Книга: Достающее звено. Книга 2. Люди

Уголок занудства

Вертикальные бороздки “от палочек-зубочисток” найдены на зубах из Гибралтар I, Жене, Ла-Кина 5, Лаурикоча 6, Ортю 9, Куэва-де-Сидрон, Фигуэйра-Брава. Переломы эмали, периодонтоз, остеоартрит и другие неприятности портили жизнь людям, чьи останки найдены в 25-м уровне пещеры Комб-Греналь. Характернейшей болезнью неандертальцев был артроз височно-нижнечелюстного сустава, он встречен у людей из Крапины и Шанидара, Ла-Шапель-о-Сен, Ла-Кина и Ла-Ферраси. Ле-Мустье I был слишком молод для артроза, поэтому у него для разнообразия череп был слегка перекошен плагиоцефалией – прижизненной косой асимметрией затылка. Гидроцефалия, хотя и в слабой форме, отпечаталась на внутренней стороне черепа трехлетней девочки Сарстедт I. Добил же ее неспецифический менингит. Гидроцефалия могла быть причиной изменений костей черепа у взрослого неандертальца Бигден 6. У Ла-Ферраси I основание черепа было сильно скошено влево, так что тело основной кости асимметрично, а правый затылочный мыщелок деформирован. У него же был артроз левого крестцово-подвздошного сустава, а также множественный периостит лучевых, бедренных, больших и малых берцовых костей, возникший из-за инфекционного или злокачественного процесса, что с большой вероятностью стало причиной смерти. Неандерталь 1, кроме прочего, имел внутреннюю патологию верхнечелюстного синуса и страдал от артрита. На лобных костях и толстых фрагментах сводов из Крапины, например у Крапины 4 и 16, отмечен поротический гиперостоз. 17 % костей шанидарцев поражено болезнью отложения пирофосфотата кальция. Остеоартрит или генерализованный остеоартроз мучил Шанидара 5. Поясницы Ла-Шапель-о-Сен и Шанидара 2 были скрючены болезнью Баструпа, вызванной чрезмерными нагрузками. У Шанидара 4, кроме прочего, был полиартроз кисти и синдром диффузно-идиопатического гиперостоза, появлявшийся в виде костных разрастаний и преждевременной изношенности суставных поверхностей поясничных позвонков, костей рук и ног, причиной чего был тяжелый физический труд. Шанидарцы перетруждались, таская добычу в родную пещеру?

Не стоит думать, что только неандертальцы были настолько приспособленными, что могли позволить себе тяжелые и продолжительные болезни. Первые сапиенсы или близкие к ним люди тоже старались не отставать. Трехлетний ребенок Джебель-Кафзех XII умер от гидроцефалии. Хватало и случайных переломов – пяточной кости у Джебель-Кафзеха VIII, левых плюсневых у Схула IV. Нередки и ранения, нанесенные оружием или упавшими со свода пещеры камнями: у Джебель-Кафзеха XI на правой лобной кости имеется глубокое понижение с отверстием в центре, у Джебель-Кафзеха XIII – треугольное отверстие на лобной кости, в обоих случаях со следами заживления, а вот у четырехлетнего Схула I – уже без оных. Стоматологические проблемы тоже не обходили сапиенсов стороной: кариес был у Джебель-Кафзеха III и Схула II, абсцесс – у Схула V, у которого страдания усугублялись ревматоидным артритом височно-нижнечелюстного сустава.

Питание неандертальцев – особая тема.

Судя по огромному количеству костей на стоянках, неандертальцы были величайшими охотниками. Об этом же свидетельствуют изотопные анализы их костей – по соотношению ¹³C и ¹⁵N неандертальцы оказываются хищнее медведей, волков, гиен и даже пещерных львов (например: Bocherens et al., 2001; Richards et al., 2001). Трудно понять, как можно быть хищнее пещерного льва; видимо, неандертальцы были настолько суровы, что ели и этих кошек. Более того, судя по все тем же изотопным анализам и пропорциональному составу охотничьей фауны, основной добычей некоторых групп неандертальцев – например, в Складине, Болльшвейле и Сен-Сезере – могли быть мамонты. Охотиться так охотиться! Ребята уж точно не мелочились и не разменивались на пеструшек и зайцев! Другие предпочитали шерстистых носорогов, самые скромные – бизонов, лошадей и северных оленей. Неандертальцы Альп устраивали вылазки в высокогорные пещеры за пещерными медведями. Кстати, своей любовью к мамонтам и шерстистым носорогам неандертальцы отличались от гиен, которым чаще доставались северные олени (например: Bocherens et al., 2005).

