Книга: Рассказы о самоцветах

Зеленые камни

Зеленые камни

Что-то всегда влекло человека к зеленым тонам. Не яркий красный цвет — цвет энергии и крови, воли и страсти, а зеленый явился тем оттенком, который сыграл доминирующую роль в использовании природного камня человеком. Не кажется ли удивительным, что среди многоцветных яшм Камчатки, у маори островов Тихого океана, у индейцев Северной Америки — первобытный народ выбирал именно зелено-серые сорта для своих незатейливых каменных топоров и наконечников стрел? Разве не поразительно, что один и тот же невзрачный зеленый камень стал одинаково использоваться доисторическим человеком и в Центральной Европе, и в Средней Азии, и на Антильском архипелаге, и на островах Новой Зеландии? Что-то всегда привлекало человека к зеленому камню, и долгим и постепенным опытом научился он отличать его свойства и находить тот вязкий и прочный материал, который могли ему доставить только нефрит или яшма.

Все, что мы знаем об истории зеленого камня и роли его в смене веков, еще далеко от стройной и полной картины; и еще огромная исследовательская работа должна быть проделана, чтобы прочно связать задачи культурно-исторического характера с проблемами точного минералогического знания. Еще много труда должно быть вложено в детальное изучение распространения зеленого камня в декоративных изделиях разных стран и разных веков, в точное минералогическое изучение и переопределение образцов, в выяснение отдельных месторождений и времени их открытия: в этом направлении открывается огромное поле исследовательской работы, и уже сейчас намечается несколько вопросов, интересных загадок как для истории культуры, так и для минералогии.

Эти загадки ждут еще своих исследователей, и многие из них, несомненно, откроют целые области неведомого знания. Вспомним историю о хризолитах (оливине, перидотиту минералогов), этом золотисто-зеленом камне, который мы встречаем изредка в кольцах древнего мира или в церковной утвари средневековья, который привозили с востока участники крестовых походов.

Самые замечательные камни, почти в ладонь величиной, хранятся в подземных тайниках Кельнского собора; тщетны были мои попытки посмотреть их и сравнить с дивным хризолитом Красного моря, который хранится в Алмазном фонде СССР и происхождение которого скрыто за красивой легендой.

Даже до наших дней появлялись на мировом рынке партии этого камня, и лишь недавно удалось выяснить, что все они были старых добыч, за 200–300 лет до настоящего времени. Откуда же брался этот камень в средние века и в древности? Может быть, впервые его узнали из базальтов Богемии, где им восторгался уже в 1609 г. Боэций де Боот, находя прекрасный зеленый камень в зернышках среди горных пород?

Совершенно случайно в 1900 г. были открыты старинные копи хризолита на скалистом вулканическом острове Зебергет на Красном море. Прекрасные кристаллы камня сидят в пустотах изверженной лавы, а старые выработки говорят, что много веков здесь добывали этот золотисто-зеленый камень. Знал ли его Египет во времена своего владычества? Не остров ли это Топазон, о котором говорил Плиний, а сам «топаз» древних не есть ли хризолит наших минералогов? «Топаз, — рассказывает Плиний в своей „Истории“, — поныне в отличной состоит славе, по особенному роду своей зелени, и когда был открыт, то предпочтен был всем драгоценным камням. Открытие сие случилось на острове в Аравии, называемом Хитис, в коем жили троглодитские разбойники… Юба рассказывает, что на Черном море, расстоянием на один день плавания от матерой земли, находится остров Топазон, туманами окутанный и от того ради плавателями часто искомый, от чего оный и название получил; ибо топазить на троглодитском языке значит искать».

Разве это не целая картина, дающая объяснение прошлому, особенно если мы примем во внимание, что всего несколько десятков миль отделяет этот легендарный остров от знаменитых изумрудных копей Египта?

Сколько вопросов и сколько еще неясного в самой их постановке и в разрешении!

Вторая задача в этом новом ряде научных исследований рисуется нам при изучении изумруда. Четыре области в мире снабжают нас изумрудом: Египет — с второго тысячелетия до нашей эры, Колумбия — со второй половины XVI в. Россия с 1831 г. и, наконец, с 1927 г. Южная Африка, открывшая у себя месторождения, неотличимые от уральских копей. Ничтожное значение могли иметь в истории культуры другие месторождения: Северной Америки, Австралии, Зальцбурга, и только еще одно таинственное и мало известное месторождение в Бенгалии привлекает наше внимание. И перед нами, таким образом, встает вопрос: откуда и как проникал в Персию и на Ближний Восток прекрасный изумрудный камень, откуда брался он для древнескифских и древнесибирских украшений, в которых «валики (кристаллики?) изумруда в своей природной форме инкрустировались в металл»? Где черпала свои богатства Персия? Да действительно ли зеленый самоцвет Востока должен быть целиком отнесен к изумруду, нет ли там демантоида Урала, хризолита Красного моря, зеленого турмалина Бирмы или зеленого циркона Цейлона?

