Книга: Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

Чтобы оценить пудинг, надо его отведать

Чтобы оценить пудинг, надо его отведать

Разбирая старую библиотеку в Центре изучения приматов Йеркса, мы обнаружили забытые сокровища. Среди них был старый письменный стол Роберта Йеркса, который теперь стал моим рабочим столом. Кроме того, там оказался фильм, который, вероятно, никто не видел более полувека. Потребовалось приложить усилия, чтобы найти подходящий проектор, но они с лихвой окупились. Отсутствие звука компенсировалось титрами, вставленными между снятыми сценами. В фильме два шимпанзе вместе выполняли задание. В полном соответствии со стилистикой немого кино, с дрожащим изображением под стать, один из шимпанзе хлопал по спине другого каждый раз, когда его решение оказывалось верным. Я показывал переведенную в цифровой формат версию фильма во многих аудиториях, вызывая у зрителей смех в ответ на это ободрение, напоминавшее человеческое. Люди очень быстро усваивали главное содержание фильма: человекообразные обезьяны хорошо понимают преимущества сотрудничества.

Этот опыт проводила в 1930-х гг. Мередит Кроуфорд, студентка Йеркса{264}. Мы видим двух молодых шимпанзе Бьюлу и Бимбу, тянущих за веревки, привязанные к тяжелому ящику, находящемуся снаружи их клетки. На ящик, слишком тяжелый для каждого из них, положена пища. Одновременные усилия Бьюлы и Бимбы производят потрясающее впечатление. Они выполняют работу четырьмя-пятью рывками, настолько хорошо согласованными, как будто они считают: «Раз, два, три… тащи!» – хотя, конечно, ничего подобного они не делают. На следующем этапе Бьюла уже насытился, поэтому у него пропала мотивация и его активность снизилась. Бимба настаивал на продолжении работы, подталкивая Бьюлу и пододвигая его руку к веревке. Когда они наконец подтащили ящик на доступное расстояние, Бьюла едва прикоснулся к пище, оставив все Бимбе. Почему Бьюла трудился в поте лица при отсутствии интереса к его результатам? Правдоподобный ответ – взаимная выгода. Эти два шимпанзе знают друг друга и, возможно, живут в одном сообществе, поэтому каждая услуга, которую они оказывают друг другу, будет вознаграждена. Они друзья, а друзья должны помогать друг другу.

Эти основополагающие наблюдения включают все составляющие, позднее подтвержденные более детальными исследованиями. Подобные эксперименты проводились на обезьянах, гиенах, попугаях, грачах, слонах и других животных. Совместное выполнение задания менее успешно, если партнеры не видят друг друга, так что успех основан на реальном сотрудничестве. Это не тот случай, когда оба партнера действуют наугад и случайно делают что-то одновременно{265}. Более того, приматы предпочитают партнеров, которые охотно соглашаются на сотрудничество и не возражают против дележа приза{266}. Приматы также понимают, что работа партнера нуждается в вознаграждении. Так, капуцины, по-видимому, дорожат помощью партнера, так как делятся большей долей пищи с тем, кто помог им ее добыть, чем с тем, кто в этом не участвовал{267}. Принимая во внимание все эти данные, остается удивляться, почему в прошлом общественные науки придерживались представления, что человеческое сотрудничество – это «редкое исключение» из правил живой природы{268}.

Утверждение, что только люди способны сотрудничать, соперничать или жить за чужой счет, стало общим местом. Сотрудничество между животными считалось основанным преимущественно на родстве, как будто млекопитающие – общественные насекомые. Эта идея была опровергнута, когда полевые исследователи проанализировали ДНК из экскрементов диких шимпанзе, что помогло установить между ними генетические связи. Они пришли к выводу, что в джунглях бо?льшая часть случаев взаимной помощи регистрируется для неродственных обезьян{269}. Исследования приматов, содержащихся в неволе, показали, что даже обезьяны, незнакомые друг с другом до того, как оказались вместе, делятся пищей и вознаграждениями{270}.

