Книга: ЧЕЛОВЕК И НООСФЕРА

Нравственный императив

Нравственный императив

Возникновение в процессе естественного развития Разума, обретение материей способности познавать самое себя, видеть себя «со стороны» привели к появлению и новых «алгоритмов эволюции», резко ускоривших все процессы развития на Земле. И не просто ускоривших, но и существенно раздвинувших рамки эволюции. Сегодня нам еще неведомы границы этого «раздвижения», как неведомы были нашим пращурам те новые горизонты их жизни, которые на глубоких ступенях антропогенеза открыло овладение огнем.

Но мы уже знаем, что Разум не всесилен. Это не джинн, выпущенный из бутылки, которому в нашем мире подвластно выполнение любых желаний. Возможности Разума, его активность не могут не быть согласованными с законами того мироздания, которое само создало Разум. И наука постепенно, но все ускоряющимися темпами открывает и новые возможности Разума и познает тем самым его пределы.

Границы допустимого, то есть границы той деятельности, которая порождается Разумом, определяются не только законами Природы, не только объективными факторами, но и факторами «субъективными», поскольку Разум имеет своего носителя — Человека. Поэтому стратегия Разума — это прежде всего стратегия обеспечения будущего человечества. Другими словами, Человек должен быть способным видеть множество альтернатив своего поведения, согласных с законами Природы, и делать выбор, обеспечивающий свою будущность.

В предыдущих главах я постарался подвести читателя к представлению об «экологическом императиве» как совокупности условий, нарушение которых будет иметь для человечества катастрофические последствия. Обеспечение этих условий и есть основное содержание «стратегии Разума» — действия людей во имя Человека.

Реализация любой стратегии, а тем более глобального общечеловеческого масштаба, требует известной направленности усилий людей, а следовательно, неизбежно приводит к системе ограничений, системе запретов, регламентаций в их поведении и действиях. Маши жизнь и деятельность по необходимости оказываются стесненными определенными рамками. Все подобные ограничения я и называю «нравственным императивом». Он является следствием «императива экологического».

Будущность человечества, будущность Homo sapiens как биологического вида в решающей степени зависит от того, насколько глубоко и полно мы сможем понять содержание «нравственного императива» и насколько человек окажется способным принять его и следовать ему. Это и есть, как мне кажется, узловые проблемы современного гуманизма. Я убежден, что в ближайшие десятилетия уровень их осознания сделается одной из важнейших характеристик цивилизации.

По мере изучения проблем экологии Человека во все большей степени мы начинаем понимать, что главные трудности связаны не с нашими возможностями понять и описать те ограничения, которые накладывает на наши действия биосфера, то есть законы природы. По мере развития знаний и последовательной реализации исследовательских программ мы сможем все более точно определять положение «Запретной черты». Значительно сложнее проблема изучения способности людей принять эти данные науки, подчинить свои действия, свою жизнь определенным канонам. Как сделать так, чтобы человечество приняло «нравственный императив»? Чтобы оно подчинило ему свою жизнь?

Так постепенно из-за горизонта начинает подниматься главная проблема современности — «проблема Человека». Она отнюдь не нова — это проблема проблем. О том, что такое Человек, о том, что представляет собой его личность, каковы его устремления, его идеалы, что значит счастье Человека, как обеспечить ему достойное будущее, — обо всем этом думали лучшие представители человечества. Этим мыслям посвятили в разное время свои жизни Вольфганг фон Гёте, Федор Достоевский, Лев Толстой. В пятидесятые годы нашего века вышла из печати замечательная книга Пьера Тейяр-де-Шардена «Феномен Человека» — плод многолетних размышлений о Человеке как венце эволюции земной жизни.

Сегодня «проблема Человека» перестает носить только философский или этический характер. Она приобретает огромное практическое значение, поскольку теперь идет речь о том, чтобы понять смысл «нравственного императива», его связь с «императивом экологическим» и сделать его, подобно традиционным принципам нравственности, достоянием человечества. А сделать это за обозримое время без опоры на научное понимание феномена Человека невозможно.

Как будет изучаться, а тем более решаться «проблема Человека», сказать сегодня очень трудно. Я думаю, что универсальных рецептов здесь нет и не будет. В поисках стратегий, имеющих своей целью создание и утверждение «нравственного императива», большую роль сыграют, вероятно, национальные традиции и личный опыт исследователей. И предложения могут разниться в самом существенном. Нас ожидают тяжелые дискуссии.

