Книга: Зоология и моя жизнь в ней

Овсянки обыкновенная и белошапочная

Овсянки обыкновенная и белошапочная

В первую большую экспедицию из трех, организованных Н. Н. Воронцовым в 1965, 1967 и 1968 гг., наша лаборатория отправилась ранней весной, что вполне устраивало меня как орнитолога. В 1966 г. я ездил на Дальний Восток добирать материал для книги «Птицы Южного Приморья», о чем рассказано в главе 1. На следующий год отъезд в поле был запланирован только на середину мая, так что весну мне предстояло провести в Академгородке. Потеря для работы этого времени года, когда происходят самые интересные события в жизни птиц, меня совершенно не устраивала. Поэтому я решил поискать какой-нибудь перспективный объект для исследований в окрестностях самого научного центра.

В первую же экскурсию выяснилось, что всего лишь в каких-то двух километрах от моего дома вполне обычны два вида овсянок – обыкновенная и белошапочная, причем мозаика территорий пар того и другого вида такова, что они зачастую имеют общие границы. Иногда можно было видеть, как два самца разных видов распевают, сидя в кроне одного и того же дерева. Лучшего полигона для всестороннего изучения взаимоотношений двух близких видов трудно было пожелать.

Я присмотрел экспериментальный участок площадью около 2.5 км², который охватывал несколько островков березового леса. В лесостепной зоне Западной Сибири их называют колками. Овсянки гнездились по опушкам таких рощ, не заходя вглубь леса. Это создавало существенные удобства для поиска гнезд, которые эти птицы устраивают на земле, под куртинами прошлогодней сухой травы. Во второй половине апреля, когда самки строили гнезда и откладывали яйца, я насчитал на этом участке 22 поющих самца белошапочной овсянки и восемь – овсянки обыкновенной. В первый же год мне удалось полностью проследить ход событий в жизни одиннадцати пар: семи белошапочных овсянок, двух обыкновенных и двух смешанных, каждая из которых состояла из самца одного вида и самки другого. Кроме того, здесь же обосновался самец необычной окраски. Сначала я посчитал, что это какой-то отклоняющийся от нормы самец овсянки белошапочной, но много позже, по ходу исследований, выяснилось, что птица была одним из вариантов гибридных особей. Этот самец так и остался холостяком.

На следующий год я встретил на той же площадке выводок, отцом которого был типичный самец обыкновенной овсянки, а самка, хотя и была похожа на белошапочную, при внимательном осмотре оказалась гибридом. Эта парочка воспитала трех крепких отпрысков. Из всех пяти яиц другой смешанной пары, в которой самец был белошапочной овсянкой, а самка – обыкновенной, вылупились также вполне жизнеспособные птенцы. Так стало очевидным, что гибридизация у овсянок, хотя и носит в этой местности ограниченный характер, не является, тем не менее, событием исключительно редким, поскольку процессы размножения в смешанных парах протекали без каких-либо очевидных нарушений.

Увиденное было совершенно неожиданным и заставило меня усомниться в непременной справедливости бытующих представлений о том, как работают видовые опознавательные признаки. Дело в том, что самцы видов, о которых идет речь, резко различаются по внешнему виду. Общими их признаками можно считать только размеры и пропорции тела, тогда как характер окраски у тех и других принципиально различен. В оперении самцов обыкновенной овсянки преобладает желтый цвет, а у белошапочной они окрашены в сочетания белого и каштанового. Самки более похожи, поскольку цвета, характерные для самцов, у них много тусклее.

