Книга: Спортивный ген

Глава 2 Одна история о двух прыгунах в высоту (Или правило 10 000 часов в действии)

Глава 2

Одна история о двух прыгунах в высоту

(Или правило 10 000 часов в действии)

27 июня 2009 года, в день своего рождения, Дэн Маклаглин, преуспевающий фотограф, решил сделать что-то особенное. Дэн решил бросить свою работу в Портленде и осуществить свою мечту – стать профессиональным гольфистом. За 30 лет своей жизни Дэн нечасто сталкивался с гольфом, да и со спортом вообще. Он сохранил воспоминания из детства о двух увлекательных приключениях со старшими братьями на поле для гольфа. В старшей школе он участвовал в соревновании по бегу по пересеченной местности, а до этого немного занимался теннисом. Так что спортсменом он не был, особенно профессиональным. Но все должно было измениться.

В 2003 году, получив журналистское образование в университете Джорджии, Маклаглин на протяжении двух лет делал снимки для разных периодических изданий, после этого он работал с разного рода рекламой в индустрии фотографии. Проработав 6 лет в офисе, где основной его задачей было «щелкать» различное стоматологическое оборудование, он понял, что не представляет большой ценности на рынке труда.

Так он решил учиться дальше и сэкономил большое количество денег, выбрав программу магистратуры делового администрирования в области финансов. Однако после первого же дня обучения в государственном университете Портленда, разбирая, как создавать таблицы в Microsoft Excel, Маклаглин осознал, что это не то, чего он хотел. Он метался, не зная, какой путь ему выбрать, – то ли стать помощником врача, то ли пойти учиться на архитектора, но все это казалось ему ненужным. Тогда Дэн решил, что тот жизненный путь, который он выберет, должен кардинально изменить его жизнь.

Маклаглин всегда был рисковым парнем. В 2006 году, например, он решил провести зимний отпуск на Фиджи, как раз во время государственного переворота. Но во всем остальном Маклаглин был таким же, как и основная масса людей. При росте 176 см он весил 68 кг, без впечатляющих физических данных, и, по его же словам, вел совершенно заурядную жизнь.

Об исследованиях Эрикссона он узнал, прочитав бестселлеры Джеффа Колвина «Выдающиеся результаты. Талант ни при чем!» и Малкольма Гладуэлла «Гении и аутсайдеры». Он открыл для себя правило 10 000 часов, или «золотого числа успеха», как про него пишет Гладуэлл, узнал об идее предполагаемых врожденных навыков, которые на самом деле всего лишь результат многолетних тренировок.

После чего 5 апреля 2010 года Маклаглин провел свою первую самостоятельную тренировку, готовясь к вступлению в мир профессионального спорта и участию в туре соревнований Ассоциации профессиональных игроков гольфа (основные мужские профессиональные гольф-туры в США и Северной Америке, проводятся АПИГ). Его план состоял в том, чтобы каждый свободный час уделять тренировке, и таким образом набрать необходимые 10 000 часов и доказать всем, что «нет абсолютно никакой разницы между мной и профессионалом или любым другим человеком; вы можете добиться успеха не только в гольфе, но и в любой области, какой только захотите; даже если у вас рост под 2 метра, это не значит, что можно зазнаваться или быть великим спортсменом – нужно оставаться прежде всего человеком».

Маклаглин так и не достиг своего результата, к концу 2012 года он набрал всего лишь 3685 часов практики. Но, несмотря на это, его научный эксперимент стал настоящим достижением, прорывом. Теперь он один из самых квалифицированных инструкторов Ассоциации профессиональных игроков гольфа и может напрямую консультироваться с Эрикссоном по вопросу стратегии своих тренировок. Дэниел рассказал, что честно считал только те часы тренировок, которые, согласно определению Эрикссона, можно отнести к самоподготовке.

«Согласно определению Эрикссона, самоподготовкой вы можете называть только те тренировки, которые оказывают на вас когнитивное воздействие, – объясняет Маклаглин. – То есть выйти на поле для гольфа и помахать клюшкой несколько часов, в течение которых вы не следите за траекторией полета мяча, движением своего тела и не исправляете своих ошибок, совершенно не значит провести полноценную тренировку». Итак, 6 дней в неделю по 6 часов в день Дэниел Маклаглин проводил за самоподготовкой. У него был практически восьмичасовой рабочий день, два часа из которого – обеденный перерыв – он анализировал свои ошибки недочеты, размышлял, что еще можно улучшить. Например, придумал в конце каждого часа закрывать глаза на несколько минут, чтобы отдохнуть от длительной зрительной концентрации.

Дэниел строил стратегию своей игры с нуля. Когда я впервые с ним встретился, он уже набрал 1776 часов и хорошо владел клюшкой. «Я использую 8-й айрон (самая короткая клюшка для гольфа с плоской головкой), – рассказывал он. – Я в 128 метрах от лунки, так что сейчас самое подходящее время, чтобы пустить ее в дело». Тогда он поместил 3 мяча на разном расстоянии от лунки и смог забить их все три одновременно. «Вот так, – сказал он. – Я могу забить 27 мячей всего лишь в 9 лунок». Если он продолжит свои тренировки, то к 2016 году наработает 10 000 часов. (Здесь обязательно нужно добавить, что Маклаглин не считает время тренировок в спортзале, работу с диетологом и чтение научной литературы о гольфе.) Маклаглин мечтает стать профессионалом, когда достигнет волшебного числа. «Конечно, нет никаких гарантий, – говорит он. – Завтра я могу попасть в аварию и погибнуть. Но на сегодняшний день мое величайшее достижение – это то, что я попал в АПИГ».

«В любом случае не имеет значения, что случится потом, – продолжает Дэниел. – Я все равно постараюсь, чтобы это было незабываемо. Я люблю эту игру с каждым днем все больше и больше. А во время моей сессии на конференции во Флориде я завтракал, обедал и ужинал с доктором Эрикссоном… Вы знаете, он сказал, что ему интересно наблюдать за моими успехами. В его научной практике не было еще ни одного спортсмена, за которым бы он наблюдал так долго. А даже один спортсмен – это уже результат».