Третьей задачей я считаю выяснение роли демантоида в археологии Средней Азии. Последние открытия с несомненностью показали, что в раскопках Хамадана — древней Экбатаны (Иран) — нашлись обломки этого камня вместе с золотом и, по-видимому, платиной. Через Рашт и Каспийское море рисуем мы себе путь этого камня из золотоносных россыпей Урала, и трудно дать иное объяснение, так как не знает минералогия во всей Евразии других месторождений этого прекрасного золотистого камня. Но если это так, если действительно через Скифию на юг проникало уральское золото вместе с цветным камнем, то почему же не хотели верить Плинию и другим писателям, когда они говорили о прекрасных сортах смарагда скифской земли, о сказочных находках здесь самого «адамаса»?

Новые задачи нам ставит и амазонский камень, светло-голубой или зеленоватый полевой шпат башкирского Урала, прекрасный сине-зеленый камень угрюмых теснин Колорадо. В мелких амулетах и бусинках встречаем мы его в Египте. Откуда брал Египет этот камень, столь близкий по тонам к бирюзовым минералам Синайских месторождений? Где его коренное месторождение: в верховьях ли Нила — в Эфиопии, в пегматитовых ли жилах гранитной пустыни Ливии или в восточных дебрях Кермана и Бадахшана? Не может минералог ответить на эти вопросы, ибо не знает он в этих краях пегматитовых жил с красочным амазонитом, и его указание на Южный Урал или жилы Монголии вряд ли может дать разгадку прекрасному, но редкому камню Египта.

Что за амазонский камень был описан Гумбольдтом в его путешествии по Южной Америке? Откуда берутся изделия из амазонского камня на берегах Ориноко, на затерянных островах Антильского архипелага или в Мексике? Да действительно ли из амазонита эти изделия? Когда и почему он получил свое наименование? Ведь именно в бассейне Амазонки мы не знаем ни одного месторождения этого красивого полевого шпата…

Сколько вопросов и как мало точных данных, точных минералогических определений и исследований!

Новые загадки ставит нам зеленый авантюрин. Мало кто из минералогов видел этот камень, большинство даже отрицает его существование, и лишь в виде догадки говорят о его месторождениях в Южной Индии или в районе Мадраса. Мы не знаем этого камня ни в одном старом изделии Запада, как будто бы остался он неведом для Греции и Рима, не привезли его и экспедиции Тавернье в XVII в., не попал он в наши музеи и в наши дни. А между тем он существует, этот искристый камень Южной Индии; в моих руках его кусочек, две вазочки я знал в Гатчинском дворце и сломанную раковину из него видел у Максима Горького; целая партия камня проникла перед мировой войной в германские мастерские.

Хромовая слюда составляет красу этого прозрачного и бесцветного камня, и много любопытного еще будет связано с его исследованием.

Что это за таинственный коллаинит был встречен в кельтских гробницах Бретани? Неведомо месторождение этого яблочно-зеленого камня, и до сих пор не найдены его месторождения, хотя прекрасно изучен состав и свойства.

Наконец, последней и, может быть, наиболее интересной загадкой является та таинственная темно-зеленая плазма, которая нам хорошо известна в амулетах и украшениях восточного Средиземноморья и Рима и которая является самым обычным камнем в античных кольцах, — просвечивающий камень с темными пятнами большой красоты, напоминающий в тонких пластинках густой изумруд. Совершенно неизвестны нам сейчас месторождения этого камня, обычно связанного в классических описаниях с разновидностями изумруда.

Этот камень, по-видимому являющийся разновидностью кварца, халцедона или опала, окрашенного окисью хрома, привлек к себе внимание не только в области Средиземного моря, но даже и в Центральной Америке, где среди таинственных камней Мексики или не менее загадочных камней Амазонки мы видим обилие все того же хромового кварца. Где искать месторождения изумрудной плазмы? Не надо ли их видеть в хромовых и медных рудниках Кипра, где известны прекрасные зеленые селадониты, или же, действительно, они связаны с верховьями Нила? Что она представляет собой с минералогической точки зрения, какова природа ее окраски, почему ее удельный вес так мал и не связана ли она в своем происхождении с гелиотропом? Действительно ли правильно мнение, что первые зеленые камни проникли в Грецию только после походов Александра Македонского, т. е. не раньше III в.?

