Книга: Битва глобальных проектов. Часть 3

От первого русского царя до первого русского вождя (1573–1917) Четвертый цикл перемен (1573–1909)

От первого русского царя до первого русского вождя (1573–1917)

Четвертый цикл перемен (1573–1909)

В начале XVI века назрела необходимость в коренном изменении внутренней жизни страны, что было связано с окончательным оформлением Руси в единое государство. Провести соответствующие реформы было под силу только человеку с психотимическим складом психики. Эпилептоид просто бы не смог провозгласить себя царем, а потом все оставить, уехать в слободу, сломать сопротивление удельных князей и бояр и создать мировую державу. Поэтому появление Ивана Грозного в тот момент было абсолютно закономерным и исторически оправданным. Но именно в результате его правления Русь погрузилась в хаос и в Смутные времена. Причем произошло это не после смерти Ивана Грозного, а в то время, когда он удалился от дел, оставив царство на касимовского хана.

От царства к империи через «хаос»

При Иване IV Русь становится в полном смысле этого слова царством. Что же видели наши западные соседи? Они стали свидетелями появления мощного образования, которое одно за другим присоединяет ханства, необъятные сибирские просторы, ведет активную политику в отношении западных соседей (одно время Иван претендовал на польский престол), развязывает успешную для себя войну за выход к Балтийскому морю. В уже привычных нам терминах Русь превратилась в самостоятельный мировой проект, без участия которого теперь невозможно было решать насущные вопросы европейской политики. На политической карте мира вдруг появилась огромная страна, спаянная единой верой и возглавляемая незаурядным правителем. При этом она имела мощную армию и практически неисчерпаемые ресурсы! С одной стороны, это вызывало страх, с другой — распаляло аппетиты жадных западных правителей. Зная ментальность русских, зависимость целостности и стойкости их государства от лидера, его харизмы, способностей и возможностей, они поняли, в какое место необходимо нанести удар, с тем чтобы надолго обезопасить себя от «русского медведя».

То, что заговоры против царя были, — очевидно. По некоторым данным, отравили его первую жену, к которой он был очень привязан, плели интриги против него самого. Не исключено, что и его в течение долгого времени травили (говорят, ртутью). Во всяком случае, если мы посмотрим на его лицо, вылепленное по методике Герасимова, то увидим не 50–летнего мужчину, а больного старика с жутким и трагическим выражением лица. Такой в порыве гнева мог и сына убить, что, собственно, и сделал. Тем самым он обрек царство на правление бесплодного и слабого Федора, последнего Рюриковича на престоле.

Федор, который родился от брака Ивана Грозного с Анастасией Романовой (этот факт впоследствии использовался сторонниками новой династии для оправдания законности возведения Романовых на престол), был человеком болезненным, тихим. Большую часть времени он посвящал беседам с духовником, посещениям церквей и монастырей. По свидетельству современников, народ любил блаженного царя за кротость и благочестие и даже называл его Святоцарь. Но делами государства он не занимался, предпочитая этому пост и молитвы.

Характерно, что правление слабого эпилептоидного царя, так же как и на исходе первого цикла (вспомним эпилептоидного Всеволода I), явилось одним из факторов, подтолкнувших страну к дальнейшему сползанию в хаос.

В 1598 году к власти пришел умный «балансир» Борис Годунов. Прав на престол у него не было. Да, он приходился родным братом Ирине Федоровне Годуновой, законной супруге царя Федора Иоанновича. Да, после смерти этого блаженного и бездетного царя бояре, опасаясь бедствий междуцарствия, решили присягнуть его вдове, а Боярская дума даже издавала указы от ее имени. Но от этого у самого Годунова царских хромосом в крови не прибавилось. И все же он посягнул на высший в государстве пост. Почему?

Во–первых, потому что был настоящим политиком, чье мастерство зрело и совершенствовалось в непредсказуемости последних лет правления Ивана Грозного, когда было непонятно, доживешь ли ты до вечера или до утра. Все зависело от прихоти венценосного самодура. Во–вторых, потому что после смерти Ивана Грозного сумел оттеснить от трона сильных и родовитых соперников и фактически возглавить государство в качестве регента при слабоумном царе. В-третьих, потому что знал, чего хочет и что надо делать для укрепления государства.

Его путь во власть был не прост. Сын незнатного боярина он сделал головокружительную по тем временам карьеру. Став в 18 лет опричником, он уже через год был дружкой грозного царя на свадьбе последнего с Марфой Собакиной. Фактически сразу после этого Годунов и сам женится. Да не на ком–нибудь, а на самой Марии Григорьевне Скуратовой—Бельской, дочери всемогущего и ужасного Малюты Скуратова! После этого — десять лет безупречной службы при дворе, и на тебе: в 1580 году Иван Грозный выбирает родную сестру Годунова Ирину в качестве жены для своего сына Федора! Годунову всего 28 лет, а он уже входит в ближний круг царя. Через четыре года Иоанн IV умирает при весьма странных обстоятельствах. Существует версия, что его удушили. Так это или не так — неизвестно. А вот то, что в последние минуты жизни у его одра находился именно Годунов — доказанный факт. Кстати, именно он сообщил народу печальную весть.

Не известно, насколько эта весть была печальной для самого Годунова, но практически сразу же после восшествия на престол его шурина Федора он получил неограниченную власть. Затем — тринадцать лет правления из–за кулисы, способствовавшего укреплению государства. Судите сами.

При регентстве Годунова русская православная церковь обретает истинную независимость: в 1589 году избран первый патриарх Московский и всея Руси. Им стал митрополит Московский Иов.

Именно Годунов начинает укрепление границ государства и строительство важных опорных пунктов и крепостей. Воронеж, Елец, Белгород, Самара, Царицын, Саратов, Томск и др. — все эти города–крепости были заложены во время его правления. В самой Москве он проводит политику «инновации и модернизации», в частности, сооружает в Кремле водопровод и строит вокруг города современные укрепления.

Оптимизировав систему налогообложения, Годунов способствовал развитию ремесел и промыслов.

Его деятельность на внешнеполитическом поприще привела к возвращению Московскому царству земель, утраченных по итогам Ливонской войны.

Нет сомнений, что последовательные шаги Бориса Годунова были в целом направлены на укрепление абсолютизма, единства страны и продолжение курса, взятого Иваном Грозным. Во многом он преуспел. Во всяком случае, именно во время его правления Русь стала полноправным объектом международных отношений, а Москва превратилась в один из мировых центров силы. Но ни элита, ни народ так и не признали его законным царем. Кроме того, во время его правления произошли события, которые четко указывали на то, что на нем благодати небесной НЕТ, а именно:

? 15 мая 1591 года при странных обстоятельствах погибает малолетний сын Ивана Грозного царевич Дмитрий. И хотя рожден он был от незаконного брака и вряд ли мог составить конкуренцию Годунову, все же его смерть была плохим предзнаменованием для воцарившейся новой династии;

? третий год царствования Бориса ознаменовался настоящим бедствием: необычно дождливая осень и ранние морозы привели к гибели урожая;

? на следующий год картина повторилась. Сами небеса восстали против узурпатора! В стране наступил голод, который продолжался три года.

Нельзя сказать, что царь бездействовал: он помогал людям деньгами, но это мало что давало, поскольку хлеб дорожал быстрее. Он открыл для голодающих царские амбары. Однако это не решило проблемы, поскольку голодающих было слишком много. Более 100 тысяч человек умерли от голода только в Москве. А сколько их было по всей России?

И что было думать людям? Они твердо уверовали в то, что все, что с ними происходит, — это кара Божья. За то, что смирились с воцарением самозванца; за то, что простили ему убийство невинного царевича (в том, что это сделал Борис Годунов, уже мало кто сомневался); за то, что безразлично наблюдали, как царь якшается с ненавистными латинянами. И прорвало…

Сначала крестьянское восстание под руководством Хлопка. Но с этой напастью справились. А вот с народным движением в поддержку «законных притязаний на престол» чудесным образом воскресшего царевича Дмитрия уже было не справиться. Поэтому, когда в октябре 1604 года Лжедмитрий I пошел на Москву, его повсюду встречали с ликованием. Но Борис был еще жив, хотя тяжело болел. И ему хватило опыта, энергии и сил, чтобы одолеть в том первом походе самозванца: в январе 1605 года его армия была разбита правительственными войсками в битве при Добрыничах. Однако болезнь прогрессировала. Через три месяца после той победы царь скоропостижно скончался в Москве в возрасте 65 лет.

На престоле его сменил молодой и чрезвычайно талантливый сын Федор Борисович, юноша пытливого ума, чистого сердца и больших способностей, названный Н. М. Карамзиным «первым плодом Европейского воспитания в России». Он мог бы стать великим государем, находись тогда проект в фазе великого единения. Но хаос — он и есть хаос! Здесь нужны иные качества: решительность, хитрость, коварство, жестокость, смелость, неразборчивость в средствах. Всего этого у эпилептоидного Федора не было. В результате — заговор, измена армии, восстание в Москве, смерть. Он был задушен вместе с матерью в Кремле накануне вступления Лжедмитрия в Москву. Так закончились дни второй царской династии на Руси.