До этого еще никто не проводил подобного исследования. Вся информация, полученная для обоснования теории 10 000 часов, была, как говорят ученые, «ретроспективной». То есть ученые рассматривали предмет с точки зрения тех людей, которые уже достигли определенных успехов, и вспоминали, как этих успехов достигали. Изначально исследовательской группой были студенты Академии музыки – учебного заведения, куда попадают только те, у кого есть потенциал, кто уже много лет занимался и имеет необходимый уровень знаний. Однако изыскания, которые заранее ограничиваются отобранной группой людей для проведения различных тестов, обречены на провал. В подобных условиях становится невозможно найти доказательства того, что существуют врожденные особенности или наследственный ген. С другой стороны, «многолетние» исследования наиболее точны, ведь есть возможность следить, каким образом люди накапливают знания, сколько времени они на это тратят и как быстро достигают прогресса. Именно поэтому многолетние исследования на основе теории 10 000 часов такие сложные: представьте, что вам нужно набрать полноценную группу Дэнов Маклаглинов. Может, они и согласятся потратить несколько лет, отрабатывая определенные навыки, которых у них нет, но смогут ли они усердно отслеживать результат?

Однако, как оказалось, существует способ отследить результаты самоподготовки, исключая определенную роль человеческого фактора.

Разряд шахматисту присваивается в соответствии с системой Эло, названной в честь знаменитого физика Арпада Эло. Именно благодаря ему мы можем подсчитать индивидуальные коэффициенты (рейтинги) игроков. Средний игрок в шахматы набирает около 1200 Эло-очков. Самая низкая планка для мастера 2200–2400 очков. Международный мастер может достичь уровня 2400–2500 очков. Рейтинг гроссмейстера 2500 Эло-очков и выше. А так как Эло-очки засчитываются как личные достижения, то и оценочная система требует объективной оценки прогресса игроков на протяжении длительного времени.

В 2007 году психологи Гийлермо Кампители (Открытый межамериканский университет, Аргентина) и Фернанд Гобет (директор исследовательского центра при университете Брунеля, запад Лондона) набрали исследовательскую группу из 104 шахматистов разных разрядов. Кампители тренировал будущих гроссмейстеров, а Гобет, который в молодости проводил по 8–10 часов за самоподготовкой, занимался с международными мастерами.

Кампители и Гобет обнаружили, что 10 000 часов, или 2200 Эло-очков, – необходимый уровень для приобретения статуса профессионала. Среднее время практики для присвоения звания мастера, примерно 11 000 часов, или, если быть предельно точными, – 11 053 часа, результат, который даже выше, чем в исследованиях Эрикссона. Более того, психологи установили, что для приобретения навыков мастера существует определенный диапазон времени тренировок.

Один игрок во время исследования достиг уровня мастера всего за 3000 часов тренировки, в то время как другому потребовалось 23 000 часов. Если год приравнивается к 1000 часам самоподготовки, то мы получаем разницу в 20 лет. «Это была самая удивительная часть наших исследований, – рассказывает Гобет. – Получается, что некоторым людям необходимо тренироваться в 8 раз больше, чтобы достичь того же уровня, что и остальные. Более того, некоторые не смогут достичь этого уровня, даже выполнив все необходимые условия[4]». В их исследовательских группах было несколько человек, которые начинали играть еще в детстве и набрали 25 000 часов самоподготовки, но так и не достигли уровня мастера по шахматам.

Таким образом, получалось, что для одного человека универсальное количество часов тренировок – 11 000, другой может достичь таких же результатов за 3000 часов, ну а третьему необходимо более 25 000 часов тренировок, чтобы стать мастером. Исследования психологов показали, что золотое правило 10 000 часов – всего лишь среднее время самостоятельной практики для достижения результатов, не более того. Это время – не диапазон часов, необходимых для становления профессионалом. Так что мы даже не можем с уверенностью сказать, хватило ли 10 000 часов скрипачам, чтобы стать выдающимися музыкантами, или 10 000 часов – всего лишь средний показатель, вычисленный путем сравнения индивидуальных различий в тренировках.

Во время конференции в 2012 году в Американском колледже спортивной медицины Эрикссон заметил, что популярные сейчас во всем мире исследования в разных областях, нацеленные на подсчет часов практики, не могут являться достоверными источниками данных. «Мы собрали информацию только после тестирования 10 человек, – объясняет Эрикссон. – И, основываясь на их воспоминаниях, сделали оценку времени тренировок, но это не было чем-то идеальным». То есть скрипачи были непоследовательны в подсчетах часов самостоятельной практики. Тем не менее, средний показатель времени этих 10 скрипачей – 10 000-часовой группы (сам Эрикссон никогда не называл так эту группу) – был намного больше, чем, например, 500 часов. В 2012 году в Британском журнале спортивной медицины Эрикссон писал, что в работе Малкольма Гладуэлла «Гении и аутсайдеры» была неправильно истолкована сама суть проведенного им исследования.

Когда я спросил Дэна Маклаглина, возникали ли у него мысли, что он может быть одним из тех спортсменов, которым требуется 20 000 часов, чтобы стать профессионалом, он ответил, что его успех на данный момент – это уже победа. «Когда наступит тот самый день, и я наберу 10 000 часов практики, – рассказывает Дэн, – тогда и можно будет судить о том, чего я достиг. Попаду ли я на Q-School[5], а может, на какой-нибудь другой турнир, а может, останусь на том же месте, как и сейчас. Я думаю, вы в любом случае можете освоить что угодно, вопрос в том, сколько часов вам на это потребуется – 7000 или 40 000. Но прогресс всегда остается прогрессом».

«Если вы посмотрите на тех игроков, которые стали мастерами, и тех, кто так и не достиг этого уровня, – рассказывает Гобет, – то вы увидите, что во время тренировок на первых этапах (обычно это первые три года) их достижения будут очень сильно отличаться. Даже самые маленькие отличия в способностях человека могут наложить огромный отпечаток на успешную карьеру. Мы предполагаем, что чтобы оценить один фрагмент шахматного поля, игроку требуется 10 секунд, более того, чтобы стать гроссмейстером, необходимо уметь различать около 300 000 различных фрагментов и вариаций комбинаций. Если одному человеку для определения комбинации требуется 9 секунд, а другому 11, то эти 2 секунды в конечном счете приведут к громадному разрыву.

