Книга: Эпоха открытий. Возможности и угрозы второго Ренессанса

Коллективные усилия

<<< Назад
Вперед >>>

Коллективные усилия

Заголовки сегодняшних газет и учебников истории пестрят именами гениев. Мы превозносим и воспеваем тех, кому удалось раздвинуть устоявшиеся границы. Но эти люди лишь верхушка айсберга – небольшая видимая часть намного более массивного и глубокого явления. За гением Коперника и да Винчи, Стива Джобса и Стивена Хокинга стоит нечто намного большее: распространение талантов и возможностей среди огромного количества людей.

В последней главе мы показали, какую роль в нашем нынешнем расцвете играет коллективный гений. Каждый из нас обладает уникальным разумом, и, когда условия позволяют питать, соединять и направлять к единой цели множество умов, как это происходит сейчас благодаря массовой грамотности и цифровым связям, вместе мы можем добиться прорыва, который поддержит и ускорит наши индивидуальные достижения.

Коллективные усилия – еще одна форма совместного творчества эпохи Ренессанса, и, хотя для их расцвета требуются такие же условия, их вклад в развитие общества имеет свои особенности. Гений в своих индивидуальных и коллективных формах привносит оригинальность. Как показала предыдущая глава, гений может освободить нас из плена господствующего образа мыслей и помочь нам увидеть мир по-новому. Он движет общество вперед, расцвечивая настоящее уникальностью всех ныне живущих.

Главный вклад коллективных усилий – масштаб. Коллектив может творить чудеса и решать проблемы, с которыми один человек, не важно, насколько одаренный, никогда не справится в одиночку. Есть вещи, которые можно сделать только вместе. Микеланджело спроектировал купол, венчающий собор Святого Петра, – но вознесли его наверх коллективными усилиями.

И это не единственное, что мы можем вознести.

К новым высотам

Собор Святого Петра в Риме. Севильский кафедральный собор Мария-де-ла-Седе. Собор Антверпенской Богоматери. В 1550 г. это были (именно в таком порядке) три самые высокие церкви христианского мира (собор Святого Петра и Севильский кафедральный собор до сих пор занимают первое и третье место, каждый в своем регионе). Все три были начаты или закончены в предыдущем столетии.

Большинство соборов Европы были построены в Средние века, но самые масштабные из них украсили пейзаж немного позднее. Великолепное строительство началось во Флоренции с собора Санта-Мария-дель-Фьоре, или Дуомо. На самом деле собор начали строить гораздо раньше, в 1296 г., но именно финальный этап работ, увенчание собора куполом по проекту Брунеллески, состоявшееся в 1436 г., перевел его в новый разряд коллективных достижений. Сделанный по образцу древнеримского Пантеона, гигантский купол Брунеллески громко заявлял всем, кто его видел, что в сердце Флоренции воскрешены ценности и эстетика античного мира. Кроме того, это был технологический триумф. Чтобы оценить степень инженерного развития общества, достаточно выяснить, какого размера крыши оно способно возводить без внутренних опор. Древние римляне установили высокую планку: диаметр купола Пантеона равняется 43 метрам. Купол Брунеллески (44 метра) впервые за 1300 лет смог затмить этот рекорд.

Соборы были мерилом коллективных возможностей – наглядным подтверждением того, что можно сделать сообща. История запечатлела имя Брунеллески, но он не в одиночку вознес свой купол. Над этим работало множество людей. Потребовались огромные денежные средства и несколько поколений квалифицированных рабочих, чтобы воплотить в жизнь этот амбициозный проект. То, что старый собор Святого Петра, построенный в 360 г. при императоре Константине I и простоявший почти в руинах в течение многих столетий, был разобран и перестроен (став при этом в несколько раз больше) в эпоху Возрождения, не простое совпадение. Как и то, что Севилья и Антверпен именно в этом столетии возвели два следующих по размерам Божьих дома. До того как «открытие» Колумба превратило ее в центр международной торговли с Новым Светом, Севилья была непримечательным испанским городком. Голландский портовый город Антверпен в XVI в. преобразился в главный финансовый и торговый узел Европы. Развивающие и соединяющие силы – постепенный рост богатства, улучшение здоровья и образования, политическая и экономическая интеграция, а также урбанизация – вдохнули жизнь в грандиозные архитектурные проекты. «Построим же церковь такую прекрасную и такую величественную, чтобы все, кто ее увидит, думали, будто мы сошли с ума» – так, если верить местному преданию, говорили жители Севильи [1]. Так они и сделали. В 1520-е гг., когда они закончили свой сумасшедший труд, Севильский кафедральный собор потеснил с первого места собор Святой Софии в Стамбуле, почти тысячу лет считавшийся самым большим в мире, – но, в свою очередь, сохранял за собой этот титул менее ста лет.

