Книга: Жизнь животных в рассказах и картинках по А. Брэму

Бобры

Бобр — один из ценнейших пушных зверей. Его густой и мягкий мех очень красив. Это крупный грызун. Бывают бобры в метр длиной и весом в 20–30 килограммов. Мясо у бобра жирное и вкусное. Подхвостная железа бобра выделяет жидкость, похожую на мускус. Прежде эту жидкость — «бобровую струю» — употребляли как лекарство для нервнобольных.

Бобр — водяное животное. На задних ногах у него есть плавательные перепонки, которые связывают все пять пальцев и доходят до самых когтей. Его толстое и неуклюжее туловище расширяется к хвосту. Хвост широкий и плоский, овальной формы, если смотреть на него сверху. Он покрыт роговой чешуей, имеет в длину 30 сантиметров и служит бобру рулем при плаванье и нырянье, а также опорой, когда животное сидит. Жирная задняя часть тела бобра прежде особенно ценилась как вкусное блюдо. Уши бобра скрыты в шерсти. Во время нырянья слуховые отверстия закрываются. Ноздри бобра тоже могут плотно закрываться, так что вода в них не попадает. Мех бобра состоит из очень густого, пушистого и шелковистого подшерстка и редких, длинных, толстых и блестящих волос ости. Шерсть на спине темнокаштанового цвета, а на брюхе сероватая. Волосы у корня серебристо-серого цвета, а на концах желтовато-бурого.

Зимней спячки у бобров не бывает, и они не сокращают своей обычной деятельности: выходят на снег и плавают подо льдом. Они обычно собираются по нескольку штук в своих «хижинах» и так жарко нагревают их собственным теплом, что снег на верхушках хаток подтаивает. Подтаявший снежный холмик среди цельного снежного покрова — верный признак для промышленников, что там находится жилище бобров и что хозяева дома. Первые ледяные корки на воде перед хатками бобры ломают. Когда же лед становится толстым, бобры плавают под ним и кормятся спрятанными запасами. Весной, во время наводнений, бобры покидают свои затопленные жилища и плавают среди несущихся льдин, отыскивая безопасные места.

Несколько сот лет назад в Европе, Азии и Северной Америке бобров было очень много. Они жили большими колониями. В погоне за ценными шкурками их постепенно истребили почти всюду. Только в Северной Америке, в особенности в Канаде и Аляске, их еще много, так что сохранился даже промысел. Но в некоторых штатах, где бобры стали редки, охота на них уже запрещена.

В Западной Европе бобров почти не осталось, и их строго охраняют. Небольшие колонии бобров уцелели на реках Роне и Эльбе и на Скандинавском полуострове. В СССР бобры есть в Западной области и на Украине (в бассейне Днепра), в Черноземной области (в бассейне реки Воронежа) и в Западной Сибири (на реках Конде и Малой Сосьве). В пределах Союза осталось всего около тысячи трехсот бобров. На Воронеже и Сосьве теперь устроены бобровые заповедники.

В Западной Европе и у нас теперь начинают разводить бобров. Их небольшими партиями перевозят из специальных бобровых заповедников в другие, чтобы постепенно увеличить число мест, населенных этими ценными животными.

Директор Лапландского заповедника на Кольском полуострове рассказывает, что на реке Чуне второй год живет несколько пар бобров, привезенных из Воронежского заповедника. Выпущенные из клеток, бобры вскоре принялись строить жилища, подгрызать и валить деревья. Теперь в лесу уже можно видеть погрызы молодых бобров. Это показывает, что поселенцы освоились и начали размножаться.

Бобры живут обыкновенно отдельными парами и только в наиболее уединенных местностях соединяются в колонии. Бобры строят подземные норы или жилища из древесных ветвей, так называемые «хатки», или «хижины». Эти строения бывают до двух метров высоты. Сложены они из довольно толстых палок с ободранной корой. Строительный материал бобры заготовляют, срезая зубами ветви и стволы деревьев. Кору они съедают, а стволы и сучья идут на постройку. Осенью постройки из сучьев и палок бобры покрывают илом и землей с берега реки. Норы и хатки бывают построены в соответствии с определенным уровнем реки. Если река мелеет, бобры делают плотины, чтобы снова поднять уровень воды, закрывающей вход в жилище.