Трагически сложилась также судьба дочери Бориса Годунова и родной сестры царя Федора Ксении Годуновой. Обладавшая незаурядной внешностью и пытливым умом, прекрасно по тем временам образованная царевна в результате смуты лишилась своего монаршего статуса, стала свидетельницей гибели брата и матери, затем была изнасилована Лжедмитрием I, посте чего сослана в монастырь, где и закончила свои дни уже при династии Романовых.

Великая смута

Данный период выделим в отдельную часть повествования, поскольку это весьма запутанный и противоречивый этап отечественной истории. В последние годы его сравнивают с тем, что происходит в России в наше время. Более того, праздник 4 ноября сделали всенародным, хотя до сих пор большая часть населения так и не поняла, что мы празднуем. В общем, над страной веет призрак Смутного времени. Но так ли это? Действительно ли мы повторяем исторический опыт четырехсотлетней давности? Или это очередная «засада», организованная теми, кто пытается получить свой гешефт на трудностях сегодняшнего момента?

Если не вдаваться в глубь проблемы, то внешние признаки такой схожести конечно же есть:

? со смертью Ивана Грозного начался новый этап в жизни Русского царства. Произошло это в 1584 году. Через 400 лет в нашем государстве умер Ю. В. Андропов, после которого страна вступила в период перемен;

? после Ивана IV власть перешла к слабому и эпилептоидному царю Федору. В нашей стране после сильного Андропова на вершине власти оказался эпилептоидный Горбачев;

? реформы власти и госрегулирования были связаны 400 лет тому назад с именем Бориса Годунова. В нашей стране наиболее драматичные для нее изменения проходили под властью тоже Бориса, только Ельцина;

? в начале 2000–х годов, по мнению достаточно значительного числа специалистов, во властных структурах действительно утвердились силы, выражающие интересы других проектов, в том числе таких, как «Вечное царство Израилево» (так называемые ротшильдовцы), «Белые англосаксонские протестанты» (так называемые рокфеллеровцы), «Папская империя Рима» (так называемые роялы). В Смутное время власть на короткий промежуток времени также перешла к чуждым «Русскому проекту» силам. По образному выражению гражданина Минина, «в Кремле засели жиды, ляхи и свей», которых и следовало оттуда изгнать;

? так же как и в «Смутное время», над Россией сегодня нависла угроза утраты суверенитета и распада на отдельные улусы.

И все же при всей внешней схожести этих двух периодов в развитии «Русского проекта» следует абсолютно однозначно признать, что они РАЗНЫЕ. События четырехсотлетней давности вряд ли можно ставить в один ряд с тем, что происходит сегодня, поскольку:

? на закате династии Рюриковичей «Русский проект» заканчивал свой очередной цикл и после длительного периода «великого единения» скатывался в «хаос воюющих царств». Нынешняя же Россия стоит на пороге экзистенциального перехода из «хаоса» в «малое процветание»;

? Россия того времени не меняла свою социально–экономическую формацию, а мы двадцать лет назад шагнули из социализма в капитализм, причем в самую дикую его формул олигархическую;

? 400 лет назад народ в основной своей массе не был заражен зарубежной идеологией и был спаян православием, что предопределило поражение иноземцев.

Вывод первый: эти два периода истории очень схожи. И потому уроки четырехсотлетней давности надо учесть ради сохранения государства:

? вернуться к истокам собственной веры (обрести проектообразующую идеологию);

? объединить всех тех, кто ратует за сохранение и развитие «Русского проекта», как это сделали, в конце концов, Минин и Пожарский (сформировать проектообразующую элиту);

? выявить и обеспечить приход к власти лидера, способного положить конец продажности верхушки, коррупции и компрадорству.

Вывод второй: эти два периода в отечественной истории весьма существенно разнятся, и прежде всего по своей сути. Первый характеризует «хаос», второй — открывает путь к «малому процветанию». А потому формы и методы утверждения «Русского проекта» сегодня должны быть иными:

? ни революции, ни стремление вооруженным путем свергнуть кремлевскую власть не приемлемы, поскольку они не позволят преодолеть барьер, отделяющий «хаос» от «малого процветания». Поэтому призывы к созданию ополчения по типу нижегородского, походы на Москву и прочая — лишь усугубят существующий кризис;

? для того чтобы избавить «Русский проект» от продажной центральной власти, необходимо, чтобы грядущий Белый Царь все–таки появился и перенес столицу из Москвы в другое место, как до него это сделали Рюрик, Андрей Боголюбский, Иван Калита и Петр I.

Но подробнее на этом мы остановимся позже, а сейчас вернемся к Смутным временам начала «бунташного века», как называют XVII столетие некоторые историки.

Итак, летом 1605 года на московском престоле вновь обосновались потомки Рюрика. Нет, нет! Автор не ошибся. Это потом, после венчания и ряда драматических событий нового царя назовут самозванцем. А тогда, после смерти «узурпатора и убийцы Бориса» и удушения его наследника Федора, Москва ликовала и радостно присягала на верность «сыну» Ивана Грозного царевичу Дмитрию, чудесно избежавшему смерти от руки наемников. Ибо с точки зрения черни он был законным наследником царской власти, а Борис Годунов, «погубитель царского корени» и «самовластный восхититель трона», стал правителем не по божьей воле, а человеческим соизволением. Еще раз повторю. Это потом, после свержения самого Дмитрия, к имени которого навечно прицепили приставку «Лже», народ смаковал версии о его происхождении, каковых было несколько[22]. А тогда, 20 июня 1605 года, московский люд с ликованием, песнопениями и хоругвями встречал своего «законного» царя, который через месяц, а точнее 30 июля того же года, был торжественно венчан на царство.

Это какой же выдержкой, самонадеянностью и решимостью надо было обладать, чтобы выдать себя за царевича, убедить народ в том, что это правда (или версия, очень похожая на правду), далеко не глупых, обладающих властью и финансами серьезных людей, а затем еще и сыграть (если это была игра) столь блистательно свою роль в Москве?! Не знаю, кто скрывался под личиной царевича, может, и сам царевич, но то, что это был человек незаурядный — могу ручаться. Правда, хватило его только на блистательную премьеру, что говорит о том, что Лжедмитрий был прекрасным артистом и плохим политиком.

Вместо того чтобы утвердить свое положение в огромном православном государстве, он открыто пренебрегал русскими традициями в быту, что не осталось незамеченным народом. Новоявленный царь ел запрещенную телятину, пил незнамо что и не спал после обеда. Он не соблюдал церковных постов, насмехался над московскими предрассудками, одевался в иноземное платье. Его охрана состояла из иноземцев, а прибывшие с ним в Москву поляки и немцы открыто бражничали, издевались над русскими святынями и насиловали девиц из боярских и посадских семей.

Но более всего москвичей раздражала надменная полька, так и не принявшая православие жена царя Марина Мнишек, не скрывавшая своего неприязненного отношения к «русским свиньям». Гордячка–католичка выглядела в глазах москвичей абсолютной противоположностью кроткой и набожной Ксении Годуновой. К тому же она была порочной, ибо вопреки традициям обязательно идти поутру в баню (ибо предполагалось, что молодые каждую ночь должны иметь близость), смела появляться в церкви «не очищенной».

В общем, народ не признал в Дмитрии своего православного царя[23], а обеспокоенная иностранным нашествием и налоговыми инновациями царя элита отказалась его поддерживать. В результате против Дмитрия, уже точно с приставкой «Лже», был составлен заговор, в результате которого он был растерзан восставшей толпой (май 1606 года). Его тело было выставлено на поругание, после чего захоронено на кладбище для упившихся и замерзших за Серпуховскими воротами. Однако на этом все не закончилось. Несмотря на то что на дворе стоял поздний май, в Москве ударили морозы, погубившие проснувшиеся побеги нового урожая и зелень. Кроме того, стали происходить метаморфозы с трупом погребенного, который, якобы, появлялся то на одном, то на другом кладбище. В общем, чтобы окончательно избавиться от своего вчерашнего кумира, его тело выкопали, сожгли, смешали пепел с порохом и выстрелили из пушки в ту сторону, откуда он пришел, — в сторону Польши.

Психотимик Дмитрий мог бы согласно закономерностям теории цикличности стать достойным русским правителем. Ибо время соответствовало появлению авантюристов и искателей приключений на русском поле. Но! Пренебрежение к русским, их традициям, стремление навязать им иные ценности, отказ от православия как жизнеобеспечивающего корня всей русской культуры привели этого, безусловно, неординарного молодого человека к столь печальному концу. Его стремительный взлет и трагическая смерть — пример того, что может произойти с правителем и элитой в нашем Богом хранимом Отечестве, если они явно и нагло попирают устоявшиеся в народном сознании нормы морали, его представления о справедливости и добре.

