Книга: Оценка воздействия на окружающую среду и российская общественность: 1979-2002 годы

8.3. Суждения, общие для разных групп позиций

8.3. Суждения, общие для разных групп позиций

Некоторые точки зрения являются общими для двух или нескольких групп.

I. «Настоящая общественность работает безвозмездно. Если НГО получает деньги, то эта организация может быть обвинена в продажности».

Такие высказывания встречаются в интервью респондентов, чьи позиции были классифицированы как «Консервативные чиновники» и «Общественники». Нужно отметить, что только у части респондентов были такие утверждения. Возможно, не все респонденты из этих групп разделяли это мнение. Высказавшиеся на эту тему респонденты почти единодушно говорили о том, что «кто платит, тот заказывает и музыку». Далее аргументы отличались – «Общественники» говорили о том, что боятся обвинений в продажности, а «Консервативные чиновники» говорили о продажности как о доказанном факте, причем речь шла и о спонсорстве, и о грантах.

Сотрудник НГО № 11 («Общественник-борец»): «То есть мы создаем экспертизу! Это все… безвозмездно! Это не стоило ни копейки денег никому. Мы принципиально!». «А деньги, когда нам, значит, вот приятель говорила – мы вам оплатим, сделайте нам экспертизу. Мы не могли соглашаться, потому что при том бардаке, который у нас начал формироваться в стране, было ужасно противным, когда тебе бросят в глаза, что вам заплатили! Ну, не будешь же доказывать, что заплатили за работу и что ты предупредил, что ты ее будешь выполнять честно, так, как требует дело, а не плата. То есть если завод тебе за экспертизу готов заплатить, то это не значит, что ты сделаешь эту экспертизу так, как им надо. Поэтому мы избегали вот этих ситуаций. Мы никогда, мы ни разу, мы ни копейки не получили!».

Группа сотрудников НГО № 2 («Консервативные чиновники»): «Естественно, общественность тоже покупается… Потому что кто-то ее оплачивает, а кто оплачивает – тот заказывает музыку. Как это происходит, механизм я не знаю, но то, что они не просто так работают, у меня есть подозрения».

Сотрудник НГО № 5 («Умеренный общественник»): «Но самое интересное, что тот, кто платит, тот и заказывает музыку. Это правило универсальное. И не важно, это государственное учреждение, муниципальное или общественная организация».

Эта позиция достаточно близка к предубеждению «Консервативных чиновников» против общественности. Тем интереснее, что аналогичные взгляды высказали несколько «Общественников». В том же русле лежит наблюдение одного респондента-активиста НГО о том, что иностранные фонды не выделяют грантовую поддержку на деятельность, направленную против крупных западных компаний:

Сотрудник НГО № 9 («Общественник-борец»): «Деятельность наша убедила нас в том, что на экологическую деятельность по проектам выделяются деньги, как правило, из транснациональных корпораций, поэтому не дают из фондов, которые формируются транснациональными корпорациями. И бессмысленно писать проект на мониторинг либо какой-то общественный контроль деятельности этих же самых транснациональных корпораций…».

Интересно, что в интервью с респондентами, чьи позиции были отнесены к группе «Умеренных предпринимателей», не было высказываний о продажности общественности. Это может быть объяснено как малочисленностью группы (два респондента), так и другим пониманием бизнесменами природы договорных отношений.

С точки зрения развития общественного участия данная позиция непродуктивна для обеих высказавших ее сторон и не может служить основой для сотрудничества. Сотрудники НГО, придерживающиеся такой позиции, ограничивают свои возможности полноценной профессиональной работой, что ведет к падению эффективности общественного участия. Кроме того, эта позиция подрывает репутацию тех НГО, которые получают пожертвования и финансовую помощь благотворительных фондов, а также выполняют договорные работы.

II. «Государственная экологическая экспертиза потеряла свою роль в процессе принятия решений».

Группы «Общественники-борцы», «Профессиональные общественники», «Прогрессивные чиновники» и, частично, «Консервативные чиновники» (те из них, кто уже не работает в системе ГЭЭ) рассматривают ГЭЭ как формальный, слабый, подверженный давлению и коррупции институт. Также один «Консервативный чиновник» высказал такую позицию:

Бывший сотрудник ГЭЭ № 4 («Консервативный чиновник»): «А сейчас довели, я даже не знаю до чего, просто до автоматизма. Входящее такое-то, там то-то, то-то. Содержания нет, сути нет». «Была команда за три дня сделать экспертизу, да еще положительную, есть такие команды». «Она никому не нужна, эта экспертиза сегодня, в этом сегодняшнем состоянии. Это просто старые хорошие мои бывшие и сегодняшние товарищи работают и зарабатывают себе деньги, надувают щеки, что они очень грамотные и очень важные. И там берут, мягко скажем, препоны ставят».

