Книга: Мозг. Тайны разума

Общие выводы

<<< Назад
Вперед >>>

Общие выводы

Предполагать, что сознание или разум имеют конкретную локализацию, значит обречь себя на неудачу в попытке постичь законы нейрофизиологии. Великий математик и философ Рене Декарт (1596–1650) ошибался, утверждая, что это местоположение находится в эпифизе. Забавно, что он тем самым подошел очень близко к той части мозга, где располагаются важнейшие проводящие пути высшего мозгового механизма, активность которого обуславливает возможность существования сознания.

Центрэнцефалическая интегративная деятельность служит целям двух полуавтономных механизмов: а) высшего мозгового механизма, и б) автоматического сенсорно-моторного мозгового механизма (или мозгового компьютера). Наверное, здесь мне следует сказать, что эти два механизма являются двумя частями этой конечной центрэнцефалической интеграции. Центрэнцефалическая система имеет прямую и тесную связь с новыми отделами лобных долей и новыми отделами височных долей мозга, которые формируют пропорционально огромную прибавку к отрезку шкалы млекопитающих от приматов до человека. Анатомическую верификацию этого постулата можно найти в недавнем анатомическом исследовании Уалле Наута.12 С одной стороны, имеется связь с передней фронтальной корой и гипоталамусом. С другой стороны, такая же связь существует и между передней нижней височной корой и медиадорзальным ядром таламуса. Результаты наших исследований моделей эпилептических приступов позволяют предполагать, что серое вещество высшего мозгового механизма напрямую связано с этими частями лобных и височных долей, тогда как серое вещество автоматического сенсорно-моторного механизма имеет непосредственную связь с разными областями сенсорной и моторной коры. Можно допустить, что высший мозговой механизм устанавливает свои основные связи с сенсорной и моторной корой только через посредство автоматического механизма промежуточного мозга[36].

Позвольте еще раз вернуться к сказанному: сенсорные мишени должны находиться в тесной связи (то есть быть тесно связанными) с механизмом, из которого проистекает произвольный контроль за движениями, направленными на периферию. Это значит, что этот механизм находится в верхнем отделе стволовой части мозга. Именно клинические и физиологические гипотезы мы подвергли сейчас верифицикации с помощью данных, полученных в результате долгих экспериментов с применением стимуляции или удаления извилин.

Но позвольте мне вернуться на секунду назад: годами считалось, что сенсорная информация поставляется к коре полушарий, что сознательное поведение контролируется корой, что «ассоциативные» нервные волокна, выходящие за пределы поверхности коры, так или иначе ответственны за все, что происходит между сенсорными потоками и моторными сигналами, направленными к периферии. Одно время Джексон предполагал, что высший уровень интеграции может находиться в передних лобных долях. Однако получив результаты клинических экспериментальных исследований, от этой идеи он отказался. Важность его урока состоит в том, что он был уверен – такая область будет рано или поздно установлена в том или ином месте, так как у него были свои предположения относительно их физиологической организации, основанные на изучении эпилепсии.

Мое любопытство в отношении взаимосвязи мозга и разума зародилось в 1920-х годах во время изучения децеребрированных кошек. Будучи сотрудником лаборатории Шеррингтона, я присоединился к Катберту Базетту в этом исследовании. Мы удаляли у этих животных верхний отдел ствола мозга и полушария, сохраняя нижний отдел ствола мозга и спинной мозг. После операции кошки лишались и сознания, и разума. Они становились совершенно автоматическими рефлекторными «препаратами». Как отмечалось в предисловии, у животных сохранялась жизнь и рефлекторные механизмы, но не было никаких признаков разума и мышления. После того как я отошел от физиологии, чтобы заняться неврологией и нейрохирургией, я в конце концов получил возможность работать нейрохирургом с великолепной командой и прекрасным исследовательским оборудованием в Монреальском неврологическом институте. Институт впервые открыл свои двери в 1934 году. В 1936 году меня пригласили прочитать Харвиевскую лекцию в Медицинской академии в Нью-Йорке.14 Я назвал свою лекцию «Кора полушарий мозга и сознание». Тогда я изложил очевидные выводы, которые были мне навязаны в первые годы нейрохирургической практики, в частности, относительно данных, полученных в результате терапевтического удаления мозга, экспериментальной электростимуляции, а также свидетельства явной взаимосвязи потери сознания и повреждения промежуточного мозга, что становилось очевидным в клинической практике.

Как я отметил в главе 5, моя Харвиевская лекция была важна для эволюции моих собственных клинических представлений. Было совершенно очевидно, что интеграция активности в центральной нервной системе, обеспечивающая возможность существования сознания, происходит не в коре полушарий головного мозга. Этот процесс предстояло обнаружить совсем не в новом, а в старом мозге. Он протекает «ниже коры, но выше среднего мозга». Многое из того, что я предполагал в 1936 году, многократно доказывалось клиническими данными на протяжении многих последующих лет.

Я завершил Харвиевскую лекцию такими словами:

«Настоящее обсуждение было посвящено локализации “месторасположения понимания”, и под “месторасположением” подразумевалась локализация тех нейрональных цепей, которые наиболее тесно связаны с запуском произвольной активности и с суммированием сенсорной информации, обуславливающей ее».