«На речке Нуте, — говорит наблюдатель Мейеринк, — жила колония из двадцати бобров. Здесь были и молодые и старые. Лето стояло жаркое, и речка так сильно обмелела, что на берегу обнажились выходные отверстия нор. Бобры быстро принялись за дело. Они отыскали посреди речки небольшой бугорок и начали бросать по обе его стороны толстые сучья, заваливая их сверху илом и переплетая тростником. Образовалась плотина, и уровень воды поднялся на 30 сантиметров. Плотину несколько раз сносило течением, но всякий раз бобры за одну ночь восстанавливали ее».

Некоторые ученые наблюдали, как бобры строят свои поселки. Сводку этих наблюдений дает Брэм.

«После долгих колебаний, — рассказывает он, — животные избирают реку или ручей, берега которых поросли деревьями и кустами, пригодными для их питания и для построек. Бобры, живущие в одиночку, строят, подобно выдре, подземные норы, а те, которые живут колонией из нескольких семейств, почти всегда строят хатки, а в случае нужды — и плотины, чтобы удержать уровень воды на нужной высоте. В уединенных и тихих лесах бобры в случае опасности пользуются подземными выходами и всегда строят хатки с ходами, начинающимися глубоко под водой.

Хатки, или хижины, кажутся снаружи кучами хвороста; толстые стены строятся из сучьев и кусков дерева, переложенных землей, илом, глиной и песком. Внутри хатки, кроме жилого помещения, есть кладовые для хранения запасов пищи. Около таких „бобровых деревушек“ строятся плотины для регулирования уровня воды. Натуралист Морганс, исследовавший более пятидесяти подобных плотин в Канаде, сообщает, что некоторые из них достигают 150 метров в длину и 4 метров в ширину. В толщину у основания эти плотины имеют от 4 до 6 метров и наверху — от 1 до 2 метров. Плотины состоят из жердей толщиной в руку человека и длиной от 1 до 2 метров. Эти жерди бобры укрепляют на дне водоема так, что верхушки возвышаются над поверхностью воды. Между жердями они вплетают тонкие прутья. Получается своеобразный плетень. Промежутки между прутьями они заполняют тростником, илом и землей, так что со стороны течения образуется почти отвесная плотная стена, а с противоположной стороны — скат. Бобры не всегда проводят плотину по прямой линии поперек течения, а устраивают ее выступом, углом или в виде дуги, обращенной выпуклостью против течения. От прудов, образующихся выше плотин, бобры проводят каналы, по которым сплавляют к своим жилищам строительный и пищевой материал».

Русские исследователи дополняют описание бобрового строительства.

А. В. Федюшин, долго наблюдавший жизнь бобров, сообщает, что в Белоруссии, на реке Березине, бобру негде рыть нор, потому что эта река и ее притоки текут среди заболоченных долин и имеют низкие берега. Для постройки хаток бобрам приходится выбирать большие кочки, образовавшиеся под кустами лозы или ольхи. Во время половодья такая кочка вместе с хаткой возвышается над водой, как остров. В других местах они строят хатки на более прочном основании — на корнях ольхи. В этом случае бобры выкапывают вокруг хатки глубокий канал, и она тоже оказывается как бы на островке. От этого обводного канала звери проводят боковые каналы, так что вешние воды, стекая по ним, не повышают уровня обводного канала и не заливают ни островка, ни хатки.

На реке Соже бобровые хатки встречаются в глухих затонах или на лесных озерах с низкими, болотистыми берегами. Такая хатка обычно стоит у самой воды и всегда бывает отрезана от берега глубокой канавкой, идущей вокруг нее в виде кольца. Бобровая хатка так прочно построена, что выдерживает тяжесть нескольких человек, вставших на нее. Разрушить хатку без помощи топора и пилы очень трудно. Прутья в 3 сантиметра толщиной и даже толще бывают прочно переплетены между собой и сцементированы песком, илом, корнями водяных трав и прочими материалами, так что представляют одно целое. Свод хатки бывает 35 сантиметров толщиной, высота внутри от «пола» до «потолка» — полметра и больше, а поперечник основания — от 1? до 2 метров. Дно хатки является как бы круглым островком, со всех сторон окруженным водой. Выход и вход устроены под землей и ведут в воду. Чтобы войти в хатку или выйти из нее, животное должно нырнуть под воду.

