Книга: Забытые опылители

ВСПОМИНАЕТ ГЭРИ:

<<< Назад
Вперед >>>

ВСПОМИНАЕТ ГЭРИ:

Ветер из бабочек. Нас обдувал ветер из бабочек, но всё ещё могли слышать чарующие напевы древесниц, трупиалов и дубоносов, а также отдалённое эхо игры на маримбе. Мы со Стивом вместе с нашими друзьями совершили паломничество к мексиканским местам зимовки монарха, одного из самых активных опылителей и любителей нектара ластовня, какого когда-либо знал мир. Мы были поражены, оказавшись окружёнными примерно 12 миллионами бабочек, сконцентрированных на территории всего лишь 3 акров. Множество их порхало в вышине в прохладном февральском воздухе, тогда как другие тысячами трепетали на каждом из соседних стволов пихт оямель[13]. Эти «священные пихты» образовывали нарушенный лес, покрывающий склон Сьерра Эль-Кампанарио на высоте 8700 футов.

Однако не все монархи вокруг нас ещё могли летать, или хотя бы находили силы трепетать крыльями. Один ослабевший монарх медленно полз по траве между моими ногами, а затем свалился на землю. Он прилетел в Мичоакан три месяца назад, совершив более чем 2000-мильный перелёт с севера, и все жировые запасы, которые могли бы оставаться у него, были теперь почти исчерпаны. Долгая миграция и прохладная зима настолько истощили его силы, что он не сможет получить достаточно калорий из цветочного нектара в этих местах, чтобы выживать хотя бы до следующей недели. В течение среднестатистической зимовки в приюте дикой природы Эль-Росарио на землю может свалиться целых 20000 монархов на один акр – это добыча для дубоносов, трупиалов, мышей и муравьёв.

На расстоянии нескольких дюймов от ног нашего гида я насчитал три дюжины мёртвых и умирающих бабочек, образующих оранжево-чёрно-жёлто-бежевое месиво из бабочек поверх вулканических булыжников на склоне горы. Изгибаясь дугой, среди этого кладбища беспозвоночных ползла с остановками гусеница пяденицы; её окраска была почти такой же, как у ныне безжизненных монархов. Другие оставались в мире живых: один сел отдохнуть на голову Стива, а другой в это же время прицепился прямо к моим джинсам, где некоторое время трепетал крыльями перед тем, как вернуться к неподвижным массам сородичей, цепляющимся за ближайшую пихту оямель.

Прямо над нами разворачивалось другое зрелище, достойное созерцания. Яркая черепица из десятков тысяч монархов колыхалась в бризе, образуя единое целое с ветвями священной пихты, словно они сами были пучками пихтовых игл. Я запрокинул голову назад и взглянул прямо вверх: в каждом столбе воздуха, который поднимался между деревьями, находились тысячи других монархов, и они взмывали вверх, едва только первые лучи солнечного света пробились в лес, согревая их и побуждая лететь к ближайшим нектароносным растениям и водоёмам, чтобы утолить их общую жажду.

Когда я разговаривал с лепидоптерологом Уильямом Кальвертом, который провёл большую часть зимы, пытаясь устроить перепись зимовочных мест монарха в Сьерра-Мадре в Мичоакане, он сказал, что, по его оценке, до 30 миллионов бабочек собралось на территории немногим больше 12 акров, распределённой всего лишь по пяти официально охраняемым убежищам на соседних горных хребтах. Ещё одним из наших компаньонов по путешествию был Боб Пайл, основатель организации “The Xerces Society”, ставящей своей целью охрану беспозвоночных. Он назвал это «самым большим в мире скоплением живых организмов и их покойных родственников». Пожилой мексиканский крестьянин выразился иначе, когда шёл со мной по тропе, ведущей в Эль-Росарио: «Это святилище монархов, но также и их пантеон...»

