Книга: Счастливый клевер человечества: Всеобщая история открытий, технологий, конкуренции и богатства

Под гору

Под гору

Если мы вернемся к диаграмме, отображающий индекс Шиллера (рис. 29), то без труда заметим, что самое неприятное случилось уже в 2006 г.: цены на недвижимость ненадолго остановились, а затем устремились вниз. Все дело в том, что, пока рос спрос на новые дома (до конца 2005 г.), фондовый рынок не успел оправиться от последнего кризиса. И поскольку два сосуда уже сообщались, то общее давление оставалось в норме. Все это время недвижимость заменяла доходы от прибыльной когда-то биржевой игры и была местом, где инвесторы гарантировали себе прибыль после потерь, понесенных на рынке доткомов в начале 2000-х гг.

Но вскоре фондовая биржа оправилась от потрясений, ставка федеральных фондов выросла, а вслед за ней выросли все остальные процентные ставки, включая и ставку ипотечного кредитования Аlt-A и sub-prime. Этот рост ставок мгновенно сломал схему перекредитования. Стоимость кредита выросла, а заемщики уже не могли выплачивать даже текущие платежи. Посыпались дефолты с последующим выставлением домов на продажу[522]. Заемщик кредитов sub-prime вдруг осознал, что его долг ощутимо превысил стоимость заложенного дома. В американском английском даже возник термин, дословно означающий «уйти под воду». Чтобы всплыть из-под воды, нужно было либо продолжать платить по ставке выше 12 %, либо объявлять себя банкротом.

Дальше все шло по цепочке – ипотечным кредитным организациям, таким как New Century, в какой-то момент не хватило оборотных средств для выдачи новых кредитов. Они по привычке обратились к своим инвестиционным партнерам (среди кредиторов оказались все крупнейшие инвестиционные банки – Goldman Sachs, Morgan Stanley и многие другие) за краткосрочным финансированием, но получили отказ – дураков на рынке больше не было.

Первый сигнал, свидетельствующий о серьезности положения, был подан 27 февраля 2007 г., когда рухнул индекс Dow Jones, однако тогда этот сигнал не был понят трейдерами фондового рынка. Они находились «за стенками» другого сообщающегося сосуда и не видели, что происходит в другом, а только ощутили падение «давления». Такие непонятные обвалы рынка обычно предшествуют серьезным катастрофам, как предварительные толчки при землетрясениях.

13 марта того же года на рынке случился второй обвал. Точную причину установили сразу: администрация NYSE сняла с торгов акции New Century Financial Corporation[523]. Акции компании упали с начала 2007 г. на 90 %. К тому времени специалистам было уже абсолютно ясно, что источником «финансового землетрясения» стал американский рынок недвижимости.

Другие частные компании и банки, видя на примере New Century, какая судьба им уготована в связи с массовыми неплатежами по кредитам sub-prime, сначала ужесточили политику ипотечного кредитования, а затем почти полностью его прекратили без 100 % гарантий со стороны государства[524]. Объемы кредитования не просто сократились. Они обвалили спрос, за которым рухнули цены. Ситуация стала критической: стоимость долгов превысила стоимость ипотеки. В такой ситуации легче отдать дом, чем выплачивать ежемесячные платежи.

За массовым отказом от платежей начали расти банковские процентные ставки, которые впитали новые риски, а это, в свою очередь, еще больше увеличило размеры ежемесячных платежей по кредитам[525]. Рост неплатежей вызвал очередную волну дефолтов. Банки опять повысили кредитные ставки, тем самым способствуя увеличению ежемесячных платежей. Так система обрела устойчивую положительную связь, и остановить надвигающуюся лавину было уже невозможно.

«Предохранительным клапаном» должна была послужить система обязательного страхования займов. Раньше так и происходило – до объединения в систему сообщающихся сосудов банк предоставлял ипотечный кредит клиенту, и если тот переставал платить взносы, то банк просто забирал дом для продажи на другом, изолированном рынке[526]. Но с 2006 г. все происходило совершенно иначе. Вместе с ипотечными кредитами стали проблемными и все производные от них бумаги. Те, кто продавал CDS, вдруг оказались обязаны выкупать обесцененные бумаги по их полной изначальной стоимости. Поскольку CDS не являлись страховым полисом, а представляли собой ценную бумагу, то их стоимость определялась спросом и предложением на регулируемом и нерегулируемом рынке. Рынке, где объемы торгов в разы превышали объемы ипотечных кредитов[527]. Продавцы CDS были не в состоянии выполнить свои обязательства, а банки получили ничего не стоящие бумажки вместо домов[528].

