой-либо отрасли, из любой страны, который не посетил хотя бы один из этих городов. У вас ничего не выйдет. Другие следуют по их стопам. С 1990 по 2014 г. общее количество международных туристических поездок во всем мире (поездка определяется как выезд в другую страну по крайней мере на одни сутки) выросло с 440 миллионов до 1,4 миллиарда, а крупнейшим источником путешественников в настоящее время является Китай [36]. Не менее наглядную картину дает статистика воздушного трафика. Общее количество пассажирских поездок резко поднялось с 500 миллионов в 1990 г. до >3,2 миллиарда в 2014 г. [37]. А с 2011 г. число международных перелетов превосходит число внутренних перелетов [38].

Множество факторов способствовали этому росту. Одним из них стало появление в Северной Америке, Европе и Азии авиакомпаний, осуществляющих низкобюджетные пассажирские перевозки (Southwest Airlines, EasyJet, RyanAir, Peach и др.), что значительно увеличило количество воздушных путешественников. Но еще более важную роль сыграло возникновение на бывших окраинах мира новых центров притяжения, подключившее большие группы населения к глобальной ротации джетсеттеров – завсегдатаев модных курортов.

Их появление наглядно отражено в рейтинге самых оживленных аэропортов мира. В 1990 г. только два из двадцати пяти главных аэропортов мира (их определяют по общему количеству пассажиров в год) находились за пределами Северной Америки, и это были крупные европейские центры: лондонский Хитроу и аэропорт Франкфурта. Сегодня их уже шестнадцать – и второе место среди них занимает аэропорт Пекина [39]. Перемены также прослеживаются в уменьшении роли двадцати пяти главных аэропортов. Еще в 1990 г. они обеспечивали более 50 % мирового трафика. На сегодняшний день они обеспечивают меньше четверти, поскольку появилось множество новых маршрутов и узловых пунктов, через которые проходят крупные потоки пассажиров, особенно в Китае, где воздушный трафик увеличился в 20 раз [40].

Двадцать лет назад три четверти воздушных путешественников отправлялись в дорогу из Северной Америки и Европы. Сегодня туристы из Северной Америки, Европы и Азии составляют по одной четверти от общего мирового количества воздушных путешественников. Термин «джетсет» по-прежнему связан с деятельностью ограниченной элитной группы, но в течение ближайших 20 лет к этому клубу должны присоединиться миллиарды людей. По расчетам крупных авиапроизводителей Boeing и Airbus, в период с 2015 до 2034 г. быстрее всего число авиапассажиров будет расти в Африке (хотя она начинает с очень низкой отметки), затем в Латинской Америке, Азии и на Ближнем Востоке. Связи между Африкой и Латинской Америкой окажутся среди самых быстро растущих межрегиональных маршрутов. В конкретных цифрах азиатский пассажирский поток скоро будет доминировать в залах ожидания. Если предсказания авиапроизводителей сбудутся, в 2034 г. азиатский пассажиропоток превысит североамериканский и европейский вместе взятые [41].

Долгосрочная миграция

Долгосрочные путешественники, или мигранты, – это исключительные люди. Мигрировать – значит преодолеть географические, культурные и социально-экономические расстояния, которые отделяют нас от других. Последствия подобного шага для самих мигрантов, а также для того общества, из которого они вышли, и того, к которому присоединились, крайне глубоки. Их путешествие, будь то из деревни в город (урбанизация) или из одной страны в другую, часто представляет собой героическую историю мужества перед лицом суровых обстоятельств.

Предыдущий Ренессанс стал свидетелем заметного роста миграционных потоков – то же можно сказать и о Новом Ренессансе.

Урбанизация

В доколумбовом мире в среднем лишь около 10 % населения Европы жили в городах с численностью от пяти тысяч человек (причем этот показатель сильно различался в зависимости от страны). Торговые государства, такие как Италия, занимали в списке урбанизации первые строчки (15–16 %), страны, находившиеся на окраинах Европы (Испания, Португалия, Британские острова), демонстрировали лишь скромные однозначные показатели [42]. Но с появлением новых карт окраины стали дорогами, и окраинные города быстро приспособились к переменам. В течение ста лет доля городского населения Португалии увеличилась в пять раз – с 3 до 14 % [43]. Урбанизация в Британии выросла в два раза (с 2 до 4 %), то же самое произошло в Испании (с 6 до 11 %). Население Севильи, ставшей испанским центром международной торговли с Новым Светом, составлявшее в 1500 г. около 60–70 тысяч человек, в 1588 г. выросло до 150 тысяч человек. Десятки тысяч человек проходили через города на пути в обе Америки [44]. Приток новых жителей в уже существующие центры также заметно увеличился. Города предлагали более надежные доходы, защиту городских укреплений (конфликты, подобные Итальянским войнам 1494–1559 гг., лучше было пережидать за крепкими стенами) и более богатую социальную и интеллектуальную жизнь, чем могли дать сельские поселения. Но самое главное, переезд в город – особенно торговый город – был шагом навстречу знаниям, рынкам и возможностям. В 1500 г. только пять европейских городов могли похвастаться населением свыше 100 тысяч человек, в 1600 г. таких городов была уже дюжина.