Свергнув Лжедмитрия, посад и бояре недолго думали, кому отдать царскую власть. Их избранником стал руководитель успешного заговора — Василий Шуйский, потомок суздальских князей, принадлежавших к династии Рюриковичей и ведущих свой род от родного брата Александра Ярославовича Невского — Андрея Ярославовича. Однако коронованный 1 июня 1606 года новый царь не смог удержать власть. Не было на то Небесного мандата, как сказали бы китайцы. А по–нашему, не узрел в нем Господь истинного помазанника. Да и время было лихое!

Слабость центральной власти не могла не сказаться на положении дел в стране. В 1606 году вспыхнуло одно из самых мощных народных выступлений против Кремля — восстание под предводительством Ивана Болотникова. О его масштабах и успешности могут свидетельствовать хотя бы такие факты, как осада Москвы и ряд блистательных побед над царскими войсками. С большим трудом восстание Болотникова было подавлено лишь в октябре 1607 года. Но эта победа не укрепила власть Шуйского. На смену Болотникову, выдававшему себя за воеводу, в Московии объявился новый претендент на престол — Лжедмитрий II, который в мае 1608 года разбил полки царя Василия IV, запер самодержца и двор в Кремле, а сам основал новую столицу в Тушине, за что впоследствии был прозван Тушинским вором.

Смутное время — оно потому и смутное, что дает шанс возвыситься авантюристам. Этим шансом и попытался воспользоваться новый самозванец, выдавший себя за дважды спасшегося царевича Дмитрия: первый раз в отроческом возрасте во время покушения на него в Угличе 15 мая 1591 года и второй раз во время восстания в Москве 17 мая 1606 года. Его легитимность поддерживалась слухами, упорно распространявшимися противниками воцарения на престоле Шуйских. Уже через неделю после убийства в Москве Лжедмитрия I в городе появились подметные грамоты, составленные якобы чудом спасшимся царем. По одной из версий, за царя Дмитрия выдавал себя поповский сын Матвей Веревкин родом из Северской стороны, по другой — сын стародубского стрельца. Некоторые даже утверждали, что он сын князя Курбского! Распространялись также слухи о том, что самозванец №2 был сыном еврея из города Шклова, внешне похожим на Лжедмитрия I. Но не это важно. Важно другое: если первое самозванство было вызвано исконно русским стремлением к справедливости, то второе стало платформой для откровенного «беспредела» и базой для иностранной интервенции.

А теперь напомним о той военно–политической обстановке, которая сложилась на границах Московии в начале XVII века.

После гугенотских войн и династической борьбы за престол во Франции, этом крупнейшем государстве Западной Европы, утвердилась династия Бурбонов, при которых земля франков стала одной из самых могущественных держав в мире. На крайнем западе Европы в результате династической унии Габсбурги объединили Испанию и Португалию, создав таким образом огромную империю с колониями в Северной и Южной Америке, на африканском континенте и в Азии. «Священная Римская империя германской нации», пройдя апогей своего величия, все еще оставалась значимым политическим игроком. В Англии к власти пришел Иаков (Джеймс) Стюарт, сын казненной шотландской королевы Марии, что стало началом многолетней борьбы между католическим троном и пуританским большинством нации, в недрах которой созрел уже англосаксонский глобальный проект.

На Балканах, в Передней Азии, на Ближнем Востоке и Севере Африки торжествовали османы. Однако после поражения в морском сражении при Лепанто 7 октября 1571 года их абсолютному доминированию пришел конец. Бурный расцвет переживал Иран, возглавляемый удачливым правителем шахом Аббасом I, распространившим свое влияние вплоть до Индии. В самой древней стране богов Вишну и Шива окончательно утвердились моголы, потомки чингисида и тимурида Бабура, сумевшие при Акбаре Великом основать огромную и мощную империю. В Китае начался постепенный закат династии Мин, на смену которой вскоре пришли маньчжуры. Япония завершала процесс объединения под эгидой нового сегуна из рода Токугава.

Как видим, Россия в то время находилась в окружении сильных и амбициозных противников. Однако большинство из них полагало Москву слишком далекой от их насущных задач и планов. Чего не скажешь об одном из самых больших и густонаселенных государств того времени — Польше и молодом и чрезвычайно активно развивающемся «Шведском проекте».

1 июля 1569 года на западных границах России появилось огромное государство — Речь Посполита[24], федерация Королевства Польского и Великого княжества Литовского, образованная на основе Люблинской унии. Она привольно раскинулась на плодородных землях современных Польши, Украины, Белоруссии, Литвы и Латвии, а также частично России, Эстонии, Молдовы и Словакии. Речь Посполита занимала территорию около 850 тыс. кв. км и имела примерно 8 млн подданных. Главой государства был пожизненно избираемый сеймом монарх, носивший титул короля Польского и Великого князя Литовского.

Приблизительно в это же время на Севере России поднимал голову «молодой лев» — Королевство Швеция. Освободившись от союза с датчанами, шведы приняли лютеранство в качестве основной религии, что позволило им в короткий срок организовать народ и элиту на великие свершения, приведшие через столетие к появлению на политической карте Европы уникального «Шведского проекта».

В 1592 году Сигизмунд III Ваза, сын шведского короля Юхана III и Катерины из династии Ягеллонов, младшей дочери польского короля Сигизмунда I Старого, объединил эти две страны под своим скипетром. В результате он стал правителем огромной империи с населением более 10 млн человек и территорией, превышающей 1 млн кв. км. Правда, шведы так и не смирились с тем, что ими правит истовый католик, и очень быстро заменили его на доброго лютеранина Карла IX, дядю польского короля. Однако это лишь распалило аппетит Сигизмунда III, устремившего свои взоры на соседнее Московское царство. Инспирируемый папскими легатами и местной шляхтой, он большую часть своих политических усилий направил на противостояние с православной Русью, считая ее страной варварской, остро нуждающейся в его непосредственном окормлении. То, что это не встретило особого отклика в русских сердцах, его беспокоило мало, и он с помощью деклассированных элементов, проходимцев всех мастей и авантюристов приложил немало усилий, чтобы присоединить восточного соседа к своим и без того обширным владениям.

Его план с Лжедмитрием I удался лишь частично: в Москву поляки вошли, но очень быстро вынуждены были оттуда удалиться. Однако король на этом не успокаивается. Он находит еще одного претендента на московский престол, причем еще более сомнительного, чем первый, и начинает активно помогать ему в реализации его абсурдных планов. Можно с абсолютной уверенностью сказать, что без польских наймитов триумф второго самозванца не состоялся бы!

Поддержанный иностранными интервентами, Лжедмитрий II строит в Тушине новую столицу. Самозванцу присягает ряд русских городов, в том числе Псков, Суздаль, Великие Луки, Углич, Ростов, Ярославль, Владимир и многие другие. Русские люди не переставали верить в народного, доброго и справедливого царя, каковым им казался Лжедмитрий II.

В это тяжелое для России время истинным защитником «Русского проекта» стал блестящий полководец и государственный деятель Михаил Васильевич Скопин—Шуйский (1586–1610) — сын крупного военного и административного деятеля эпохи Ивана Грозного боярина, князя Василия Федоровича Скопина—Шуйского. В 1606 году он становится командующим царской армией. Заметим, что произошло это, когда юному гению войны исполнилось всего 20 лет! Уже по одному этому его можно приравнять к таким великим полководцам, как Александр Македонский, Ганнибал, Юлий Цезарь, завоеватель Константинополя Мехмет II Фатих и Наполеон Бонапарт.

Именно Скопин—Шуйский своими умелыми действиями и стремительными военными операциями сорвал попытки Лжедмитрия II захватить Москву, освободил поволжские города, уничтожил врага под Торжком, Тверью и Дмитровом, разгромил войско Болотникова под Калугой. Его авторитет был настолько велик, что ему даже предлагали взойти на престол. И если бы это случилось, то, возможно, наша история пошла бы по совершенно иному пути. Но растущая слава Скопина—Шуйского напугала царя Василия и его окружение. Они вызвали храбреца в Москву, где народ встретил его ликованием. Однако это лишь усилило подозрения царя и его приближенных. Ему бы позаботиться о личной охране, поберечься, осмотреться. Но воевода был человеком открытым, верным слугой царю и Отечеству, а потому смело шагнул в открывшийся ему мир почитания и преклонения, не подумав о собственной безопасности. Он ходил на пиры, не отказывался ни от чьих приглашений. В результате во время застолья по случаю крестин сына князя Ивана Михайловича Воротынского ему внезапно стало плохо, и после двухнедельного недомогания он умер[25]. Последний бастион, способный сдержать захватчиков, рухнул.