Коллективные усилия эпохи Возрождения возвели новые храмы знания – библиотеки. Библиотеки не просто стали больше. В 1450 г. в хорошо укомплектованной библиотеке хранилась сотня рукописей, к 1550 г. у каждого ученого в личном распоряжении могло быть более ста книг [2]. Коллекции крупнейших библиотек континента стремительно выросли, от двух-трех тысяч томов до пятнадцати-двадцати тысяч [3]. Этот бум произошел благодаря изобретению Гутенберга: в первые сто лет книгопечатания было продано примерно 100–150 миллионов экземпляров книг (всего было издано 100–150 тысяч различных произведений), и многие из них осели на полках королевских, монастырских и университетских библиотек [4].

Но гораздо важнее размера и количества этих библиотек было разнообразие их содержания, и именно в этом заключается коллективное достижение. Голод, чума и войны Средневековья разбросали письменное наследие западной цивилизации по королевским дворцам и монастырям Европы. Многое было потеряно, многое из оставшегося лежало, забытое, на пыльных полках. Но появилось книгопечатание, и издатели, жаждущие получить новые материалы, начали охоту за этим разрозненным наследием – в частности за трудами классической Греции и Рима, спрос на которые они не могли насытить.

Книгопечатники стали просвещенными расхитителями гробниц. Они руководили разветвленной сетью охотников за манускриптами, простиравшейся так далеко, как позволяла эпоха, то есть, учитывая растущие экономические связи между основными населенными центрами Европы, от Атлантического побережья до Черного моря. Альд Мануций (около 1452–1515), один из самых плодовитых издателей Европы того времени и изобретатель курсива, собирал редкие рукописи из Италии, Франции, Германии, Англии, Польши и Венгрии и даже посылал за ними поисковые партии далеко на север – до самой Шотландии и далеко на восток – до современной Румынии [5]. За годы работы типография Aldine Press напечатала 120 произведений (общим числом по меньшей мере 100 тысяч экземпляров), в том числе первые издания на греческом языке более девяноста классических авторов: Аристотеля, Платона, Геродота и др. [6]. Издания Мануция продавались по всей Европе, сопровождали капитанов кораблей всюду, куда те заплывали, и заложили основу изучения классического греческого наследия во всем мире (в том числе в родном для авторов этой книги Оксфорде, где до сих пор хранятся многие бесценные первые издания Мануция) [7]. Он создал библиотеку, не ограниченную местом или временем, как великие библиотеки прошлого, и не знавшую других границ, кроме границ мира. Так, по крайней мере, считал Эразм Роттердамский (около 1466–1536), который некоторое время работал в издательской команде Альда Мануция и чья широкая сеть связей, вероятно, помогла обнаружить несколько рукописей [8].

Каждая типография вела собственный бизнес, и они конкурировали между собой, стараясь первыми выйти на рынок с очередным великим трудом Платона или Птолемея, но почти каждая новая книга появлялась ценой немалых коллективных усилий. За каждой книгой стояла команда ученых со всей Европы, усердно пытающихся собрать воедино сохранившиеся страницы рукописей и составить из них авторитетный, «годный для печати» текст [9]. Иногда эта задача оказывалась непосильной для одного издателя – как случилось со стихотворениями Феокрита, изданными Мануцием в 1496 г. Но, как заметил Мануций в предисловии к этому изданию, «немного – это лучше, чем ничего» (сегодня этот коллаборативный афоризм по-прежнему популярен среди основателей стартапов); он рассматривал труд своей команды как основу, которую могли бы улучшить и дополнить коллеги – именно это они и сделали [10].