Еще в 1990 г. все наиболее урбанизированные страны принадлежали к развитому миру. Примерно три четверти населения Северной Америки и Океании, а также 70 % населения Европы, Латинской Америки и стран Карибского бассейна жили в городах. Но в Азии и Африке, на окраинах мировой экономики, город могли назвать своим домом меньшинство жителей (30 %).

Сегодня эти континенты уже не окраины, и более половины азиатов и 40 % африканцев живут в городах. В конкретных цифрах за последние 25 лет их городское население удвоилось. Иными словами, в Азии и Африке нынешнее поколение в одиночку удвоило показатели, достигнутые за предыдущие пять тысяч лет роста городского населения [45].

В результате в 2008 г. человечество в целом спокойно прошло важный этап: впервые в истории нашего вида большинство из нас живет в городах. И, если не произойдет никаких катаклизмов, мы никогда больше не окажемся по ту сторону порога. Теперь мы городские животные, и, хотя характеристики наших мест обитания различаются, в глобальном масштабе весь будущий рост населения будет происходить в городах. К 2050 г. численность городского населения может вырасти еще на 2,5 миллиарда человек, а сельское население сократится на 150 миллионов [46]. Город стал центром событий, и мы как биологический вид стремимся быть в этом центре.

Появляются новые перекрестки. Мегаполисы – Токио, Нью-Йорк, Лондон, Торонто, Париж, Нью-Дели, Сан-Паулу, Мумбаи, Мехико, Шанхай и Дакка – не сходят с мировых заголовков, но настоящая история, по крайней мере та ее часть, которая касается роста городов, будет разыгрываться в >700 развивающихся городах мира, население которых на сегодняшний день превышает 500 тысяч человек, и >350 новых городах, которые достигнут этого порога в 2030 г. Для сравнения, в них к 2030 г. появится 1,3 миллиарда жителей, а в уже существующих больших городах рост составит всего 100 миллионов жителей [47].

Мы крайне смутно представляем себе эти новые перекрестки. В их число входит около 150 региональных центров с населением 5–10 миллионов жителей, таких как Чанша в Китае, Жоинвили в Бразилии и Веракрус в Мексике, несколько сотен растущих городов среднего размера, с населением от 1 до 5 миллионов, таких как Ахмадабад в Индии и Сочи в России (часто они складываются вокруг местных природных ресурсов или промышленных предприятий), а также тысячи мелких, бурно развивающихся городков, которые мало кто из нас сможет найти на карте, таких как Хэншань, Лэйбо, Кучаман-Сити, Конч, Кашиас, Тимона, Эскобедо и Абасоло.

Китай лидирует в истории урбанизации. В 1982–1986 гг. в результате отказа от государственного планирования в сельском хозяйстве в стране появилось множество незанятых сельских работников. За четыре коротких и беспокойных года городское население Китая выросло с 200 миллионов почти до 400 миллионов человек [48]. Следующий городской бум в Китае начался после того, как в 1992 г. Дэн Сяопин совершил свое историческое южное турне, посетив прибрежные провинции юго-востока Китая (в ходе которого он, по некоторым сведениям, заявил: «Разбогатеть – значит прославиться»), утвердил рыночные реформы как часть учения Китайской коммунистической партии и задал курс на экспортоориентированное расширение, перетянувшее сельских работников на побережье. Шэньчжэнь в дельте Жемчужной реки стал современной Севильей. В 1970-х гг. это был рыбацкий поселок с населением 10 тысяч человек, но в 1979 г. он был объявлен особой экономической зоной, и в следующие десять лет численность его населения достигла 2,5 миллиона человек. После южного турне рост вышел на новую стадию: в 2000 г. население Шэньчжэня превысило 8 миллионов человек, а в 2015 г. оно составляло 10 миллионов (или 15 миллионов, считая трудовых мигрантов) [49]. Та же история повторилась в десятках других мест, и сегодня более половины населения Китая – почти 800 миллионов человек – живет в городах [50]. За одно десятилетие в города переселилось почти полтора миллиарда человек – столько же, сколько жителей во всех странах Евросоюза.