Старик был прав. Десятки миллионов монархов переживают зиму благодаря специфической микросреде, которую предлагает им Сьерра Эль-Кампанарио, но в то же самое время там могут умереть миллионы из них. В течение большей части зим лишь от 5 до 10 процентов всей популяции убивают режущие клювы кассиков, дробящие клювы дубоносов, укусы ещё примерно 40 видов других потенциальных хищников или пронизывающие морозы зимних ночей. Но наш местный гид Хомеро рассказывал мне истории о том, что случалось с монархами, когда снежные бури добираются до высочайших хребтов Мичоакана. Когда несколько лет назад пришёл один снегопад с морозом, треть всех монархов была убита одним махом.

Уязвимость к непредсказуемым случайностям такого рода может на первый взгляд быть в порядке вещей – мигрирующие бабочки должны всей своей массой отправиться куда-то дальше. Но вся беда состоит в том, что мигрирующие монархи в настоящее время собираются вместе и переживают зиму на таком небольшом количестве участков, потому что значительная часть прежде подходившей им среды обитания была безвозвратно изменена. Монархи очень привередливы к структуре полога леса. Фактически же они делают остановку лишь в немногих из возможных участков леса, доступных им в местах зимовки в прибрежных районах Калифорнии и Поперечной Вулканической Сьерры в центральной части Мексики. Хотя эти две области характеризуются совершенно различным набором видов деревьев в лесах, они обе предлагают насекомым сомкнутый полог леса, обеспечивающий узкий диапазон прямого солнечного излучения и отражённого света, создающий для многих монархов буфер от климатических крайностей. Лесные участки также связаны с зимними источниками нектара, достаточным количеством стоячей воды, которую могут пить измученные жаждой монархи, и карманами прохладного влажного воздуха, который предохраняет их от дальнейшего обезвоживания.

Нетронутые леса священной пихты оямель в настоящее время составляют менее 2 процентов от общей площади территории Мексики – и среди этих 2 процентов достаточно большие участки леса с необходимыми водой, нектароносными растениями и подходящими температурами занимают ещё меньшую площадь. Многие некогда благоприятные лесные местообитания уже были расчищены для нужд сельского хозяйства, вырублены на древесину, пострадали от перевыпаса скота, а в других случаях деградировали из-за жуков-короедов и карликовой омелы. (Последние два вида встречаются маленькими очагами естественного происхождения.) Когда в центральной Мексике осталось всего лишь десять мест зимовки общей площадью менее 100 акров, подходящих для их использования монархами – и лишь пять из них законодательно охраняются – мигрирующие бабочки, возможно, начали скапливаться на них в концентрациях, значительно превышающих таковые в недавнем прошлом.

Та же самая тенденция оказывается справедливой в отношении зимующих монархов Калифорнии. Больше 21 участка из тех, что в прошлом часто посещались монархами, было уничтожено, а ещё 7 из 15 оставшихся в течение последних нескольких десятилетий были значительно повреждены калифорнийскими агентами по земельной собственности. Соответственно, Боб Пайл с успехом добился официального признания Международным Союзом Охраны Природы (МСОП) миграций монарха явлением в статусе «угрожаемого», хотя сам по себе вид Danaus plexippus не относится к видам, которым угрожает опасность в масштабах всей Земли.

Но есть и иная точка зрения на масштабный феномен монарха. Биолог Ричард Уэйн-Райт утверждал, что очень плотные и многочисленные зимовочные скопления монархов в Калифорнии и Мексике фактически были вызваны сведением лесов Северной Америки на площади в 300 миллионов акров – процессом, который начался через несколько веков после Колумба. Согласно Уэйн-Райту, лишь после 1864 года, когда сведение лесов приобрело значительные масштабы, монархи начали расширять свой ареал и концентрироваться лишь на немногих зимовочных участках. Превращение лесов в луга и пастбища, говорит он, фактически расширило ареал и повысило численность ластовня, который является источником алкалоидов для личинок и взрослых особей монарха. (Они откладывают горькие ядовитые алкалоиды ластовня в тканях своего тела, чтобы защитить себя от хищников – которые получают дозу «обучения с одной попытки», съев одну из этих красавиц, а затем извергнув её с рвотой.) Уэйн-Райт утверждает, что «великолепные ежегодные циклы миграций, встречающиеся только в популяциях монархов Северной Америки, эволюционировали в их современном виде в результате катастрофических экологических изменений, вызванных европейскими колонистами – это [то, что он называет] гипотеза Колумба».

