Книга: Занимательная зоология. Очерки и рассказы о животных

В Африке

В Африке

Сам я в Африке не был, но в студенческие годы встречался и подолгу беседовал с одним из наших зоологов Владимиром Васильевичем Троицким, который в 1912–1914 годах путешествовал по Центральной Африке в районе озера Виктория-Ньянца, занимаясь сборами зоологических коллекций и географическими исследованиями по поручению Академии наук и Московского университета.

В период пребывания в Африке В. В. Троицкий в сопровождении носильщиков-негров прошёл пешком 1200 километров, покрыв путь между озёрами Виктория-Ньянца и Танганьика и обратно.

Из Москвы В. В. Троицкий выехал в середине февраля 1912 года, а в начале марта отплыл на пароходе из Одессы в Александрию.

Пройдя живописный с гористыми берегами пролив Босфор, Мраморное море, Дарданеллы, покинув после длительной стоянки греческий порт Пирей, пароход пересёк с северо-запада на юго-восток Средиземное море, и на седьмые сутки плавания путешественники увидели желтовато-серую полоску. Это были берега Египта — преддверия Африки. Пароход вошел в порт Александрию в устье Нила. Это самая близкая к СССР часть Африки. В дельте Нила зимуют многие птицы, гнездящиеся на территории СССР. В это время года озёра и болота Нижнего Египта представляют живописное зрелище: на поверхности воды плавают бесчисленные стаи гусей и уток; над водой летают ласточки и чайки. Местами на озере не видно ни грязи, ни воды — всё покрыто группами бело-розовых пеликанов и белоснежных лебедей; по мелководью бродят длинноногие фламинго; на берегу расположились пёстрые выпи, ибисы и много других пернатых.

Пеликаны и фламинго в дельте Нила.

На следующий день натуралист прибыл в Порт-Саид, в то время небольшой городок, от которого начинается знаменитый Суэцкий канал, соединяющий Средиземное море с Красным. Узкий канал, длиною в 160 километров, по которому медленно идёт корабль, прорезает пустынный перешеек между Аравией и Африкой.

Войдя в Красное море, путешественник впервые увидел стайки летающих рыб, то и дело выскакивающих из воды. Их длинные, широко раскрытые плавники переливались на солнце всеми цветами радуги. Вокруг парохода всё время сновали дельфины. Ночью разрезаемые носом парохода волны зажигались синеватым огнём, разлетающиеся брызги искрились алмазами, и за кормой оставался след в виде широкой блестящей дороги — это светящиеся микроскопические организмы: простейшие и бактерии. Своё название Красное море получило потому, что в периоды массового размножения в нём красных бактерий вода приобретает красноватый оттенок.

Через семь суток после отплытия из Порт-Саида пароход подошёл к порту Аден — одному из самых жарких мест на земном шаре. Порт и город расположены среди типичной Аравийской пустыни: голых скал, камня и песка. Если, уезжая в феврале из Москвы, путешественник был в шубе, которую в Одессе сменил на пальто; если в Средиземном море вполне можно было обходиться без пальто, то здесь было уже невыносимо жарко в одной рубашке.

Забрав в Адене уголь, пароход вышел в Индийский океан и поплыл вдоль восточного побережья Африки всё дальше и дальше на юг — к экватору. На четвёртые сутки пароход пересёк экватор. По морской традиции, этот день отмечают как праздник: пассажиров и матросов, впервые попавших на экватор, обливают водой; смех, шум и беготня царят на верхней и нижней палубах.

Наконец, на 31-й день пути от Москвы, пройдя только морем свыше 10 тысяч километров, молодой русский натуралист закончил морскую часть своего путешествия, достигнув Момбазы — важнейшего порта и города Экваториальной Африки. Город расположен на небольшом коралловом островке, отделённом от материка узким проливом.

Пароход медленно входил в бухту. Непривычная для европейского глаза картина развернулась перед путешественником. Первые минуты нельзя прийти в себя от сказочного богатства тропической растительности.

У самой воды, даже частично погружаясь в неё, стоят заросли мангровых деревьев, между которыми ослепительно сверкают прогалины кораллового песка. Несколько дальше колышутся на ветру листья стройных кокосовых пальм. Массивные баобабы, издали напоминающие наши дубы, чередуются с густой сочной зеленью бананов и манго. Под яркими лучами африканского солнца изумительное впечатление производит сочетание мелколиственной зелени апельсиновых, лимонных и других деревьев с громадными перистыми листьями пальм и тамариндов. Если в умеренном поясе растительность имеет всего несколько зелёных тонов, то в тропиках поражает бесчисленное количество оттенков от почти прозрачного бледно-зелёного до густого тёмно-зелёного тона. Европейский ландшафт можно сравнить с нежной акварелью; африканский тропический — с яркой, блещущей масляными красками картиной.

В Момбазе зоолог пробыл несколько дней, деятельно готовясь к дальнейшему путешествию в глубь материка.

Наконец все приготовления были закончены, и путник сел в поезд Угандской железной дороги, связывающей Момбазу с громадным озером Виктория-Ньянца, находящимся в самом сердце Экваториальной Африки.

Пройдя по мосту и дамбе, связывающим остров с материком, поезд вначале идёт среди тропической растительности прибрежной полосы. Из окна вагона видны рощи кокосовых пальм, плантации бананов, кофе, маниоки, апельсинов и ананасов. Местность здесь густо населена, и поезд останавливается через каждые полчаса, забирая на станциях пассажиров — негров, нагружённых луками, стрелами, мешками и корзинами.