Это своего рода эффект бабочки. По мнению Гобета, если два шахматиста начнут тренироваться в одно и то же время, но при этом один из них будет иметь хоть малейшее преимущество в чем-нибудь, то результаты будут кардинально отличаться, и соответственно, количество времени для тренировок им потребуется разное.

Утром 22 августа 2004 года Стефан Хольм оставался невозмутимым. Как и всегда перед турнирами по прыжкам в высоту, он находил успокоение в чтении, только на этот раз это была книга Майкла Луэллина Смита «Олимпийские игры в Афинах. Становление современных игр». Когда Хольм, шведский прыгун в высоту, отправлялся на очередное соревнование, ему нравилось брать с собой книгу, которая бы соответствовала тому месту. Но эта книга была особенно актуальна. Ведь через несколько часов Стефан примет участие в закрытии Олимпийских игр 2004 года в Афинах и взойдет на стадион им. Спироса Луиса (Olympic Stadium of Athens).

Как и всегда, у Хольма было предчувствие, что все будет хорошо. Ведь даже в чтении книг он проявлял упорство – если он хотел остановиться на странице 225, все равно дочитал бы до 240-й. Как он объяснял сам себе, если он берет планку на 225 см, то обязательно должен знать, что не будет останавливаться на этом.

Во избежание умственного и психического перенапряжения Хольм отработал для себя определенный ритм жизни. Завтрак – хлопья и апельсиновый сок. Затем пробежка в течение часа. Обязательно надеть желтый костюм с синими полосками и короной Швеции на спине. После пробежки – душ. Шампуня должно быть в два раза больше, чем нужно, для чего он, наверное, и сам не знал, и побриться. Даже сумку он каждый раз складывал только в определенном порядке. А для соревнований у него было свое счастливое белье черного цвета. Даже двигался он только по определенной, отработанной схеме. Он всегда ставил правый носок впереди левого, но если он был в обуви для прыжков, то тут действовал с точностью до наоборот, его левая нога уходила вперед.

Сегодня вечером жизнь Хольма приведет его к последнему показателю – 234 см. Он пропустил первые два прыжка. Пропустить третий – значит проиграть. Как и всегда перед каждым прыжком, он дважды провел руками по своим стриженым волосам, протер глаза, затем уронил руки на грудь и вытер пот со лба. Затем он разбежался и прыгнул. Казалось, что он будто взлетел в воздухе и легко перемахнул планку. Так с результатом 234 см он выиграл золотую медаль на Олимпийских играх. Это было достойное завершение истории, которая началась с его детской одержимости спортом.

Вдохновленный Олимпийскими играми в Москве 1980 года, Хольм вместе с соседом Магнусом, им тогда было по 4 года, устроили свои первые прыжки, только прыгали они через софу. Приключение закончилось весьма печально, Магнус тогда сломал руку. Но этот дуэт был неустрашим.

Когда ребятам исполнилось по 6 лет, отец Магнуса соорудил им во дворе мат для прыжков. Двумя годами позднее, в 1984 году, уже восьмилетний Стефан увидел передачу с Патриком Шёбергом, преуспевающим шведским прыгуном в высоту. Шёберг уже тогда по всем показателям должен был стать мировым рекордсменом. После трансляции тех соревнований по прыжкам в высоту по всей Швеции бегали полчища маленьких Шёбергов, пытающихся выполнить лучшие трюки своего кумира и пугающих своих родителей попытками сделать фосбюри-флоп. Маленький Стефан тогда не раз заставлял отца замирать от своих восторженных вскриков: «Смотри! Я Патрик Шёберг!» совершая очередной прыжок через диван.

Хольм уже ходил в школу, которая нравилась ему в основном потому, что там было где тренировать прыжки в высоту. На переменах они часто вместе с Магнусом устраивали собственные «Олимпийские прыжки в высоту», периодически опаздывая из-за своих игр на уроки.

Во время закрытия Олимпиады в Афинах в 2004 году Магнус сидел на трибуне спортсменов, рядом с ним – отец Стефана, Джонни Хольм, его тренер на всю жизнь. В молодости Джонни был вратарем в четвертом дивизионе Швеции и славился «кошачьей» ловкостью, и скорее всего он бы многого достиг на спортивном поприще, если бы и дальше тренировался, но он выбрал профессию сварщика. Стефан с ранних лет слушал рассказы отца о том, как тот мог стать профессиональным спортсменом. И хотя Джонни никогда не говорил этого прямо, но в глубине души он немного жалел, что упустил тогда свой шанс. Зато стал тренером собственного сына. Оба были просто одержимы спортом.

В 1987 году рядом с их городком Форсгага построили профессиональный легкоатлетический стадион Вокснашален. Так у одиннадцатилетнего мальчика появилось место, где он мог тренироваться долгие годы, постепенно становясь профессиональным спортсменом.

В 14 лет Хольм прыгал на высоту 183 см. Это был рекорд среди прыгунов его возрастной группы. Но, несмотря на это, побеждал он не всегда. В 15 лет, после победы на чемпионате по прыжкам в высоту среди подростков, Хольм вместе с отцом отправился в Гетеборг, чтобы встретиться с тренером Патрика Шёберга – Вилхо Ноусиайненом. Эта встреча положила начало крепкой дружбе между старшим Хольмом и Ноусиайненом. Итак, Джонни Хольм начал адаптировать для своего сына некоторые методы тренировок, которые Вилхо разрабатывал в свое время для Патрика. Стефан не мог поверить в свою удачу – его, с детства боготворившего Шёберга, вдруг тренируют по той же методике. Однако существовало очевидное различие: рост Патрика Шёберга был 204 см, в то время как Стефан оставался невысоким. О маленьком росте Стефана Хольма писали тогда во всех местных газетах, удивляясь, как при таком росте он может добиваться столь великолепных результатов. Примечательно, что Хольм с тех пор почти не вырос – так и остался самым маленьким спортсменом с ростом 155 см. А рост для прыгунов в высоту невероятно важен – чем выше спортсмен, тем выше у него центр тяжести, и больше преимуществ.