Несмотря на эти открытия, ученые упорно возвращаются к идее о человеческой уникальности. Возможно, ее приверженцы забыли о повсеместном, разнообразном и массовом сотрудничестве, обнаруженном в живой природе? Я как раз участвовал в конференции на тему «Общественное поведение: от клеток к сообществам». На ней обсуждались необычные способы, которыми отдельные клетки, организмы и целые виды достигают цели вместе{271}. В свое время, обобщив эти идеи в книге «Социобиология» (Sociobiology, 1975 г.), Э. О. Уилсон обосновал эволюционный подход к поведению человека{272}.

Однако восхищение обобщением, сделанным Уилсоном, похоже, прошло. Возможно, для тех, кто верит в уникальность человека, его подход оказался излишне радикальным и всеобъемлющим. В частности, теперь шимпанзе изображаются настолько склонными к соперничеству и агрессии, что не считаются способными к сотрудничеству. На основании этого делается вывод, что если таковы наши ближайшие родственники, то что уж говорить о более дальних? Их, то есть все остальное животное царство, можно просто не рассматривать. Один из главных сторонников такой точки зрения, американский психолог Майкл Томазелло, на основании сравнения человекообразных обезьян и детей пришел к заключению, что только представители нашего вида способны разделять стремление к общей цели. Свою точку зрения он сформулировал однажды в броском заявлении: «Невозможно себе представить двух шимпанзе, несущих вместе бревно»{273}.

Это голословное утверждение, учитывая, что Эмиль Менцель фотографировал и снимал на камеру, как два молодых шимпанзе помогают друг другу водрузить тяжелое бревно на ограждение их территории, чтобы выбраться наружу{274}. Я не раз видел шимпанзе, использующих длинные палки как лестницы, чтобы перебраться через электрические провода под напряжением, окружающие буковые деревья. Один из шимпанзе держал палку, пока другой забирался по ней, чтобы сорвать свежие листья и не получить удар током. Мы также сделали видеозапись двух самок шимпанзе подросткового возраста, постоянно пытавшихся проникнуть в окно моего кабинета, которое выходило на территорию обезьян на полевой станции Центра изучения приматов Йеркса. Обе самки подавали друг другу знаки при помощи рук, двигая тяжелый пластиковый бак прямо под моим окном. Одна из них запрыгивала на бак, в то время как другая забиралась на нее и вставала ей на плечи. Затем обе самки одновременно поднимались и опускались, как огромная пружина, и та, что была наверху, когда приближалась к окну, пыталась дотянуться до него. Действуя слаженно и явно имея в виду одно и то же, они часто играли в эту игру, меняясь ролями. Так как им никогда не удавалось достичь их общей цели, она существовала скорее в их воображении.

Эти попытки, вероятно, нельзя буквально сравнить с совместной переноской бревна, но такому поведению издавна обучали азиатских слонов. До недавнего времени в Юго-Восточной Азии слонов использовали на лесозаготовках. Сейчас их редко можно увидеть за этим занятием, но они все еще демонстрируют свои навыки туристам. В Центре охраны слонов около Чиангмая в Таиланде можно наблюдать, как два молодых слона без видимых усилий поднимают бивнями длинное бревно каждый со своего конца, обхватив его хоботами так, чтобы оно не катилось. Затем, слаженно двигаясь, они проходят несколько метров с бревном, расположенным между ними, в то время как погонщики, сидящие на их спинах, болтают, смеются и оглядываются по сторонам. По всей видимости, погонщики не руководят каждым движением слонов.