Судя по высказываниям, «Прогрессивные чиновники» даже допускают, что иногда у общественности больше возможностей остановить проект:

Сотрудник ГЭЭ № 2 («Прогрессивный чиновник»): «Мы их мнение пытались учитывать, но я не думаю, что сыграла роль именно наша государственная экологическая экспертиза. Общественность сама по себе добивала администрацию…»

Отличие состоит в том, что «Прогрессивные чиновники» считают, что общественность доверяет ГЭЭ:

Бывший сотрудник ГЭЭ № 1 («Прогрессивный чиновник»): «В этом смысле я похвалю экологическую экспертизу, это еще институт, которому, единственно кому доверяли граждане. …Они [граждане] говорили, что СЭС – это известная организация, которая, там, продалась уже вся, она, там, коррумпирована. Мы верим только экологической экспертизе».

Но по результатам данного исследования мы можем сказать, что этого доверия больше нет:

Сотрудник НГО № 11 («Общественник-борец»): «И вдруг поздно вечером мне звонит экономист и говорит: «…Вы уж меня извините. Ко мне пришли домой проектировщики. Все значит – целый вечер сидели, умоляли, доказывали… и вы знаете, они ведь правы – ведь если мы не примем этот проект… нас же съедят».

Сотрудник НГО № 9 («Общественник-борец»): «И эти рабочие замечания были отражены в экологической экспертизе, на которой было написано: разрешаем дальнейшую разработку документов. А они на основании этого начали стройку, не получив еще положительного заключения по документам, которые вообще делались уже в процессе стройки».

Не поставили под сомнение эффективность ГЭЭ только «Конфликтные предприниматели» и «Умеренные предприниматели». Эта их позиция объяснятся тем, что им невыгодно дискредитировать институт ГЭЭ.

III. Согласование различных интересов в обществе возможно на основе согласительных процедур.

Эту позицию высказали «Прогрессивные чиновники» и «Профессиональные общественники». В своей уверенности эти респонденты опираются, с одной стороны, на признание ценности всех позиций, существующих в обществе:

Бывший сотрудник ГЭЭ № 1 («Прогрессивные чиновники»): «И власти правы, и жители правы, все правы. В споре всегда все правы. Вот нет неправого в споре. У каждого есть своя логика. Но надо садиться, надо обсуждать…».

Сотрудник НГО № 10 («Профессиональные общественники»): «…Если конфликты есть граждан, то этого бояться не надо… Обычно за этим стоят вполне реальные проблемы и интересы, которые, может быть, не всегда адекватно выражаются. Но тем не менее они есть всегда…».

С другой стороны, респонденты подчеркивают важность разработки открытых процедур согласования интересов:

Бывший сотрудник ГЭЭ № 1 («Прогрессивные чиновники»): «…Есть определенная процедура… выработанная мировым сообществом и так далее, когда нужно садиться всем правым и думать о том, как удовлетворить и одного, и второго, и третьего, и десятого».

Сотрудник НГО № 10 («Профессиональные общественники»): «…Требуются всерьез согласительные процедуры, то есть процедура согласования интересов. Они разрабатываются каждый раз штучно, на этот конкретный объект, и зависят от массы причин, которые не описываются формально».

Из всех рассмотренных точек зрения эта позиция представляет собой наилучшую выявленную основу для сотрудничества. Однако, если судить по выборке рассмотренных интервью, это не самые распространенные позиции среди сотрудников органов государственной власти и представителей НГО.

IV. «Общественность не может по существу выиграть суд в сфере принятия экологически значимых решений (в особенности, против ГЭЭ)».

На эту тему высказалось несколько «Консервативных чиновников», а также один «Прогрессивный чиновник». Кроме того, сложность/невозможность судебной защиты общественных интересов отражалась в нескольких интервью «Общественников-борцов», «Предпринимателей» и «Общественников». Возможно, сотрудники органов государственной власти удовлетворены такой ситуацией, так как многие высказавшиеся на эту тему респонденты подчеркивают, что не проиграли ни одного суда.