Еще будучи подростком Хольм начал бояться зрителей, точнее, бояться не допрыгнуть до планки и услышать насмешки с трибун. Так, если он видел, что планка расположена слишком высоко, то, готовясь к прыжку, он так пугался, что не мог прыгнуть и просто пробегал под планкой. После нескольких таких случаев его попросту сняли с соревнований. Но он не сдался, а только увеличил количество тренировок и, забросив футбол, сосредоточился исключительно на прыжках в высоту. В 16 лет он проиграл только одно соревнование, но это раззадорило его еще больше и подвигло на свершение тех побед, которые в 2004-м привели его на олимпийский стадион. Как Стефан потом шутил: «Прыжки в высоту – моя единственная любовь, нашим отношениям уже 20 лет». (На протяжении большей части этих двух десятилетий Хольм был настолько поглощен своим «романом со спортом», что времени и сил на роман с девушкой у него почти не оставалось.) Однако Хольм признает, что это того стоило. Он совершил столько прыжков в высоту, сколько еще ни один человек не совершал.

К 17 годам Стефан Хольм стал настолько сильным спортсменом, что был готов побороться даже со своим кумиром – Шёбергом, который довольно ловко обыграл его. Но Хольма тогда больше интересовало, сможет ли он в один прекрасный день стать иконой шведского спорта, если продолжит свои тренировки. В 19 лет Хольм начал заниматься тяжелой атлетикой, делая усиленные упражнения на левую ногу. И через 10 лет это дало свои результаты – он мог поднимать 140 кг. Удерживая этот вес на плечах, он мог присесть так низко, что почти касался земли, а затем спокойно занимал исходное положение.

Чтобы компенсировать низкий рост, Хольм решил сделать упор на скорость, и вскоре его показатель равнялся 19 миль/ч. Этот показатель скорости стал самым высоким среди прыгунов в мире. Чтобы достичь такого результата, ему приходилось отходить все дальше и дальше от стойки, чтобы увеличить себе площадь для разгона. С каждым годом Хольм прыгал все дальше, выше, и время прыжка сокращалось раз от раза. В конечном итоге Стефан пролетал над планкой с какой-то невероятной скоростью. Начиная с 1987 года Хольм с каждым годом увеличивал высоту прыжка на несколько сантиметров, но пока даже не думал об афинском «золоте». Пока для него был важен только личный успех. Так, фраза: «Либо сделай это, либо и не начинай вовсе» приобрела для него новый, довольно-таки категоричный смысл: «Сделай это!»

В 1998 году Хольм выиграл первый из 11 последующих шведских национальных чемпионатов. А три года спустя он находился уже в непосредственной близости от золотой медали, заняв четвертое место на Олимпийских играх в Сиднее. Тем не менее, Стефан решил не останавливаться на достигнутом.

Хольм тогда еще учился в колледже и жил с родителями, но все же часто пропускал занятия ради тренировок. Забросив колледж окончательно, он переехал от родителей в квартиру поближе к стадиону Вокснашален, в Карлштадте, городе, который находится на северном побережье самого большого озера в Швеции. С тех пор Хольм начал тренироваться по 12 раз в неделю. Его обычный день начинался в 10 часов утра. В течение двух часов он поднимал тяжести и перепрыгивал через различные препятствия (они с отцом специально придумывали препятствия, которые были бы не менее 167 см в высоту). После этого перерыв на обед, и затем снова тренировка – прыгнуть не менее 30 раз так высоко, как только возможно и даже чуть выше. Но Хольм не мог закончить день с поражением, поэтому тренировка длилась до тех пор, пока он не выполнит все 30 прыжков. К моменту Олимпийских игр в Афинах Джонни Хольм видел прыжки своего сына столько раз, что уже в четырех шагах от стойки мог сказать, как Стефан перепрыгнет через планку.

С места Хольм мог совершить вертикальный прыжок высотой 71 см, для спортсмена это все равно, что сделать один шаг. Но не стоит забывать о том, что преимущество Стефана было в другом. Во время прыжка его сухожилия слегка растягивались, а затем резко сжимались, позволяя ему плавно приземлиться. Они были очень эластичны. Когда медики проверяли Хольма перед соревнованиями, они узнали, что на левой ноге, «рабочей», такие крепкие «ахилловы» сухожилия, что при нагрузке даже в 1,8 тонны могут растянуться всего на 1 см. Такой показатель в 4 раза превышает показатели обычного человека.

В 2005 году, через год после победы на Олимпийских играх, Хольм заработал славу человека-ракеты: его прыжок в самой высокой точке достигал отметки 216 см, тем самым он достиг показателей тех прыгунов, чей рост намного превышал его.

Через несколько лет я встретился с ним на заснеженном перроне в Карлштадте. Хольм показал мне Вокснашален, то место, которое было для него домом последние 20 лет. С одной стороны трека, рядом с тренировочной площадкой тяжеловесов, находился снаряд Хольма, тот самый, который они с отцом изобрели специально для него. Чтобы оградить себя от себя самого же и не получить серьезную травму, Хольм отдал ключи отцу. Однако время от времени он все же тренировался на нем. Его отец, Джонни Хольм, стал профессиональным тренером по прыжкам в высоту и набрал команду подрастающих прыгунов.

Сын Стефана, Мелвин, решил пойти по стопам своего отца. (Мелвин не шведское имя, но Хольму и его жене оно очень нравилось.) Однажды в 2007 году (Мелвину только исполнилось 2 года) родителям нужно было отлучиться по делам, и они попросили Джонни Хольма посидеть с ребенком. Когда Стефан вернулся домой, он обнаружил, что его ребенок развлекается перепрыгиванием через высокие препятствия, сооруженные из Lego Duplo. «Он прыгнул на 30 см», – рассказал ему Джонни.