Следующую главу в истории роста населения и урбанизации напишет Африка. С настоящего момента и до 2030 г. именно в Африке, а не в Китае будет происходить самый масштабный и быстрый в мире рост городов. В то время как общая численность населения Китая будет оставаться на прежнем уровне – около 1,3–1,4 миллиарда человек, – население Африки, согласно ожиданиям, увеличится с нынешнего 1 миллиарда человек до >1,6 миллиарда. этих новичков будут рождаться в городах, увеличив долю городского населения Африки до 50 % к 2030 г. Численность жителей Каира, сегодня самого густонаселенного города Африки, возрастет с 18 до 24 миллионов человек. Но к тому времени его могут обогнать Лагос или Киншаса (оба держат темп роста, позволяющий удвоить нынешнюю 12-миллионную численность населения) [51].

Урбанизация приносит множество преимуществ. Она приближает людей друг к другу, и это повышает эффективность использования земель, энергии, воды и других ресурсов нашего мира. Она увеличивает плотность наших контактов и общественных отношений, развивает материальную и цифровую инфраструктуру, соединяющую нас по всему миру. Человеческие ресурсы концентрируются в городах. Финансы, производство, рынки, таланты, информация и знания – все это легче находить и накапливать в городах. В части II мы продемонстрируем, какие положительные последствия для прогресса человечества может иметь урбанизация при благоприятных условиях. Часть III покажет, что этот процесс заключает в себе и новые опасности.

Пересечение границ

Предыдущий Ренессанс был временем массового, и в основном вынужденного, перемещения людей из одних стран в другие.

Эта циркуляция началась еще в Европе. На востоке завоевание турками Константинополя вынудило тысячи греков бежать в итальянские города – Венецию, Флоренцию и Рим. На западе в 1492 г. католические монархи Фердинанд и Изабелла подчинили себе остатки некогда великой мусульманской территории Аль-Андалус. Мусульмане из Северной Африки с 711 г. занимали бо?льшую часть территории современной Испании и Португалии – теперь они стали нежеланными гостями в своем бывшем доме. Фердинанд и Изабелла покровительствовали возникшей в 1478 г. инквизиции; суды и гонения, развернутые этой организацией, в конечном счете вытеснили из страны десятки тысяч евреев и мусульман под предлогом сохранения национального единства и чистоты католической веры[8]. В 1520-х гг. еще одно массовое переселение началось в других регионах Европы, на этот раз в результате Реформации Лютера. Ожесточенное разделение европейских христиан на католиков и протестантов спровоцировало миграцию в масштабах, которых Европа не видела со времен падения Западной Римской империи в V в. и не увидит снова до Первой мировой войны [52].

Причиной самого бесславного массового переселения послужила атлантическая работорговля, начавшаяся через несколько лет после открытия Колумбом Нового Света. В результате деятельности работорговцев к середине XIX в. в Америку были перевезены более 11 миллионов африканцев. Как и обычная морская торговля, этот мрачный бизнес начинался скромно. В 1600 г. около 400 тысяч африканцев были принуждены присоединиться к 250 тысячам европейцев в их колониях в Новом Свете [53]. Но в следующие столетия бесчеловечная практика начала уверенно набирать обороты.

Эта принудительная миграция была обусловлена в основном экономикой. Европа надеялась извлечь огромные богатства из своих новых колоний – из плантаций хлопка, кофе, сахара, табака и индиго, а также золотых и серебряных рудников. Франция и Великобритания заявили права на новые пахотные земли в Северной Америке, Испания и Португалия получили новые территории, протянувшиеся к югу от сегодняшней Калифорнии до Чили. Европа и Средиземноморье представляли готовый рынок для новой продукции. Не хватало лишь рабочей силы. В XV–XVI вв. эту проблему решила работорговля. Европейцы охотились на людей, населявших недавно нанесенное на карты африканское побережье, захватывали их и везли через океан, чтобы обеспечить рабочей силой Северную и Южную Америку. (Местные рабы, возможно, обошлись бы дешевле, но европейские болезни успели ликвидировать резервы рабочей силы среди коренного населения. См. главу 3.)

За последние 500 лет этика миграции претерпела коренные изменения. Как указывают Йен Голдин и другие авторы в книге «Исключительные люди» (Exceptional People), в то время как одни мигранты, в частности беженцы, вынуждены отказаться от дома, потому что обстоятельства оставляют им мало выбора, сегодняшние экономические мигранты, принимая решение о переезде, как правило, пользуются гораздо большей свободой. Там, куда они направляются, они могут получить более высокую заработную плату и качество жизни (и для самих себя, и для иждивенцев, оставшихся дома). Взамен они способствуют росту и оживлению иностранной экономики.