Неандертальцам Заскальной VI в Крыму в некоторый момент наскучили мамонты, гигантские, северные и благородные олени, бизоны, сайгаки, лошади и ослы – сплошные рога и копыта. И они приволокли на стоянку двух дельфинов-белобочек. Тонкость заключается в том, что берег располагался тогда в полусотне километров от стоянки. Но экзотика всегда была в цене.

Конечно, не все были такими свирепыми. В испанской пещере Боломор жили куда более скромные и непритязательные люди. Кого они только не ели – уток, фазанов, лебедей-шипунов, даже воробьев и балканских черепах. На втором месте в меню красовались благородные олени. Но основной добычей служили кролики (Blasco et Peris, 2012). Впрочем, датировки семнадцати слоев этой пещеры весьма приличны – от 350 до 100 тыс. лет назад, так что кроликобойцами были поздние гейдельбергенсисы и самые ранние неандертальцы; потомки взяли свое.

Образ неандертальца-суперхищника, казалось бы, безоговорочно победил. Но наука на то и наука, что всегда стремится опровергнуть самое себя. Анализ крахмальных зерен из зубного камня показал, что неандертальцы ели не так уж мало растений (Henry et al., 2011). Бельгийские Спи I и II уважали водяные лилии и сорго. Иракский Шанидар 3 был не прочь отведать фиников и бобов. Но главной сенсацией стало обнаружение в его зубном камне измененных крахмальных гранул ячменя. Эксперименты и сопоставления показали, что ячмень варился в воде! Неандертальцы варили кашу! Этого от них никто не ожидал. Как они это делали? Ведь до ближайшей керамики были сотни тысяч лет. Однако этнография дает много способов сварить что-нибудь без керамической посуды, например в кожаном мешке или желудке бизона, как это делали, скажем, индейцы еще в XVIII–XIX веках. Ительмены умудрялись проворачивать это даже в плетеных из травы корзинах. В такую емкость наливается вода, кладутся ингредиенты и закидываются раскаленные на огне камни. Теплоемкость камней удивительно велика, так что вода довольно быстро закипает. А что сверху будут плавать травинки и зола – так все наваристее. Ведь как говаривал мистер О'Тул: “Чтобы октябрьский эль удался на славу, в него должны падать жучки и всякая другая пакость, не то душистости в нем той не будет!”

Второе исследование подобного рода было проведено на зубном камне неандерталки из пещеры Сидрон (Hardy et al., 2012). В его составе нашлись гранулы ромашки и тысячелистника, а также неких злаков и даже частицы дыма из костра. Вот оно – торжество науки! Фиксация дыма, возносившегося над очагом 47,3–50,6 тыс. лет назад, – это ли не чудо! В ближайшее время эта методика, видимо, будет применяться все шире: древесный уголь, споры грибов, растительные жиры, фитолиты и гранулы крахмала из зубного камня указывают на особенности кулинарии обитателей пещеры Кезем в Израиле, живших 200–420 тыс. лет назад; на одном зубе был найден кусочек крыла моли (Hardy et al., 2016).

Другой экзотический способ определения диеты – анализ копролитов, окаменевших фекалий (Sistiaga et al., 2014). Пять отличных образцов были найдены в испанской пещере Эль-Салт. Археологи, конечно, не могли пропустить столь щедрый подарок судьбы. С великим пиететом и почтением, в стерильных перчатках и затаив дыхание – не дай бог чихнуть и загрязнить бесценный привет из прошлого! – подступили они к сим сокровищам. Как и ожидалось, в четырех копролитах из пяти обнаружилось высокое содержание копростанола и его производных, что однозначно свидетельствует о поедании мяса. Но в пятом – самом важном – образце нашлось немало 5b-стигмастанола (хотя и копростанола там хватало), а это – результат переваривания растительной пищи. Судя по отсутствию растительного воска, растения попали в пищу неслучайно, они были как-то очищены. Так что в меню неандертальцев были не только бифштексы, но и гарнир. Что закономерно и вполне ожидаемо, в копролитах нашлись и яйца нематод – паразитических круглых червей, куда уж без них в антисанитарии каменного века.