В то же время песни самцов обоих видов казались на слух очень похожими. Впрочем, и у обыкновенной, и у белошапочной овсянок они существенно варьировали, различаясь в деталях у разных самцов и даже в индивидуальных репертуарах многих из них. Поэтому для дальнейшего анализа следовало записывать как можно больше таких сигналов, но здесь я столкнулся с проблемами почти неразрешимыми. С трудом удалось достать видавший виды портативный магнитофон «Репортер», но работа с ним приносила одни разочарования. Записываешь голос поющего самца, а при прослушивании записи выясняется, что на пленке идет едва слышная местная радиопередача. Все же кое-что удавалось зафиксировать, но анализировать полученный материал можно было лишь на осциллографе, который дает картинку, лишенную многих важных деталей. Так что обработать эти записи качественно я смог лишь шесть лет спустя, когда, уже в Москве, получил доступ к американскому сонографу.

Забегая вперед, скажу, что изучение этих двух видов овсянок по принципам сравнительной этологии продолжалось с перерывами еще почти сорок лет. Последняя статья на эту тему была опубликована мной в 2007 г., а годом раньше вышла другая, где проведен детальный анализ песенного поведения обыкновенной овсянки. За эти годы пришлось убедиться в том, что сами овсянки не отличают песен своего вида от песен другого. Когда я с коллегами ловил этих птиц, подманивая их на магнитофонные записи, самцы и обыкновенной и белошапочной овсянок с одинаковой готовностью прилетали на звуки песни как своего вида, так и другого.

Не нашел я существенных различий и в поведении самцов двух видов в тех ситуациях, когда они ухаживают за самками. Кавалер подбирает клювом с земли короткий обломок тонкой веточки, поднимает хохолок, сильно распушает оперение нижней части тела, отводит крылья в стороны и в этой позе, вращая головой, сближается с самкой. Я всячески старался найти различия в этих акциях у самцов разных видов, но удалось лишь заметить, что обыкновенные поднимают отставленные крылья, а белошапочные держат их скорее горизонтально. Однако наблюдений, при которых мне удавалось зафиксировать эти, достаточно редкие события, было слишком мало, чтобы убедиться, что такое несходство действительно является устойчивым видовым признаком.

Но даже если это так, дальнейшие наблюдения наводили на мысль, что самки едва ли могли принимать во внимание эти детали позы. В последующие годы выяснилось, что мои овсянки склонны игнорировать много более существенные различия в конфигурации объектов внешнего окружения. Так, самец, охраняющий свою территорию, с одинаковым рвением нападает как на живого самца своего вида в клетке, так и на достаточно небрежно сделанное чучело такого самца.

Чтобы получить полное представление об акустических репертуарах обоих видов и установить степень различий в наборах их звуковых сигналов, я поймал несколько самцов и начал записывать их голоса дома на громоздкий стационарный катушечный магнитофон «Астра-4». Записывал я и голоса птенцов, которые мужали на моих глазах в условиях неволи, надеясь получить данные о развитии их вокализации с возрастом и о том, как формируется песня самцов. На всех подоконниках в моей однокомнатной квартире громоздились клетки самых разных габаритов с овсянками. Благо, кормление их не составляло большого труда – только подсыпай во время в кормушки очередные порции овса.

В результате я выяснил, что вокализация видов различается не столько по характеру песен, сколько по акустической структуре прочих, достаточно разнообразных звуков. В репертуаре белошапочной овсянки, в частности, присутствовал сигнал, которого не было у обыкновенной. Особи первого вида издают его весьма часто, в самых разных ситуациях (например, во время осенних миграций), так что позже, во время многочисленных экспедиций в новые места именно этот звук служил для меня наиболее надежным указанием на присутствие здесь белошапочных овсянок.

В последующие несколько лет овсянки, по стечению обстоятельств, отошли для меня на второй план, но интерес к ним таился в глубине моего сознания. Поэтому во время других экспедиций всюду, где эти птицы попадались мне на глаза, я неизменно обращал на них самое пристальное внимание. Например, в 1971 г., когда была предпринята поездка в северо-западные предгорья Алтая для изучения гибридизации в другой паре видов, сорокопутов, на одной из стоянок овсянки оказались многочисленными. Сначала я определил их в качестве белошапочных, но затем стал сомневаться, так ли это, поскольку многие особи выглядели не вполне типичными для этого вида. Поэтому я взял ружье и отстрелял наугад четырех самцов. Три из них оказались явными гибридами[142].

