Книга: Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии

§ 5. Понятие легитимного порядка

§ 5. Понятие легитимного порядка

Действие, особенно социальное действие, и особенно социальное отношение, может ориентироваться на представление о существовании легитимного порядка. Вероятность того, что это действие будет иметь место, есть значимость соответствующего порядка.

   1. Значимость порядка для нас важнее, чем просто регулярность протекания социального действия, побужденная обычаем или сочетанием интересов. Когда компания по перевозке мебели регулярно дает объявления о том, что время переезжать, эта регулярность обусловлена интересами. Если разносчик в определенные дни недели или месяца посещает определенных клиентов, речь идет или об укоренившейся привычке (обычае), или также о соблюдении интересов (очередность в обслуживании участков). Но если чиновник ежедневно в установленный час появляется в бюро, это объясняется не только (хотя и также) укоренившейся привычкой (обычаем), и не только (хотя и также) интересами, которые он по желанию может принимать или не принимать во внимание, но, как правило, и значимостью порядка (служебного регламента) как заповеди, нарушение которой не только принесло бы неприятности, но и оскорбило бы (в ценностно-рациональном отношении, хотя в разных случаях в разной мере) его чувство долга.

   2. Смысловое содержание социального отношения мы будем а) называть порядком только в том случае, если действие (в среднем или приблизительно) ориентировано на определенные максимы; мы будем b) говорить о значимости порядка только в том случае, если ориентация на эти максимы имеет место (по меньшей мере, т. е. в степени, имеющей практическое значение) также и потому, что она «значима», т. е. рассматривается участниками как обязательная или служащая в качестве образца. Фактически ориентация на определенный порядок имеет место, конечно, по разным причинам. Но то обстоятельство, что наряду с другими мотивами порядок представляется, по меньшей мере, части действующих лиц как нечто обязательное для исполнения или служащее образцом, естественно, увеличивает вероятность ориентации на него, причем часто очень сильно. Порядок, которого держатся только по целерациональным мотивам, в целом гораздо лабильнее, нежели порядок, на который ориентируются в силу обычая, т. е. по причине привычности определенного поведения, а ведь это самый распространенный тип внутренней установки. Но даже он куда более лабилен, чем тот, что имеет престиж обязательности или образцовости, мы даже могли бы сказать легитимности. На деле границы между традиционно или целерационально мотивированной ориентацией на какой-то порядок и верой в его легитимность, естественно, очень неопределенны и размыты.

   3. Ориентировать действие на значимость порядка можно, не только следуя (усредненно понимаемому) смыслу его предписаний. Даже если этот (усредненно понимаемый) смысл интерпретируют в свою пользу или нарушают, вероятность его значимости (как обязательной нормы) в какой-то степени сохраняется. Прежде всего, на целерациональном уровне. Вор скрывает свои действия, тем самым ориентируя их на значимость уголовного законодательства. Факт значимости порядка для определенного круга людей как раз и выражается в том, что вор должен скрывать его нарушение. Отвлекшись от этого крайнего случая, можно сказать, что нарушение порядка часто сводится к более или менее многочисленным частным проступкам, которые с разной степенью добросовестности пытаются выставить легитимными. Или же существуют друг подле друга фактически разные представления о смысле порядка, каждое из которых с точки зрения социологии значимо в той мере, в какой определяет реальное поведение. Социологу нетрудно признать одновременную значимость разных — даже противоречащих друг другу — порядков для одного и того же круга людей. Ведь даже один и тот же индивид может ориентировать действие на противоречащие друг другу порядки, причем не только последовательно, что происходит буквально каждый день, но и в ходе одного и того же действия. Участник дуэли ориентирует свое действие на кодекс чести, а скрывая его или, наоборот, демонстрируя готовность ответить перед судом, — на Уголовный кодекс. Правда, если интерпретация (в свою пользу) или нарушение (усредненно понимаемого) смысла действия становится правилом, то порядок либо ограниченно значим, либо уже незначим вовсе. Так что значимость и незначимость определенного порядка для социологии — в отличие от юриспруденции с ее неизбежной целью — не есть абсолютная альтернатива. Между тем и другим — размытые переходы, и, как отмечалось, в качестве значимых могут сосуществовать даже противоречащие друг другу порядки, причем каждый будет значим в том объеме, в каком существует вероятность фактической ориентации на него действия.

Знатоки литературы вспомнят о роли, какую понятие «порядок» играет в книге Р. Штаммлера, как и все его работы, блестяще написанной, но в корне ошибочной по постановке вопроса и роковым образом запутывающей проблему (см. «предварительное замечание» в начале настоящей главы, там же — ссылка на мою критику, оказавшуюся, к сожалению, слишком резкой по форме из-за раздражения, вызванного этой досадной путаницей101). Штаммлер не только не различает эмпирическую и нормативную значимости и не понимает, что социальное действие ориентируется не только на порядки, но прежде всего совершенно ошибочно с точки зрения логики превращает порядок в «форму» социального действия, приписывая ей примерно ту же роль по отношению к «содержанию», какую играет форма в теоретико-познавательном смысле (не говоря уже о других ошибках). В действительности же, например, хозяйственное действие (см. далее, гл.2) ориентируется (прежде всего) на представление о недостатке определенных имеющихся средств удовлетворения потребности в соотношении с (предполагаемой) потребностью и на нынешнее или предполагаемое в будущем действие третьих лиц, размышляющих о том же, ну, а кроме этого, естественно, при выборе хозяйственных мероприятий ориентируется также и на порядки, которые действующий считает значимыми в качестве законов и конвенций, т. е. на те, о которых он точно знает, что в случае их нарушения последует определенная реакция третьих лиц. Это элементарное эмпирическое отношение Штаммлер безнадежно запутал, особенно объявив понятийно невозможной каузальную связь между порядком и реальным действием. Между юридически догматической, нормативной значимостью порядка и эмпирическим процессом действительно нет каузального отношения, а есть вопрос: применим ли в правовом отношении правильно интерпретированный порядок к реальной эмпирической ситуации? Иначе говоря, вопрос в том, должен ли он в нормативном смысле толковаться как значимый, и если да, то каково содержание его нормативных предписаний. Но между вероятностью того, что действие будет ориентироваться на представление о значимости усредненно понимаемого порядка, и самим хозяйственным действием очевидно обнаруживается (разумеется, при определенных условиях) причинная связь в самом обычном смысле слова. Для социологии же именно вероятность ориентации на это представление и есть искомый значимый порядок.