В страну вошло войско Речи Посполитой, которое, собрав по пути разрозненные польские легионы, пошло на Москву. Лжедмитрий II бежал в Калугу, где пытался закрепиться в качестве царя, но ему это так и не удалось. В 1610 году он был убит родственником касимовского хана Ураз—Мухаммеда Петром Урусовым, возглавлявшим его охрану. Так второй претендент на московский престол бесславно ушел из жизни.

Но это никак не облегчило участь «Русского проекта». Московские полки без победоносного Скопина—Шуйского потерпели поражение от армии короля Сигизмунда III. В столице началось восстание против потерявшего доверие народа и боярства Василия IV. Летом 1610 года он был низложен, насильственно пострижен в монахи и осенью того же года выдан полякам. Умер он в заточении в Гостынском замке, в 130 верстах от Варшавы.

Власть в Москве перешла к боярам. А поскольку главными из них были семь человек, то и правление их получило название «Семибоярщина»[26]. И первое, что сделала новая власть, это приняла декрет об избрании на русский престол представителя чужеземной династии! Поскольку сама Первопрестольная находилась в это время в окружении различных сил, стремящихся к ее захвату, Семибоярщина решила сдаться полякам и подписала в августе 1610 года договор с гетманом Жолкевским о том, что признает русским царем сына Сигизмунда III царевича Владислава, после чего впустила поляков в город. Период оккупации начался.

Итак, Москва целовала крест 15–летнему наследнику польской короны Владиславу. В августе 1610 года он принял присягу, после чего на Московском монетном дворе начали чеканить монету от имени Владислава Жигимонтовича. Для Владислава была изготовлена специальная корона, на которую ушло 225 драгоценных камней[27]. Она должна была быть возложена на польского королевича во время церемонии венчания на царство. Пройти церемония должна была в Москве, но лишь после принятия Владиславом православия. Именно это условие и стало тем камнем преткновения, который не допустил польского владычества над Русью. Владислав не отказался от католической веры, в московские цари посвящен не был, а потом и вовсе лишился прав на русский трон.

Новоявленному правителю присягнула только Москва. Периферия отказалась это делать и готовилась к реваншу. Главным вдохновителем сопротивления иноземцам стал патриарх Гермоген, который, не обращая внимания на угрозы поляков и сопротивление Боярской думы, начал писать воззвания к верным сынам России, призывая их постоять за православие и Отечество: «Вы видите, — писал он, — как ваше отечество расхищается, как ругаются над святыми иконами и храмами, как проливают кровь невинную… Бедствий, подобных нашим бедствиям, нигде не было, ни в каких книгах не найдете вы подобного». Интервенты не простили этого святому старцу, отправили в монастырь, где и уморили его голодом.

Однако благодаря духовной поддержке иерарха православной церкви уже через полгода после узурпации власти в Москве поляками к стенам столицы подошло Первое народное ополчение (1611 год). Во главе патриотических сил встали рязанский воевода Прокопий Ляпунов, донской атаман Иван Заруцкий и князь Дмитрий Трубецкой. Именно Первое ополчение созвало Земский собор, составленный из «вассальных татарских ханов (царевичей), бояр и окольничих, дворцовых чиновников, дьяков, князей и мурз (татарских князей), дворян и боярских детей, казацких атаманов, делегатов от рядовых казаков и всех служилых людей». И это, пожалуй, было главным и последним его успехом. Очень скоро в его рядах начались разногласия между казаками и дворянами. Воспользовавшись этим, польское руководство провело одну из самых блестящих операций по дезинформации противника[28]. Поляки подбросили казакам подложную грамоту, якобы написанную Прокопием Ляпуновым, в которой рязанский воевода, храбрец и рубака призывает земских людей к повсеместной расправе над «злым народом» (казаками). Это какими же надо было быть недальновидными людьми, чтобы поверить подобной чуши?!

Но, видимо, отношения между двумя ветвями ополчения настолько накалились, что грамота стала для казаков поводом поквитаться с истинным лидером народно–освободительного движения, каковым на тот момент был Ляпунов.

Для начала верхушка казаков приняла решение вызвать Ляпунова на круг, причем его вчерашние соратники, Заруцкий и Трубецкой, ушли в сторону и не стали поддерживать товарища. Прокопий Петрович был человеком неглупым и, конечно, понимал, что это провокация. Поэтому он решил покинуть лагерь ополчения и уйти в родную Рязань. Однако казаки нагнали его неподалеку от Симонова монастыря и уговорили вернуться, пообещав личную безопасность. Но, естественно, слова своего они не сдержали. Может, воевода держался слишком независимо и гордо? Может, он был недостаточно дипломатичен? — Трудно сказать. Но только все закончилось трагически. Прокопий Петрович Ляпунов был зарублен казаками. Ополчение развалилось, и первая попытка свергнуть ненавистных поляков успехом не увенчалась.

Второе народное (Нижегородское) ополчение начало активно формироваться уже через три месяца после гибели Ляпунова (22 июля 1611 года). Его основателем и главным вдохновителем по праву считают нижегородского земского старосту Кузьму Минина (умер в 1616 году). Именно он после получения грамоты от патриарха Гермогена обратился к гражданам города с речью, которая и послужила толчком к объединению народа: «Захотим помочь московскому государству, так не жалеть нам имения своего, не жалеть ничего, дворы продавать, жен и детей закладывать, бить челом тому, кто бы вступился за истинную православную веру и был у нас начальником». И люди на его призыв откликнулись: и имущество закладывали, и жен и детей отдавали — ничего не жалели ради освобождения Руси от иноземцев. Правда, некоторые не особенно добропорядочные граждане пытались улизнуть от выполнения своего патриотического долга. С такими Кузьма Минин разбирался по полной программе, заставляя их «Родину любить». В результате в Нижнем Новгороде в кратчайшие сроки было сформировано войско, во главе которого был поставлен известный военачальник, уже отличившийся в войне с поляками и активным участием в Первом ополчении, князь Дмитрий Михайлович Пожарский (1578–1642)[29].

На формирование Второго земского ополчения ушло около полугода, после чего первые полки в конце февраля — начале марта 1612 года вышли из Нижнего Новгорода в направлении Москвы. Их путь проходил вдоль правого берега Волги, затем через Ярославль и Ростов Великий. В Ярославле была сделана длительная остановка для сбора дополнительных сил и отработки взаимодействия в предстоящих сражениях. 28 июля 1612 года войско выступило из Ярославля, 14 августа подошло к Троице—Сергиеву монастырю, который так и не сдался оккупантам, а 20 августа уже был у стен Первопрестольной. 21–24 августа произошла битва за Москву, в которой со стороны русских приняли участие порядка 8000 ополченцев и 2500 казаков князя Дмитрия Трубецкого, а со стороны поляков — 15–тысячный корпус гетмана Ходкевича, прибывший под Москву по приказу короля Сигизмунда III.

Почти четыре дня бои велись с переменным успехом. Решающим оказалось сражение 24 августа 1612 года:

Эта победа явила собой коренной перелом в национально–освободительном движении русского народа против иностранной интервенции и стала решающим, поворотным событием Смутного времени[30]. По своей роли в отечественной истории она ничуть не менее значима, чем победы русского оружия на Чудском озере и Куликовом поле, ибо ознаменовала собой новый этап в истории нашей страны, продемонстрировала стойкость, решимость и смелость простого русского люда, который разгромил гораздо лучше подготовленную и более опытную в ратном искусстве польскую шляхту. Однако эпизод этот отражен незаслуженно скупо в литературе, живописи и кино. О нем мало кто осведомлен. Дети докомпьютерной эпохи охотней играли в псов–рыцарей и Александра Невского, нежели в ополченцев князя Дмитрия Пожарского. Почему? Да потому, что событие это — единственный в нашей истории пример победы взбунтовавшегося народа над центральной властью. А власть, будь то коммунистическая, буржуинская или царская, ой как не любит примеров самоорганизации черни! Вот и закрыли эту тему, оставив нам, обывателям, лишь памятник Минину и Пожарскому, построенный через сто лет после описываемых здесь событий, да приуроченный к изгнанию иноземцев из Кремля праздник 4 ноября с официальным названием «День народного единства». Правда, большая часть народонаселения Российской Федерации начала XXI века так и не поняла, по какому поводу гуляет. А когда умные головы связывают этот праздник еще и с Казанской иконой Божьей Матери, то наши граждане, особенно на Кавказе, в Татарстане, Башкортостане и в Калмыкии, просто входят в культурологический ступор. Но вернемся к нашему повествованию.

Разгром польского экспедиционного корпуса под Москвой, к сожалению, не привел к скорому освобождению русской столицы. В ней оставался еще достаточно сильный польский гарнизон под руководством полковников Струся и Будилы. Там же находились и бояре–соглашатели, присягнувшие в свое время королевичу Владиславу. Кстати, в Кремле в это же время находился и будущий царь, юный Михаил Романов со своей матерью, инокиней Марфой.