К изучению гибридизации этих видов я возвращался еще дважды. В 1996 г. я получил грант по теме «Зоны вторичного контакта и гибридизация у птиц», от Российского фонда фундаментальных исследований, а в 2004 г. – от Американского фонда поддержки гражданских исследований. На эти средства были осуществлены четыре экспедиции в Западную и в Восточную Сибирь (в окрестности озера Байкал) и две – на Алтай.

Вот что я написал в отчете по первому из этих грантов. «В Западной Сибири, где виды сосуществуют издавна, в некоторых местах уже произошло их локальное полное слияние. Процесс этот прогрессирует сегодня очень быстро, на временах, исчисляемых десятилетиями. Здесь гибридизация идет интенсивно, несмотря на резкие различия в окраске родительских видов. Напротив, в Восточной Сибири, в зоне недавнего контакта[143], этот процесс находится в начальной стадии. Здесь механизмы этологической изоляции работают пока что настолько надежно, что противодействуют гибридизации между вселяющейся с запада гибридогенной популяцией и одним из родительских видов, автохтонной белошапочной овсянкой. Эта ситуация сама по себе оказалась уникальной, ранее не описанной в литературе по естественной гибридизации птиц».

Всего этого я еще не знал, когда писал для книги «Гибридизация и этологическая изоляция у птиц» главу об овсянках. Но в то время материал, которым я располагал, был вполне достаточным, чтобы проанализировать характер их взаимоотношений достаточно детально, хотя и в первом приближении.

Серьезное подтверждение справедливости выводов, сделанных в отчете по гранту РФФИ, я получил ровно через 30 лет после моих первых вылазок в окрестности Академгородка, когда посетил эти места в 1997 г. Поначалу я был несколько обескуражен, когда попытался получить какие-либо сведения об этих птицах у местных орнитологов. Они убеждали меня, что в окрестностях Академгородка обитает лишь обыкновенная овсянка, а белошапочной уже много лет никто не видел. Как выяснилось позже, в чем-то они были правы, но, в то же время, и весьма далеки от истины.

Зная, насколько многочисленной была здесь белошапочная овсянка в конце 1960-х гг., я с удивлением обнаружил подтверждение слов новосибирских коллег. Однако не менее поразительными оказались изменения, произошедшие за минувшие годы с популяцией овсянки обыкновенной. Собственно говоря, теперь относить этих птиц к данному виду приходилось лишь с большими оговорками. Дело в том, что из 22 самцов, отловленных в эту поездку мной и моим коллегой Дмитрием Монзиковым в паутинные сети, только две трети особей (66.6 %) попадали в категорию более или менее типичных обыкновенных овсянок. Среди прочих экземпляров некоторые выглядели как обыкновенные овсянки, но со значительной примесью окрасочных признаков другого вида (5.6 %), другие имели бесспорно промежуточную окраску (11.2 %), а третьи вообще резко отличались от типичных самцов обоих видов (16.6 %). При взгляде на этих последних невольно приходили на память слова известного немецкого натуралиста Оскара Хейнрота, который в шутку говорил, что гибриды у птиц нередко демонстрируют не сумму признаков родительских видов, а их разность.

Исчезновение белошапочной овсянки в окрестностях Новосибирска можно было бы объяснить тем, что за прошедшие годы здесь имела место так называемая поглотительная гибридизация. За счет прогрессирующего увеличения в популяции доли гибридов разных поколений происходит как бы растворение большей части признаков одного родительского вида в признаках другого. Но некоторые сохраняются, и разнообразие облика гибридов приводит к картине гибридогенного полиморфизма. О том, что удалось сделать по этой теме в дальнейшем, я более подробно расскажу в главе 8.