Какова бы ни была причина этого – находится ли миграционный феномен монархов на подъёме или «под угрозой» – но невероятно большая часть всех монархов проводит треть года, собравшись всего лишь на нескольких участках. Другие мигрирующие виды сталкиваются со схожими проблемами – многие полагаются на относительно небольшое количество местообитаний в критически важной части своего миграционного цикла. Если то местообитание уязвимо для случайных обстоятельств, или даже для экстремальных погодных колебаний, то мигранты словно кладут все яйца в ту самую одну корзину из пословицы.

Но мигранты вроде монархов также уязвимы в другом смысле, поскольку они должны совершать очень далёкое путешествие – слишком большие пространства, которые нужно пересечь, и слишком много времени, за которое что-то может пойти не так. Если просто задуматься об их выигрыше в лотерее миграции на дальнее расстояние наперекор всем трудностям, и вдобавок о необходимости пересекать местность, пока растущие на ней цветы ещё дают нектар, можно лишь удивляться тому, что мигрирующие опылители не испытывают ещё более частых катастрофических падений численности из-за одних лишь природных бедствий.

Это одна из наших основных причин беспокойства в отношении трёх мигрирующих нектароядных летучих мышей, летящих через наш район границы США и Мексики, но она в такой же степени относится к некоторым популяциям монарха и других мигрирующих видов. Представьте себе на мгновение те опасности, с которыми должны столкнуться мигранты вроде двух видов летучих мышей-листоносов, пока летят к своим летним местам размножения на пустынных равнинах Нью-Мексико после зимовки в центральной Мексике (и обратно). Эти летучие мыши – не единственные опылители посещаемых ими растений, но даже когда есть и другие животные вроде пчёл, посещающих цветки по утрам, в те годы, когда летучим мышам не удаётся добраться до этих северных участков миграционного коридора, семенная продуктивность растений снижается. Хотя их численность может и не испытывать резкого однонаправленного снижения, как когда-то полагали, они продолжают сталкиваться с множеством естественных и искусственно созданных трудностей во время ежегодного путешествия, преодолевая примерно от 2000 до 4000 миль. Эта летучая мышь остаётся в списке находящихся в опасности видов в Соединённых Штатах и является предметом обеспокоенности у мексиканских защитников природы, участвующих в Программе охраны мигрирующих летучих мышей Мексики и Соединённых Штатов Америки – инициативе двух стран, связанной с летучими мышами. Для получения количества энергии, достаточного для того, чтобы совершать перелёты по 100 миль за ночь и принести потомство, эти летучие мыши должны следовать по маршруту, который эколог Тэд Флеминг называет «нектарным коридором» – делать петлю длиной в целых 3200 мили, которая соответствует последовательности зацветания цветковых растений как минимум 16 видов, в том числе древовидной ипомеи, нескольких видов агав и гигантских колонновидных кактусов. Летучие мыши, которые мигрируют по коридору на север, иногда добираясь до Тусона в Аризоне и национального парка Биг Бенд в Техасе, должны взять с собой новорождённый молодняк и далее путешествовать по безопасному маршруту, богатому нектаром и пыльцой, обратно через американский Юго-запад и северную Мексику. В настоящее время преодолеть этот путь не так уж и легко.

Представьте себя летучей мышью – или бабочкой- монархом, если уж на то пошло – путешествующей на юг из южных гор пустынного Нью-Мексико в конце лета. Первой опасностью для вас может стать американский владелец ранчо, превратившийся в истребителя мескитового дерева, поскольку многие владельцы ранчо опрыскивали заросшие кустарниками участки своих владений высокотоксичными гербицидами вроде 2,4-D, 2,4,5-T, тебуритиона, дикамбы или пиклорама, чтобы освободить место для чужеземных пастбищных трав – таких, как теф[14], ввезённый из Африки для кормления американского мясного скота. Эти химические вещества также могут убить ваши нектароносные растения. (Ещё они могут вызвать нарушения репродуктивной функции не только у домашнего скота, но и у видов из дикой природы или у домашних питомцев: увеличенную смертность зародышей после имплантации, уменьшенный вес при рождении, замедление роста и ухудшение выживаемости – все эти последствия в последнее время были зарегистрированы для данных гербицидов, применяемых на пастбищах.)