Окруженные в Китай–городе и Кремле оккупанты очень скоро оказались без еды. Но тем не менее неоднократные предложения Пожарского польской стороне о сдаче успеха не имели. На что надеялись умирающие с голоду интервенты? На помощь польского короля? На литовские и казацкие полки? Полагаю, что нет. Скорее всего, они надеялись на очередной раздрай в русском лагере, как это уже не раз случалось. Но, к счастью ополченцев и разочарованию поляков, этого на сей раз не произошло. А голод между тем усиливался, гарнизон слабел. Доведенные до отчаянного положения и упорствующие в своей гордыни интервенты «… пользовались для приготовления пищи греческими рукописями… Вываривая пергамент, они добывали из него растительный клей… Когда эти источники иссякли, они выкапывали трупы, потом стали убивать своих пленников, а с усилением горячечного бреда дошли до того, что начали пожирать друг друга…»[31].

22 октября 1612 года начался генеральный штурм Москвы. Китай–город был взят приступом, но оставались еще поляки, засевшие в Кремле. Они сдались лишь к исходу 5 ноября 1612 года. Сама же церемония торжественного вхождения победителей в Кремль со знаменами и хоругвями произошла 6 ноября[32] 1612 года под звон колоколов и ликование толпы. Так закончился один из самых драматичных периодов развития «Русского проекта», в полной мере соответствующий своему названию в теории цикличности — «хаос воюющих царств». Но, к сожалению, сам хаос на этом не завершился. До «малого процветания» оставалось еще долгих 60 лет.

Романовых на царство!

Интервенты были изгнаны. Москва освобождена. Кремль очищен от «латинской скверны». Что дальше? Надо, конечно, избирать царя. Но кто это может сделать? Оказывается, на Руси, несмотря на то что ее частенько обвиняют в отсутствии демократического опыта и соответствующих процедур, с древних времен существовали вполне развитые, даже по меркам гордых детей Альбиона, институты волевыражения всех сословий. Не будем долго останавливаться на таком понятии, как вече, а перейдем сразу к Земским соборам, которые регулярно собирались с середины XVI века и были упразднены лишь таким «прогрессивным» и столь любимым и почитаемым Западом русским самодержцем, как Петр I. Вот и после победы над поляками было решено созвать Собор для избрания нового царя.

Согласитесь, дело нешуточное. Это вам не президент, избираемый на ограниченный срок, и даже не пожизненный Генсек! На кону стояла новая династия. И для ее утверждения важно было с выбором не ошибиться. Все–таки речь шла как минимум о трехстах годах правления (средний возраст одной династии).

Для сбора представителей сословий во все концы огромной страны полетели грамоты и уведомления за подписью Минина, Пожарского и Трубецкого с наказом прислать своих представителей в Москву к 6 декабря 1612 года. Однако после почти десятилетней гражданской войны, отсутствия единого центра, оккупации и анархии связь работала из рук вон плохо. Дороги, и так не лучшего качества, были разбиты, управление нарушено. Поэтому делегаты собрались в Москве только к январю 1613 года.

Работа собора началась 7 января 1613 года. По разным оценкам, в его работе приняли участие от 700 до 1500 человек. Заседали долго. Выбирали из нескольких кандидатов, причем сразу же отказались от иноземцев. Не без давления вольных казаков в качестве одного из соискателей был выдвинут юный боярин Михаил Федорович Романов, сын опального при Борисе Годунове боярина Федора Никитича, митрополита, на тот момент находившегося в польском плену. Этот фактор и сыграл затем решающую роль: выходец из не самого знатного боярского рода, не имевшего отношения к Рюриковичам, сын духовного лица и двоюродный брат последнего русского царя Федора Иоанновича, устраивал всех. Итак, 3 марта Собор принял решение об избрании на престол Михаила Романова, а 2 мая юный царь (на момент воцарения ему исполнилось 17 лет) уже прибыл в Москву, где и был коронован 11 июля 1613 года. Судьба.

С юным царем связан подвиг Ивана Сусанина, который, согласно легенде (не подтвержденной научными изысканиями), был нанят польским отрядом для того, чтобы проникнуть в село Домнино и убить находившегося там претендента на московский трон. Дальнейшее развитие событий читателю известно. И на этом мы останавливаться не будем.

С домом Романовых связано также одно мистическое совпадение: Михаил Федорович принял известие о своем избрании в Ипатьевском монастыре под Костромой. В подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге в ночь с 16 на 17 июля 1918 года был расстрелян вместе с семьей Николай Александрович Романов. До отречения (2 марта 1917 года) — последний российский император.

Судьба главных «виновников» в освобождении государства от иноземного ига сложилась следующим образом.

Кузьме Минину на следующий день после венчания Михаила Федоровича на царство был пожалован чин думного дворянина и вотчина. Он жил в царском дворце, был постоянным членом всех думских заседаний, пользовался неограниченным доверием царя, выполнял его важные поручения. Умер он в 1616 году и был погребен на погосте приходской Похвалинской церкви. Затем его прах был перенесен в Спасо—Преображенский собор Нижегородского кремля. После разрушения этого храма коммунистами прах Минина был передан на хранение в историко–архитектурный музей–заповедник, а затем перенесен в Михайло—Архангельский собор Нижегородского кремля. Ему воздвигнут памятник в Москве и гранитный обелиск в Нижнем Новгороде.

Князь Дмитрий Пожарский был удостоен многих почестей, принимал участие в церемонии венчания Михаила Романова, возглавлял различные министерства и ведомства (приказы) того времени, назначался наместником ряда областей. Пользовался исключительным доверием царя, был дружкой на обеих его свадьбах, в то время как супруга князя Прасковья Варфоломеевна выступала в роли свахи от царской стороны. Умер он весной 1642 года. Его прах покоится в родовой усыпальнице в суздальском Спасо—Евфимиевом монастыре, мраморный склеп которой восстановлен в 2009 году и торжественно открыт 4 ноября того же года президентом России Д. А. Медведевым.

Дмитрий Трубецкой, активный организатор Первого и участник Второго народного ополчения, на Земском соборе рассматривался как один из претендентов на российский трон. Но, видимо, вовремя сориентировался в политическом раскладе и на своей персоне не настаивал. В результате получил почетный титул Спасителя отечества. Кроме того, царь «за многие службы и за радение, и за промысл, и за дородство, и за храбрство, и за правду, и за кровь» даровал Дмитрию Трубецкому в вотчину Вагу (современный Шенкурск в Архангельской области) и назначил его наместником Сибири, где тот и скончался в 1625 году. Погребен в Троице—Сергиевой лавре.

Таким образом, в результате смуты на русский престол взошли Романовы, чьи первые эпилептоидные цари пытались утвердить законность, реформировать в своих интересах церковь и обеспечить единство страны. Но версию о «западном следе» в том, что произошло в начале XVII века, автор бы не отбрасывал. Хотя бы потому, что Русь как самостоятельный проект практически на целых сто лет была исключена из активной мировой политики. А эпилептоидные цари новой династии были более заняты личными делами и внутренним обустройством государства. Создается впечатление, что Романовы (в этом имени очень сильно присутствуют латинские мотивы, где Roma — это Рим) неукоснительно соблюдали какой–то договор, заключенный с теми, кто привел их к власти: изоляционизм в проводимой ими политике обеспечил отстраненность Руси от наиболее важных событий, происходивших в Европе.

Этот век запомнился также крупными крестьянскими восстаниями, присоединением Украины к России, осуществленным не без помощи психотимика Богдана Хмельницкого, и церковным расколом.

Богдан Хмельницкий (1595–1657) — потомственный военный, ровесник первого царя из дома Романовых, прилежный ученик иезуитских школ, сумевший, однако, сохранить верность религии отцов, то есть православию. Два года своей неспокойной молодости он провел в турецком рабстве. В качестве казачьего сотника участвовал в многочисленных походах против турок и в войне против России на стороне Польши, за что был награжден золотым оружием королем Речи Посполитой Владиславом IV, который питал к этому талантливому полководцу большое доверие.

В 1647 году взаимоотношения Хмельницкого с польским престолом резко изменились. Причиной тому стал трагический случай, не только затронувший честь его самого и его близких, но и унесший жизнь его ребенка. В отсутствие Хмельницкого польский подстароста Чаплинский напал и разорил его имение, до смерти забил его сына, увез и насильно овладел его возлюбленной. Попытки Хмельницкого добиться правды через Варшаву успеха не имели. Более того, король, вкусив, видимо, шляхетской вольности, не позволившей ему править, высказал якобы мнение, что негоже обращаться с жалобой к закону и власти, когда у тебя есть оружие. И Хмельницкий взялся за оружие. Да еще как! Он собрал казаков, пламенной речью зажег их сердца ненавистью к полякам, вступил в переговоры с крымским ханом Исламом III Гиреем, заручился поддержкой татар в противостоянии с Речью Посполитой. В результате 18 апреля 1848 года Хмельницкий был избран гетманом запорожского войска, после чего сразу же поднял восстание. Ряд блестящих побед позволил ему добиться полного контроля над Левобережной Украиной, торг вокруг которой вели четыре крупнейших игрока того времени: Москва, Швеция, Варшава и Стамбул. В итоге Хмельницкий под давлением православного казачьего большинства склонился к союзу с царем Алексеем Михайловичем Романовым, что и было официально закреплено 8 января 1654 года на Переяславской Раде. Сам Хмельницкий умер от инсульта 16 августа 1657 года. Его захоронение было разорено поляками, а прах — развеян по ветру.