Сколько интереснейших картин рисует нам изучение этой таинственной плазмы, свыше 140 образцов которой хранится в одном Берлинском музее!

Я кончаю. Загадки зеленого камня еще многочисленны: шаг за шагом, сочетая на новых путях знание истории культуры с методами естественноисторического исследования, мы подойдем по поставленным вехам к новым завоеваниям. И мы хотим, чтобы в основу работы культурно-исторической мысли был положен точный метод естественных наук, хотим, чтобы то, что мы любим и чем любуемся, мы могли и понимать, претворяя в точные образы положительного знания.

Славу русских камней составляют зеленые камни. Нет другой страны в мире, где были бы столь разнообразны и прекрасны камни зеленых тонов. Ими по праву гордится наша Родина.

Ярко-красочный изумруд, сравнимый лишь с камнями Колумбии; прекрасный искристый камень из группы граната — яркий золотисто-зеленый демантоид («хризолит») Урала. С ним соревнуется желто-зеленый гранат — гроссуляр реки Вилюя, по цвету напоминающий ягоды крыжовника. Целая гамма тонов связывает слабо зеленоватые или синеватые бериллы с густо-зелеными темными аквамаринами Ильменских копей, и как ни редки эти камни, но по красоте они почти не имеют себе равных. Близки к ним по тону синевато-зеленые эвклазы россыпей Южного Урала, остроумно названные там «хрупиками» за резко выраженную спайность. Таинственно прекрасен изменчивый александрит, в котором, по словам Лескова, «утро зеленое, а вечер красный».

Наряду с прозрачными камнями надо отметить темно-зеленые и светло-дымчатые нефриты угрюмых долин Саянских хребтов. Разнообразны зеленые сорта яшм — то светло-серые или стальные с зеленоватым отливом, то ярко-зеленые, то темные синевато-зеленые исключительной красоты. Красивыми зелеными порфирами дарит нас Алтай, и среди них особенно выделяется великолепный зеленый античный порфир.

Как непревзойденная роскошь вспоминается нам и малахит наших медных рудников, с грандиозностью запасов которого не могло сравниться ни одно месторождение мира: то бирюзово-зеленый камень нежных тонов, то темно-зеленый с атласным отливом. Достаточно сказать, что найденное в 1835 г. «гнездо» малахита содержало более 250 т камня, которым можно было выложить около 6000 м² стен или панелей.

Я не говорю уже о моховиках, гелиотропе и плазме забайкальских степей и берегов Крыма; ярком, кричаще зеленом диоптазе — аширите казахских степей; об уральском амазонском камне, где зеленый тон переходит в нежно-голубой; о редком хризопразе Урала, о змеевике разных оттенков, об офиокальците с мягким рисунком слоистого мрамора; о сине-зеленой бирюзе Кызылкумов и о многих других зеленых камнях нашей Родины.

Опишем здесь только самые знаменитые из них.

Трудно найти другой самоцвет, который в древности ценился бы больше, чем изумруд — «камень сияния» греков.

Первые изумрудные копи в аравийской пустыне были открыты, по-видимому, еще во II тысячелетии до н. э.

Добыча не прекращалась ни в римское, ни в арабское владычество. Отсюда изумруд шел во все страны Запада и Востока; неведомыми нам путями проникал он в разные эпохи в Персию, в Византию и в Рим. Очень высоко ценился изумруд в Индии.

Новая эра в истории изумруда началась с открытием Америки. Здесь завоеватели-испанцы неожиданно столкнулись с культом поклонения зеленому камню. Завладев громадными количествами этого самоцвета из разграбленных могил и храмов, испанцы только в 1555 г. нашли само месторождение изумрудов в Колумбии.

Сочный зеленый цвет изумруда глубоко ценился как выражение жизни, молодости и чистоты. Ему приписывали обладание таинственной силой исцелять недуги и даровать счастье.

Яркое отражение нашел изумруд в народной поэзии и эпосе. Поэтами всех стран мира воспет этот камень. Цвет изумруда, по словам индийских сказаний, «подражает цвету шеи молодого попугая, молодой травки, водяной тины, железа и рисункам пера из хвоста павлина».