В Вокснашален очень любят, когда Хольм там появляется. Дети окружают его и просят автограф. (После выхода на спортивную пенсию Хольм стал еще более популярен из-за участия в телевикторинах. Как оказалось, у него отличная память – он может рассказать обо всех соревнованиях по прыжкам за последние 20 лет. Более того, он помнит все спортивные достижения прыгунов.) По большей части Стефан приходит на стадион, чтобы посмотреть, как занимается подрастающее поколение. Некоторые дети после прыжка приземляются не на ту ногу, кто-то вообще использует обе ноги для прыжка. Когда дети тренируют флоп, прыгая один за другим, Хольм указывает на тех, кто чувствует, как должно двигаться их тело в воздухе. Тогда он тихонько показал мне, кто из детей имеет потенциал. Но когда я спросил его, смог бы он научить детей каким-то специальным приемам, чтобы они стали олимпийскими чемпионами, Стефан ответил, что: «Есть вещи, которым нельзя научить. Я не смогу им объяснить, как нужно почувствовать прыжок. Я никогда не учил техническую сторону этого вопроса, я просто выходил и прыгал».

Мы вышли со стадиона и направились обратно к железнодорожной станции, но тут же увидели один книжный магазин. «Идите сюда, – поманил меня Хольм к витрине. – Видите вон ту книгу, с бело-синей обложкой». Я надел очки и увидел книгу Малкольма Гладуэлла «Гении и аутсайдеры» в переводе на шведский язык. «Видите? – продолжил Стефан. – Правило 10 000 часов действительно действует. Если бы вы встретили меня, когда я только начинал заниматься прыжками и проигрывал соревнования, вы бы ни за что не поверили, что я могу выиграть на Олимпийских играх».

В 2007 году на чемпионате мира в Японии, в Осаке, Стефан Хольм был участником, имеющим наибольший шанс на успех. Там Стефан столкнулся с прыгуном, которого едва знал. Это был Дональд Томас, прыгун с Багамских островов. Томас тогда только недавно начал заниматься прыжками в высоту. Его двоюродный брат, а по совместительству и тренер университета по прыжкам в высоту, сказал следующее: «Дональд еще даже не знает, что мы всегда двигаемся по кругу».

Годом раньше Томас сидел в кафетерии университета Линденвуда, Санкт-Чарльз, штат Миссури и хвастался тем, что смог выполнить слем данк (бросок в кольцо в игре в баскетбол, при котором игрок прыгает прямо под кольцом, держа мяч в одной или двух руках, зависает в воздухе и заколачивает мяч в корзину сверху) и привести команду к победе. Вдоволь наслушавшись его хвастовства, Карлос Маттис, лучший прыгун в высоту в Линденвуде, не выдержал и предложил ему взять планку на 2 м.

Томас решил, что за слова нужно отвечать и побежал домой за кроссовками. Когда он пришел на поле Линденвуда, Маттис уже поджидал его и недобро ухмылялся, устанавливая планку на 2 м и пропуская хвастуна вперед, чтобы тот показал себя на деле. Вопреки ожиданиям принимавших участие в споре и следящих за происходящим, Томас взял высоту, даже не уронив планку. Тогда удивленный Маттис передвинул планку еще на 10 см выше. Но Томас и в этот раз легко взял ее. 2 м и 20 см – тоже. Конечно, у него не было ни изящества профессионала, ни техники выполнения прыжка (Дональд едва смог прогнуться и совершенно не следил за ногами, болтавшимися в воздухе, как ленты воздушного змея), но он взял и эту высоту.

Маттис, сбивая Томаса с ног, бросился в кабинет главного тренера Лейна Лора, крича о том, что Дональд прыгнул на 2,20 м. Он умолял тренера включить Дональда Томаса в команду на соревнованиях с командой штата Иллинойс. «Тренер тогда сказал, что такого просто не может быть, и он просто в это не верит, – вспоминает Томас. – Но Карлос настаивал: «Он действительно сделал это, Дональд прыгнул на 2 м и 20 см. С ним мы победим Иллинойс». Мне предложили прийти на субботнюю тренировку легкоатлетов. Лор тогда оборвал телефон организаторам, умоляя перенести встречу команд хотя бы ненадолго.

Два дня спустя в черной майке, белых кроссовках Nike и мешковатых шортах Дональд стоял перед стойкой. При первой попытке Томас прыгнул на 210 см, заработав себе возможность участвовать в национальном чемпионате по прыжкам в высоту. Вторая попытка – и он прыгнул на 220 см, установив новый рекорд Линденвуда. Его седьмой прыжок стал знаменит тем, что у всех сложилось впечатление, будто он сидит на каком-то невидимом стуле, только задом наперед. Томас взял высоту почти 230 см, но удивленный тренер не разрешил ему прыгать еще раз, чтобы Дональд не навредил сам себе.

Через два месяца Томас достиг больших результатов. Он принял участие в спортивных соревнованиях стран Содружества наций в Австралии, где соревновался с лучшими спортсменами мира среди профессионалов по прыжкам в высоту. Примечательно, что Дональда тогда так и не заставили надеть специальную обувь, поэтому прыгал он в кедах для тенниса. При этом он сразу занял четвертое место – результат, который поставил его в тупик. Еще не совсем понимая структуру проведения соревнований, не понимая, что значит тай-брек или дополнительный матч, он предполагал, что займет третье место.

Двоюродный брат Томаса, Генри Ролле, тренер по прыжкам в высоту Обернского университета, сразу же, как только узнал об успехах Томаса, предложил ему перевестись в их университет и получать стипендию, при условии, что Дональд будет готовиться к чемпионату мира в 2007 году. Дональд согласился.

Рыжеволосый помощник тренера, Джерри Клейтон, в свое время готовил Чарльза Остина к Олимпийским играм. И в 1996 году Чарльз стал чемпионом по прыжкам в высоту. Увидев Дональда Томаса, Клейтон сразу понял, что его подготовкой нужно заниматься без спешки. «Когда Дональд впервые попал сюда, он даже толком не знал, как нужно разогреть и растянуть мышцы перед прыжком», – рассказывал Клейтон. Однако как будто и этого было мало. В скором времени возникли проблемы и с тренировками. Тренировки проходили на арене Бирд-Ивес Мемориал Колисеум (анг. Beard-Eaves-Memorial Coliseum), достопримечательности университетского кампуса. Дональд находил все это скучным: и место, и сами тренировки. Он мог отпроситься под видом того, что хочет пить, а потом, минут через сорок, тренер обнаруживал его совершенно в другом месте, забрасывающим баскетбольный мяч в корзину.