Открытие новых ресурсов и потребительских рынков внесло новое оживление в процесс миграции рабочей силы. В 1975 г. две трети мировой рабочей силы тянули лямку за высокими стенами закрытой протекционистской экономики. Сегодня большинство из нас работают в странах, принадлежащих, по крайней мере формально, к открытой торговой системе. Эти политические и экономические преобразования заставили государства переосмыслить, кому они готовы дать привилегию въезда на свою территорию. К сожалению, исторические и колониальные связи, расовая и национальная дискриминация по-прежнему бросают тень на политику приема иммигрантов. Однако все чаще значение придается возможностям иммигрантов, навыкам, идеям и финансам, которые они могут принести принимающей стороне.

Масштабы современной миграции рабочей силы зависят от точки зрения. В конкретных цифрах общее число людей, живущих за рубежом, выросло в одном поколении на две трети, от 150 миллионов в 1990 г. до почти 250 миллионов сегодня [54]. С другой стороны, за этот период общая численность населения в мире увеличилась почти на 50 %. Если рассматривать глобальные потоки мигрантов как долю от населения мира в целом, это число остается довольно скромным – примерно 3 % – и не меняется с 1980-х гг. [55]. Пожалуй, это могло бы нас немного удивить. В конце концов, мигрантами считаются люди, которые пересекают государственную границу, а границ в последнее время стало больше. В 1980 г. в ООН состояло 154 государства-члена, сегодня их 193. Люди, переезжавшие из России в Казахстан во времена Советского Союза, не считались мигрантами, но считаются ими сейчас.

С этой точки зрения миграция по открывшимся для нас новым маршрутам начинается довольно скромно. Стойкие ограничения, касающиеся работы и жизни за рубежом, означают, что среди всех предметов и явлений, которые могут перемещаться вокруг земного шара, людям это до сих пор удается труднее всего.

Тем не менее они находят способы. В 2004 г. Европейский союз начал экспансию, целью которой было включение некоторых стран Центральной Европы, Восточной Европы и Балтии. Расширение ЕС предоставило населению этих стран право на передвижение, о котором они давно мечтали, но в котором им прежде было отказано. Начиная с 2014 г. более 14 миллионов граждан ЕС живут в одной из стран ЕС, но не в той, где они родились [56]. Во всем мире около 17 миллионов человек ежегодно переезжают в другие страны по визам различных категорий. К ним относятся 3,5 миллиона малоквалифицированных работников, которые мигрируют каждый год из Филиппин и Индии на Ближний Восток, и около 300 тысяч человек, пересекающих границу Мексики и США [57]. С каждым годом мигранты все теснее связывают все регионы мира на семейном уровне.

И нам повезло, что они это делают. В США проживает около 50 миллионов легальных иммигрантов практически из всех стран мира, и, согласно оценкам специалистов, более 11 миллионов незарегистрированных мигрантов [58]. Во многих странах идут бурные политические дебаты о достоинствах и недостатках свободного передвижения людей. Но экономисты единогласно утверждают: мигранты являются основным источником инноваций и будущих рабочих мест, кроме того, свободный поток мигрантов стимулирует экономический рост, развитие инноваций и сокращение бедности.

Неквалифицированные и малоквалифицированные иммигранты в среднем приносят больше пользы работодателям и правительствам, чем местные рабочие, поскольку они, как правило, получают более низкую заработную плату и меньше преимуществ. Эти иммигранты обеспечивают зажиточных людей мира низкими ценами на услуги здравоохранения, уход за детьми и пожилыми людьми, а также (посредством своего непосильного труда в сезонном сельском хозяйстве) дешевыми фруктами и овощами. Они заполняют рабочие места, требующие ручного труда, на которые соглашается все меньше коренных жителей, особенно та растущая их часть, которая получила высшее образование и рассчитывает на вознаграждение. И они платят налоги. (Крупное исследование на основе опыта Великобритании обнаружило, что в первом десятилетии XXI в. иммигранты вернули казне в форме налогов и других общественных благ примерно на 150 миллиардов долларов больше, чем получили в виде государственных пособий.)