Украинские националисты до сих пор не могут простить Хмельницкому его выбора. Осуждал его за это и поэт Тарас Шевченко. Однако вся история воссоединения Украины с Россией — лишнее доказательство того, что Украина самостоятельной проектностью не обладает, потому всегда должна будет выступать на стороне либо одного, либо другого игрока. В силу этого и сегодня мы наблюдаем бурное кипение страстей вокруг этого государства, ибо, если Киев не с нами, он однозначно с англосаксами и НАТО. И хотя лидеры противоборствующих проектов говорят о дружбе и сотрудничестве, в мировом раскладе мы все же являемся противниками, причем Украина в разыгрываемой партии — карта сильная. И даже очень. Тот, у кого на руках эта карта, имеет гораздо более шансов на выигрыш, чем его оппонент.

Реформа патриарха Никона нарушила мирное течение жизни русского истеблишмента середины XVII века и привела к существенным изменениям в укладе страны, повлияв на ценностную парадигму русских и оставив свой след в сознании народа. До сих пор многие не понимают, зачем понадобилось ее проводить. Версия об исправлении ошибок, допущенных при переводе святых книг, вызывает недоумение. Ведь сколько народу загубили: посжигали на кострах, поубивали безвинных, женщин, стариков и детей.

Что стало причиной Никоновской реформы? Исследователи называют ровно две:

? стремление русского царя стать истинным императором Востока, главою всего православного мира с резиденцией в Константинополе, как это было во времена византийских басилевсов, для чего необходимо было привести отечественное богослужение в соответствие с греческим;

? стремление патриарха встать, подобно римским папам, над светской властью.

Автор не исключает также версию о заговоре, целью которого было разрушение культурных кодов русского мира и за счет этого ослабление идеологии Московского царства. Во всяком случае, именно эта реформа стала той отправной точкой для церковных преобразований Петра I, которые уничтожили на Руси институт патриаршества.

Последствия реформы были ужасны: повсюду запылали костры, на которых многие сжигали себя заживо, народ и элита раскололись, в стране начались гонения на тех, кто соблюдал веру отцов. Преследования прекратились лишь к началу XIX века, что сразу же послужило толчком к промышленному и культурному развитию страны. Ибо старообрядцы, исповедующие исторически верную для страны религию, спаянные круговой порукой, идеей служения государству и народу, более всего ценящие слово и дело, а не крючкотворство и законы, знающие, что есть справедливость и правда, подобно волшебному локомотиву вытянут Россию на передовые рубежи мировой экономики, производства, финансов и торговли. Но это произойдет лишь через двести лет после сожжения протопопа Аввакума и кончины в заточении его сподвижницы Феодосии Прокопиевны Морозовой, после разорения старых храмов и уничтожения древних икон.

Тогда же, в середине XVII века, победу торжествовал патриарх Никон, о котором Екатерина II высказала следующее суждение: «Никон — личность, возбуждающая во мне отвращение. Счастливее бы была, если бы не слыхала о его имени… Подчинить себе пытался Никон и государя: он хотел сделаться папой… Никон внес смуту и разделения в отечественную мирную до него и целостно единую церковь. Триперстие навязано нам греками при помощи проклятий, истязаний и смертельных казней… Никон из Алексея царя–отца сделал тирана и истязателя своего народа». Что и говорить?! Умна была императрица. Да и Алексей Михайлович в конечном счете разобрался, кто скрывался под личиной главы русской церкви. Называющий себя «Божиею милостию великий господин и государь, архиепископ царствующаго града Москвы и всеа великия и малыя и белыя Росии и всеа северныя страны и помориа и многих государств патриарх» решением Собора 1666 года был лишен не только патриаршего достоинства, но и епископского сана и сослан в Ферапонтов монастырь. В 1676 году умирает царь Алексей Михайлович, и ему на смену приходит набожный Федор Алексеевич, который проникся к Никону любовью. Он разрешил умирающему экс–патриарху вернуться в Воскресенский Новоиерусалимский монастырь, на пути к которому тот и скончался 17 августа 1681 года. По настоянию царя его отпели как патриарха и захоронили в соборе Воскресенского Новоиерусалимского монастыря.

Виват Империя!

Методология циклов перемен в развитии цивилизаций тем и замечательна, что она как бы указывает на объективность тех или иных событий. Пришло время, период «хаоса» длиной в 112 лет подошел к концу, и на русский престол пришел молодой, энергичный, нетерпеливый, наделенный недюжинными способностями царь Петр Алексеевич. Гениальный психотимик и неутомимый строитель нового государства, осмелившийся разрушить вековые традиции ради достижения своей цели — создать жизнь, как на Западе, он и «окна» прорубал, и войны вел, и столицу новую отстроил, и бороды обстриг дворянам да купцам, научив их при этом потреблять сатанинский напиток «кофий» и трубку курить. Однако главной цели так и не достиг. Мы так и не стали частью западной цивилизации, что никак не могло удовлетворить молодого царя, положившего треть населения России ради идеи «западнизации» страны. Он во многом преуспел, однако в европейцев мы так и не обратились. От нас всегда попахивало, да и сейчас попахивает «азиатчиной». Хорошо это или плохо — не автору судить. Главное, что Русь врывается в новый период своего развития заряженной энергией преобразования, генерируемой личностью психотимического склада.

Таким образом, свою историческую миссию царь Петр I выполнил, и выполнил весьма успешно. Какие же его черты свидетельствуют о вышеуказанной психической конструкции? Импульсивный, неприхотливый, одержимый идеями, быстро схватывающий знания из различных областей, совершенно свободный и гибкий в своем выборе — спутницы жизни ли, соратников ли или друзей. За формул он не держится. Для него гораздо важнее содержание. Блестящий полководец, непредсказуемый политик, любитель хорошо погулять, смелый и бесстрашный заводила в делах военных и гражданских — таким он предстает перед нами в различных источниках, литературных и живописных.

Петру удалось поставить страну «на дыбы», обеспечить ей достойное вхождение в период «малого процветания», уже в начале которого она становится не царством, а Империей! Вновь срабатывают закономерности перехода в «малое процветание»:

? у власти находится психотимик;

? столицу переносят в другой город;

? страна приобретает новый статус и название.

Ошарашенные европейцы хотели бы не замечать таких перемен у всегда ненавидимого ими восточного соседа, но в конце концов вынуждены были признать сие свершившимся фактом. Петр Алексеевич начал процесс, который впоследствии привел Россию (так она теперь называлась) к наивысшему расцвету.

К сожалению, ни один из эпилептоидных последователей императора Российского не отличался особыми талантами, и только принцесса Цербстская, сумевшая достичь в своем личностном росте сбалансированности, а к концу жизни и мудрости, сумела вывести Россию на новый виток перемен, придать ее историческому развитию динамизм и величие. В этом извечная загадка непредсказуемой русской души: в стране, где еще царили патриархальные нравы, а на слабый пол смотрели, как на людей второго сорта, более всех преуспела женщина. В никому не известной германской царевне обнаружилась огромная энергия созидателя, которой обладал и доставшийся ей народ. Она сумела придать этой энергии импульс ускорения и вывести страну на орбиту «великого единения». Именно сбалансированность личности Екатерины II и мудрость ее правления обеспечили истинное величие государства.

Психотимик Павел ненавидел свою мать. И всю нерастраченную энергию сыновней любви направил на то, чтобы реформировать сделанное ею. Нельзя сказать, что все его идеи были пустяшными. Многие историки склонны считать его гениальным государственным деятелем, способным преобразить страну. Кое–что он успел сделать. Во всяком случае, навел порядок в институте наследования престола, что впоследствии, возможно, сыграло печальную роль в судьбе империи. Но если исходить из законов цикличности развития, то это время было явно не временем психотимиков–преобразователей. Нужны были трудолюбивые и талантливые эпилептоиды, способные обеспечить стране устойчивое развитие, народу — достойную жизнь, государству — закон и порядок, империи — новые земли и величие. Поэтому не удивительно, что в конце концов Павел был убит, а его загадочный сын свел на нет все его начинания.