Конкурируя и пользуясь плодами успехов друг друга, преуспевающие типографии Европы заново собрали сохранившуюся базу знаний западной цивилизации. Они копировали и распространяли знания повсюду, где на них существовал спрос, и к 1550 г. то, что когда-то было малочисленным и фрагментарным, стало доступным в полном объеме практически каждому, кто умел читать, в том числе жителям Нового Света – первая типография в Мексике открылась в 1539 г. [11]. Можно с уверенностью утверждать, что этот коллективный подвиг был самым важным интеллектуальным достижением предыдущего Ренессанса.

Современные соборы, новейшие библиотеки

Пятьсот лет спустя относительно небольшая группа людей с помощью подъемных кранов и мощной строительной техники может возвести здание в несколько раз больше собора Святого Петра и сделать это в десятки раз быстрее. Но во многих других областях масштаб по-прежнему побеждает нас – или побеждал. Теперь наши коллективные возможности таковы, что даже самые безумные проекты легко переходят в категорию достижимых.

Многие из нас хорошо знакомы с этими новыми силами: то, что всего десять лет назад было невозможным, сегодня стало обычным явлением. Современные храмы, Википедия и платформы ПО с открытым исходным кодом (Linux, Apache) были построены, клик за кликом, десятками тысяч человек. Эти люди разбросаны по всему миру, но они собираются в интернете, ведомые общими интересами, и их коллективная работа пользуется огромным спросом. Википедия практически вытеснила печатные энциклопедии; Apache обеспечивает работу 60 % всех интернет-серверов [12]. Facebook и YouTube, подобно библиотекам предыдущего Ренессанса, были собраны множеством людей и во многих отношениях представляют собой хронику человечества. Коллаборация – новое модное слово и часть нашей повседневной жизни: мерило рабочей производительности, критерий в заявках на получение гранта, приоритет корпоративной стратегии и государственного планирования, а также целая новая отрасль программного обеспечения.

С распространением мобильных информационных сетей коллаборация прочно вошла в нашу жизнь. В эпоху предыдущего Ренессанса люди шли на главную городскую площадь, чтобы найти друг друга, – в эпоху Нового Ренессанса главная площадь всегда с нами, в режиме реального времени, в виде данных о нашем местонахождении, нашей личности, предпочтениях и поведении. В любое время мы можем выйти на площадь, чтобы удовлетворить самые разные, постоянно расширяющиеся потребности: сделать покупки, поесть, заняться спортом, отправиться в путешествие или с кем-нибудь встретиться. Мы можем подбирать партнеров для любви или секса (Match.com, Tinder), соединять предпринимателей с инвесторами (kickstarter.com, indiegogo.com), водителей с пассажирами (Uber, Lyft), путешественников со свободным жильем (Airbnb), лиц, отвечающих за общественный порядок, с уличными проблемами (SeeClickFix.com), людей, нуждающихся в помощи, с добрыми самаритянами (causes.com, fundly.com), проблемы – со специалистами, которые могут их решить (хакерские марафоны, InnoCentive.com), а пострадавших – с донорами помощи (Ushahidi.com); и это лишь немногие варианты.

Ни одно из этих начинаний или форумов не могло бы существовать десять лет назад. Теперь они являются неотъемлемой частью нашей жизни, с их помощью мы общаемся, учимся, создаем, обмениваемся, делаем и помогаем, и делаем все это быстрее, эффективнее, с большим размахом и (иногда) негласно.

Однако самые амбициозные коллективные усилия нашего времени менее известны. Их цель – не помочь нам в повседневной жизни, а победить давно устоявшиеся ограничения, сковывающие человеческую цивилизацию и науку, – рубежи, которые не смогли раздвинуть даже наши неуклонно растущие вычислительные ресурсы.

