Книга: Всеобщая история чувств

Ладонь

1988 год, север штата Нью-Йорк пребывает в неторопливых, влажных объятиях лета. Главное событие этой недели – съезд парапсихологов, которые собираются в Ramada Inn, чтобы похвастаться успехами и обсудить случаи из практики. Лекции и обсуждения проводятся в отдельных кабинетах, а широкая публика может за умеренную плату попасть в большой бальный зал и подойти к одному из киосков, расположившихся подковой вдоль стен, или полистать книги по парапсихологии, разложенные на столах для бриджа, стоящих посредине. Здесь собрались хироманты, нумерологи, телекинетики, уфологи, а также провидцы, использующие в своей работе хрустальные шары или карты Таро. Высокая сухопарая женщина в платье-муму кустарной узелковой покраски с броскими разводами рисует пастелью, стоя за большим мольбертом. Она занимается не только «регрессией прошлой жизни», но и изображает инкарнации, дополненные «проводниками по прошлой жизни», как она называет их в разговоре. Понаблюдав за ней с почтительного расстояния некоторое время, я заметила, что у значительной части местных жителей проводники – индейцы, чьи имена состоят в основном из согласных звуков.

В конце концов я выбрала хиромантку с серьезным лицом и пышной прической в стиле «Дикий Запад»; литература, разложенная рядом с нею, говорила о множестве раскрытых преступлений и своевременных пророчеств. Вручив ее мужу-менеджеру двадцать пять долларов за короткое гадание, я села напротив нее за стоявший у стены маленький столик, позаимствованный из бистро. Гадалка, женщина средних лет, была одета в жилет из кроличьего меха и юбку-полусолнце. При этом я не могла отвязаться от мысли: зачем нужно было печатать афиши и рассылать приглашения? Ведь здесь присутствуют парапсихологи, и значит, все они должны были сами знать, где и когда им следует собраться.

Взяв меня за руку, она легонько погладила ладонь кончиками пальцев, а потом поднесла мою руку к самому своему лицу, как будто пыталась разглядеть занозу.

– Вы ездите на красной машине, – торжественно заявила она.

– Нет, на синей… – возразила я, чувствуя страшную неловкость из-за того, что разочаровываю ее.

– Значит, вам предстоит ездить на красной машине, и тогда придется соблюдать крайнюю осторожность, – предупредила она. – Я вижу, что в декабре вы можете получить много денег, но кто-то из тех, с кем вы сотрудничаете, предаст вас, и следует помнить о бдительности… Есть среди ваших близких какая-нибудь Мэри?

Я покачала головой: нет.

– Маргарет? Мелисса? Моника?

– Мою мать зовут Марсия, – сообщила я.

– А-а, именно так. И вы очень беспокоитесь о ней, но не тревожьтесь, с ней все будет в порядке. – Она надавила на подушечку моей ладони, согнула большой палец, раздвинула остальные и пристально уставилась на них. Ладонь – это «зримая часть мозга», сказал однажды Иммануил Кант. Гадалка внимательно изучила линии сгибов (складки, образующиеся при движениях), линии напряжения (морщинки, углубляющиеся с возрастом, как и на лице) и папиллярные узоры (отпечатки пальцев), проследила линию головы, линию сердца, линию жизни и линию судьбы. У наших соседей, человекообразных обезьян, линии сердца и головы точно такие же, но указательные пальцы у нас настолько сильны и подвижны, что у большинства людей они разделяют эти линии. Мои ладони прохладны и сухи. Потеть ладони начинают, если мы волнуемся, и это рудимент давних времен, когда стресс означал настоящую опасность, и тело само настраивалось на схватку или бегство. Увидев маленькое обесцвеченное пятнышко у основания среднего пальца, гадалка кивнула с явным интересом. Это всего лишь шрам, оставленный розовым шипом, не имеющий ничего общего со стигматами – отметками, воспроизводящими раны Христа при распятии, которые, по убеждению католиков, могут сами по себе возникать на ладонях и ступнях и кровоточить.

– Кто-нибудь из ваших знакомых делал аборт? – спросила гадалка.

Еще в глубинах истории человечества хироманты выбрали руку как символическую связь с душой и духом, как плот, плывущий сквозь время. Ведь рука – это действие, она прокладывает дороги и возводит города, бросает копья и пеленает младенцев. Даже самые малозаметные ее жесты – набор телефонного номера, нажатие кнопки – могут изменить историю страны или сбросить атомную бомбу. Когда нам плохо, мы позволяем рукам самим успокаивать себя, потирать, гладить, теребить одна другую, как будто они существуют порознь. Ухаживания обычно начинаются с того, что кто-то берет другого за руку, тогда как пары с солидным стажем в своем обыденном миропорядке часто держатся за руки, ласково подбадривая и помогая друг другу. Держа руку больного или старого человека, мы помогаем ему и даем дополнительную эмоциональную опору. Эксперименты показали, что всего лишь прикосновение к руке старика или старушки помогает понизить их кровяное давление. Представители многих культур увлеченно перебирают пальцами четки, или бусы, или полированные камешки, или что-то еще; этот процесс моделирует рисунок мозговых волн, и в результате многократной осязательной стимуляции человек успокаивается.