Разработчик ОВОС № 6 («Консервативный чиновник»): «По закону о государственной экологической экспертизе ее заключение может быть оспорено только по процедуре проведения, по сути заключения оно оспорено быть не может… И даже сама экспертиза это знает. Это все, как бы это сказать, ну, безнадежно».

Бывший сотрудник ГЭЭ № 4 («Консервативный чиновник»): «Ни одного судебного разбирательства государственная экологическая экспертиза не проиграла… То есть при грамотном проведении государственной экологической экспертизы никогда вы не проиграете».

Сотрудник Санэпидемнадзора № 1 («Консервативный чиновник»): «Они не хотят в суд подавать, понимаете? Потому что они понимают, что если они в суд подадут, то они проиграют».

Бывший сотрудник ГЭЭ № 1 («Прогрессивный чиновник»): «…Мы готовились к искам с момента подготовки заключения [государственной экологической экспертизы]. Это тоже была одна из наших целевых задач. Я всякий раз говорил: «Если я пойду с этим заключением в суд, я выиграю или проиграю? Если меня вызовет NN [мэр города] и будет меня долбать, то я ему объясню, почему я так сделал? А когда общественность на митинге в парке Горького, а такое бывало, будет на меня кричать, орать и свистать, у меня будет что сказать гражданам?» И вот только такое решение принималось. И поэтому мы не проиграли ни одного суда. Были очень тяжелые, где мы, может быть, и должны были бы проиграть по совести, а по букве закона мы не проиграли, либо наоборот, и так далее».

Инициатор № 2 («Конфликтный предприниматель», В. – вопрос, О. – ответ):

«В.: Приходится ли сталкиваться с тем, что жители подают в суд на застройщика? … Какая судьба этих судебных разбирательств?

О.: Никакая абсолютно. Эти судебные разбирательства не имеют перспективы особой, потому что они исключительно спекулянтские, потому что аргументации никто не может привести нормальной».

Респонденты объясняют эту ситуацию тем, что судьи непрофессиональны в вопросах охраны окружающей среды, а процедурные вопросы всегда можно интерпретировать в пользу государства. Кроме того, упоминается неясность критериев принятия решения государственной экологической экспертизой:

Разработчик ОВОС № 6 («Консервативный чиновник»): «…Если там какие-то нормативы нарушены, то комиссия… какую-нибудь придумают наукообразную муть, эти нормативы сейчас не действуют. И в этом случае оспорить решение комиссии нельзя». «Невозможно доказать, потому что судьи непрофессиональные. Судьи непрофессиональные, и нет профессиональных юристов в этой области».

Бывший сотрудник ГЭЭ № 1 («Прогрессивный чиновник»): «Они [сотрудники органов судебной власти] говорят: «Вы не могли бы прийти, разъяснить нам, какие законы в этой области действуют и почему вы принимали решение, и почему граждане на вас жалуются»».

Кроме того, похожие темы, хотя и в другой интерпретации, звучали в интервью с «Общественниками-борцами»:

Сотрудник НГО № 1 («Общественник-борец»): «А судья, так как против этого аргумента спорить тоже было трудно, он просто-напросто в своем решении проигнорировал наши требования по первому пункту…». «Ну я так понял, судья просто не хотела рассматривать дело. Она незаконно отказала…».

Но были некоторые исключения:

Сотрудник Санэпидемнадзора № 1 («Консервативный чиновник»): «У нас проигранный один суд. Один всего лишь, вот за сколько лет я здесь работаю… Значит, он проигран по признакам, я считаю, формальным. Ну, …мы должны были разместить его [торговый центр] не ближе 25 метров от жилья. Значит, мы заключение выдали на 19 метров… Но жители уперлись…»

Когда общественность является носителем интересов узкой группы лиц, эти интересы менее важны, чем широкие интересы большого числа людей. Эти высказывания часто встречались в интервью «Консервативных чиновников» и, иногда, у «Умеренных общественников» и «Общественников-борцов»:

Бывший сотрудник ГЭЭ № 4 («Консервативный чиновник»): «Вот там жители возмущаются, часть жителей, вот они там ночами стучат. Ну, потерпи полгода, год. Трудности-то временные, а потом государству будет хорошо, значит, и мне будет хорошо. Вот это нужно обязательно понять потому что точки зрения разные – субъективные и объективные».