Первый рубеж – это язык, который делит человеческую культуру и знания на обособленные острова. Английский, сегодняшнюю lingua franca, понимают лишь 25 % населения мира, причем с разной степенью успеха [13]. Чтобы внятно объясниться с половиной человечества, вы должны говорить на четырнадцати языках, а чтобы вас поняли три четверти человечества – на сорока языках [14]. Интернет, главное средоточие человеческого общения и общая сокровищница знаний, точно так же разделен языковыми стенами: то, что мы видим, зависит от языка, которым мы пользуемся. Англоговорящие пользователи имеют доступ к более богатому резервуару. Половина твитов в мире и бо?льшая часть научных исследований в интернете написаны на английском [15]. Английская версия Википедии, насчитывающая 5 миллионов статей, в 2,5 раза превосходит следующую по величине немецкую Википедию, насчитывающую 1,9 миллиона статей, и более чем в 15 раз превосходит в среднем 50 других ведущих изданий [16]. С другой стороны, английские пользователи почти ничего не знают о крупных явлениях и событиях неанглоязычного интернета, таких как китайские социальные сети (основные платформы обмена сообщениями Weibo и Weixin намного опережают Twitter по количеству пользователей и объемам общения) [17] или Нолливуд (Голливуд Нигерии, чье мобильное видео помогло ему вырасти во второй по величине центр кинопроизводства в мире, уступая лишь индийскому Болливуду). В совокупном итоге, хотя международный трафик с 2005 г. вырос примерно в двадцать раз, лишь половина этих потоков покидает регионы, в которых они были созданы [18]. Это намного меньше международного оборота товаров (68 %) – материальным предметам в меньшей степени препятствуют языковые и культурные расхождения [19].

Полностью многоязычный интернет станет для цивилизации по-настоящему бесценным подарком. К сожалению, это до сих пор находится за пределами наших возможностей. Для того чтобы перевести хотя бы один фрагмент интернета, например полную англоязычную Википедию, всего на один широко используемый язык, потребуется не менее 100 миллионов долларов и более 10 тысяч человеко-лет [20]. Даже если кто-то готов за это заплатить, мы вряд ли найдем достаточно переводчиков, согласных сделать такую попытку, в зависимости от языка перевода. Системы компьютерного перевода отчасти помогают решить проблему, позволяя нам в общих чертах понять, что означает то или иное иностранное выражение. Но пользователи всех онлайн-переводчиков начиная с 1990-х гг. (AltaVista, Babelfish и сегодняшний Google Translate) могут подтвердить, что при машинном переводе всегда теряется часть смысла, львиная доля связности и полностью пропадает стиль. Это происходит потому, что живые переводчики сначала вникают в смысл первоисточника, а затем пытаются как можно точнее передать его на другом языке, а компьютер начинает с распознавания отдельных слов (в лучшем случае фраз) и затем склеивает их аналоги без какой-либо общей концепции. Пройдет еще несколько лет, прежде чем он научится делать это действительно хорошо.

Тем не менее идея многоязычного интернета постепенно начинает выглядеть все более правдоподобной. Раньше мы не принимали в расчет того, насколько широко среди людей распространено стремление изучать другие языки, – по недавним оценкам, таких людей в мире 1,2 миллиарда [21]. Выяснилось, что перевод фрагментов интернета – полезная практика для изучающих иностранные языки, и студенты с удовольствием пользуются ею и готовы делать это бесплатно. В результате произошел колоссальный скачок наших совокупных возможностей перевода. Особенно сильно это ощущается в сфере развлечений и другого популярного контента. В Китае голливудские блокбастеры и популярные сериалы канала HBO появляются в интернете в тот же день, когда выходят в США, вместе с субтитрами на мандаринском диалекте, которые делают фанаты, практикующиеся в английском. Для образовательного интернет-портала Khan Academy добровольцы перевели более чем на 65 языков почти все шесть тысяч учебных видео. Интернет-портал TED привлек более 22 тысяч добровольцев, чтобы перевести более 80 тысяч выступлений TED Talks более чем на 100 языков. В общей сложности в 2015 г., по нашим оценкам, количество добровольных переводчиков в мире составило от 2 до 4 миллионов человек, и в течение одного года они подарили человечеству от 25 до 50 миллионов часов бесплатных переводческих услуг в таких областях, как развлечения, образование, новости и ликвидация последствий стихийных бедствий (путем перевода твитов жертв в реальном времени для аварийно-спасательных служб).

