Книга: Достающее звено. Книга 2. Люди

Минутка фантазии

Великое множество причудливых камней было собрано в моренах Гросс-Пампау в Северной Германии, отложившихся около 0,5 млн лет назад. Оптимисты видят в них обезьяньи и человеческие головы, фигурки женщин, овцебыков и прочих животных. Якобы древние люди коллекционировали такие камни в качестве диковинок или естественных “портретов”, иногда, возможно, подправляли для придания определенной формы и украшали тем свою унылую первобытную жизнь. Однако при желании в любой куче камней можно найти булыжник, который при определенном развороте напомнит кому-нибудь чего-нибудь. Если современные люди усматривают в камнях из Пампау портреты и силуэты, это не значит, что и гейдельбергенсисы были способны на то же.

Больше всех повезло обитателям стоянок Тан-Тан и Берехат-Рам – им попались каменные “фигурки”. Тан-Тан находится на юге Марокко, “статуэтка” была найдена археологами в ненарушенном слое среднего ашеля, в нескольких сантиметрах от ручного рубила. Аналогичные слои в Северной Африке датируются примерно 300–500 тыс. лет назад. Собственно, сама “статуэтка” представляет собой кусок кварцита шестисантиметровой длины, несколько похожий на фигуру человека. При некоторой фантазии нетрудно углядеть на нем голову, руки и ноги. Более того, некоторые из горизонтальных бороздок, отделяющих голову и ноги от туловища, могут быть рукотворными. Возможно, они образовались от трения об веревочку, на которой фигурка была подвешена.

Похожая вещь найдена в израильском Берехат-Раме, тоже в ашельском слое, только с гораздо меньшей датировкой – 150–280 тыс. лет назад. Базальтовая галька случайным образом оказалась похожей на женскую фигуру. Как и в Тан-Тане, люди то ли доработали ее опять же горизонтальными бороздами, то ли носили на шнурке, который и проточил эти борозды.

Как уже говорилось выше, слух у людей из Сима-де-лос-Уэсос был почти таким же, как у нас, хотя и с явственным смещением в шимпанзиную сторону, так что с большой вероятностью у них была звуковая речь, которую только и имело смысл слушать такими ушами (Mart?nez et al., 2004). Однако тяжеленная челюсть, возможно, не позволяла артикулировать слова так же внятно, как это делаем мы.

Наконец, Homo heidelbergensis сделали еще один шаг в сторону очеловечивания – они начали обращать внимание на своих умерших. На самом деле, даже слоны и шимпанзе при гибели сородича ведут себя крайне необычно. Слоны могут забрасывать тело погибшего товарища ветками, шимпанзе некоторое время охраняют умерших от посягательств извне. Но настоящих погребений они все-таки не устраивают. Не утруждались и австралопитеки, и “ранние Homo”, и архантропы. Умерших они оставляли там, где их настигал последний удар судьбы. Потому-то мы имеем так мало их останков и почти не имеем целых скелетов – тело без присмотра в саванне долго не пролежит. Внимательные падальщики гарантируют скорейшую утилизацию и оставят в лучшем случае незначительные огрызки. Другое дело, когда тело похоронено в укромном месте, – шансы сохраниться целому скелету резко возрастают. Но понятно, что погребальная практика не могла возникнуть вдруг и сразу. Первые опыты в этом направлении, очевидно, были весьма простыми. Тем более здорово, что мы имеем нагляднейший пример такого поведения.

Речь, конечно, идет о знаменитых “санитарных погребениях” Сима-де-лос-Уэсос. Как уже говорилось в начале этой главы, тут были обнаружены буквально тысячи фрагментов костей. Но это не значит, что люди жили в пещере. На самом деле Сима-де-лос-Уэсос представляет собой узкую шахтоподобную трещину в земле четырнадцатиметровой глубины, в которой никто никогда не жил, потому что это просто невозможно. Люди селились неподалеку, в полукилометре, а когда кто-то умирал, они волокли его и сбрасывали в темные глубины. Согласитесь – не очень здорово, когда в одной пещере с тобой разлагается труп. Поэтому уэсосцы решали проблему просто, практично и без затей. Каких-либо обрядов при таком “санитарном погребении”, вероятно, и не предполагалось; конечно, сугубо теоретически они могли рыдать, рвать волосы на посыпанной пеплом голове и произносить надмогильные речи, но последнее – вряд ли. В любом случае никаких определимых археологических следов эти действия не оставляли. Единственное свидетельство такого рода – одинокое ручное рубило, получившее даже собственное имя Эскалибур, обнаруженное среди завалов костей. Оно сделано из довольно яркого красного кварцита и, возможно, было сброшено в шахту в качестве погребального инвентаря. Даже удивительно, что на такую толщу отложений нашлось единственное орудие.

Впрочем, есть и другая версия. На левой стороне лба Сима-де-лос-Уэсос 17 зияют два более чем выразительных пролома со всеми классическими признаками намеренного удара (Sala et al., 2015). Этого человека явно убили; вряд ли он два раза с размаху смертельно упал на один и тот же камень. Так может, десятки тел в шахте – не кладбище, а место сокрытия геноцида? Исследователям Сима-де-лос-Уэсос предстоит открыть еще много интересного…