В хатках, обследованных А. В. Федюшиным, полы были сделаны из ряда толстых перекладин, покрытых плотным настилом из мелких прутьев и веточек, которые скреплены илом и массой, похожей на торф. Сверху этот пол еще устилается мелко изгрызенными прутиками, а также слоем мелких щепок и стружек, которые в изобилии накопляются, когда бобр грызет дерево. Все это покрыто толстым слоем сухих листьев. В хатке совершенно темно, и только отраженные лучи едва проникают туда через входы сквозь слои воды. В стенах и крыше постройки, повидимому, есть щели, сквозь которые внутрь проходит свежий воздух.

Жилища бобров строятся по-разному, в зависимости от природных условий. Бобры в Воронежском заповеднике строят свои жилища иначе, чем в Белорусском.

«На крутом высоком берегу, — рассказывает В. Хлебович, — бобры роют норы, имеющие отверстие большей частью под водой, если только оно не осыпается. Затем нора идет неглубоко от поверхности земли. Длина ее колеблется от нескольких метров до 25 метров. Нора образует разветвления. Кроме хода, в ней есть еще камеры для лежки и у входа — углубления с водой. Такие норы в Воронежском заповеднике редко служат бобру постоянным жилищем. Кроме них, бобры устраивают норы под корнями ольх. Бобры выгрызают корни ольхи внутри кочки и живут в образовавшемся помещении. Вход в него тоже скрыт в воде на глубине около метра».

В Воронежском заповеднике встречаются очень большие бобровые хатки. В. Хлебович описывает такую хатку у речки Ивницы, высотой в 2? метра. Основание хатки имело наибольший диаметр в 12 метров. Хатка была построена в пять этажей; два этажа — под водой и три этажа, с ходами и расширенными камерами, — над поверхностью воды. При высоком уровне речки бобры могли переселяться в верхние этажи, а при сильном наводнении отдыхать на крыше хатки, так как она значительно возвышается над долиной.

Тот же автор сообщает об устройстве бобровых плотин и каналов. Сооружение плотин требует много усилий и строительных материалов. Строятся плотины обыкновенно летом в более узких местах ручьев. Сюда бобры сплавляют древесные обрубки и ветви и выкапывают землю со дна ручья. Сначала они делают небольшой земляной вал, прибавляя к нему палки и ветви, уложенные в разных направлениях. Укрепляя землю палками и сучьями, бобры продолжают земляные работы изо дня в день, пока не нарастят плотину до нужной высоты. Эта постройка получается настолько прочной, что по ней можно ходить. Ширина плотины над водой достигает полуметра, имея основание в 1 метр. Высота такой плотины обычно бывает тоже в 1 метр.

«Если нет пищи поблизости от жилья, — говорит В. Хлебович, — бобры роют длинные каналы до полуметра шириной и до одного метра глубиной, заполняемые водой реки и озера. По каналам бобры безопасно могут уходить за пищей, сплавлять ветви и стволы деревьев, перетаскивая их в зубах. Если канал очень велик, а иногда он достигает 200 метров и более, и с большим наклоном, бобры перепружают канал небольшими плотниками. Получается ступенчатый уровень воды. Там, где канал заканчивается, бобры прокладывают тропу к кормовым растениям, а вдоль канала иногда устраивают площадки для выхода на берег. На этих площадках они тщательно вырывают траву в том месте, где выходят на сушу».

Пищу бобров составляет кора различных прибрежных кустов и деревьев, стебли и листья многих водяных и прибрежных трав. А. В. Федюшин указывает, что бобры чаще всего грызут лозу и другие породы ивы, а также многие травянистые растения, растущие у воды. Второе место занимают осина и тополь. Реже грызут они ольху, орешник и дуб, еще реже — ильм и березу. Других деревьев, за редким исключением, они не едят. Из кустарников они совсем не трогают крушины.

Грызут бобры очень быстро. Ветви толщиной в 2–3 сантиметра перекусывают сразу. Деревья валят, подгрызая ствол со всех сторон и в особенности со стороны, обращенной к реке. Подгрызенное дерево наклоняется к воде и падает в нее. Следы зубов бобра остаются на дереве в виде плоских раковинообразных надрезов, которые так гладки и так резко очерчены, что кажется, будто их выдолбили слегка изогнутым долотом. Бобры нередко валят большие деревья, толщиной с человеческое туловище; однажды была найдена верба 106 сантиметров в поперечнике, сваленная бобрами.