В наши дни, в эпоху массового производства, мы особо ценим то, что сделано вручную. Мы считаем, что мастер-кустарь тратит больше старания и сил, чем рабочий за станком и тем более клерк, хотя и это не всегда самое главное. Иногда ручная работа требует такого искусства и такой тонкости ощущений, какие просто не поддаются описанию. Совершенно слепая Лоррен Миллер работала мастером-парикмахером в салоне красоты. Миссис Миллер, мать пятерых детей, всю жизнь мечтала стать косметологом, но вечные заботы матери семейства не оставляли ей времени на это. И все же позднее, ослепнув после болезни, она решила претворить в жизнь свою мечту. В парикмахерском салоне города Ланкастер (Пенсильвания) ее научили стричь на ощупь, чувствовать форму головы и свойства подстригаемых волос. Со временем она так хорошо овладела этим искусством, что ее взяли на постоянную работу.

Рисунок крохотных бороздок на кончиках пальцев, благодаря шершавости которых нам легче удерживать предметы, формируется случайным образом, и получается неповторимый петельчатый узор, который мы называем «отпечатками пальцев». У этих рисунков есть несколько основных элементов – «петли», «дуги», «спирали», – которые сочетаются между собой в бесконечном количестве вариантов. Даже у неразличимых на вид близнецов отпечатки пальцев всегда разные, благодаря чему при необходимости можно неопровержимо доказать чью-то вину. Идея об идентификации человека с помощью отпечатков пальцев не нова. Еще несколько тысяч лет назад китайцы использовали отпечатки пальцев вместо подписи под документом. Криминалисты ФБР, осматривая места преступлений, считывают отпечатки пальцев с помощью лазера. Жировые следы поглощают излучение лазера и испускают свет уже с большей длиной волны. Криминалисты носят «янтарные» очки, отфильтровывающие свет лазера и позволяющие видеть отпечатки пальцев.

Рука с поразительной точностью совершает сложные движения и обладает невероятной осязательной чувствительностью, в чем постоянно убеждаются конструкторы механических устройств. Мы пользуемся руками непрерывно, самыми разнообразными способами – сгибаем, сжимаем, вытягиваем, указываем, и так миллионы раз, – и инженеры Исследовательского института Университета Юты изобрели перчатку для руки, утратившей осязание: при помощи электроники и звуковых волн она дает своему обладателю ощущение нажима, необходимое для того, чтобы что-то держать. Перчатка соединена проводом с крохотным поршнем, закрепленным там, где осязание сохранилось (например, на предплечье). Человек ощущает в этом месте то, что должна чувствовать ладонь, и учится, руководствуясь этими ощущениями, заставлять ладонь правильно реагировать.

Чувствительность кончиков пальцев позволяет использовать азбуку Брайля для слепых, которую в наши дни можно встретить везде – от панелей лифтов до итальянских монет, – и поиск новых сфер применения для нее идет постоянно. Согласно недавней публикации в журнале Education of the Visually Handicapped, восприятие брайлевских текстов, вероятно, может быть точнее и быстрее, если держать пальцы вертикально по отношению к строчкам, а не горизонтально, поскольку в этом положении осязательные рецепторы на кончиках пальцев гораздо чувствительнее.

Рукопожатия испокон веков служили доказательством добрых намерений и отсутствия оружия, хотя распространенной формой приветствия они стали только в эпоху промышленной революции в Англии, когда бизнесмены заключали так много сделок, обязательно сопровождавшихся рукопожатиями, что жест утратил свое первоначальное значение и перешел в обыденную жизнь. Рукопожатие – это своего рода форма договора, гласящего: «давайте сделаем вид, что мы честны друг с другом». В английском языке слово «рука» могло даже символизировать человека как такового – например, «hired hand», наемный рабочий, буквально переводится как «нанятая рука».

А взять все те способы, которыми мы трогаем сами себя (я не имею в виду мастурбацию – от латинского «manus stuprare» – осквернять руку). То, как мы обхватываем руками собственные плечи и раскачиваемся, как мать, баюкающая младенца, как мы прикрываем лицо раскрытыми ладонями, чтобы создать подобие одиночества для молитвы или спрятать слезы, как мы потираем предплечья, задумчиво расхаживая взад-вперед, как, широко раскрыв глаза от изумления, прижимаем ладонь к щеке. Прикосновения настолько важны в эмоциональных ситуациях, что человеку хочется прикоснуться к самому себе, как сделал бы другой, пытаясь успокоить его. Руки – проводники эмоций. И Роден, как никто другой, понимал эту их сложную роль. Вот что писал по этому поводу Рильке: