Книга: Путешествие Жана Соважа в Московию в 1586 году. Открытие Арктики французами в XVI веке

А.5. Раздел территории

А.5. Раздел территории

В то время как жители Финнмарка старались выжить, вставали политические вопросы: кому принадлежит эта земля, кто имеет право взимать здесь налоги, кто имеет право торговать? Эта земля стала ставкой в игре русских, норвежцев (датчан) и шведов. Несмотря на многочисленные попытки, шведы так и не смогли выйти к Ледовитому океану, но на море в партию вмешались голландцы и англичане.

Молодая Швеция, меньших размеров, чем сегодня, вела экспансию на всем пространстве от Балтийского моря до Севера. Поскольку власть монарха выражалась в праве собирать налоги, Швеция тоже заявляла свои права на сбор дани с саамов и выход к Ледовитому океану. Шведы приезжали за данью, но так и не поселились на этих территориях из-за трудностей со снабжением колоний, находившихся так далеко на севере и так далеко от моря.

Русские обозначили свою власть строительством города Кола, который впервые упоминается в 1264 году; он станет главным центром торговли на полуострове. Но прежде всего русские закреплялись здесь путем постройки монастырей – Печенгского и Кольского. Эти два монастыря зависели от Соловецкого, имевшего огромное значение для русских в этом регионе. Роль монастырей в русской истории вообще очень важна: они осваивали бескрайние территории, они выступали посредниками в торговле.

Норвежцы оставались на побережье, что позволяло им легко устанавливать связь с остальной страной. Зимой путешествия по суше были очень долгими, летом – трудными из-за болот, а осенью и весной дороги становились просто непроходимы. К тому же норвежская часть земли была гористой.

Все созрело для вооруженного противостояния. Самые острые конфликты были со шведами. Молодая Швеция желала расшириться за счет соседей – Дании и Московии. Датчане и русские решили найти общий язык.

В 1589 году с началом русско-шведской войны в Арктике развернулись военные действия. Рождественской ночью[539] шведские и финские войска разрушили Печенгский монастырь, убив всех его обитателей. Вдохновленные победой, они дошли до Колы, но этот город, укрепленный после 1583 года, был хорошо защищен, и они потерпели поражение.

Тявзинский мирный договор 1595 года положил конец войне. После этого Россия и Швеция в Заполярье уже не воевали. Россия отказалась от притязаний на Эстляндию и передала свои права на сбор налогов к западу от Варангер-фьорда Швеции, которая, со своей стороны, вернула захваченные ею земли, в частности в Карелии по берегам Ладожского озера. Русские сохраняли право свободной торговли в своих прежних владениях.

Дания не признала этот мирный договор. Ее не устраивало, что шведы поселятся на берегах Северной Норвегии. Датско-шведские отношения были куда более конфликтными. Балтика понемногу стала шведской, но пролив Эресунн, связывавший ее с Северным морем, оставался под полным контролем Копенгагена. Скания, область на юге Швеции напротив Дании, стала шведской лишь в 1658 году. Таким образом Швеция рассчитывала, что благодаря новому торговому пути на Севере ее зависимость от Дании сократится. Конечно, в Копенгагене с этим мириться не собирались: Эресуннский таможенный сбор был главным источником доходов страны.

Напряжение нарастало, и война стала неизбежной. В Финнмарке военных действий не было, но в 1611 году датчане взяли город-крепость Кальмар. Двумя годами позже был заключен мирный договор в Кнереде, на северной границе Скании, по которому шведы отказались от своих притязаний на Север[540] и признали норвежскую власть над всем Финнмарком. Взамен шведы, подобно англичанам и голландцам, были освобождены от пошлины за проход через Эресунн.

Шведы так и не смогли достичь свою цель на севере – получить выход к морю и стать обязательным посредником в торговле с Россией, как на Балтике.

Теперь, когда Швеция была решительно изгнана с шахматной доски Заполярья, остается изучить комбинацию, которую составляли Дания – Норвегия и Россия. В отношениях между ними не было той жестокости, но дело обстояло непросто. В 1595 году Россия отказалась от территории к западу от Варангер-фьорда, но датчане по-прежнему надеялись заполучить весь Кольский полуостров, что было одной из навязчивых идей Кристиана IV (1588–1648). Этот король сыграл важную роль в истории Дании, заметно увеличив морскую мощь королевства. Кроме того, он перестроил город Осло после пожара 1624 года. Легенда гласит, что, едва сойдя с корабля, он бросил на землю перчатку и сказал, что новый город будет построен точно на этом месте. Наверное, это единственный город в мире, где можно увидеть статую перчатки посреди Площади Перчатки. Город был назван в его честь Христианией; в 1877 году его название стали писать на норвежский лад – «Кристиания», а в 1925 году он вновь обрел название Осло.

В тринадцатом параграфе своего рассказа Жан Соваж упоминает об отъезде послов русского императора на переговоры с датчанами о судьбе стратегически важного острова Кильдин в устье Кольского фьорда. Остановимся на этих переговорах, которые на самом деле касались всего Кольского полуострова.