Бобры ведут ночной образ жизни. «Вскоре после заката солнца, — рассказывает Мейеринк, — они покидают свои норы, издают громкий свист и с шумом падают в воду. Некоторое время плавают вблизи хаток, причем движутся с одинаковой скоростью как вверх, так и вниз по течению; из-под воды выставляют только нос и лоб или всю голову и спину, смотря по тому, есть ли опасность. Убедившись в том, что им ничто не грозит, они вылезают на берег и удаляются от реки шагов на пять-десять и даже дальше, для того чтобы нарезать деревьев для корма и для построек. Они уплывают по реке довольно далеко от своих жилищ, но всегда в ту же ночь возвращаются. Зимой они тоже по ночам отправляются на поиски пищи, но иногда по восьми и даже четырнадцати дней не выходят из домиков и питаются корою тех ивовых сучьев, которые с осени натаскивают в норы и которыми заделывают выходные отверстия на берегу».

Другой наблюдатель, Дитрих, описывает выход на кормежку самки бобра с детенышами. «В сумерки, — рассказывает он, — семейство бобров, быстро двигаясь в воде, подплыло к месту, где было удобно выйти на берег. Первой стала вылезать на сушу мать. Когда задняя часть ее тела и хвост еще были в воде, она задержалась ненадолго, прислушалась и, убедившись в безопасности, отправилась в чащу прибрежных зарослей. За ней быстро последовали три детеныша величиной с небольшую кошку. Не успели все они скрыться в кустах, как послышались громкие, похожие на скрип звуки. Это бобры подгрызали дерево, которое через несколько минут упало, как подпиленное. После этого скрипящие звуки стали еще громче и поспешнее раздаваться в тишине вечера, так как все семейство принялось очищать ствол от ветвей, а может быть, тут же на месте поедать кору. Через некоторое время появилась мать, держа зубами конец ивового сучка. Позади нее, по обе стороны сучка, разместились все детеныши и усердно помогали тащить его в воду. Покончив с этим, бобры после краткого отдыха снова всем семейством ухватились зубами за сучок и быстро, не отдыхая, поплыли со своей добычей обратно той же дорогой, как приплыли к берегу».

Голос бобра похож на слабый стон и слышен тогда, когда животное взволновано. Иногда бобры, как сообщает Мейеринк, свистят. Из пяти чувств наиболее развиты у них слух и обоняние. Самка мечет в конце апреля от двух до четырех детенышей, реже — одного, а еще реже — пять-шесть штук. Детеныши рождаются покрытыми шерстью, но слепыми. На восьмой или десятый день у них открываются глаза, и мать ведет их в воду.

Прекрасный мех бобров очень высоко ценится, что привело почти к полному истреблению этого животного. Около пятидесяти лет назад из Америки еще ежегодно вывозили в Европу около ста пятидесяти тысяч шкурок; но когда бобры стали заметно исчезать, их взяли под охрану государства. Теперь благодаря заповедникам бобры в Америке вновь размножились, и там опять ежегодно добывают до пятидесяти тысяч шкурок бобра. Европейские страны тоже пытаются восстановить бобровое хозяйство, но в этом отношении преуспевает только Норвегия. У нас в СССР число бобров превосходит количество этих животных в других европейских странах, кроме Норвегии. В Германии насчитывается 263 бобра, в Польше — 235, во Франции — 120. У нас в СССР их насчитывают больше: на Украине — около 100, в Западной области — 20, в Белоруссии — 170, в бассейне Оби — 300, в Воронежском заповеднике — около 400 и за пределами заповедников — около 300. Всего в СССР находится под охраной до 1300 бобров.

Заповедники, основанные после Октябрьской революции, обеспечивают существование и размножение бобров в нашей стране.

Врагами бобра, кроме человека, нужно считать главным образом волков. Бобровому молодняку постоянно угрожают лисицы и горностаи, а из пернатых хищников — орлы, ястребы и филины. Совсем маленьких бобрят хватают иногда крупные щуки.