Для этой работы, несомненно, требуется обучение, но никто не способен научить животных действовать так согласованно. Можно научить дельфинов одновременно выпрыгивать из воды, потому что они поступают так в естественных условиях, или обучить лошадей скакать одинаковым аллюром, потому что дикие лошади тоже так делают. Дрессировка основана на природных способностях. Очевидно, если один из слонов пойдет быстрее другого или поднимет бревно на неподходящую высоту, все представление будет испорчено. Необходима постепенная отработка темпа и движений самими слонами. Они должны от понимания «я выполняю это задание» прийти к пониманию «мы выполняем это задание», что служит основой совместных действий. Слоны заканчивают свое представление, сначала хоботами снимая бревно с клыков, а затем медленно опуская его вниз. Они кладут тяжелое бревно на штабель бревен без единого звука, безупречно согласованно.

Когда Джош Плотник исследовал поведение слонов в подобной ситуации, он обнаружил, что они прекрасно понимают необходимость синхронных действий{275}. Групповые действия еще более существенны для животных, которые вместе охотятся, таких как горбатые киты. Они выпускают вокруг стаи рыб сотни пузырьков, которые окружают ее, подобно сети. Киты совместно окружают рыбу пузырьками все теснее, пока несколько китов не бросаются в центр ловушки с широко открытыми пастями, чтобы проглотить добычу. Касатки продвинулись еще дальше, до такой степени координируя свои действия, что редкие виды, включая людей, могут с ними сравниться. Когда касатки замечают тюленя на льдине у побережья Антарктики, они перемещают льдину. Это требует больших усилий, но в результате льдина оказывается в открытом море. Затем четыре-пять касаток выстраиваются бок о бок в ряд. Действуя одновременно, как один огромный кит, они быстро плывут к льдине, создавая высокую волну, которая смывает несчастного тюленя с льдины. Мы не знаем, как касатки договариваются построиться в ряд или синхронизировать свои действия, но, видимо, они каким-то образом общаются друг с другом, прежде чем перейти в наступление. Непонятно также, зачем касатки делают это, потому что, наигравшись с тюленем, они часто отпускают его. Одного тюленя касатки даже посадили на другую льдину, видимо оставив до следующего раза{276}.

На суше тесное взаимодействие характерно для львов, волков, диких собак, пустынных канюков (разгоняющих голубей на Трафальгарской площади в Лондоне) и других животных. Швейцарский приматолог Кристофер Бош описывает, как шимпанзе охотятся на колобусов в Кот-д'Ивуаре: часть самцов исполняют роль загонщиков, в то время как другие самцы занимают позиции в засаде высоко на деревьях, ожидая стаю колобусов, спасающихся бегством под пологом леса по направлению к ним. Так как охота происходит в густых джунглях национального парка Тай, а шимпанзе и колобусы рассредоточены в кронах деревьев, то точно определить, что происходит, довольно сложно. Тем не менее шимпанзе, видимо, предварительно распределяют между собой роли и предугадывают поведение своих жертв. Добыча оказывается в руках одного из сидящих в засаде шимпанзе, который имеет возможность незаметно скрыться, но поступает прямо противоположным образом. Пока идет охота, шимпанзе молчат, но, как только колобус пойман, они устраивают какофонию уханий и криков, привлекающую к ним всех самцов, самок и детенышей, старающихся протолкнуться к добыче. Однажды я стоял под деревом (в другом лесу) во время подобного события, и оглушительный шум надо мной не оставлял сомнений в том, как высоко шимпанзе ценят добытое мясо. При разделе добычи охотники получают преимущество над теми, кто пришел позже, – даже над альфа-самцом, если он не принимал участия в охоте. Видимо, шимпанзе способны оценить вклад в успех. Совместный пир служит для того, чтобы поддержать этот вид групповых действий: для чего вкладывать силы в совместное предприятие, если не ради общего вознаграждения?{277}

Эти наблюдения, очевидно, противоречат представлениям, что шимпанзе и другие животные не способны к совместным действиям, основанным на общих устремлениях. Можно себе представить, каким могло бы быть столкновение между такими двумя учеными, как Бош и Томазелло, придерживающихся прямо противоположных взглядов и при этом занимающих кабинеты в одном здании. Возможно, их назначение в качестве содиректоров в Институт Макса Планка в Лейпциге было экспериментом, призванным выяснить, как осуществляется человеческое сотрудничество при полном несовпадении взглядов. Несколько отклонившись от темы, вернусь к исследованиям, которые привели Томазелло к выводам об уникальности человека. После сравнения детей и человекообразных обезьян в выполнении группового задания он заключил, что только дети способны на совместные целенаправленные действия.