Кем был Александр I, сказать крайне трудно. Слишком много мистики, недосказанности, мрака. С одной стороны, участвовал в убийстве собственного отца. Поступок явно психотимический. Но, говорят, всю жизнь не мог себе этого простить. Упорство, достойное эпилептоида. Император–победитель и монах–чернец (по одной из версий царь не умер, а постригся в монахи), красавец и любимец женщин, который так и не смог обзавестись собственным потомством, либерал и реакционер в одном лице, спровоцировавший на бунт цвет аристократической молодежи, дерзнувшей выйти на Сенатскую площадь в декабре 1825 года. В его правление в России возникла ситуация, очень близкая к той, что спровоцировала революцию во Франции. И если бы не решительность психотимика Николая I, приказавшего расстрелять восставших, неизвестно, какими печальными последствиями все это обернулось бы для России.

В отечественной истории принято называть время правления этого императора мрачным. Трудно спорить с историками, но эти «мрачные времена» способствовали расцвету гения Пушкина и Лермонтова, привели к золотому веку в русской литературе, заложили основы развития живописи, музыки, науки и других видов творческой деятельности. Он оплатил баснословные долги Пушкина и позаботился о его детях и вдове после смерти поэта, выделил солидное пособие Г оголю, на которое тот смог безбедно прожить несколько лет в Италии и реализовать свои творческие планы. Реформы Николая I были многогранны и всеобъемлющи. При этом он любил порядок и заслужил в народе прозвище Палкин.

Александр II достойно продолжил начатое отцом, в частности, проводил реформы в социально–политическом устройстве страны, дав импульс к развитию промышленности и подъему экономики. В период его правления Россия достигла наивысшей степени своего величия, процветания и могущества. Территория ее раскинулась на трех континентах: европейском, азиатском и американском. Русская речь стала важнейшим элементом межнационального общения на огромных просторах от Балтийского моря до Тихого океана, что позволило эффективнее вести торговлю и способствовало процветанию местных народов и племен. В стране в это время отменяется многовековое рабство, вследствие чего начинают развиваться промышленность, фундаментальные науки, литература и искусство. Россия ведет успешные войны с Турцией и освобождает от османского ига братские православные народы Греции и Болгарии. В столицах государства идет бурное строительство, возникают новые дворцы и храмы. В судах вводится присутствие присяжных. Все говорит о том, что у власти находится умный и дальновидный правитель, все действия которого свидетельствуют о вполне сбалансированной личности. Был ли император мудрецом? Скорее всего, нет, так как мудрец вряд ли на склоне лет стал бы обзаводиться новой семьей, невзирая на явное неодобрение общественности и ближайшего окружения. Но этот правитель, безусловно, был исключительной личностью, столь необходимой России на этом этапе ее развития. И его убийство — это трагедия общенационального масштаба.

Конец Кавказской войны

Особую роль этот великий царь сыграл в окончании Кавказской войны — одного из наиболее драматичных и кровавых отрезков русской истории. Напомним вкратце причины ее возникновения.

К началу XIX века в состав Российской империи вошли территории Закавказья, населенные христианами (грузинами и армянами), а также ряд мусульманских государств (в основном на территории нынешнего Азербайджана). Однако дороги, связывавшие новые земли империи с центром, проходили через Кавказский хребет, населенный воинственными и свободолюбивыми горскими народами Дагестана, Чечни, Кабарды, Черкесии, Адыгеи и Абхазии. Не зная специфики этих народов и их духовного потенциала, некоторые горячие головы, в частности генерал Ермолов, предложили свой план адаптации «этих варваров» к цивилизационным ценностям империи: через насильственную ассимиляцию и геноцид. В какой–то степени этот шапкозакидательский план напоминает обещание известного российского военачальника начал 90–х годов XX века Павла Грачева взять Грозный силами одного воздушно–десантного батальона. Чем это закончилось — мы наблюдаем и сегодня. А ведь прошло уже почти двадцать лет!

Политика Ермолова привела к газавату — священной войне горцев против их порабощения. Шла она с переменным успехом и стоила многих жертв как с одной, так и с другой стороны. Об этом периоде истории государства Российского написаны тома монографий и книг. И потому не будем останавливаться на всех перипетиях, взаимных претензиях и противоречивых оценках этого противостояния. Для нас важно не то, как война началась и проходила, а как она закончилась. Ибо сегодня, когда на Северном Кавказе не прекращаются боевые действия, а его народы все более отдаляются от русского мира и русской культуры, важнее понять, как вражда полувековой давности, жесткая и бескомпромиссная, была остановлена.

Кавказская война[33] завершилась 21 мая 1864 года в небольшом причерноморском селении, ныне — городе Сочи, который будет принимать Олимпиаду-2014. Именно здесь, в горном Кбааде (сочинская Красная Поляна) главнокомандующий Кавказской армией, наместник Кавказа Великий князь Михаил Романов провозгласил окончание Кавказской войны.

Это необходимо знать хотя бы потому, что сегодня Юг России привлекает внимание международной общественности как место проведения зимней Олимпиады. И мир в этом регионе — это не столько предмет для научных дискуссий и упражнений в красноречии, сколько насущная необходимость. При этом надо учитывать, что история Кавказской войны, история столкновения цивилизаций и история установления мира между ними — чрезвычайно важная тема не только для России и Кавказа, но и для сегодняшней Турции, Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратов, стран Восточного Средиземноморья, а также государств, где в последние месяцы 2010 и в начале 2011 годов произошли драматические события, которые можно было бы приравнять к революциям (Тунис, Египет, Ливия, Бахрейн, Сирия и т. д.).

Об этом периоде истории, а именно об окончании войны, надо обязательно говорить сегодня, поскольку он имеет огромное внутриполитическое значение и при этом не зафиксирован в современной России как День согласия и мира.

В этом ракурсе 1864 год — год установления мира — стал переломным в отечественной истории. Он открыл новый цивилизованный путь, путь сотрудничества и развития. Сегодня, когда особенно остро стоят вопросы межэтнического и межконфессионального мира, нам нужны образцы мирного диалога культур и примеры биографий ключевых фигур–миротворцев.

В тот момент такими личностями стали русский царь Александр II и имам Дагестана и Чечни Шамиль (1797–1871). Именно эти два человека положили конец кровавой бойне, продолжавшейся около полувека. Российский император решительным образом поменял политику в отношении коренных народов Кавказа, не стал разрушать их привычный уклад, признал за ними право на автономию. Понимая, что для горца честь и достоинство более ценны, нежели жизнь, он стремился оказать плененным Шамилю и его собратьям максимальное внимание. Участники освободительной войны не подвергались репрессиям. Многие из них впоследствии возглавили местные общины и честно проводили в жизнь политику Российского государства. Мирное сосуществование двух культур — русской христианской и доминирующей на Кавказе исламской обогатили империю, создали условия для поступательного развития Кавказа и включения его в общемировые цивилизационные процессы.

Имам Шамиль, человек, проведший на войне большую часть жизни и принявший решение прекратить вооруженную борьбу ради общечеловеческих ценностей, сыграл важнейшую роль в этой истории. И в XIX, и в XX веке, и сейчас он остается образцом настоящего воина. На его примере воспитываются новые поколения горцев. Для Шамиля, находившегося в момент установления мира в почетной ссылке в Калуге, день окончания войны стал тоже переломным: имам Дагестана и Чечни перестал быть военнопленным империи и стал полноправным гражданином России. Спустя полтора года, на свадьбе наследника престола, цесаревича Александра Александровича, Шамиль скажет: «Да будет известно всем и каждому, что старый Шамиль на склоне лет своих жалеет о том, что он не может родиться еще раз, дабы посвятить свою жизнь на службе белому царю, благодеяниями которого он теперь пользуется!»

С момента сдачи Гуниба 20 августа 1859 года до кончины имама в Медине 4 февраля 1871 года у Шамиля были три встречи с российским императором Александром II[34].

Первая встреча состоялась 15 сентября 1859 года в г. Чугуеве (под Харьковом), где Александр II был на военных маневрах. После этого Шамиль был доставлен в Петербург для встречи с императрицей, поскольку Александр II обещал ей знакомство с легендарным горцем в случае его пленения.

Вторая встреча имела место 29 июля 1861 года на приеме в Царском Селе, когда Шамиль приехал в Петербург по случаю зачисления его сына Мухаммеда—Шафи на службу в лейб-гвардии Кавказский эскадрон собственного Его величества конвоя с чином корнета.

Третья встреча произошла 28 октября 1866 года в Петербурге, когда Шамиль вместе с сыновьями был приглашен на торжества по случаю бракосочетания наследника цесаревича Александра Александровича.

