Книга: Стой, кто ведет? Биология поведения человека и других зверей

Любовь как навязчивое состояние

Любовь как навязчивое состояние

Существует мнение, что любовь – это психическое расстройство. Иногда даже указывают его индекс в Международной классификации болезней десятого пересмотра – F63.9. Это не совсем точно. Раздел 63 МКБ-10 перечисляет расстройства привычек и влечений, которые не попадают в другие категории. Например, F63.0 – навязчивая склонность к азартным играм, F63.1 – склонность к поджогам (пиромания), F63.2 – патологическая склонность к воровству (клептомания) и т. д. Под номером F63.9 значится: «Расстройства привычек и влечений, неопределенные». Некоторые формы поведения, о которых окружающие говорят «Любовь!», можно подвести под этот пункт, но далеко не все и не всегда.

Любовь всегда сопряжена с ограничением свободы. С этим утверждением легко согласится любой, кто решил завести себе, ну, скажем, канарейку. Часть своего времени и энергии ему теперь придется тратить на покупку корма, смену воды, уход за любимой и разговоры с ней. Хотя бывают моменты, длящиеся порой неделями и месяцами, когда человеку просто некогда и когда у него нет времени и сил на кого-то или что-то еще, кроме своих дел.

Еще очевиднее неизбежность утраты свободы человеком, который завел себе животное. «Своя собака!» – это, конечно, здорово. Но вместе с тем нужно и сказать: «Прощай, беспечная юность!» Каждый день придется вставать на час раньше привычного. Более того, опять же каждый день следует быть дома не позже девяти вечера, причем безупречно трезвым, потому что собаки очень не любят запах алкоголя, даже исходящий от любимого хозяина. И такой режим надо соблюдать не только по будням, но и во все выходные и даже в праздничные дни, включая 1 января. К ограничениям свободы следует добавить денежные расходы на кормление собаки, а также не только материальные, но и энергетические затраты на ее лечение и обучение. Наконец, возрастают и психологические издержки. Если у вас плохое настроение, можно скомандовать питомцу, тыкающемуся в ваши колени глупым мокрым носом: «Пошел вон!» – и он пойдет. Но это очевидно ухудшит ваши отношения, поэтому вам придется соотносить свое настроение с настроением партнера. Очевидно, что возможности человека, имеющего рядом с собой близкое существо, уменьшаются. Может быть, лучше завести себе чучело, чтобы квартира не заполнялась шерстью? А еще лучше повесить на стену хороший плакат: не будет не только шерсти, но и пыли.

Если же человек заводит себе близкого человека, то его личное пространство не просто сужается, а сжимается. Но хотя любовь сопряжена с ограничением свободы, потребности, которые с ее помощью удовлетворяются, настолько сильны, что она часто становится навязчивым состоянием. В этом случае любовь вполне подпадает под рубрику F63.9 Международной классификации болезней.

Любовные переживания с большим трудом и крайне редко удается скорректировать путем рационализации, т. е. с помощью логических доводов (рис. 8.64).

^{Рис. 8.64. Купидон являлся к Психее только в полной темноте. Женщина не утерпела и поднесла лампу к лицу любовника. Горячее масло капнуло тому на кожу, он проснулся и в гневе навсегда покинул Психею. Пристальное рассматривание объекта любви иногда приводит к исчезновению чувства. Во всяком случае, способность пристально посмотреть на предмет своей любви, увидеть и оценить его объективно указывает на то, что любовь улетела (например, см. рассказ Роберта Шекли «Язык любви»}[417]^).

Эта особенность, впрочем, отличает все стойкие изменения эмоционального фона. Например, при депрессивном эпизоде человеку не помогают прямые указания на то, что его дела не так уж плохи, что он достиг явных успехов и что качество жизни многих людей объективно намного хуже, чем у него. Так же и при сильной любви доводы разума не ослабляют это стойкое влечение к конкретному человеку.

Все мысли влюбленного человека – только о предмете своей любви, на который ориентированы и его поведение, и его психика. Не помогают и рассуждения о том, что главное – благополучие в доме, профессиональные успехи, финансовая стабильность, здоровье, друзья, развлечения и прочие объективные показатели счастья. Бесполезно рассуждать о том, что такие ситуации случались с миллионами людей во все времена и у всех народов. Отвергнутый любовник безуспешно пытается объяснить себе, что эта связь была ненужной и что женщине будет лучше без него, а ему – без нее. Мужчина постоянно объясняет себе, что очевидно ей не подходит: она – молодая, яркая, красивая, деятельная женщина, тогда как он – стареющий, ленивый, сутулый и равнодушный. Но ничего не помогает, он пропал! Человек повторяет себе, что «не в свои сани не садись» и «не за свое дело не берись». Пытается вспомнить ее недостатки, но оказывается, что их нет! Он говорит себе: «Она бросила тебя», но сам же себе и возражает: «Девушка имеет право избавиться от надоевшего поклонника». Этот диалог с самим собой продолжается бесконечно. «Она бывала неоправданно жестока». – «Но все дети эгоцентричны». «Она глуповато тщеславна». – «Но тщеславны все женщины, занимающиеся наукой, это еще Плутарх заметил!». «Она не знает русскую классику». – «Но молодежь читает свои книги». «С ней бывало скучновато». – «Скучно со всеми молодыми людьми – с ними не о чем говорить». «Она любила получать страсть и нежность, сама же отвечала только “мне приятно”». – «Но все женщины потребители…» Однако ничего не помогает!

Подобная любовь представляет собой одну из форм обсессивных расстройств, при которых навязчивые мысли, желания и переживания не поддаются контролю со стороны сознания. Обсессивные расстройства могут достигать психотического уровня и длиться годами. Поэтому иногда люди сознательно прерывают едва начавшийся или только намечающийся роман для сохранения душевного равновесия, независимости и свободы.

Баланс желания любить и быть любимым, с одной стороны, и желания независимости – с другой, проявляется в предпочтении людьми кошек и собак. Собака, помимо очевидных преимуществ – любовь к хозяину, престиж, внимание прохожих и т. п., приносит собаковладельцу и ограничение свободы. Если собака действительно любит человека, она требует его постоянного внимания и доказательств принадлежности к единому сообществу. Коты – иное. Например, Шухарт заходил домой раз в два-три дня. Предварительно гаркнув на весь двор, он неторопливо поднимался по лестнице, заходил в квартиру и ел. Насытившись, кот запрыгивал на меня. Приходилось лечь, так как на коленях он не помещался. И минут 15, лежа у меня на груди и животе, он пел (делился впечатлениями?), а я расчесывал его бакенбарды и обрабатывал раны на морде. Потом он отправлялся спать. Этот цикл жизнедеятельности повторялся несколько лет. Конечно, летом, на даче, наше общение было более разнообразно, вплоть до совместных стычек с местными котами, собаками и парочками, тискавшимися на скамейках августовскими ночами. Главным же в наших отношениях было полное удовлетворение таким модусом отношений. Большую часть времени каждый из нас был занят собственными делами, но несколько минут общения три-четыре раза в неделю полностью удовлетворяли наши взаимные потребности в дружелюбных социальных контактах, т. е. в любви.

У каждого человека есть свой диапазон потребности в любви. Превышение верхнего и нижнего пределов вызывает душевный дискомфорт.