Спустя несколько месяцев легких тренировок Клейтон добился того, что Томас стал меньше запинаться перед прыжком. Хотя Джерри так и не смог заставить Дональда надеть правильную обувь для прыжков в высоту, хорошо, что теперь он обувался хотя бы в кроссовки для прыжков с шестом. В своем первом сезоне закрытого чемпионата по прыжкам в высоту Национальной ассоциации студенческого спорта США и Канады Томас победил с результатом – 240 см.

В августе 2007 года, спустя практически восемь месяцев подготовки к чемпионату мира, Томас надел обувь для прыжков с шестом, спортивную форму родных Багамских островов ярко-голубого цвета с золотыми полосками и отправился на стадион Осаки, где должен был проходить чемпионат. Если чемпионат мира проходил не в рамках Олимпийских игр, то победителям вручалась награда – суперкубок по легкой атлетике.

Томас с легкостью прошел в финал, как и Стефан Хольм. Когда комментаторы объявляли финалистов соревнования по прыжкам в высоту, они представили Хольма как звезду, участника, у которого были все шансы на победу. О Дональде, который казался застывшим на поле, несмотря на жаркие лучи солнца, освещающие стадион, они могли сказать только, что «о нем на данный момент мало что известно».

В начале соревнований все узнали, что Томас впервые участвует в чемпионате мира. В отличие от остальных участников, которые использовали всю длину трека для разгона перед прыжком, Дональд использует лишь его часть, как если бы он собирался не прыгать, а просто забить мяч в лунку на поле для гольфа. Запинаясь на каждом шагу, он прыгнул тогда на 220 см (у каждого прыгуна есть три попытки на каждой высоте) – ниже, чем во время своего первого соревнования с прыгунами из штата Иллинойс. Между тем Хольм на тот период проскальзывал над планкой на высоте 220 см, затем 228 см, 231 см и, наконец, 237 см без единой заминки, а его отец сидел на трибунах и следил за прыжками по большому проектору.

Однако Томас не хотел проигрывать и начал понемногу догонять Хольма, по чуть-чуть перенимая его тактику. Дональд взял 240 см и шел наравне и с другими игроками, в том числе и с Хольмом. Во время своей первой попытки Хольм стоял с закрытыми глазами, представляя прыжок, разогнался и… прыгнул, задев планку. Сгруппировавшись для падения, он почувствовал нарастающее разочарование. Следующим выступал Ярослав Рыбаков, спортсмен из России, но он сбил планку, поэтому прыжок не засчитали. После чего на трек вышел Томас. Во время разбежки он вдруг замедлился, и всем показалось, что прыжка не получится. Но все же, размахивая ногами и почти не прогнувшись, он взял 238 см. Дональд по-прежнему плохо группировался, поэтому скатился не только с ковра, но и дальше по треку. После него снова вышел Хольм.

И снова задел планку. Повалившись на мат, он в отчаянии обхватил голову ладонями – его обыграл какой-то несуразный новичок в неподходящей для соревнований обуви, считавший прыжки в высоту «скучными», но ставший при этом чемпионом мира 2007 года. Во время победного прыжка Дональд взлетел на высоту 250 см и, если бы он владел техникой прыжка, как другие атлеты, то установил бы новый мировой рекорд.

После награждения Хольм вежливо поздравил нового чемпиона. Рыбаков отметил победу Томаса как «удивительную», заметив при этом, что сам практикуется с 18 лет и до сих пор ни разу не занял первое место в отличие от Томаса, который спустя всего 8 месяцев после начала тренировок уже стоит на пьедестале почета. Но Джонни Хольм был так расстроен поражением сына не только как тренер, но и в первую очередь как любящий отец, что иначе как «шут гороховый» Дональда не называл. Он не мог не заметить и неуклюжую разбежку Томаса и отсутствие у него техники во время прыжка, и сказал, что считает эту победу оскорбительной, «просто плевком в лицо спортсменов-прыгунов, которые тренируются долгие годы».

В 2008 году японская телекомпания NHK попросила Масаки Исикава, ученого Нейромышечного исследовательского центра при университете Ювяскюля в Финляндии, провести тестирование Дональда Томаса. Исикава отметил, что длина ног Томаса соответствует его росту, но его ахилловы сухожилия (расположены на задней части лодыжки) неестественно длинные – 27 см. У Хольма, как мы помним, анатомическая особенность немного другая – эти же сухожилия у него крепкие и прочные, способные выдержать колоссальную нагрузку. Однако чем длиннее ахиллово сухожилие, тем больше энергии оно высвобождает во время работы – в данном случае во время прыжка.

«От состояния «ахиллов» зависят навыки прыжков и бега, причем не только людей, – рассказывает Гарри Хантер, физиолог-исследователь университета Алабамы в Бирмингеме и автор исследовательской работы о длине ахилловых сухожилий. – Например, сухожилие кенгуру, которое можно приравнять к нашему ахиллову сухожилию по своей структуре, очень, очень длинное – не зря эти животные одни из лучших прыгунов в природе».

Хантер обнаружил, что чем длиннее ахиллово сухожилие у спортсмена, тем больше у него силы для прыжка, или так называемой «силы кругового растяжения». Здесь имеется в виду то, что во время прыжка сухожилие сначала растягивается, а затем при приземлении резко сокращается и тем самым гасит ударную волну. И соответственно, чем сильнее растянется сухожилие во время прыжка, тем более безопасное приземление получится. (Классический пример силы кругового растяжения – прыжки в высоту. Перед прыжком все мышцы и сухожилия сокращаются, потом, уже в воздухе, они растягиваются, придавая плавность движению тела, и в конце снова возвращаются в свою обычную форму, смягчая падение.) Когда Хантер проводил исследование ахиллова сухожилия, он попросил испытуемую группу выполнить упражнение «жим ногами». Спортсмены, расположившиеся на сиденье тренажера, выжимали платформу вверх, а Хантер постепенно увеличивал вес гирь, прикрепленных к тренажеру. В ходе этого исследования Хантер пришел к выводу, что чем длиннее у человека ахиллово сухожилие, тем быстрее он справляется с таким заданием и тем большее количество килограммов он может выжать. «Это не то же самое, что прыгать, – говорит Хантер. – Но это упражнение очень сильно напоминает прыжки в высоту за счет силы кругового растяжения, благодаря которой происходит прыжок».