Сегодня «проблеме Человека» посвящены уже многочисленные работы. У меня в последние годы также создалось определенное представление о том, что должно явиться содержанием наших поисков и нашей активной деятельности по формированию основ новой нравственности. И я вижу, что оно в значительной степени определяется моим воспитанием на традициях русской классики XIX века — Гоголя, Достоевского, Толстого и, конечно, истории отечественной философской мысли, традиционно раскрывающей Человека в его единстве с Природой.

Мораль и нравственность — чаще всего они произносятся одновременно, иногда даже отождествляются. Так, например, в Философском словаре объяснение слова «нравственность» весьма лаконично: см. «мораль». В западноевропейских языках эти понятия вообще не различаются: они переводятся одним словом. Но в русском языке, как мне кажется, есть известные оттенки, различающие эти два понятия.

Нравственность — понятие, более широкое, относящееся прежде всего к общественному сознанию. Мораль ближе к личностному поведению человека. Это совокупность норм поведения, регламентируемых общественным сознанием — нравственностью. Не мне судить о точном определении этих понятий — это дело лингвистов и философов. Мне надо только, чтобы читатели знали, что я имею в виду, произнося те или иные слова.

Процесс становления нравственности и морали — это длительный эволюционный исторический процесс. Он связан со становлением и развитием общественных отношений и прежде всего с общественной трудовой деятельностью и обеспечением гомеостазиса своего рода, своего племени и народа.

С позиции специалистов в области информатики, важнейшей причиной появления принципов нравственности (а как следствие, и морали как нормы поведения) была необходимость в создании новой формы памяти. Об этом я уже рассказывал в первой части книги: без нравственности как общественного института не мог бы возникнуть механизм «Учитель». Он и реализовал эту память, без которой прогресс общественных форм организации неоантропов был бы невозможен.

Я уже говорил, что создание системы «Учитель» было равнозначно прекращению морфологического совершенствования человека как биологического вида, ибо такая система могла возникнуть только вместе с принципом «не убий!» — основой нравственности людей. Элементы «морали», как об этом я писал в предыдущих главах, существовали уже и у ряда высших животных. Но это еще не была нравственность, ибо у них еще не было общественного сознания. Это были лишь нормы поведения, обеспечивающие в определенных условиях благосостояние популяции, стада, семьи.

Только тогда, когда общество взяло под свою защиту всех своих членов, мог возникнуть институт «мудрецов» и «умельцев». Но вместе с первыми зачатками нравственности начала угасать и внутривидовая борьба — основа совершенствования генотипа. Значение этой новой формы памяти было столь велико, что человечество предпочло ради нее отказаться от биологического совершенствования вида. Значит, замена «животных» норм поведения нормами человеческой морали, основанной на нравственности как форме общественного сознания, — это переломный момент в истории антропогенеза, истории становления человеческого общества.

Может быть, даже и больше. Подобно возникновению жизни, появление Разума, утверждение принципов нравственности изменили весь последующий ход эволюционного процесса на нашей планете. Это была одна из важнейших бифуркаций в ее истории. Конечно, в дальнейшем каноны человеческой морали никогда не оставались неизменными, они приспосабливались к условиям жизни общества, приобретали национальный, классовый характер и т. д.

Тезис, который я пытаюсь раскрыть в этом разделе, следующий. Человечеству, для того чтобы обеспечить свое будущее, предстоит смена нравственных принципов столь же глубокая, какая произошла на заре становления общества, когда нормы поведения в ордах неоантропов сменились человеческой моралью, основанной на принципах нравственности как фундаменте общественного сознания.

Необходимость «нравственного императива» как следствие «императива экологического» — об этом мы уже говорили. Сейчас же я хочу обратить внимание на то, что его утверждение потребует перестройки сознания. Общие трудности должны породить ощущение новой общности: не семьи или рода и даже не страны, а общепланетарного единства. Это должно породить совсем новую систему отношений между людьми.

Сопоставляя те перестройки нравственных основ нашего общества, которые ожидало человечество с возникновением основ нравственности на заре общественного бытия человека, я должен сказать и об их различиях. И хотя перестройка поведенческих норм, которая нас ожидает, должна быть не менее глубокой, различия тем не менее носят совершенно принципиальный характер.