Если вам удастся ускользнуть целым и невредимым, вы можете переправиться через границу в северную Мексику. Там Вы попадёте на территории сонорских муниципалитетов, где проект «Граница – право знать» недавно документально зафиксировал бесконтрольное злоупотребление инсектицидами на многочисленных мелких фермах, выращивающих свою продукцию на экспорт в Соединённые Штаты и в другие места. Директор Аризонского центра информации о ядах Майкл Грегори установил, что при выращивании салата, кориандра, тыквы и перца чили на этих сельхозугодьях северной Соноры применяются тысячи фунтов очень токсичных инсектицидов. Известно, что целый ряд этих химических веществ, среди которых паракват и метомил, оказывает разрушительное воздействие на эндокринную систему, нарушая воспроизводство на протяжении нескольких поколений – не только у людей, но также и у многих видов в дикой природе. Летучие мыши, пчёлы и бабочки, пролетающие по этим узким долинам, могли и не кормиться на сорняках или культурных растениях на этих полях, но они окажутся восприимчивыми к каким-либо применяемым с воздуха аэрозолям, разлетающимся на дикую растительность по соседству с ними. К сожалению, лишь один из 48 мексиканских сельскохозяйственных рабочих, опрошенных в 1994 году Грегори и его коллегами, проходил то или иное обучение, организованное их правительством или представителями промышленности, и касающееся того, какие нужно применять инсектициды, на какой культуре и на какой стадии развития. Кроме того, пестициды, ещё не зарегистрированные в Мексике, приобретались в Соединённых Штатах и переправлялись через границу для использования на сельскохозяйственных растениях, для которых они никогда не предназначались. И их смертоносный шлейф тянется далеко за границы грядок, воздействуя как на вредителей, так и на посторонние виды.

Если вы минуете этот пункт, то можете снова попасть под воздействие гербицидов, используемых для преобразования пустыни или колючих кустарников в пастбища, засаживаемые чужеродными видами растений. Сонорские скотоводы уже преобразовали, как минимум, 930000 акров пустыни и зарослей субтропической растительности в тех самых местообитаниях, где летучие мыши и бабочки должны постоянно искать подходящие источники нектара по пути следования своими миграционными маршрутами. Владельцы ранчо иногда комбинируют расчистку бульдозерами азотфиксирующих пустынных деревьев семейства бобовых и кактусов с опылением гербицидами кустарников и однолетних растений перед посадками буфельской травы[15], которая в настоящее время популярна как корм для скота. Будучи единожды высаженными, эти травы не только побеждают в конкуренции с аборигенными видами, но и вызывают пожары в соседствующей с ними природной растительности, которая плохо приспособлена к частому горению. Кактусы и агавы особенно восприимчивы к пожарам, которые несут с собой эти чужеземные травы. Количество источников нектара для ночных и дневных бабочек также уменьшается в тех местах, куда была завезена буфельская трава, потому что травяной покров подавляет рост сеянцев аборигенных видов.

В орошаемых долинах Соноры вы, вероятно, попадёте в Хлопковый пояс Мексики. Там хлопок выращивается экстенсивным методом – и издавна используется, как минимум, в пять-десять раз большее количество пестицидов по сравнению с тем, что обычно применяется на пищевых культурах. Было обнаружено, что в речных долинах центральной Соноры содержание ДДТ в плоти нектароядных летучих мышей в четыре раза (4,5 части на миллион) превышало уровень, выявленный в недавнем прошлом у молочного скота в Аризоне на пике использования ДДТ в Соединённых Штатах. Нектароядные летучие мыши не считаются «биоаккумулятроами» пестицидов, в отличие от насекомоядных летучих мышей, которые кормятся на более высоком уровне цепи питания. И всё равно они находятся в опасности везде, где бывают случаи загрязнения такими химикатами их пищи и источников воды. Хотя летучие мыши листоносы и длинноносы, конечно, не столь уязвимы, как их родичи, питающиеся насекомыми, в большинстве своём ещё лишены роскоши возвращения к рациону, свободному от пестицидов.