Умные бизнес-модели определяют новые способы оптимизации наших коллективных переводческих усилий и приложения их к общедоступному контенту, который добровольцы оставляют без внимания (или к частному контенту на платной основе). Один из примеров – платформа Duolingo, разработанная доктором Луисом фон Аном, профессором информатики из Университета Карнеги-Меллон. Учебная платформа доступна в сети и в виде приложения, и она предлагает студентам, изучающим языки, переводить реальные предложения из интернета: фрагменты статей Википедии или новостных лент CNN. Когда несколько студентов переводят одну фразу одинаково, система расценивает такой перевод как достоверный, а затем отдает или продает его обратно владельцу оригинального текста. Этот способ обучения является бесплатным для пользователей, включает в себя игровой элемент и очевидно эффективен, поэтому студенты, изучающие иностранные языки, охотно им пользуются. Duolingo была запущена в июне 2012 г. и первоначально насчитывала 300 тысяч пользователей. Через три года на платформе было зарегистрировано 25 миллионов пользователей (из них 12,5 миллиона активных), изучающих 13 разных языков, еще 8 языков находились на стадии разработки [22]. Если достаточное количество пользователей Duolingo перейдет от уровня новичка до высших уровней владения вторым языком, они в короткие сроки смогут разрушить некогда непреодолимые языковые барьеры интернета. Если число продвинутых пользователей Duolingo достигнет миллиона, они смогут полностью перевести англоязычную Википедию примерно за 100 часов.

Второй масштабный рубеж, который мы коллективно преодолеваем, – анализ научных данных. «Во многих областях науки мы ограничены не тем, какие данные можем получить, а тем, что мы можем сделать с имеющимися у нас данными», – считает астрофизик Крис Линтотт [23]. Информации более чем достаточно – чего нельзя сказать о нашей способности ее обрабатывать. Наши компьютерные устройства все лучше справляются со сбором данных, которые нужны исследователям (в случае Линтотта это изображения далеких галактик), но они по-прежнему плохо умеют распознавать закономерности, которые мы ищем, и отделять значимые сигналы от бессмысленного шума. В результате огромный массив данных, ожидающих обработки, растет не по дням, а по часам. Большой адронный коллайдер ЦЕРН в Швейцарии каждую секунду производит около гигабайта новых данных о поведении фундаментальных частиц [24]. Все машины секвенирования ДНК в мире каждую секунду выдают от одного до двух гигабайт данных о том, как работают наши гены [25]. В НАСА данные буквально льются с неба: различные миссии каждую секунду генерируют около 150 гигабайт новых наблюдений о нашей Вселенной [26]. (Для сравнения, в 2015 г. более полутора миллиардов пользователей Facebook вместе загружали около 5 гигабайт данных в секунду. Можете ли вы быть в курсе новостей целого мира? Проблема НАСА в тридцать раз больше.) Такие же потоки извергаются на головы климатологов, геологов, социологов, экономистов и других исследователей, работающих с данными. Наука уже нашла ответы на многие важные вопросы. Мы просто этого еще не знаем.

Но вскоре положение изменится. Достижения коллективного гения заставили ученых признать очевидное: в то время как компьютеры с трудом распознают закономерности и отсеивают шум, человеческий мозг справляется с этим без труда. И исключать из научной работы тех, кто не одет в лабораторный халат, было ошибкой. Модернизированные современные методы исследования предоставляют компьютерам делать то, что они умеют лучше всего, и приглашают множество добровольцев приложить человеческие мыслительные способности там, где они больше всего необходимы, – «гражданская наука» начинает преодолевать узкие места, создающие досадные помехи в широком спектре дисциплин.

В 2007 г. Крис Линтотт и Кевин Шавински основали интернет-проект «Галактический зоопарк» (Galaxy Zoo), пригласив астрономов-любителей помочь каталогизировать и классифицировать около 900 тысяч галактик, фотографии которых были получены начиная с 2000 г. У одного усердного специалиста, работающего 24 часа в сутки 7 дней в неделю и 365 дней в году, выполнение этой задачи заняло бы от трех до пяти лет и вдвое дольше, если бы он перепроверял свою работу. Сто тысяч волонтеров справились с ней менее чем за полгода, при этом каждая галактика была повторно проверена в среднем 38 раз. К середине 2014 г. несколько сотен тысяч добровольцев Galaxy Zoo обработали семь гигантских архивов данных, составили каталог галактик, в десять раз превосходящий все предыдущие версии, и написали по результатам своей деятельности 44 научные работы [27]. Кроме того, они заметили редкие астрономические явления, существование которых предполагалось, но до сих пор не было подтверждено, и обнаружили другие, совершенно неожиданные, такие как Объект Ханни [28]. Это небесное тело было названо именем Ханни ван Аркел, школьной учительницы из Нидерландов, – честь, которой редко удостаиваются даже профессиональные астрономы.