«Он зелен, чист и нежен, как трава весенняя, и когда смотришь на него долго, то светлеет сердце», — говорит об изумруде в одном из своих произведений А. И. Куприн.

«Смарагд», — называли его в древности русские. «Смарагды блеск свой распространяют далеко и как бы окрашивают около себя воздух, — писал в своих красочных пересказах старинных авторов академик В. М. Севергин, — и в сравнении с ними никакая вещь зеленее не зеленеет… Они не переменяются ни на солнце, ни в тени, ни при светильниках, и, судя по толщине их, имеют беспрепятственную прозрачность, что нам также в воде нравится».

«Змури», — называли этот камень грузины, веря, что в нем, как в зеркале, отражаются все тайны настоящего и будущего. Римский ученый Плиний писал, что этот камень природы превыше всех благ земных, что его краса прекраснее благоухания весеннего цветка и что не должно быть дозволено прикоснуться к девственным чертам резцу художника. Тот же Плиний описывал изумруды редкой красоты из скифской страны: «Смарагдов есть 12 сортов. Знатнейшие из них скифские, названные так по тому народу, у коего находятся».

Однако в России отдельные указания на этот камень встречаются впервые только в XVI в., а наши знаменитые месторождения изумрудов были открыты значительно позднее — в 1831 г. — на Среднем Урале по речке Токовой. С тех пор эти прииски наряду с колумбийскими снабжают всю Европу этим драгоценным камнем.

В первые же годы добычи попадались изумруды совершенно исключительных качеств и красоты. Лучшие кристаллы отсылались к царскому двору, а отдельные штуфы изумруда вы можете и сейчас увидеть в музее Горного института в Ленинграде и в минералогическом собрании Академии наук СССР в Москве.

Среди уральских самоцветов есть и необыкновенно красивый золотисто-зеленый камень, который в нашей ограночной промышленности известен под именем «хризолита». В переводе с греческого это слово означает «златокамень».

Этот неправильный термин настолько укоренился у уральских кустарей и ювелиров, что сейчас совершенно невозможно искоренить эту ошибку обозначения. Однако хризолитом с незапамятных времен был назван камень совершенно другого состава — оливин с острова Зебергет на Красном море.

Хризолит — оливин — камень исторический. Он был известен, по-видимому, еще и греко-римскому миру. Позднее крестоносцы приносили его в Европу из своих походов. Он достаточно знаменит, но, сказать по правде, особенной красотой не отличается; он мало прозрачен и окрашен в некрасивый грязноватый цвет. Недаром на его счет существует старинная французская поговорка, говорящая, что если у вас есть два оливина, то один из них — лишний.

О нашем уральском хризолите этого никак нельзя сказать, так как встречаются камни редкой красоты, способные выдержать сравнение с лучшими из лучших самоцветов. И если название «хризолит» придано ему с формальной точки зрения и неправильно, то подходит оно к нему не только не меньше, но гораздо больше, чем к подлинному хризолиту — оливину. По золотистому блеску наш камень является более «настоящим» хризолитом — златокамнем.

Как минерал наш «хризолит» представляет собой одну из разновидностей того замечательного семейства гранатов, из которого вышел целый ряд прекрасных самоцветов. К этому семейству относятся кроме «хризолита» кроваво-красный пироп, фиолетово-красный альмандин, красно-коричневый, «гиацинтовый» гессонит, желто-красный спессартин, изумрудно-зеленый уваровит.

«Хризолит» — камень, замечательный во многих отношениях. По силе светорассеяния, т. е. по тому свойству, которое определяет сияющую «игру» камня, он стоит выше всех самоцветов, выше алмаза. Этим объясняется его настоящее, научное название — демантоид, измененное диамантоид, т. е. алмазоподобный. При основной золотисто-зеленой окраске камня эта способность радужного светорассеяния сообщает нашему «хризолиту»-демантоиду необыкновенно яркую живую игру, напоминающую редчайшие зеленые бриллианты.

У демантоида есть один недостаток, помешавший ему занять место среди наиболее драгоценных самоцветов. Он не очень тверд. Это самый красивый, но и самый мягкий член гранатового семейства.

Несмотря на это, красота уральского «хризолита» создала ему заслуженную и прочную славу не только на родине, но и далеко за ее пределами.

Изыскания ученых археологов говорят, что этот камень был известен человеку уже давно, еще в глубокой древности. При раскопках Хамадана — древней Экбатаны (в Иране) вместе с золотом и другим металлом, очень похожим на платину, были обнаружены кристаллы золотисто-зеленого камня, при исследовании оказавшегося демантоидом. Мы знаем, что уральское золото проникало к скифам, а через них дальше на юг и на восток.