Шамиль полагал, что русские будут с ним обращаться грубо: унижать, держать взаперти в убогой камере, редко и скудно кормить. Однако он был потрясен, когда в момент его капитуляции генерал–адъютант князь А. И. Барятинский в знак уважения к чувству горца оставил ему оружие! Или когда по доставке в русский военный лагерь ему, военнопленному, и его семье была выделена палатка, убранная по кавказскому обычаю, и принесены чай и угощение на серебряном подносе! Для передвижения Шамилю была выделена карета главнокомандующего Русской армии на Кавказе, подобной которой не видели в России, не считая кареты царя! Захватившие его русские обращались с ним как с пленником царского достоинства.

Подтверждением уважительных друг к другу отношений, возникших при первой встрече императора Александра II и Шамиля, служат письма последнего к князю А. И. Барятинскому, к которому имам также испытывал чувство благодарности:

«…Мы возвратились благополучно в Калугу, довольные лаской и вниманием Государя, благодарные за его постоянные к нам милости и щедроты, и молимся о даровании всех благ. Приносить благодарность благодетелю есть обязанность, но мы имели особый почет от Государя, получив подарок из его славной руки, так что от этой милости разрубились выи моих врагов и возрадовались сердца друзей моих…

10 сентября 1861 г., г. Калуга»[35].

Шамилю также принадлежит высказывание: «Государь оказал мне очень много милостей, милости эти велики и совершенно неожиданны для меня. По ним я сужу, какое сердце у государя, и теперь, испытав уже то, о чем я никогда не помышлял, я нисколько не сомневаюсь, что если буду просить его оказать мне последнюю милость, какую только могу желать в жизни, — позволения съездить в Мекку, то государь не откажет мне и в этом. Но вот, слушайте, что я теперь буду говорить при всех вас (подпоручик Граммов и мюрид Хаджияв): что если б государь позволил мне ехать в Мекку, когда я хочу, хоть сейчас, то я тогда только выеду из Калуги, когда война на Кавказе прекратится окончательно. Или когда мне удастся предоставить государю доказательства того, что я желаю заслужить его милость, и достать их…»[36].

А вот что пишет об этих событиях французский посол в Петербурге герцог де Монтебелло: «Плененного Шамиля быстро удалили из мест, хранящих память о его длительном сопротивлении, и переправили в крепость Грозную, чтобы затем доставить на встречу с Императором, отправившимся из С. — Петербурга в поездку по Южной России. В начале своего [вынужденного] путешествия Шамиль проявлял опасения, что может быть отправлен в Сибирь. Это устрашающее слово хорошо было известно и в его горах, о чем мистическим образом напоминал компас, который Шамиль всегда имел при себе. Он очень обрадовался, обнаружив [по компасу], что их путь не лежит на северо–восток.

В городе Чугуеве Харьковского губернаторства произошла его встреча с Императором. Шамиля допустили к Его Величеству при оружии, проявив уважение к понятиям горцев о чести, согласно которым обезоруженный воин считается обесчещенным. Это обстоятельство ободрило имама, который считал, что после аудиенции его должны казнить. Доброжелательный прием со стороны Его Величества окончательно рассеял его опасения…

Его Величество объявил, что даст ему возможность увидеть Москву и С. — Петербург, где он встретится с Императрицей, и что затем его доставят в Калугу, где ему будет предоставлена резиденция и пенсия в размере 12 тысяч рублей. Его сын сможет вернуться на Кавказ с тем, чтобы отыскать и доставить членов семьи Шамиля, с которыми он не должен быть разлучен… Его Величество пригласил Шамиля сопровождать его в Харьков и принять участие в празднике, который в его честь устраивает дворянство этого города.

Именно на балу в Харькове Шамиль впервые увидел одно из наших европейских собраний. Войдя в зал, он остановился, прочел молитву и тут же захотел удалиться. Ему заметили, что у нас не принято уходить прежде, чем это сделает Император, и Шамиль любезно согласился остаться. Окружившим его дамам он с философской грустью сказал: «Я счастлив видеть вас теперь, так как боюсь, что мы не встретимся в раю, поскольку вы находите здесь все то, что Пророк обещает нам только после смерти»[37].

Первая встреча Шамиля и императора Александра II, прием его в Петербурге императрицей и высшими должностными лицами империи, а также подробный осмотр достопримечательностей столицы произвели на Шамиля такое благоприятное впечатление, что он перестал беспокоиться за свое будущее и будущее своей семьи и считал нужным высказывать в адрес императора благодарность в свойственном Востоку витиеватом и пафосном стиле. Вот как описывает пристав А. Руновский проводы Шамиля в Калугу на вокзале Петербурга:

«Такое небывалое стечение публики, по всей справедливости, требовало некоторых исключительных мер относительно пропуска на путевой двор; но это было напрасно: все, что было на площади, очутилось на путевом дворе и наполнило все его залы и все галереи.

В распоряжение Шамиля отдана была целая половина первоклассного вагона, состоящая из одной, очень большой комнаты, и из другой, вполовину меньше ее.

Усевшись в дальнем углу кареты, Шамиль совсем не был виден публике, тем более, что и стекло в дверцах кареты было поднято. Заметив нетерпеливое и очень сильное желание зрителей видеть Шамиля, я сообщил об этом г. Богуславскому, который обратился к нему с очень убедительною просьбою — доставить публике удовольствие проститься с ним еще раз. Шамиль тотчас же встал, подошел к окну, собственноручно опустил стекло и, взяв стул, сел прямо против окна. Это, по–видимому, привело публику в восторг: много шляп показалось в воздухе, и много послышалось восклицаний самого симпатического свойства. Шамиль был тронут: он беспрестанно прикладывал руку к сердцу и к голове и даже наклонял ее. В этом положении он просидел почти полчаса. Но вот раздался третий звонок, и опять поднялись шляпы и снова раздались восклицания: «Прощайте, Шамиль! Прощайте, Шамиль! Будьте здоровы! Приезжайте к нам! Скажите ему, что мы очень любим его! Скажите, что мы желаем ему очень много хорошего!..» Богуславский переводил все эти пожелания; но это почти было напрасно: Шамиль понимал их, и — не буду утверждать положительно: может быть, я и ошибался -но, право, мне показалось, что на глазах его навертывалась слеза, которую он упорно старался удерживать, и успел–таки ее одолеть…»[38].

Читаешь эти строки и поражаешься невежеству, тупой кичливости и преступной глупости руководства России накануне первой Чеченской войны, когда назревавший конфликт можно было предотвратить добрым словом, уважительным отношением и пониманием. Тем более что с другой стороны находился заслуженный российский генерал, летчик, выросший и воспитанный на лучших образцах достоинства и чести![39] Прояви Б. Н. Ельцин хоть 1% ума и мудрости Александра II, войны можно было бы избежать. Но мы, увы, «сами с усами». История нас, к сожалению, ничему не учит. В результате мы опять и опять наступаем на одни и те же грабли.

Великого царя, жестоко убитого террористами 1 марта 1881 года, на троне сменил его сын, эпилептоид Александр III, который железной рукой закрепил достигнутое отцом и дедом, обеспечил стране мир, приструнил бунтовщиков и урезонил смутьянов. Как человек умный, он не мог не видеть того, что его сын Николай на роль правителя подходит мало. Поэтому, наверное, и не горел желанием передать трон ему. И только преждевременная смерть царя привела к власти слабого эпилептоидного Николая II, лишенного малейшего интуитивного дара, не способного родить ни одной здравой идеи по развитию страны. В результате Россия оказалась в политическом тупике, стала разменной картой в игре мировых проектов, превратилась в раздираемое внутренними противоречиями государство, судьба которого решалась не без участия психотимика Распутина.

При этом Николай Александрович был замечательным супрутом, идеальным отцом, человеком правил, порядочным и честным, истинно верующим православным христианином. Как настоящий эпилептоид, он тщательно записывал события своей жизни в дневник, где мы не найдем ни одного факта, который хоть как–то мог разрушить положительный образ этого идеального мужа. Правь Николай в наше время в какой–нибудь устойчивой, благополучной западной стране, его подданные молились бы на него. Государь набожный и богобоязненный, верный православным традициям и обычаям, тщательно соблюдавший посты и предписания церкви, хороший семьянин, не совершавший неблаговидных поступков и не запятнавший свою репутацию внебрачными отношениями, был бы идеальным объединяющим символом страны. Но ему суждено было родиться в иное время и править в другой стране, в России, причем в конце четвертого цикла перемен, когда впереди уже маячила бездна «хаоса». Исходя из теории цикличности, приход к власти именно этого царя и именно в это время был предопределен всем ходом исторического развития (вспомним в этой связи время правления Всеволода I и Федора Иоанновича). Конечно, трагедия, постигшая царскую семью, — один из самых страшных и мрачных фактов отечественной истории. И автор предпочел бы иное развитие событий, не столь кровавое. Но что случилось, то случилось: ригидный, бездарный, эпилептоидный император привел к гибели не только себя и свою семью, но и всю страну. В итоге к власти в 1917 году, в период кризиса российской государственности, пришел гениальный психотимик Ленин, который и стал первым русским вождем.