Прежде всего у нашего предка было время — ему некуда было торопиться. Перестройка, точнее, формирование общественного сознания и новых норм поведения тянулись, вероятно, многие тысячи поколений — именно столько, сколько тянулось преобразование стада неоантропов в человеческое общество. Во-вторых, Природа для этого располагала отлаженным механизмом, с помощью которого и происходила такая перестройка. Это был все тот же механизм естественного отбора. Только не дарвиновский механизм внутривидового отбора, действующий на уровне индивида, а отбор на уровне популяций или первобытных стад, постепенно превращающихся в человеческие племена. Те стада, в которых возникала более «совершенная» нравственность, более совершенная форма коллективной памяти, становились обладателями лучших знаний, лучшего оружия, более дисциплинированных боевых дружин… Благодаря этому они могли выкорчевывать из своей экологической ниши всех других «менее моральных» претендентов на положение родоначальников нынешнего человечества.

Теперь ситуация совершенно иная. У нас просто нет времени для стихийной «естественной» перестройки, нет не только тысяч, но и десятков поколений. Все должно решиться в пределах ближайших десятилетий. Экологический кризис надвигается стремительно, и в середине следующего века при сохранении нынешних канонов нравственности положение человечества может оказаться катастрофическим, даже если силовые приемы разрешения противоречий окажутся под запретом.

Ход событий не дает нам времени для адаптации. По этой же причине и «естественные» механизмы отбора оказываются в современной обстановке заведомо непригодными. Человечеству предстоит самому целенаправленно формировать систему нравственных принципов и создавать общественные структуры, способные вплести эти принципы в ткань общественного сознания.

Я хочу еще раз подчеркнуть некоторые особенности современной экологической и нравственной ситуации, складывающейся на планете. На протяжении последних сотен тысяч, а может быть и миллионов, лет развитие жизни на планете носило квазистабильный характер. Конечно, все постепенно изменялось: эволюционировали виды, менялся климат… Но тем не менее все основные элементы биосферы были всегда хорошо притерты друг к другу. Даже катаклизмы, вроде ледниковых периодов, биота переживала относительно благополучно.

Конечно, какие-то виды погибали, но вместо них появлялись новые, и разнообразие, генетическое разнообразие, столь необходимое для существования устойчивой жизни, росло. Именно поэтому можно говорить о непрерывном и «прогрессивном» развитии биосферы. Вместе с ней развивался и Человек, и его нравственность, которая так же, как и все остальное, была хорошо притерта к обстоятельствам земной жизни.

Теперь ситуация изменилась — изменилась принципиально. Разум, родившийся где-то на грани последнего миллиона лет земной истории, долгое время вел себя, как и любое другое средство, которое жизнь извлекла из того «запасника» средств адаптации, которым располагает Природа: он верно служил своему носителю — Человеку, постепенно превращая его в «царя природы», как это было, например, с динозаврами на пороге последней сотни миллионов лет земной истории.

Но ее ход вдруг неожиданно стал кардинальнейшим образом меняться. Я думаю, что этот переломный момент произошел в начале неолита, когда человек из Неандерталя уступил свое место человеку из Кроманьона. Наверное, уже в последнее межледниковье, и уж во всяком случае, в последний ледниковый период, Человек начал не просто активно вмешиваться в биотические процессы, отстаивая свое право на существование в живом мире планеты. Он начал активно уменьшать разнообразие общепланетарного генофонда. Сначала он извлек крупных копытных и мамонтов. А потом началось поголовное уничтожение всего того, что непосредственно не использовалось в производственной деятельности. Да и сейчас ежегодно исчезают уже тысячи видов растительности и животного царства. Более того, деятельность Человека начинает плохо предсказуемым образом менять климат, загрязнять океан, уничтожать плодородие почвы… Этот процесс уже нельзя назвать прогрессивной эволюцией планеты, которая не только теряет разнообразие своей биоты, но и ставит под угрозу вообще само существование жизни.

А прекратить этот процесс, вызванный действием Разума, мы можем только с помощью Разума и рожденной им цивилизации. Такова основная коллизия современности. И она, несмотря на кажущуюся трагичность, не лишена доли оптимизма.

Подобные высказывания воспринимаются далеко не однозначно. Вот одно типичное возражение. Если Разум — это свойство адаптации Человека, то, как и всякое свойство адаптации, если оно гипертрофировано, то однажды неизбежно приведет к гибели своего носителя.