Может быть, и прекрасный уральский «хризолит» вместе с золотом и платиной доставлялся в страны древней культуры из дремучего Урала? Может быть, указания древних литературных памятников Ирана, Индии, Греции и Рима на изумруд из скифской страны на самом деле говорят об его золотисто-зеленом сопернике — уральском «хризолите»?

Месторождения этого камня до сих пор еще недостаточно изучены. Как по своим свойствам, так и по происхождению он занимает особое место в обширной группе гранатов. Открыт он был в 1874 г. сысертскими крестьянами в золотоносных россыпях на реке Бобровке на Среднем Урале. Вскоре недалеко от россыпей было найдено и коренное месторождение.

Оказалось, что демантоид встречается здесь в трещинах среди серо-зеленого змеевика в виде крупных (до 6 см) желваков, окутанных пленками асбеста. Но он встречается и в форме правильных кристаллов в темной изверженной крупнозернистой породе — пироксените.

Известно и другое месторождение демантоида — в платиновых россыпях Нижне-Тагильского района, в русле реки, которая, по курьезному совпадению, также называется Бобровкой. Коренное месторождение «хризолита» здесь еще не открыто; по-видимому, его следует искать в змеевиках, среди которых в глубоком и крутом логе протекает эта речка.

Несомненно, что со временем на Урале в названных районах будут еще открыты новые месторождения золотисто-зеленого «хризолита».

Среди зеленых самоцветов есть еще один камень, который по праву должен считаться русским, так как только в нашей стране были открыты те громадные месторождения, которые прославили его на весь мир. Это малахит, камень яркой, сочной, жизнерадостной и вместе с тем шелковисто-нежной зелени. Окраска русского малахита очень богата оттенками от светло-зеленого, почти голубого, до темного, густо-зеленого тона с характерным черноватым отливом (так называемый «плисовый» малахит).

Светлый сорт, «бирюзовый», у гранильщиков ценится раз в пять дороже темного, «плисового», так как чем светлее малахит, тем красивее он после полировки. В изделиях помимо цвета играет роль и красота рисунка, т. е. сочетание темных и светлых тонов. Весьма часто, особенно в светлом малахите, имеются черные включения марганцевых окислов или медных соединений кобальта, дающие красивый, своеобразный рисунок.

Малахит бывает различным по своему строению; прежде всего следует различать два сорта: ленточный, струистый разных тонов, преимущественно светлых, и особенно красивый радиально-лучистый, шелковистый сорт темно-изумрудного тона; к сожалению, его полировка очень трудна и не всегда удается выявить эффект шелковистых переливов цвета.

Малахит как нарядный декоративный камень был известен и в древности. Греки украшали им лучшие здания. Малахитом, например, обложены колонны здания храма Дианы в Эфесе. Позднее эти колонны были перенесены в Константинополь для украшения храма св. Софии.

Но нигде и никогда добыча и применение малахита не достигали таких размеров, как в нашей стране.

Сам по себе как минерал малахит не является редкостью. По составу он представляет собой водную углекислую соль меди. Он образуется в результате переработки первичных минералов меди поверхностными водами, содержащими углекислоту. Там, где близ поверхности есть хотя бы небольшие количества меди, обязательно найдется и малахит. Его яркие пятна, примазки, налеты служат для разведчиков признаком присутствия меди. Встречаются породы, залегающие на огромных пространствах и сплошь пропитанные землистым малахитом, так называемой медной зеленью.

В конце XVIII в. на уральских медных рудниках стали попадаться крупные скопления сплошного густо-зеленого малахита. Первым прославился малахит Гумешевского рудника; замечательные образцы этого камня хранятся во многих наших музеях. В музее Горного института в Ленинграде находится великолепный монолит гумешевского малахита, весящий более 1,5 т.

Яркая красота уральского камня произвела большое впечатление. Малахит быстро стал «модным» камнем, сравнявшись в цене с дорогими самоцветами. Наряду с лучшими драгоценными камнями он употреблялся на мелкие изделия — бусы, серьги, броши, вставки для колец. В большом ходу были также малахитовые табакерки.