Понятно, что в ледниковый период выбор съедобных растений у европейских неандертальцев был не очень велик. А вот ближневосточные могли и пошиковать. Остатки семян растений, использовавшихся в пищу, найдены в пещере Амуд; в Кебаре откопаны бобы и фисташки. Камни, интерпретированные как терки, ступки и пестики, найдены на среднепалеолитических стоянках Молодова I и V, Старые Дуруиторы, имени Валиханова, Киик-Коба.

Впрочем, некоторые антропологи все же не склонны так легко сдавать позиции неандертальцев-суперхищников. Конечно, отчего бы иногда и не побаловаться орешками, но гранулы многих растений могли попасть на зубы допотопных охотников другим путем – из желудков их жертв, копытных животных (Buck et Stringer, 2014). Дело в том, что полупереваренные растительные остатки в желудке – химус – неплохо ферментированы и содержат массу витаминов и минералов – более полусотни наименований, целую готовую аптеку, к тому же тонко сбалансированную и подготовленную к употреблению. Неспроста едва ли не все охотничьи народы из самых разных мест планеты – эскимосы, индейцы, австралийские аборигены, бушмены и прочие – так уважают химус; часто он считается просто деликатесом. Кстати, не отворачивается от него и более цивилизованная кулинария: итальянское фирменное блюдо ригатони-кон-ла-пальята сделано как раз из верхнего отдела телячьего желудка с его содержимым. Так что неандертальцы задали неплохой старт. Кисловатый вкус и насыщенный аромат приятно разнообразили приевшееся жареное мясо. А в зубном налете вязли частицы, которые могут быть приняты за гарнир.

Какая версия ближе к истине – покажут будущие исследования. На самом деле, разные варианты не исключают друг друга, а вполне могут дополнять, ведь не стоит забывать, что мы говорим о группах, живших на протяжении десятков тысяч лет на огромной территории.

Время существования неандертальцев – средний палеолит. Это название не конкретной культуры, а лишь временного отрезка с не очень точными хронологическими рамками. Культур же было несколько, главные из них – мустье и микок. Были и другие: секленьен в Западной Европе на заре появления неандертальцев, нерон (Юго-Восточная Франция), шательперрон (Пиренеи), улуццо (Италия) и ольшевий (Карпаты) – на закате.

Главным достижением среднего палеолита в сравнении с нижним стало изготовление орудий на отщепах. От изначального булыжника-нуклеуса, специально подготовленного, отбивались сравнительно мелкие отщепы, а потом уже из них делались орудия; иногда неандертальцам для нехитрых нужд хватало и самого отщепа. Таким образом, материал экономился, а изделия получались меньше и удобнее. Что характерно, при таком способе обработка края орудия подразумевала скорее некоторое его притупление, в отличие от галечной культуры и ашеля, где острие надо было с большим трудом затачивать. Чаще всего неандертальцами использовалась леваллуазская техника, при которой с дисковидного нуклеуса в определенном порядке скалывались достаточно стандартные отщепы. Леваллуа применялось так часто, что многие неспециалисты воспринимают этот термин как синоним мустье, что, однако, не так. Иногда мустьерские орудия изготавливались нелеваллуазским методом, а техника леваллуа была известна и в других культурах.

Основными типами орудий среднего палеолита были остроконечник (внешне похожий на рубило, но сделанный из отщепа, меньше, ровнее и удобнее) и скребло (с широким рабочим краем), хотя сохранялись и классические ручные рубила, разве что размером поменьше ашельских. Принцип использования этих орудий нам точно неизвестен. Можно предположить, что остроконечники использовались как наконечники, прикрепленные к древку, а скреблами обдирались шкуры, но твердых доказательств тому нет.

Рис. 32. Мустьерские орудия.