А вот и другое. Можно ли уповать на цивилизацию, если она ничтожно тонким слоем лежит на «неандертальском» нутре Человека? И не надо далеко ходить за примерами, чтобы подтвердить эту мысль. В шахском Иране были созданы прекрасные университеты, там уже создавались свои научные школы. А теперь снова восьмой век, когда во имя Пророка льются потоки крови своих же мусульман, когда малых детей посылают на минные поля и не берут пленных. Впрочем, Европа не так уж далеко ушла от того, что происходит на Ближнем Востоке. И надо сегодня добиваться надежных гарантий того, чтобы не повторились кошмары времен Гитлера и Сталина, когда под корень выкашивалось все самое интеллектуальное, выкашивался цвет нации!

И все же я верю в Разум. Эта вера основывается на том, что Разум — это не просто средство адаптации популяции Homo sapiens. Это качественно иное — это средство познания. И сегодня благодаря Разуму Человек видит опасности, может ставить себе ясную цель и, самое главное, понять необходимость поисков новых дорог. Постепенно возникает и понимание путей решения проблем, несущих кризис, направление поиска существующих у человечества резервов, которые он для этого может использовать. Вот в этом я и вижу залог для оптимизма.

Так куда же и как идти?

Это труднейший вопрос, но каждый исследователь, во всяком случае для себя, должен его решить, поскольку от науки сейчас ожидают не только общих рассуждений, но и практических рекомендаций — как действовать. В своих размышлениях на эту тему я, конечно, отправляюсь от позиций той науки, которой занимаюсь последние десятилетия, — информатики и теории управления.

Начать исследования надо, наверное, с того, чтобы понять, с помощью каких механизмов можно влиять на утверждение тех или иных принципов нравственности. Я думаю, что решающую роль здесь предстоит сыграть все тому же институту, который я назвал «Учитель».

Именно этому институту наши далекие предки обязаны тем, что они стали людьми, тем, что человечество есть сегодня, всем достижениям цивилизации, своей моралью и нравственностью. Разумеется, что в новых условиях, в преддверии новых задач этот институт должен будет превратиться в институт общепланетарный, выработать новые принципы и обогатиться всеми достижениями современной техники.

Когда я слово «Учитель» пишу с большой буквы, то имею в виду всю систему воздействия на человеческое сознание, его психику, воздействия, которые оказывает на него семья, школа, общественная среда, в которой протекает жизнь индивидуума, церковь и, конечно, характер его трудовой деятельности.

Еще на самой заре истории человечества от совершенства системы «Учитель», ее соответствия внешним условиям, характеру производительных сил и другим общественным структурам прямо зависело благополучие и прогресс обитателей пещеры, племени, нации, народа… И так было всегда. История сохранила нам слова прусского короля Вильгельма, сказанные им после победоносной войны с Австрией: «Это победа не армии, это прусский учитель победил австрийского». И это, по-видимому, было на самом деле так!

И в будущем совершенство системы «Учитель», ее соответствие новым условиям жизни, складывающимся на планете, и способность формировать нравственные принципы сделаются, по моему мнению, важнейшей задачей цивилизации. В эпоху ноосферы сможет вступить лишь по-настоящему высокообразованное общество, понимающее свои цели, отдающее отчет в трудностях, стоящих на пути его развития, способное соизмерить свои потребности с теми возможностями, которые дает ему Природа.

В системе «Учитель» центральной фигурой является сам учитель. В эпоху ноосферы его личность станет играть решающую роль. Читателю может показаться преувеличением, но я убежден, что в том новом состоянии человечества, которое сможет обеспечить выполнение требований «экологического императива», создав новые нормы нравственности, учитель сделается центральной фигурой в обществе. Я даже думаю, что каждый человек, претендующий на роль руководителя в любой сфере человеческой деятельности — политической, хозяйственной, военной (военачальники, наверное, еще долго будут существовать на планете), — должен показывать себя способным учителем. Работа учителем будет своеобразным тестом на получение права ответственности за судьбы других людей.