В начале XIX в. (1810–1814) были открыты Меднорудянские залежи малахита, подобных которым человечество до сих пор еще не знало. Богатства этого месторождения были обнаружены не сразу. В первые годы добыча малахита из новооткрытого Меднорудянского месторождения была невелика. Лишь в 20-х годах XIX в. разработки рудника достигли основных залежей малахита. Из чудесного рудника, слава о котором быстро разнеслась по всему свету, извлекались уже не куски и кусочки нарядного камня, годные для брошей и табакерок, а громадные глыбы превосходного сплошного малахита. Вес самой большой глыбы малахита, найденной в недрах этого рудника, был настолько велик, что вытащить такую громадину из глубины можно было только по частям. Крупнейший кусок, извлеченный на поверхность, весил около 2 т.

Это месторождение по своей мощности и богатству, а также по исключительной красоте узоров и чистоте зеленых тонов камня является и до сих пор единственным на всем земном шаре. Не приходится удивляться, что после этого открытия в течение нескольких десятков лет продолжалась своего рода «малахитовая эпоха». Малахит стал излюбленным поделочным камнем. Но теперь кроме бесчисленных мелких предметов, ювелирных украшений, шкатулок, пепельниц, письменных приборов и тому подобного малахит начинает применяться в крупных изделиях и даже для облицовки архитектурных украшений.

Почти вся промышленность по обработке этого камня была сосредоточена в России.

Густота зеленого тона, своеобразность и разнообразие оттенков и рисунков придают изделиям из малахита ту чарующую красоту, которая производит незабываемое впечатление на всех посетителей Эрмитажа (вазы, столы и облицовка стен «Малахитового зала») и Исаакиевского собора-музея (колонны) — этих двух единственных в мире сокровищниц русского цветного камня.

В сокровищнице Франции одно из первых мест занимает стол, торшер и ваза из русского малахита работы русских мастеров-умельцев. Не меньшее внимание привлекали на Парижской выставке 1878 г. огромная малахитовая чаша в 2 ? 1,43 м и ваза высотой в 2,5 м.

Малахитовыми изделиями славился Екатеринбург и его гранильная фабрика.

По характеру своего применения малахит близок к орлецу и лазуриту.

Многолетняя непрерывная добыча малахита сильно истощила мощные месторождения Урала. Но говорить об их полной выработанности, конечно, не приходится. В недрах земли, может быть даже в районе знаменитых уральских месторождений, еще хранятся многие десятки тонн яркого зеленого камня.

И невольно возникает вопрос: почему мы видим в СССР обилие именно зеленого камня? Нет ли тут какой-то общей причины, которая кроется в условиях нашей природы? Почему так много зеленых камней на Урале и в Саянах и гораздо меньше в Средней Азии и полярной Сибири? Почему зеленый камень особенно богато представлен там, где на поверхность земли поднялись самые глубокие слои горных хребтов с их темно-зелеными породами, носителями оливина и змеевика, меди, никеля, железа и хрома?

Невольно напрашивается мысль о зависимости между распределением тех или иных химических элементов — руд определенных металлов — и распределением неживых цветов земной коры — самоцветов.

Несомненно, что окраска камня определяется глубокими законами геохимии, и не случайно наша страна сделалась страной зеленого камня.

Я заканчивал писать историю зеленого камня весной, на берегу Черного моря.

Часами наблюдал я с балкона за сменой солнечной игры на морском просторе и улавливал здесь все так хорошо знакомые мне оттенки наших зеленых камней: то синевато-стальные тона штиля, то ярко-зеленые кричащие, почти малахитовые оттенки бурных валов, то бархатные, глубокие зеленые тона «перуанского» изумруда, то незабываемые, манящие тона лучшего ильменского аквамарина.

А у берега — через прозрачную, зеленоватую воду вырисовывается все дно, как через чистый берилл, или же цвет? мутной плазмы и пестрой яшмы сменяют прозрачную глубину прибрежных вод.

Вокруг — молодая зелень, сочная, свежая, пестрая, оживающая к новой жизни во всевозможных сочетаниях всей гаммы зеленых тонов, то подернутая синевой вечернего тумана, то ярко сверкающая своими зелеными тонами изумруда, бирюзы или густого цвета темного байкальского нефрита.

А когда заходит за море солнце и медленно синеют и сереют яркие краски дня, загораются новые зеленые огни — то серебряные полосы луны на море, подобные переливающемуся хризобериллу Цейлона, то яркие светлячки, своим задумчивым зеленоватым светом дрожащие и мигающие в темноте ночи, напоминая сверкающие зеленые алмазы в лучах солнца.

Зеленый камень и понимание его родились среди красоты южного моря, пышной растительности его берегов, густых зарослей и лесов южных гор.