Книга: Зачем нужны мужчины

И кто же прав?

И кто же прав?

Ответить на этот вопрос трудно. Если смотреть с точки зрения животного мира, то полигамия хороша тем, что самые успешные мужчины могут распространить посредством такой брачной системы наибольшее количество своих генов, то есть вроде как полигамия должна служить улучшению качества поголовья биологического вида.

Но человек все же не животное. У него, помимо чисто физических показателей, есть еще и такие, как ум, мудрость, мораль, талант, душевные качества, нравственность, любовь, чувство долга, способность к мышлению, творческая составляющая. В отличие от животных, мы делаем выбор рассудочно, и качество исходного материала не оценивается только по красоте или физической силе, успех же часто приходит вовсе не к тем, кто его заслуживает. Если бы полигамия была в свободном доступе, то, надо полагать, наибольшее число женщин захватили бы самые сильные мужчины – сильные либо физически, либо властью. В отличие от животных, у человека представители этой категории самцов далеко не всегда лучшие. В итоге очень большая прослойка мужчин оказалась бы вообще лишена возможности оставить потомство. Справедливо ли лишать гениального музыканта права передать свои гены потомству только на том основании, что у него недостаточно широки плечи и он не может навешать сопернику хороших тумаков? И справедливо ли отдавать лучших женщин тем, кого природа наделила лишней силенкой в ущерб уму, или тем, кто хапнул власти исключительно благодаря деньгам или связям, а не личным качествам?

Моногамия уравновешивает шансы всех желающих обзавестись семьей. Человек парадоксален, у него уравнение «лучший + лучший = лучший» далеко не всегда срабатывает. Большинство гениальных людей происходит от обычных, ничем не выдающихся родителей, в то время как дети выдающихся личностей ничем таким не известны, разве что скандальными историями в желтой прессе. Неспроста говорят, что на детях гениев природа отдыхает. Наследственность у людей – уравнение с тремя неизвестными. Неизвестно, что берешь, неизвестно, с чем складываешь, и неизвестно, что получится. Возможно, что именно поэтому моногамия для нас все-таки оптимальный вариант.

Вероятно, из этих же соображений общество (и в первую очередь сами мужчины) стремится напялить на мужскую сексуальность смирительную рубашку. Как только миновали дикие времена, с кафедр и амвонов зазвучали проповеди о греховности блуда. Немаловажную роль в воспитании правильного сексуального поведения отводится женщинам. История оставила нам бесподобные шедевры строгой моралистики прошлого, стремившейся свести все плотское к проявлению недопустимой греховной слабости. Особенно строги в этом отношении ислам, иудаизм и христианство. Все три религии запрещают блуд, причем в христианстве даже похотливый взгляд на женщину приравнивается к блуду. Никаких любовниц, никаких наложниц, никаких дополнительных жен. Иудаизм предписывает мужчинам воздерживаться от сношений по целому ряду пунктов: если у женщины менструация, если у мужчины произошло ночное семяизвержение, если мужчина собрался принести жертву Всевышнему и проч., проч., проч. Мусульмане руководствуются настоящей инструкцией, как надо заниматься любовью: в темноте, накрывшись с головой покрывалом, повернувшись головой в сторону Мекки и т. д. Пожалуй, христианство наиболее либерально в вопросах интима: апостол Павел призывал супругов «не уклоняться друг от друга, разве что по взаимному согласию на время поста и молитвы». Вот, например, что писала в 1894 году в своем послании к молодым женам некая Рут Смитерс, возлюбленная супруга Л. Д. Смитерса, пастора Аркадской методистской церкви Восточной региональной конференции: «Никогда не следует забывать главное правило супружеской жизни: давать мало, давать редко, давать неохотно. Мудрая жена будет разрешать самое большое два коротких соития в неделю. Хорошей жене следует стремиться к тому, чтобы свести соития до раза в неделю к концу первого года брака и до раза в месяц к концу пятого года». Но мужчины на это не согласны, они протестуют, как могут, против насилия над своей сексуальностью. Именно поэтому во всем мире существуют сотни тысяч борделей и домов терпимости.