В 1952 году я опубликовал статью «Эпилептический автоматизм и центрэнцефалическая интегративная система»15. Мне было очевидно, что эпилептический разряд переходит непосредственно из передней лобной коры, а также от передней височной коры к промежуточному мозгу, где вторгшийся разряд инактивирует высший мозговой механизм, имеющий самое прямое отношение к разуму и сознанию. Задумавшись о том, какое слово могло бы наилучшим образом отразить то, что конечное интегративное действие осуществляется по центру в промежуточном мозге, в рамках которого первичная эпилептическая инактивация, а также повреждения приводят к потере сознания, я предложил термин «центрэнцефалическая интеграция». Я мог лишь допускать существование анатомических связей, которые сейчас продемонстрировал Наут. Я полагал и продолжаю так считать, что каждая сенсорная область (в какой бы извилине она ни располагалась в коре полушарий) посылает свои потоки информации вперед к тем частям промежуточного мозга, структурным отростком которого обсуждаемая извилина коры является. Сегодня, когда анализ нейрофизиологии эпилепсии дает возможность отследить: а) автоматический сенсорно-моторный механизм в диэнцефалоне, и б) зафиксировать высший мозговой механизм, получены достоверные свидетельства того, что афферентные потоки сенсорной информации направляются непосредственно в «а», или автоматический сенсорно-моторный механизм. Оттуда, если они не заблокированы в результате торможения, эти потоки переходят на уровень произвольного осознания. Иначе говоря, они переходят на уровень «б», или уровень высшего мозгового механизма.

Не вдаваясь в анатомические подробности, я представляю вам косвенные данные, которые носят клинический или физиологический характер: произвольные поведенческие акты находятся под контролем потоков нейрональных потенциалов, генерируемых промежуточным мозгом. Совершая сложные переходы, они делают остановку в прецентральной моторной извилине, тогда как общий контроль осуществляется нервными связями, идущими напрямую к спинному мозгу. (Приступ «инсульта», блокирующий проведение импульса через прецентральную извилину, делает невозможным игру на пианино, но сохраняет у пациента способность выполнять общие движения, напоминающие движения лапой.) Из прецентральной извилины поток импульсов направляется по хорошо известным путям к мышцам тела, где вызывает сложные произвольные акты. Информация из сенсорного входного потока и из активности разума должна достичь нейрональных цепей в промежуточном мозге (см. главы 3, 4, 5 и 6).

И, таким образом, я подхожу к моему финальному заключению: занимаясь наукой, я старался доказать, что мозг является источником разума, поэтому стремился продемонстрировать столько мозговых механизмов, сколько это возможно, надеясь, что таким образом покажу, как именно мозг рождает разум. Представляя эту монографию, я не начал с того, что изложил свои выводы, и не завершаю тем, что делаю окончательное и бесповоротное заключение. Вместо этого я пересматриваю современные нейрофизиологические данные, основываясь на двух гипотезах: а) что человеческая сущность состоит из одного фундаментального элемента, и б) что она состоит из двух элементов. Я придерживаюсь того мнения, что механизмы мозга, которые мы (я и многие мои коллеги по всему миру) разрабатываем, непременно должны будут базироваться на основе той или другой альтернативы. В итоге я пришел к заключению, что, несмотря на новейшие методы исследования, такие как применение стимулирующих электродов, изучение пациентов, находящихся в сознательном состоянии, и анализ эпилептических приступов, достоверных данных о том, что только один мозг может выполнять работу, которую осуществляет разум, не существует. Я прихожу к выводу, что гораздо легче рационализировать человеческую сущность на основе двух элементов, чем на основе одного. Но я уверен, что никто не должен претендовать на окончательный научный вывод в области изучения человека человеком до тех пор, пока не будет выяснена природа энергии, ответственной за работу разума, что, по моему мнению, рано или поздно произойдет.

Таким образом, позвольте еще раз заявить, что, занимаясь исследованиями в течение всей своей жизни, я опирался в них на гипотезу одного элемента. В действительности это то же самое, что и Джексоновская альтернатива, которую, похоже, выбрали Саймондс и Эдриан, а именно: «деятельность высших центров и ментальные состояния – это одно и то же или разные стороны одной и той же субстанции».

Я рад, что профессор Гендель сослался на дуализм в своем «Вводном слове». В любом случае, как ученый я отвергаю такой подход, когда каждому необходимо быть либо монистом, либо дуалистом, поскольку это ведет к «закрытому мышлению». Ни одному ученому не следует начинать с такого одностороннего выбора или заниматься исследованиями, опираясь на свои предубеждения. И все же, поскольку окончательное решение в обсуждаемой нами области знания, похоже, не будет достигнуто до того времени, когда умрет самый юный из читателей этой книги, то каждому из нас следует выбрать для себя личную позицию (веру, религию) и образ жизни, не ожидая от науки последнего слова в отношении сущности человеческого разума.

В обычной жизни понятия «разум» и «душа человека» воспринимаются как аналоги. Я воспитывался в христианской семье и всегда верил, что дело первично, что в этом мире для меня есть работа и что существует высший замысел, в котором всем сознательным индивидам отведена определенная роль. Реальна ли такая вещь, как связь между человеком и Богом, и может ли энергия поступать к разуму человека после его смерти из внешнего источника, каждый должен решать для себя сам. Наука пока не дала ответа на эти вопросы.

<<< Назад
Вперед >>>
Оглавление статьи/книги

Генерация: 0.805. Запросов К БД/Cache: 3 / 1
Вверх Вниз