Сотрудник НГО № 11 («Общественник-борец»): «И я говорю, что почему вы решили, вот горстка вас, 3 тысячи людей работает на этом заводе, и вы должны диктовать целому краю! Байкал, говорю, это не только лично ваша собственность! Она же принадлежит не только Восточной Сибири и России, это же ценность мирового масштаба! Почему вы так вот считаете, что вы за кусок хлеба готовы погубить Байкал?».

С одной стороны, «Консервативные чиновники» и «Умеренные общественники» доказывают, что экономические интересы группы жителей менее ценны, чем более широкие экономические интересы (региона, города и пр.). С другой стороны, «Общественники-борцы» также говорят о том, что экономические интересы группы жителей менее важны, но уже по сравнению с экологическими интересами страны и мира. Таким образом, позиция, принижающая реальные и потенциальные интересы населения (экологические и экономические), не может служить эффективной основой для построения взаимопонимания между сторонами.

V. «У общественности нет права на участие, пока у нее нет права на землю».

Двое респондентов высказали точку зрения, что у граждан нет права «диктовать» властям и инициаторам деятельности, поскольку земля не находится в их собственности. Один из респондентов относился к группе «Консервативные чиновники», другой был «Конфликтным предпринимателем». Возможно, на эти высказывания оказали влияние последние изменения с собственностью на землю в Российской Федерации.

Инициатор № 2: «Потому что это же земля не граждан. Земля граждан – она под их домами, и то в случае, если они какой-нибудь кондоминиум сделают. Ведь очень многие из них орут про то, что «не дадим здесь ничего строить, это наша земля»».

Сотрудник Санэпидемнадзора № 1: «…жители не хотят этого понимать. Они не хотят понимать, что… мы ушли уже от тех времен, что это было ничейное. Это уже чья-то земля, ее уже кто-то выкупил. Вот если ты хочешь, чтобы здесь был не торговый центр, а парк, наверн, уже надо приходить к этому – выкупайте эту землю, платите налоги и делайте здесь парк. То есть, чтобы как-то вмешиваться вот в такие решения, уже надо иметь какие-то юридические основания. Просто так сейчас вот, «мы не хотим» – уже это не проходит».

Один из респондентов группы «Прогрессивные чиновники» описывает эту позицию, высказываемую представителями исполнительной власти:

Сотрудник ГЭЭ № 2: «Тем более они [органы исполнительной власти] обычно говорят: «Да, они не имеют права, это наша городская земля! Что они там возникают? Кто они такие?»».

VI. «Мы – ответственные предприниматели, понимающие необходимость охраны окружающей среды, проведения ОВОС и ГЭЭ».

Эта позиция общая для групп позиций «Умеренные предприниматели» и «Конфликтный предприниматель».

Инициатор № 1 («Умеренный предприниматель»): «Мы практически все мероприятия, все, что мы делаем, мы делаем в соответствии с законом и под их руководством [органов власти]».

Инициатор № 2 («Конфликтный предприниматель»): «Так, если бы я не был гражданином, а был бы каким-нибудь галимым таким бизнесменом, то я бы сказал: «Вы знаете, мне это так мешает, это в конечном итоге приводит к тому, что соблюдение этих процедур, в общем и целом, увеличивает проект на 90–120 дней»… Но я, конечно же, считаю, что проведение этих процедур необходимо. Потому что практически любой проект обязательно несет в себе какую-то экологическую нагрузку и воздействие на окружающую среду. Значит, соответственно ее надо оценивать и надо подвергать экологической экспертизе».

Инициатор № 3 («Умеренный предприниматель»): «…Мы добровольно на себя приняли политику, мы хотим работать по международным стандартам, мы сейчас на всех предприятиях своих разрабатываем и внедряем систему управления охраной окружающей среды…».

Эта позиция потенциально может представлять основу для развития социальной и экологической ответственности предпринимателей. Кроме того, она может быть оценена позитивно, так как представляет общую платформу для групп позиций «Умеренные предприниматели», «Конфликтные предприниматели», «Консервативные чиновники» и, потенциально – «Прогрессивные чиновники», «Профессиональные общественники», «Умеренные общественники» и «Общественники-борцы».