Книга: Хозяйство и общество. Очерки понимающей социологии. Tом II Общности

§ 1. Расовая принадлежность

§ 1. Расовая принадлежность

Еще одним, и гораздо более проблематичным, чем описанные выше, источником действия общности является расовая принадлежность, т. е. обладание сходными унаследованными и передаваемыми по наследству чертами, обусловленными единством происхождения. Разумеется, расовая принадлежность порождает общность только в том случае, если субъективно воспринимается как общая, что, в свою очередь, происходит только тогда, когда тесное соседство или связи между людьми разных рас приводят к совместному (как правило, политическому) действию, или, наоборот, если общие судьбы людей какой?то расы обусловлены антагонизмом по отношению к другой, состоящей из тех, кто так сильно на них не похож. В этом случае действие общности имеет чисто негативный характер и проявляется в отталкивании других и презрении к ним или, наоборот, в суеверном страхе перед ними. Этот внешне другой, чем бы он ни был на самом деле и как бы себя ни вел, отвергается как таковой или, наоборот, становится предметом суеверного поклонения, если долго господствует.

Первичная и нормальная реакция — это отталкивание. Однако оно 1) свойственно не только носителям общих антропологических признаков и определяется вовсе не степенью антропологического родства и 2) связано не столько с унаследованными признаками, сколько с другими явными различиями во внешнем облике и поведении.

Если объективные расовые различия можно определить чисто физиологически, скажем, по тому, способны ли бастарды относительно успешно размножаться, то силу субъективного взаимного влечения и отталкивания людей разных рас можно измерить по частоте половых сношений между ними и по тому, переходят ли эти сношения в длительные связи или, в принципе, имеют случайный и нерегулярный характер. Наличие или отсутствие брачных союзов между представителями общностей, достигших этнического самосознания, считалось бы тогда нормальным следствием взаимного притяжения или отталкивания рас. Специалисты только приступили к сбору данных на этот счет. Но тот факт, что интенсивность половых связей и образования брачных союзов в значительной, а иногда и в решающей степени определяется, наряду с другими, также и расовыми моментами, т. е. общностью происхождения, в любом случае сомнению не подлежит.

Против извечности сексуального отторжения даже очень далеких рас достаточно убедительно говорит наличие многих миллионов мулатов в Соединенных Штатах. Отвращение к межрасовым половым связям, которые прямо запрещены в южных штатах, социально обусловлено тенденцией монополизации социальной власти и чести, уже рассмотренной нами схематически и в этом случае связанной с расовым признаком. Эта тенденция проявляется уже с обеих сторон, в том числе со стороны негров, вследствие их требований гражданского равноправия, обусловленных освобождением рабов74.

О браке мы говорим, если отцовская политическая, сословная или экономическая общность допускает детей, рожденных в долговременной связи, к участию в действии общности и к преимуществам, полагающимся его участникам. Существование такого брака зависит от ряда обстоятельств. При полном господстве отца в доме, о чем речь идет в другом месте (гл. 2, § 1 настоящего тома), только отец решает, обращаться ли с детьми рабынь как с равноправными членами домашней общины. Восприятие похищения женщин как геройства сделало расовое смешение с точки зрения господствующего слоя обычным делом. Однако процессы монополистического закрытия политических, сословных и других общностей и монополизации брачных возможностей, о чем мы уже знаем (гл. 2, § 5, 6 настоящего тома), ограничили домашнюю власть отца и привели к тому, что нормы брачных отношений стали применяться только к детям, рожденным в долговременной связи внутри собственной (сословной, политической, культовой, экономической) общности, что создало возможность инбридинга. Эндогамия общности — если под ней понимать не просто факт устойчивых половых отношений внутри одного, не важно, как конституированного, союза, но и процесс совместного действия, где равноправными товарищами считаются только эндогенно рожденные, — является, пожалуй, лишь вторичным результатом этих процессов. (Нельзя говорить о родовой эндогамии; она либо не существует вовсе, либо этим именем обозначают такие вещи, как левират или право дочернего наследования, имеющие вторичный религиозный или политический характер.) Вторичным следствием такой изоляции (не важно, чем мотивированной) оказывается отбор чистых антропологических типов, как это происходит в индийских сектах или у «народов-париев», которые повсюду презираемы, но высоко ценимы как соседи из?за монопольного обладания специализированными навыками.

Факты наличия кровных уз и отношение к ним определяются причинами иными, чем объективное расовое родство. Даже капля негритянской крови в Соединенных Штатах, безусловно, снижает статус человека, тогда как наличие индейской крови не играет значимой роли. Наряду с эстетически чуждым, в отличие от индейца, обликом негра большое значение имеет и память о том, что негры, в отличие от индейцев, — народ рабов, т. е. сословно дисквалифицированная группа. Сословные, или приобретенные, различия, в частности в воспитании и образовании (в самом широком смысле), сильнее мешают конвенциональным брачным связям, нежели различия антропологических типов. Чисто антропологические различия играют малую роль, если, конечно, не считать крайних случаев отторжения по эстетическим мотивам.