Важнейший вопрос в подобных исследованиях – их сопоставимость. К счастью, имеются фотографии, на которых представлены условия эксперимента{278}. Одна из фотографий показывает двух человекообразных обезьян, сидящих в отдельных клетках. Перед обезьянами находится небольшой пластиковый стол, который каждая из них может придвинуть с помощью веревки. Очень странно, что обезьяны не занимают общее помещение, как в классических экспериментах Кроуфорд. Клетки даже не примыкают друг к другу – обезьян разделяют пространство и две сетки между ними, что затрудняет видимость и общение. Каждая обезьяна сконцентрирована на своем конце веревки и, похоже, не замечает, для чего служит другой конец. Другая фотография представляет детей, которые, напротив, сидят на ковре в просторной комнате и не разделены никакими барьерами. Они используют ту же экспериментальную конструкцию, но находятся рядом и могут перемещаться, дотрагиваться друг до друга и разговаривать. Эти различные условия играют решающую роль в объяснении, почему дети имеют общую цель, а обезьяны – нет.

Если бы это сравнение касалось двух разных видов животных, например крыс и мышей, мы никогда бы не стали обсуждать результаты таких несопоставимых условий. Если бы крысы во время эксперимента сидели бок о бок, а мыши – по отдельности, ни один здравомыслящий ученый не пришел бы к выводу, что крысы умнее или действуют более согласованно, чем мыши. Потребовалось бы поместить их в одинаковые условия. Сравнения детей и человекообразных обезьян допускают исключительную свободу действий, вот почему исследования подтверждают различия в познавательных способностях, которые, на мой взгляд, неотличимы от различий в методологии.

Ввиду продолжающейся дискуссии мы решили отказаться от парного тестирования – как совместного, так и раздельного – и создать более естественные условия эксперимента. Подобный эксперимент можно охарактеризовать пословицей «Чтобы оценить пудинг, надо его отведать», поскольку мы стремились раз навсегда определить, насколько хорошо шимпанзе справляются с конфликтом интересов: что происходит с сотрудничеством в условиях соперничества? Единственный способ решить, что окажется важнее, – создать условия, при которых шимпанзе могут одновременно проявить обе склонности. Моя студентка Малини Сучак предложила подходящий аппарат для тестирования пятнадцати шимпанзе на полевой станции Центра изучения приматов Йеркса. Аппарат, поставленный на ограждение территории шимпанзе, требовал очень четкого взаимодействия: чтобы получить вознаграждение, две или три обезьяны должны были одновременно потянуть за разные стержни. Добиться согласованных действий с двумя партнерами сложнее, чем с одним, но шимпанзе легко справились в обоих случаях. Они сидели порознь, но могли наблюдать друг за другом. Так как присутствовала вся группа, то были возможны любые комбинации партнеров. Шимпанзе могли решить, кто будет работать, а кто следить за возможными соперниками, такими как доминантные самцы и самки, а также желающими поживиться за чужой счет – стащить награду, не выполняя никакой работы. Обезьяны не только свободно обменивались информацией и самостоятельно выбирали партнеров, но и свободно соперничали. Эксперимент подобного масштаба никогда еще не проводился.