Когда вы покинете долины, занятые товарным сельским хозяйством, и попадёте в скалистые останцы гор Сьерра-Мадре, вас изощрённо и цепко пленят жажда и страсти. Производители нелегального алкоголя делают напиток под названием «мескаль баканора» из диких агав. Эти виды агавы обычно заготавливались такими способами, которые позволяли растениям восстанавливаться вегетативным путём и периодически цвести, поэтому традиционный сбор растений в небольших масштабах не угрожал «нектарному коридору». Однако древние традиции мексиканских индейцев по использованию диких агав быстро исчезают, поэтому всё больший процент агав прекращает свой рост из-за неквалифицированных сборщиков. В лучшем случае растения сохраняются лишь благодаря расселению вегетативным способом и им никогда не позволяли цвести, пока они остаются доступными здоровому сборщику.

Однако если вы будете в шкуре летучей мыши, на некоторых отрезках вашего «нектарного коридора» у вас будет сильная сезонная зависимость от агав. В нескольких местах непрерывность коридора может быть нарушена чрезмерной эксплуатацией агав в южной части Соноры. Каждый год в одном только штате Сонора может заготавливаться более 1200000 диких агав – этого достаточно для того, чтобы снизить доступность нектара для больших скоплений мигрирующих летучих мышей и уменьшить генетическое разнообразие агав. Старожилы нескольких деревень в Соноре утверждают, что слишком алчные заготовители и засухи истощили местные популяции агав, которые прежде были многочисленными. Сегодня человек может провести целый день в пути от какого-либо пуэбло и не набрать зрелых агав в количестве, достаточном для изготовления галлона мескаля.

Пролетая дальше в холмы из центральной Соноры через Синалоа, вы сталкиваетесь ещё с одной опасностью. Другой вид яда травит ночных и дневных бабочек, и, возможно, ещё и летучих мышей. Фактически, распыление параквата на полях марихуаны искоренило чешуекрылых в целых долинах, где прежде они водились в изобилии. По словам Р. С. Пейглера, специалиста по бабочкам семейства павлиноглазок, индейцы племён яки и майо недавно жаловались, что не могут собрать достаточно коконов шелкопрядов, чтобы делать погремушки, которые испокон веков были частью их церемониальных традиций. Очевидно, распыление параквата резко снизило количество коконов многих бабочек, остающихся в субтропических колючих кустарниках.

А потом вас встречают динамитом. К югу от Синалоа летучие мыши-вампиры в течение многих десятилетий питались кровью домашнего скота. Однако недавно вампиры расширили свой ареал на север, приблизившись на расстояние около 150 миль к границе США и Мексики в Районе, штат Сонора. В многих местах, где вампиры появляются на территории скотоводческих ранчо, скотоводы, пытающиеся истребить вампиров, уничтожают места днёвок летучих мышей в пещерах и скальных укрытиях, используемые другими видами. Международный союз охраны рукокрылых недавно сообщил, что летучие мыши бразильские складчатогубы и южные листоносы серьёзно пострадали от взрывов динамита или поджогов укрытий летучих мышей владельцами ранчо. Из десяти важнейших зимовочных пещер складчатогубов в Мексике более половины потеряло от 95 до 100 процентов своих популяций. Такие потери местообитаний случились во многих частях ареалов нектароядных летучих мышей и бабочек в Мексике и Соединённых Штатах Америки.

<<< Назад
Вперед >>>

Генерация: 0.694. Запросов К БД/Cache: 0 / 0
Вверх Вниз