При этом длина сухожилия не является здесь решающей, важно просто учитывать расстояние между икроножной мышцей и пяточной костью, которые соединены этим сухожилием. В то же время нам доподлинно известно, что человек может усилить жесткость сухожилий путем длительных тренировок. Но также имеется и ряд неоспоримых доказательств того, что жесткость сухожилий в немалой степени зависит от индивидуальных генов человека. Ведь именно коллаген и белок отвечают за строительство связок и сухожилий в организме.

Ни Исикава, ни Хантер не предполагали, что секрет успеха Хольма и Томаса в их ахилловых сухожилиях. Но неужели только этой анатомической особенностью можно объяснить, как два совершенно разных спортсмена – у одного был 20-летний роман с прыжками в высоту, а другой тренировался менее года, – попали на одни состязания и противостояли друг другу. Примечательно, что за шесть лет с момента начала профессиональной карьеры Дональда Томаса его результат так и не стал лучше. Дебютный прыжок этого спортсмена так и остался лучшим – это и был его предел. Однако подобный пример полностью противоречит смыслу теории самоподготовки.

На самом деле практически каждое спортивное исследование указывает на то, что существует огромный диапазон часов самоподготовки. Таким образом, мы видим, что спортсмены редко становятся профессионалами за один и тот же срок тренировок, и еще более редкий случай – достичь колоссальных результатов за 10 000 часов (не имеет значения, о каком именно виде спорта идет речь, данный вывод относится к любому из них). Так, когда проводили исследование над выносливыми триатлонистами, обнаружили, что лучшие спортсмены практиковались гораздо больше, чем спортсмены со средним показателем. Но различие было и среди спортсменов одного уровня. Как оказалось, чтобы достичь одного и того же результата, им требуется совершенно разное время, но никто не ожидал, что разница будет 10-кратной.

Исследования показали, что сильнейшим спортсменам требуется гораздо меньше времени, чем 10 000 часов, чтобы достичь статуса профессионала. Согласно результатам научных изысканий, в футболе для достижения высшего уровня требуется потратить на самоподготовку 4000 часов, в хоккее на траве – 4000 часов и в борьбе – 6000 часов. Нетбол, популярный в Австралии вид спорта (женский баскетбол, имеющий ряд отличительных правил: например, в нетболе не разрешается держать мяч более 3 секунд и делать с ним более одного шага), стал в свое время очень интересен для научного общества. Проведя выборку нетболистов, ученые пришли к выводу, что Вики Уилсон – лучший игрок мира. Но каково же было их удивление, когда они узнали, что на тот момент, когда она стала капитаном национальной сборной Австралии, она потратила всего лишь 600 часов на самоподготовку. Более того, стало известно, что 28 % спортсменов австралийских национальных сборных обычно начинали профессионально заниматься спортом в возрасте 17 лет, до этого пробовали себя в среднем еще в трех видах спорта и чаще всего к 21 году выходили на международный уровень.

Даже в наш век повышенного интереса к спорту встречаются такие уникальные спортсмены, спортсмены мирового масштаба, и даже чемпионы мира во многих областях спорта от бега до гребли, которые достигли своих результатов менее чем за год или два обучения. Во всех областях спорта существует еще много неизученного, и необычные способности спортсменов и исследования только лишний раз это доказывают.

В 1908 году Эдвард Торндайк (впоследствии станет известен как создатель современной психологии обучения) придумал метод исследования, который позволил бы ему проверить, что же все-таки первостепенно в развитии способностей человека: фактор природы или воспитание, в нашем случае натренированность. Торндайк был одним из главных сторонников очень популярной, хотя и спорной идеи, что пожилые люди (на тот момент к ним относили всех людей старше 35 лет) могут без затруднений продолжать приобретать новые навыки и знания. Он полагал, что если попросить людей за одно и то же количество тренировок, которые так же будут длиться одинаковое количество времени, справиться с каким-нибудь заданием, то результаты подобного тестирования помогут понять, что же управляет людьми – природа или приобретенные навыки. Торндайк полагал, что если испытуемые достигнут одинаковых результатов, то это будет означать, что воздействие практики подавляет любые врожденные индивидуальные различия. Если же их достижения будут различаться, значит, природа берет верх над натренированностью.

В одном из экспериментов Торндайк попросил свою группу умножить в уме одни трехзначные числа на другие так быстро, как только они могли, и поразился результатам. «Внимания достоин тот факт, что эти зрелые и уже устоявшиеся умы за короткий срок смогли впитать в себя новую информацию и усовершенствовать уже имевшиеся у них навыки», – пишет Торндайк. После 100 тренировок многие испытуемые сократили время вычисления в уме в два раза. Но это не все: их результаты улучшились и в других областях, таких, например, как шахматы, язык, музыка и даже бейсбол. Так, тренируясь в математических вычислениях в уме, люди усваивают разделы системы и саму систему счисления, что позволяет им при необходимости разбить в уме какую-либо проблему на несколько частей, и решать их по отдельности, сокращая процесс.

Во время проведения своих опытов Торндайк заметил междисциплинарное улучшение у испытуемой группы, но он также отметил, что социологи часто называют «эффектом Матфея». Этот термин сошел к нам со страниц Евангелия от Матфея: «Ибо всяк имеющий, да и приумножится в богатстве своем; а у неимеющего отнимется и то, что имеет». (Мф. 25:29)

Торндайк пришел к следующему выводу: те предметы, в которых люди изначально хорошо разбирались, давались им для освоения намного легче, и их знания в этих областях улучшались намного быстрее, в сравнении с тем, что они узнавали впервые. «На самом деле, – писал Торндайк, – в ходе этого эксперимента было установлено, что изначальные индивидуальные различия могут только усилиться за время тренировок, таким образом, мы видим положительную корреляцию врожденных и приобретенных способностей человека». Социально-религиозный термин, отмеченный выше как «эффект Матфея», не совсем точно описывает результаты экспериментов Торндайка. В частности, потому что испытуемые в той или иной мере улучшили свои результаты в каждой области, независимо от их изначального потенциала, за исключением тех, кто уже имел определенные знания, – их достижения ощутимо отличались от достижений остальной части испытуемой группы. Все были обучаемы, но темпы обучения были действительно разные. Этот пример усиления индивидуальных различий проявляется и в некоторых исследованиях физических навыков, а именно, когда людям предлагают практиковаться в балансировании на «стабилометре», то есть когда им нужно сохранять равновесие при перемещении центра тяжести с одного края доски на другой, точно на качелях.