Для сравнения, местные жители извлекли из казны 1 триллион долларов [59]. Поскольку иммигранты, как правило, моложе и имеют больше шансов получить работу, чем средний гражданин, они также помогают облегчить старение населения принимающих стран. Старение населения – серьезная проблема для большинства развитых стран, так как чем старше становится население, тем тяжелее делается бремя, налагаемое службами социального обеспечения на остальных наемных работников. (В Европе проблема старения стоит особенно остро: согласно подсчетам экспертов, только для поддержания программы социального обеспечения на нынешнем уровне в период до 2050 г. потребуется еще 1,4 миллиарда работающих по найму иммигрантов. Наиболее вероятный прогноз, однако, выглядит как небольшой рост иммиграции в сочетании с постепенно снижающимся благосостоянием.)

Другие мигранты предлагают дефицитный труд. В Соединенных Штатах две трети рабочей силы, занятой в области науки и техники, составляют иммигранты, а 10 % рабочих мест в сфере IT остаются незанятыми, потому что местные специалисты с достаточной квалификацией не хотят их занимать. В Великобритании около 12 % всей рабочей силы являются иммигрантами, но они заполняют половину всех новых рабочих мест, либо потому, что навыки, которыми они обладают, недоступны внутри страны, либо потому, что они делают работу, за которую никто другой не хочет браться [60].

Международные потоки миграции


Потоки мигрантов пересекают земной шар и соединяют все регионы Rahul C. Basole and Hyunwoo Park, для Pankaj Ghemawat and Steven A. Altman (2014). Мировой индекс связей DHL в 2014 г. По материалам http://www.dhl.com/gci плюс примечания авторов

Но возможно, самое главное во всем этом то, что иммигранты приносят с собой особый колорит. Они привносят свою культуру, язык и идеи и налаживают полезные связи между родиной и принявшей их страной. Плюс ко всему, они демонстрируют в своей работе такое же мужество и находчивость, которые показали при переселении в другую страну. Среди основателей Google (Alphabet), Intel, PayPal и Tesla были иммигранты. В 2005 г. иммигранты возглавляли 52 % всех стартапов Кремниевой долины и 25 % всех американских инженерных и технологических фирм, основанных в предыдущие 10 лет. Американские иммигранты – нобелевские лауреаты, члены Национальной академии наук и оскароносные режиссеры – превосходят своих коллег – местных уроженцев в соотношении 3:1 [61].

По оценкам некоторых экономистов, возвращение к иммиграционному режиму, существовавшему перед Первой мировой войной (когда рабочие могли свободно перемещаться по миру), принесло бы мировой экономике в течение следующих 25 лет 40 триллионов долларов – в 2,6 раза больше, чем нынешний ВВП США – и одновременно более или менее положило конец бедности [62]. «Все иностранцы имеют неограниченное право на въезд и проживание», – заявил в 1872 г. государственный секретарь Великобритании лорд Гренвиль. Тогда величайшая в мире держава не требовала паспортов и не вводила никаких квот на границе. Скорее всего, в ближайшее время режим свободной миграции не вернется – в 2013 г. сенат США проголосовал за выделение дополнительных 45 миллиардов долларов для обеспечения безопасности границ, а в государствах – членах ЕС насчитывается 250 тысяч пограничников, – но представляется очевидным, что, независимо от мнения политиков, людей, сумевших отыскать свой путь за границу, будет становиться все больше [63].

Первый двигатель эмиграции – финансы: эмигрант из развивающейся страны, переехав в США, зарабатывает в среднем в пять раз больше, чем на родине. Второй двигатель – глобальное развитие и рост населения. Страны Центральной и Южной Африки, а также страны Южной и Восточной Азии вырываются из капкана бедности и в скором времени станут обладателями самых крупных в мире (и все более квалифицированных) рабочих ресурсов. Третий двигатель – безысходность. Стихийные бедствия и гонения вынуждают людей отказываться от домов, в которых они больше не могут чувствовать себя в безопасности. Только в 2015 г. миллионы беженцев, спасающихся от гражданской войны в Сирии, хлынули в соседние страны: Ливан, Иорданию и Турцию. Еще миллион бежали в Европу. Там они присоединились к беженцам, спасающимся от конфликтов в Ливии, Эритрее, Ираке и Афганистане, вызвав самый масштабный миграционный кризис на континенте со времен Второй мировой войны [64].

Предыдущий Ренессанс дал человечеству первое представление о самом себе в глобальном смысле. Теперь, после того как мы десятилетиями отгораживались друг от друга, мы снова начинаем видеть полную картину. Потоки путешественников и мигрантов неуклонно увеличиваются, и нас всех неизбежно затронут их труд, культура, языки, связи и потребности, которые они распространяют по всему миру.

<<< Назад
Вперед >>>

Генерация: 0.870. Запросов К БД/Cache: 3 / 1
Вверх Вниз