Я нашел след этих переговоров 1586 года только в статье норвежца Коре Сельнеса в журнале скандинавских славистов Skando-Slavica (том VII, 1961). Эта статья написана на прекрасном французском языке (в то время журнал печатал статьи на немецком, английском, русском и французском языках); автор в том же номере опубликовал статью и по-немецки. Дальнейший текст является кратким изложением его статьи.

Русско-датские отношения были напряженными с 1582 года из-за политики Копенгагена в Ливонии (Россия потеряла выход в Балтийское море) и действий датского военного флота против кораблей, направлявшихся в Белое море, чтобы торговать с русскими (см. первую главу этой книги). Кольский полуостров в средние века мог считаться ничейной землей и даже норвежской колонией (летом сюда приходили норвежские рыбаки). Но после постройки монастырей в Коле в 1520 году и в Печенге в 1556-м (взамен более раннего монастыря на том же месте), Борисоглебской церкви (там, где сейчас проходит русско-норвежская граница), города Кола в 1565 году[541], а также обращения саамов-шаманистов в православие Кольский полуостров фактически стал частью территории России. Теперь не могло быть и речи о том, чтобы царь покинул этот полуостров, к тому же позволявший контролировать вход в Белое море. Особенную важность этот регион приобрел после конца XVI века, когда Швеция и Польша вытеснили Россию с берегов Балтийского моря.

Аргументы сторон не менялись. Датчане заявляли, что полуостров называется Мурманским, то есть норвежским (что соответствовало истине), что он всегда действительно был норвежским и что первый русский чиновник прибыл в Колу лишь в 1582 году. Русские оспаривали эти заявления и указывали, что норвежцы уже триста лет как покинули этот регион, и на протяжении этого времени лишь они взимали там налоги.

Эта земля стала яблоком раздора отнюдь не по причине плодородия: никакое сельское хозяйство там не возможно. Но она не была и тундрой: там можно было найти очень хороший лес для строительства кораблей, берега полуострова и реки кишели рыбой, и норвежцы приходили туда летом, в рыболовный сезон. Завладев Кольским полуостровом, датчане могли бы полностью запретить зарождающуюся торговлю между русскими, голландцами, англичанами, саамами и норвежцами или обложить ее пошлинами. Но денежные интересы, по-видимому, имели второстепенное значение. Как утверждает русский историк Иван Ушаков (1921–2002), общая величина налоговых поступлений с Кольского полуострова в русскую казну составляла 90 рублей и 33 с половиной копейки – на эти деньги здесь можно было купить около тридцати лошадей[542].

Датский и русский монархи обменялись письмами, в которых выражали притязания на полуостров, а после неудачного плавания датской флотилии под командованием капитана де ла Наветта[543], безуспешно пытавшейся собрать налоги в Коле, две стороны согласились, как сообщает Сельнес, «провести встречу в Коле в 1586 году и договориться о границе. […] Встреча провалилась, еще не начавшись. Русские представители не успели туда вовремя из-за шторма. Датчане покинули Колу за неделю до прибытия русской делегации, несмотря на протесты коменданта Ярцева»[544]. Заметим, что Шарль де Данзей называет в качестве причины этого провала вторжение в Московию трехсоттысячной татарской армии (см. письмо от 18 августа 1586 года).

Другая встреча должна была состояться шестью годами позже – и снова провалилась по сходным причинам, дипломат из-за зимних холодов не смог покинуть Москву. Датчане продолжали посылать морские экспедиции за данью и проводили конфискацию товаров с тех кораблей, которые не заплатили пошлину.

Третья встреча была намечена на 1595 год. Но русские дипломаты снова опоздали из-за непогоды, и датская делегация, прождав русских три недели, покинула Колу. Однако за эти три недели, по словам Сельнеса, датчане успели получить «петиции саамов, которые жаловались на датских сборщиков дани и просили помощи, – грустные документы, демонстрирующие грубость и несправедливость. Худшим из всех был сборщик Йозеф Мортенсон, “который выбивал дань из каждого, кого видел”, как говорилось в одной петиции; некоторых подвергали пыткам. Что типично, все эти петиции были написаны на русском языке и адресовались еще и царю».

Четвертая встреча, намеченная двумя годами позже, в 1597 году, была отменена в последний момент из-за отсутствия датчан.

В 1598 году в Дании закончился период регентства, и править начал молодой Кристиан IV (его отец Фредерик II умер в 1588 году). Борис Годунов, фактически правивший в России, в тот же год добился своего избрания на царство. Оба государя не отказались от притязаний своих стран. В 1599 году Кристиан IV совершил знаменитое путешествие в Вардё на восьми военных кораблях, обозначив тем самым свой интерес к региону. Он хотел дойти до Колы, чтобы убедить жителей принять датское подданство, и русские позволили ему это сделать в надежде, что он сам наконец убедится «в ложности своих предубеждений и в патриотизме русских». Датчане высаживались на острове Кильдин и на Мурманском берегу, но не почувствовали себя там как дома. Впрочем, король не желал отступать и продолжал считать Кольский полуостров датской землей.