В 2015 г. Galaxy Zoo расширился до Zooniverse (zooniverse.org) – крупнейшего в мире портала гражданской науки, насчитывающего 1,1 миллиона зарегистрированных добровольцев. Совместно они обрабатывают гигантские массивы данных в рамках десятков разнообразных проектов, посвященных астрономии, биологии, экологии, климатологии и гуманитарным наукам [29]. Проект под названием «Планета четыре» (Planet Four) приглашает любителей Марса помочь составить карту поверхности Красной планеты. В проекте Chimp & See любители животных помогают наблюдать за слонами, леопардами и шимпанзе, которые проходят, проносятся или качаются на ветвях перед сотнями камер, разбросанных в лесах Африки. «Старая погода» (OldWeather) просит общественной помощи в расшифровке судовых журналов, охватывающих временной период до середины XIX в. (в старых журналах собран самый полный из существующих свод долгосрочных климатических данных, но, как древнегреческие тексты во времена Альда Мануция, они пылятся, рассеянные по всему миру, в морских музеях и архивах). «Жизнь в древности» (Ancient Lives) объединяет фанатов археологии, которые помогают переводить тысячи древнеегипетских папирусов (знание иероглифов при этом необязательно). «Охотники Хиггса» (Higgs Hunters) приглашают всех желающих присоединиться к обработке данных, полученных на Большом адронном коллайдере, чтобы найти дополнительные доказательства существования бозона Хиггса и других необычных частиц.

Zooniverse – лишь одна из платформ гражданской науки. Есть и другие, например Tomnod (Tomnod.com), где добровольцы просматривают спутниковые фотографии, чтобы помочь остановить незаконный лов рыбы или найти пропавшее воздушное судно, или EyeWire (eyewire.org) – онлайн-игра, помогающая изучать человеческий мозг. Более миллиона добровольцев по всему миру принимают участие в тысячах амбициозных проектов, которые иначе не были бы возможны [30]. Гражданская наука значительно повышает эффективность самых разных отраслей традиционной науки. Результаты, на получение которых у продуктивной лаборатории ранее ушли бы десятилетия, теперь могут быть достигнуты под руководством горстки кураторов всего за несколько лет.

Однако гражданская наука не является панацеей. Для того чтобы перевести данные в массово понятную форму и курировать каждый проект, чтобы его результат выдержал пристальное внимание коллег по научному цеху, по-прежнему необходимы существенные усилия специалистов. Это не всегда возможно. Архивы данных, состоящие из изображений, звуков и необычного текста, вызывают у общественности больше интереса, чем бесконечный поток цифр, который выдают ускорители элементарных частиц. И, поскольку количество данных, которые передают наши исследовательские устройства, продолжает расти, даже исследовательским группам, насчитывающим тысячи участников, придется ускорить темп работы, если они хотят идти с ними в ногу. Гигантский радиотелескоп SKA (Square Kilometer Array), запуск которого планируется в 2020 г., будет в одиночку ежедневно генерировать столько же новых данных, сколько пять тысяч платформ Facebook [31]. Чтобы справиться с этой задачей, команда Zooniverse работает над повышением эффективности, например, предлагает отбирать самых внимательных добровольцев и реже подвергать их работу дополнительной проверке.

Платформы гражданской науки должны стать умнее, и они это сделают. Лучшее из того, что происходит прямо сейчас, – это совместная работа гражданских ученых с машинами, способными к обучению. Когда люди замечают новые галактики или отличают леопарда от гепарда, машины анализируют, как мы это делаем, и улучшают собственные алгоритмы. Это высвобождает человеческие ресурсы, которые выгоднее сосредоточить на более сложных наблюдениях. В то же время существующие платформы гражданской науки уже дали ответы на некоторые вопросы на десятки лет раньше, чем ученые предполагали их найти, и помогли решить проблемы, на решение которых мы даже не надеялись.

<<< Назад
Вперед >>>

Генерация: 6.807. Запросов К БД/Cache: 3 / 0
Вверх Вниз