Когда разразилась Первая мировая война, Торндайк стал членом Комитета армии США по отбору новобранцев, где работал вместе с группой психологов. Именно там Торндайк встретил молодого человека по имени Дэвид Векслер, который только что получил степень магистра в области психологии. Векслер в последующем станет известным психологом, всю жизнь работавшим над раскрытием интеллектуальных возможностей человека.

В 1935 году Векслер собрал все возможные мировые данные об уникальных возможностях человека. Его интересовало абсолютно все – от максимальной высоты прыжка и скорости, с которой программист сможет пробить карту на устройстве для перфорирования карт, до объема печени человека и максимальной/минимальной естественной продолжительности беременности у женщин. Векслер исследовал и описал все эти процессы в своей первой книге с запоминающимся названием «Границы наших возможностей».

Векслер обнаружил, что соотношение возможностей разных людей от самых малых к самым большим или от лучших к худшим лежит между 2 к 1 и 3 к 1. Таким образом, только два человека из трех смогут прыгнуть выше или только трое из четырех смогут связать идеальный носок. Для Векслера это соотношение оказалось настолько последовательным и логичным, что он предложил его в качестве своего рода универсального правила.

Филипп Аккерман, психолог и эксперт в области приобретенных навыков Технологического института Джорджии – одного из крупнейших образовательных и научно-исследовательских центров США – стал своего рода современным Дэвидом Векслером. Аккерман собрал мировую базу данных результатов исследований по приобретенным навыкам с той целью, чтобы определить, важна ли практика в приобретении определенных навыков, и пришел к выводу, что все очень условно и зависит от того, в чем именно собираются тренироваться люди. В выполнении людьми каких-то простых задач при наработке одинакового количества часов практики различия между людьми незаметны, но при выполнении людьми задач повышенной сложности различия становятся очевидны. Аккерман разработал специальную систему компьютерного моделирования наподобие тех, что используются для тестирования авиадиспетчеров. После проведения тестирования он пришел к выводу, что люди становятся одинаково квалифицированными после прохождения одного и того же количества часов практики в решении таких задач, как, например, подготовка самолета к взлету при помощи нажатия определенной кнопки. Но при выполнении более сложных симуляций, которые используются для реальных авиадиспетчеров, им не хватает опыта, тут уже начинают действовать правила индивидуальных различий и предрасположенностей. Другими словами, «эффект Матфея» действует в отношении приобретенных навыков.

Даже при выполнении простых упражнений на отработку мелкой моторики, где практика уменьшает индивидуальные различия, но не сглаживает их полностью. «Действительно, чем больше ты практикуешься, тем лучше будет твой результат, – рассказывает Акерман. – Однако не одно исследование подтвердило, что различия между людьми не исчезают полностью».

«Когда в следующий раз пойдете в супермаркет, – продолжает Филипп, – обратите внимание на кассиров. Обычно у них у всех очень хорошо развита мелкая моторика рук. Чаще всего люди, которые занимались этой работой в течение 10 лет, обслуживали до 10 клиентов, в то время как новички – одного. Однако не стоит забывать, что самый быстрый человек с 10-летним опытом работы будет примерно в три раза быстрее, чем самый медленный человек с таким же точно опытом».

Ученые, изучающие достижения людей, пытаются определить, существуют ли различия между людьми, и если да, то в чем. Различия, разница – это статистическая мера, показывающая, насколько люди отклоняются от среднего показателя в ту или иную сторону. Так, если провести испытание двух бегунов, один спортсмен, предположим, пробежит милю (1,6 км) за четыре минуты, а другой справится только за пять минут. Тогда средним показателем будет считаться четыре с половиной минуты, а разница будет составлять 30 секунд. Но тут возникает логичный вопрос: «Чем можно объяснить эту разницу: самоподготовкой, генетической наследственностью или чем-то еще?»

Это один из важнейших вопросов. И сказать, что это дело времени, практики – значит, ничего не сказать. Один факт остается бесспорным, как говорит Джо Бейкер, спортивный психолог Йоркского университета в Торонто: «Нет ни одного генетика или физиолога, который скажет вам, что тяжелая работа неважна. Никому и в голову не придет, что олимпийцы просто встают с дивана и становятся успешными».

Ученые должны выходить за рамки убеждения, что только практика имеет значение, и оставить попытки выполнить почти неосуществимую задачу определить конкретное количество часов тренировок для того, чтобы стать профессиональным спортсменом. Если строго следовать теории 10 000 часов, то получается, что самоподготовка может объяснить все или практически все различия в навыках. Однако такое объяснение просто невозможно. Вне зависимости от того, что нас заинтересует: плавание, триатлон или даже увлечение музыкой, разница между квалифицированностью будет очень сильно отличаться, и показатели спортсменов или музыкантов будут колебаться от низкого до среднего.

В исследовании, которое проводил Эрикссон при содействии игроков в дартс, выяснилось, что только после 15 лет тренировок игроки смогут сократить разницу между уровнем квалификации. Так, если подсчитать все полученные данные, то более правильно будет назвать правило 10 000 часов правилом 10 000 лет: именно этого времени хватит, чтобы игроки достигли одного и того же уровня.

Эти выводы достаточно четко подтверждаются многими исследованиями в различных областях спорта от шахмат и бейсбола до тенниса, которые основаны не на парадигме «преимущества технического обеспечения (железа) перед программным (софта)», а на взаимосвязи врожденных технических особенностей и приобретенных программных функций.