В 1601 году Кристиан IV снова высказал свои претензии, но царь по-прежнему не хотел уступать свои права на Лапландию. Тогда король предложил ему разделить полуостров пополам по линии восток-запад, оставив его южную часть русским и отдав своим подданным Мурманский берег. Столкнувшись с отказом русских, он в отчаянии предложил купить Кольский полуостров за 50 тысяч талеров (или, по Ушакову, за 9300 лошадей). Царь отказался, уточнив, что он отказался бы продать эти земли и за сумму в пять раз большую, и хотя его владения обширны, он не продаст «ни пяди унаследованной им страны».

Наконец, Кристиан сделал еще одну попытку: он попытался получить Колу в качестве приданого, заключив брак между своим братом и дочерью царя Ксенией. Но внезапная смерть Иоганна, претендента на ее руку, в 1602 году обессмыслила дальнейшие переговоры. Именно об этой планируемой свадьбе идет речь в сцене из оперы Модеста Мусоргского «Борис Годунов»[545].

В 1610 году поляки заняли Москву и оставались там до 1612-го. Дания предложила отправить России на помощь 2000 солдат, при условии, что ей отдадут… Колу. Русские отказались: они обратились за помощью к шведам.

Тогда Кристиан IV решил прибегнуть к угрозам. Он потребовал, чтобы ему отдали Колу, угрожая в противном случае взять ее силой. Царь ответил ему, что Вардё – русский город, и что король должен бы отдать ему ключи от крепости или, по меньшей мере, ее разрушить. Тогда в 1619–1623 годах последовала серия рейдов датских военных кораблей, которые захватывали имущество русских купцов и рыбаков, привозили с собой фальшивые деньги, жгли рыбацкие поселения[546]. Ушаков, который, как всегда, замечательным образом конвертирует денежные суммы в стоимость кольских лошадей, оценивает убытки от рейдов 1623 года в 18 тысяч лошадей (царь выставил Кристиану IV счет в 50 тысяч рублей). Крепость Кола, которую военные суда так и не осмелились атаковать, получила подкрепление в 500 человек и 54 пушки. Этого хватило, чтобы напугать датчан, у которых были куда более важные заботы на юге их королевства: в 1624 году Кристиан IV вступил в Тридцатилетнюю войну против католиков, и она стала главной заботой короля до самой его смерти в 1648 году.

Кроме того, Дания сильно зависела от импорта зерна из России. Наконец, из-за внутреннего положения обоих государств и наличия общего врага в лице Швеции ни одна из сторон не была заинтересована в вооруженном конфликте. Кольский полуостров войны не стоил; он окончательно стал русским.

Упрямство датского короля, если не сказать одержимость, представляется удивительным. Он вел себя так, как будто Кольский полуостров имел важность для него лично. В самом ли деле он боялся потерять доход от Эресунна?[547] Хотел ли он компенсировать за счет северных территорий те земли, что шведы отнимали у него на востоке, а немцы на юге? Говорят, что когда он был подростком, он увидел голландскую карту, на которой слово «Швеция» было написано через всю Лапландию, и именно это убедило его совершить путешествие 1599 года, обозначив власть Дании над Заполярьем.

С этого времени датские притязания стали чисто символическими. Каждый год губернатор (амтман) Финнмарка встречался со своим русским коллегой (воеводой, боярином) в Коле, совершая так называемое путешествие «притязаний». К счастью, сохранилось письменное свидетельство, из которого видно, что встречи между этими двумя чиновниками, управлявшими Заполярьем, были отмечены очень спокойной атмосферой, личными контактами и взаимным доверием. Норвежцы выезжали полярной ночью на санях, запряженных северными оленями, и в конце декабря прибывали в Колу. Затем следовали ритуальные церемонии приема и обмена пожеланиями и обмен дарами между представителем датско-норвежской короны и боярином. На этом большом празднике не было недостатка ни в съестных припасах, ни в напитках (ликеры, французские и португальские вина, красные и белые, квас, пиво). Норвежец заявлял – это все-таки было целью его визита – что он имеет право собирать налоги на Кольском полуострове; русские неизменно отвечали, что они сами с превеликим удовольствием собирали бы налоги во всем Финнмарке. После сказанного переходили к Dava? vipim! и к Sk?l alle sammen! (Здоровья всем!), а затем вновь вручались подарки: разного вида меха, и даже парик для боярского сына. После чего оба чиновника желали друг другу счастливого нового года, обещая увидеться через год. Множество народа сбегалось со всего города, чтобы проводить норвежцев, которые в разгар полярной ночи вновь отправлялись в путь длиной в несколько сот километров. Эта «дипломатическая буффонада», если говорить словами одного норвежского историка, продлится до 1813 года.