Быть талантливым учителем, передавать другим свои знания, свой опыт, а особенно свое видение мира и свои нравственные начала, преодолевать агрессивность и «сеять добро», как говорилось в старину, куда труднее, чем быть политиком, хозяйственным руководителем, генералом…

Как этого люди не понимают до сих пор! Для того чтобы быть хорошим учителем, нужен специфический талант. Он нужен ему так же, как и писателю, музыканту, исследователю. Это талант общения с людьми, умение заставить людей верить себе. А такие свойства в эпоху ноосферы, в эпоху «экологического императива» сделаются, вероятно, важнейшими свойствами руководителя.

Если это так, то первое, что необходимо сделать для совершенствования системы «Учитель», — это обеспечить общественный престиж учителя, привлечь к этой деятельности самых талантливых и умных людей, людей, способных мыслить самостоятельно и передавать это свойство другим.

Проблема строительства системы «Учитель» — общепланетарная. И в наступающем веке именно ей, я думаю, будут посвящены мысли и усилия ученых и государственных деятелей, всех передовых людей, обеспокоенных будущим человеческого общества.

«Мыслить по-новому» — этот принцип своевременен сегодня во всех сферах деятельности Человека. Новая эпоха нашей истории, в которую мы вступаем, диктует свои новые требования и прежде всего требования «экологического императива». Они постепенно все глубже и полнее понимаются учеными, и граница допустимого, как я ее назвал — «Запретная черта», становится все более осязаемой. Этот процесс понимания и роста ответственности обязан не только науке: сама жизнь нам все время преподает уроки. Разве трагедия Чернобыля мало чему нас научила?

Значит, знания и понимание все время растущих трудностей непрерывно накапливаются. Поэтому первая задача, которая встает перед системой «Учитель», сохранить эти знания и довести их до миллиардов людей. Понимание, а тем более принятие новых нравственных начал невозможно без ясного понимания их необходимости всеми жителями нашего космического корабля.

Эти знания общих опасностей неизбежно будут рождать ощущение общепланетарной общности. Нам необходимо всем научиться чувствовать себя членами одной семьи, судьба которой зависит от всех ее членов, — это, наверное, первый принцип «нравственного императива».

Для того чтобы добиться превращения этого чувства в компоненты собственного «я», нужна широкая международная просветительская программа. Я думаю, что в нынешних условиях проблема просветительства начинает становиться в ряд важнейших задач, которые поднимаются перед людьми.

Еще раз повторю, только по-настоящему интеллигентное общество может оказаться способным переступить границу эпохи ноосферы. Распространение знаний, столь необходимых для выработки норм поведения, для осознанного принятия тех или иных ограничений, нуждается в использовании всех современных средств массовой информации.

Среди них я особенно выделяю то, что теперь называется телематикой. Это симбиоз телевидения, космической связи и информатики. Примером телематики являются телемосты, приобретающие все большее распространение. В отличие от телевидения — одного из важнейших средств массовой информации — телематика позволяет вести активное обсуждение, проводить дискуссии между людьми, находящимися в данный момент в самых различных частях планеты. Я думаю, что со временем, когда средства телематики станут столь же дешевыми, как и средства вычислительной техники, она сделается одним из важнейших средств просветительства и массового распространения необходимых знаний.

Широкое распространение и техническое совершенствование средств массовой информации порождает множество труднейших, не только организационных, но и политических проблем. Прежде всего средства массовой информации, находясь в ведении тех или иных держав или корпораций, должны иметь определенную направленность — обеспечивать достижение некоторых общепланетарных целей, связанных с «экологическим императивом» и формированием «императива нравственного». Как это обеспечить?

Возникает прямая опасность монополизации просветительства и средств массовой информации. Она не менее опасна, чем отсутствие любого контроля и действия по принципу laissez faire, то есть не мешайте делать (деньгам делать деньги — принцип буржуазной демократии начала прошлого века).

К. чему приводит монополизация средств массовой информации, великолепно показано в книге Оруэлла «1984». Впрочем, мы это знаем и по нашему историческому опыту. Но, с другой стороны, нужна и централизация, способная обеспечить необходимую направленность. Как сочетать эти противоречивые требования?

Для этого необходима демократия — демократия нового типа. Я бы сказал, «общепланетарная демократия». Но она требует резкого повышения общей культуры, роли международных организаций и их ответственности перед всеми жителями планеты.

Я думаю, что особую роль придется сыграть Организации Объединенных Наций, которая должна будет приобрести известные черты мирового правительства.

Одним словом, это все труднейшие вопросы, которые сегодня поднимаются из-за горизонта и решение которых не может откладываться на следующий век!