Если бы оказалось, что шимпанзе действительно не способны преодолеть соперничество, этот эксперимент должен был бы превратиться в полный хаос, а сообщество шимпанзе – в стаю обезьян, дерущихся за вознаграждение и отталкивающих друг друга от аппарата. Соперничество разрушает общие цели. Однако я знал шимпанзе довольно давно и десятилетиями изучал их умение разрешать конфликты, поэтому не слишком переживал за исход эксперимента. Несмотря на дурную репутацию шимпанзе, я часто наблюдал, как они стараются ослабить взаимные противоречия и сохранить мир, потому не опасался, что они вдруг все разом прекратят эти усилия.

Поскольку Малини и все мы хотели увидеть, сумеют ли шимпанзе самостоятельно справиться с задачей, их ничему предварительно не обучали. Все, что они знали, – имеется новый агрегат, связанный с едой. Шимпанзе доказали, что очень быстро учатся. В течение нескольких дней они сообразили, что нужно действовать совместно, и быстро овладели навыками работы вдвоем и втроем.

Сидя рядом с одним из тяговых стержней, Рита смотрит вверх на свою мать Бори, которая спит в гнезде, построенном на верхушке высокой конструкции для лазанья. Рита залезает на самый верх, чтобы несколько раз толкнуть Бори в бок, пока мать не спускается вниз вместе с ней. Рита направляется к аппарату, постоянно оглядываясь, чтобы убедиться, что мать следует за ней. В подобных ситуациях иногда создается впечатление, что обезьяны договорились между собой незаметно для нас. Две особи вдруг выходят из ночного убежища и вместе направляются прямо к далеко отстоящему аппарату, как будто точно знают, чем сейчас будут заниматься. Можно ли утверждать после этого, что у шимпанзе не может быть общих намерений?

Главная задача исследования состояла в том, чтобы выяснить, будут ли шимпанзе сотрудничать или соперничать. Несомненно, победило сотрудничество. Мы видели некоторые проявления агрессии, но практически никаких травм. Большинство ссор были сдержанными – кого-нибудь отталкивали или прогоняли от аппарата, в кого-то бросали песок. Некоторые шимпанзе пытались получить доступ к аппарату, вычесывая того, кто выполнял задание, пока он не уступал им свое место. Сотрудничество при работе с аппаратом происходило постоянно – результат составил 3565 совместных действий{279}. Желающих поживиться за чужой счет избегали, а иногда и наказывали, а особи, проявлявшие излишнюю агрессивность, быстро поняли, насколько непопулярно их поведение. Эксперимент проходил несколько месяцев, так что у шимпанзе было достаточно времени, чтобы понять, что терпимость вознаграждается наличием партнеров, готовых совместно выполнять задание. В итоге было получено доказательство, что шимпанзе способны к полноценному сотрудничеству. Они не испытывают затруднений в том, чтобы контролировать или подавлять противоречия ради приобретения общей выгоды.

Одной из причин, по которым поведение шимпанзе соответствовало наблюдаемому в естественных условиях, могло послужить их совместное проживание: к тому времени, когда проводился эксперимент, шимпанзе уже жили вместе в течение почти четырех десятилетий. Это по любым меркам очень долгий период, в результате которого получается необыкновенно согласованное сообщество. Но когда мы недавно протестировали вновь созданную группу, в которой многие особи знали друг друга всего несколько лет, мы обнаружили тот же высокий уровень сотрудничества и низкий уровень агрессии. Иными словами, шимпанзе обычно умеют улаживать конфликты ради сотрудничества.

Современное представление о шимпанзе, приписывающее им насильнические, воинственные и даже «демонические» черты, целиком основано на их отношении к соседним группам в дикой природе: шимпанзе периодически совершают безжалостные набеги на территории соседей. Это испортило их репутацию, хотя смертельные случаи в подобных ситуациях настолько редки, что потребовались десятилетия, чтобы ученые признали их существование. Фатальные исходы в каждом регионе, где проводятся наблюдения, случаются примерно раз в семь лет{280}. Более того, это поведение не слишком отличается от нашего. Тогда почему оно используется в качестве аргумента против способности шимпанзе к сотрудничеству, в то время как у нашего вида военные действия справедливо считаются коллективным мероприятием? То же относится и к шимпанзе – они практически никогда не нападают на соседей поодиночке. Пора уже нам воспринимать их такими, какие они есть: одаренные командные игроки, которые без труда подавляют конфликты внутри своей группы.