В августе 2007 г. на всем финансовом рынке США наступили трудные времена, которые сразу же определили термином «дисфункция» рынка[529]. Резкий рост процентной ставки для краткосрочных коммерческих бумаг и межбанковского кредита[530] привел к сжатию денежной массы и резкому ухудшению ликвидности. Все сообщающиеся финансовые сосуды оказались связанными с CDS, и разразился невиданный до тех пор системный кризис – кризис уже сообщающихся сосудов.

В этих условиях даже надежные клиенты (например, промышленные предприятия) с трудом получали доступ к краткосрочным финансовым ресурсам. Особенно остро обстояло дело с однодневным и недельным кредитованием, что сразу же отразилось на устойчивости банков и платежной дисциплине. Вслед за денежным рынком кризис охватил другие рынки и институты, спровоцировав уже более долгосрочные проблемы. В середине августа 2007 г. компании Fannie Mae и Freddie Mac тоже не смогли получить в банках средства, чтобы покрыть лавину убытков, возникших из-за растущих ставок (Коллинз, 2012, с. 22).

В сентябре акции Fannie Mae и Freddie Mac на NYSE упали[531], и настал черед обанкротиться таким финансовым грандам, как одна из старейших финансово-инвестиционных компаний Америки Lehman Brothers, главный страховщик Америки компания AIG, а следом за ними и Washington Mutual. Стало понятно, что финансовые сосуды, которые столько лет служили системе верой и правдой, дали течь, а рынок испытал очередной шок, сопоставимый с крупнейшими биржевыми катастрофами истории. Индекс Dow Jones потерял 504 пункта, а кризис начал выходить за пределы США.

Федеральной резервной системе – последнему гигантскому сосуду в системе финансовых сообщающихся сосудов – пришлось выделить $85 млрд на национализацию AIG, но доверие рынка было подорвано, и индекс Dow Jones упал еще на 450 пунктов. На смену вольному рынку в виде самостоятельных финансовых сообщающихся сосудов пришла система «ручного управления» – жесткой государственной регуляции. Вступившая в дело ФРС, как главное крупнокалиберное орудие государства, к концу 2008 г. оказала кредитную помощь лишенным денег кредитным институтам (опустевшим сосудам) на сумму $1,5 трлн. В обмен американские банки предоставили правительству ценные бумаги, стоимость которых на рынке не превышала $62,5 млрд. Позднее Генри Полсон (министр финансов США в 2006–2009 гг.) осуществил последнюю операцию – добился у конгресса США выделения еще $700 млрд (так называемый план Полсона)[532].

Так пузырь, сформировавшийся на рынке недвижимости и переросший в мировой финансовый кризис, лопнул. Зададимся несколькими простыми вопросами. Был ли шанс предотвратить этот кризис? Был ли человек, который знал слабости системы и мог предотвратить развитие кризиса?

Как ни странно, мы знаем точный ответ на этот вопрос. 18 февраля 2009 г. информационное агентство Reuters распространило по всему миру прогноз бывшего руководителя ФРС Алана Гринспена[533]. Он заявил, что текущая финансовая рецессия будет наиболее продолжительной и глубокой с 1930 г. и потребует огромных государственных вливаний в экономику. На вопрос, могло ли государство что-либо сделать с ипотечным пузырем, образовавшимся накануне кризиса, Алан Гринспен ответил буквально следующее: «Я думаю, что хорошо было бы найти способ подавления пузыря. Но я скептически отношусь к такой возможности» (Таккилл, 2009). Среди ключевых моментов кризиса экс-руководитель ФРС выделил: разрушение экономики, нестабильные цены на недвижимость, падение цен на акции, беспрецедентную по масштабам финансовую помощь частному сектору и страх перед будущим, который не испытывало целое поколение американцев. Одно забыл упомянуть в том интервью руководитель ФРС. Случившийся разгул потребительских расходов в США оплачивали не только американцы. Он прежде всего был оплачен иностранными деньгами, поэтому кризис и обрел планетарные масштабы. Стремление огромного количества внезапно разбогатевших на взлете сырьевых цен (нефть, металлы) новых игроков мирового финансового рынка вложить средства «в самую надежную экономику мира» и сделало возможным безрассудные траты американских потребителей.

История, как известно, говорит, что мало кто учится на чужих ошибках. Отвлечемся на время от эпической картины долгосрочного кризиса, в котором оказалась как американская, так и мировая экономика, и обратимся к истории первых финансовых кризисов. В ней мы найдем много фактов, которые помогут глубже понять происходящее сегодня на наших глазах.

Со времен первого документально описанного пузыря – тюльпаномании в Голландии XVII в. человечество ищет разгадку того, почему рынки иногда перегреваются, а потом обрушиваются. Одно из первых таких исследований – «История торговых кризисов в Европе и Америке» Вирта 1877 г. Автор, основываясь на исторических документах, поведал о многих кризисах, из которых по крайней мере двум стоило бы уделить внимание.