Недавний эксперимент в зоопарке Линкольн-парка в Чикаго еще раз подтвердил наличие навыков сотрудничества у шимпанзе. Ученые предложили группе шимпанзе доставать палочками кетчуп из отверстий в искусственном термитнике. В начале эксперимента отверстий хватало на всех членов группы, но затем количество отверстий уменьшалось на одно каждый день, пока их не осталось совсем мало. Поскольку каждым отверстием можно было пользоваться только поодиночке, предполагалось, что шимпанзе начнут соперничать и ссориться из-за них. Но ничего подобного не произошло. Шимпанзе приспособились к изменившейся ситуации прямо противоположным образом: они мирно собирались вокруг оставшихся отверстий – обычно по двое, а иногда по трое – и опускали в них палочки по очереди, при этом каждая обезьяна терпеливо дожидалась своей очереди. Вместо нарастания конфликта, исследователи наблюдали совместное потребление по очереди{281}.

Когда два или более сообразительных и способных к взаимодействию представителя разных видов встречаются у источника пищи, результатом также может быть сотрудничество, а не соперничество. Представитель каждого вида знает, какие преимущества предоставляет ему другой. Так, сотрудничество человека с китообразными (китами и дельфинами) в рыболовстве насчитывает уже много тысяч лет, и сведения о нем поступали из самых разных мест – от Австралии и Индии до Средиземноморья и Бразилии. В Южной Америке это происходило на топких берегах лагун. Рыбаки сообщали о своем прибытии шлепками по воде, услышав которые появлялись бутылконосые дельфины, подгонявшие к рыбакам стаи кефали. Рыбаки ждали сигналов от дельфинов – особых прыжков в воду, чтобы забросить свои сети. Дельфины преследуют стаи рыб и для себя, но здесь они загоняли кефаль в сети рыбаков. Люди знали каждого дельфина и давали им имена в честь знаменитых политиков и футболистов.

Еще более впечатляющий пример – сотрудничество человека и касаток. Когда еще существовал китобойный промысел, в бухте Туфолда в Австралии касатки приближались к китобойной базе, выпуская фонтаны и хлопая хвостами по воде, что служило сигналом о приближении горбатых китов. Касатки загоняли крупного кита на мелководье поблизости от судна, что позволяло китобоям загарпунить утомленного великана. После того как кит был убит, касаткам давали возможность в течение суток съесть их излюбленный деликатес – язык и губы кита, а затем китобои поднимали добычу на палубу. Здесь тоже люди давали имена своим партнерам-касаткам в качестве признания, что принцип «услуга за услугу» – основа любого сотрудничества как между людьми, так и между животными{282}.

Существует только одна область, в которой сотрудничество между людьми значительно превосходит все, что нам известно о других видах, – это уровень и масштаб организованности. У нас есть иерархические структуры, способные осуществлять проекты такой сложности и продолжительности, которые нигде в природе не встречаются. Сотрудничество между животными по большей части организуется и выполняется в соответствии с их способностями. Иногда животные взаимодействуют таким образом, как будто договорились о разделении обязанностей заранее. Мы не знаем, как осуществляется обмен информацией, связанной с общими намерениями и задачами, но животные не получают указаний от руководителей, как люди. Мы разрабатываем план и устанавливаем субординацию, чтобы обеспечить его выполнение, что позволяет нам проложить железную дорогу через всю страну или начать строительство кафедрального собора, завершением которого будут заниматься несколько поколений. Взяв за основу проверенные временем традиции, мы превратили наши общества в сложные системы сотрудничества, способные осуществлять проекты беспрецедентного масштаба.