По мере того как поезд удаляется от побережья и медленно поднимается к Центральной Африканской возвышенности, пейзаж резко меняется. Начинается однообразная и однотонная степь с разбросанными на ней одиночными баобабами; её сменяют непроходимые заросли колючих кустарников и акаций, и снова тянется голая степь. С некоторым разочарованием смотрел натуралист на этот довольно скучный и неприветливый ландшафт. Быстро, почти без сумерек наступила африканская ночь. Зоолог улёгся на лавку, но ему долго но спалось. Стало как-то грустно в этой незнакомой стране. Вспоминалась Москва, родная, далёкая страна. Но в конце концов усталость взяла своё, и он заснул под мерный стук колёс.

На следующий день рано утром В. В. Троицкий, как только проснулся, выглянул в окно. Поезд только что отошёл от станции Цаво. Перед глазами расстилалась всё та же гладкая, лишь на горизонте слегка холмистая степь. Но что это? Вдали, на горизонте, а также всего в 100–200 метрах от рельс, пасутся стада антилоп. Некоторые из них лишь лениво отходят в сторону при приближении поезда, другие же, пугливо озираясь, быстро уносятся прочь.

При замедленном ходе поезда можно различить отдельные виды антилоп. Вот небольшие, величиной с козу газели Гранта и ещё меньшего размера, непрерывно помахивающие коротким хвостиком газели Томсона, а дальше — крупные, величиной с лося, но только с прямыми и наклонёнными назад рогами, антилопы канны. Однако самое сильное впечатление производят похожие на рогатых лошадей голубовато-серые антилопы гну. Они особенно выделяются своей странной внешностью.

За холмом промелькнули качающиеся шеи жираф; вдали промчался, поднимая клубы пыли, табунок пёстрых зебр.

У самого железнодорожного полотна чинно разгуливали хищные птицы секретари, разыскивающие змей — свою основную пищу. Вспугнутые свистком паровоза, быстро бежали, распустив крылья, страусы. Как эффектны и красивы эти птицы среди природы, как непохожи они на невзрачных страусов зоопарков и зверинцев! И вдруг неожиданно В. В. Троицкий увидел зайца, напомнившего ему самого обычного зверька нашей Родины; это был один из видов африканских зайцев, близких к нашему русаку.

Из хищников натуралист заметил лишь шакалов, но, как передавали ехавшие с ним спутники-англичане, бывали случаи, когда из окон вагона удавалось увидеть и льва, терзающего антилопу.

Целых шесть часов подряд поезд проходил по этому удивительному природному зоопарку. В чём же дело? Откуда такое изобилие животных? Оказывается, в этом месте Угандская железная дорога пересекает огромный резерват, или заповедник, в котором сохранилось много восточно-африканских зверей. Угандский заповедник существует и в настоящее время.

Насколько много развилось здесь зверей, видно из того, что ежегодно отмечались случаи, когда под поезд попадала неосторожная антилопа или зебра. Работники телеграфной связи жаловались на то, что жирафы своими длинными шеями обрывали телеграфные провода. Количество львов, к счастью, сильно уменьшилось. Раньше, в период постройки дороги, т. е. в 1900 году, они своими нападениями иногда наводили панику на строителей. Был даже случай, когда из-за поселившихся близ станции Цаво двух львов, нападавших на людей, пришлось приостановить постройку моста через реку Цаво на три недели, пока одному из инженеров не удалось застрелить обоих хищников. Другой крупнейший заповедник — имени Крюгера, площадью около 2 миллионов гектаров, находится в Южной Африке между реками Лимпопо и Крокодиловой. В этом заповеднике, организованном в 1926 году, охраняются антилопы куду, буйволы, слоны, жирафы, львы и другие животные.

Восточно-Африканский заповедник.

Ввиду обилия зверей движение людей по заповеднику пешком, на велосипедах и верхом запрещено. Осмотр территории экскурсиями и туристами разрешается только в пределах дорог, на автомашинах и в сопровождении опытных проводников. О количестве диких зверей, населяющих заповедник, можно судить по заметке одного английского туриста, который, пробыв в заповеднике четыре дня, наблюдал стада антилоп в несколько сот голов, видел стадо слонов в 44 головы: в течение одного дня встретил 17 львов; видел одиночных буйволов.

Конечная станция Угандской железной дороги — Порт-Флоренс, находится на расстоянии 900 километров от Момбазы на берегу озера Виктория-Ньянца. Это огромное озеро имеет 400 километров в длину и столько же в ширину.

Зоолог поселился в городке Букоба на берегу озера, откуда совершал экскурсии в окрестные тропические леса. В этих местах водились леопарды, охотящиеся как и большинство африканских хищников, ночью.

Вот как описывает В. В. Троицкий наступление ночи в окрестностях Букобы. В 6 часов вечера почти сразу, без наступления сумерек, начинается тёмная тропическая ночь. В воздухе появляются полчища комаров; массы летучих мышей слетают с деревьев, где они спали днём. Мерцающими зигзагами проносятся во всех направлениях светящиеся насекомые. В тихих и безмолвных днём лесах появляются звуки, постепенно разрастающиеся в целую симфонию. Со всех сторон раздаются резкие и большей частью неприятные крики птиц и похожие на плач ребёнка голоса лемуров. Лягушки издают громкие звуки, напоминающие орган или мелодичный звон сотен бубенчиков. И вдруг среди этих мирных звуков раздаётся протяжное, громкое мяуканье леопардов, не прекращающееся почти всю ночь и вызывающее нервную дрожь у непривычного человека. Иногда к нему присоединяется страшное рыканье льва. В палатке путешественников по африканскому обычаю горят две керосиновые лампы; если одна из них будет погашена налетающими насекомыми или летучими мышами, то другая останется зажжённой — для защиты от леопардов, которые, как и все звери, боятся огня.

Леопарды бодрствуют всю ночь и редко активны днём; такую редкую встречу с леопардом В. В. Троицкий описывает в одной из своих экскурсий в лес близ Букобы. Высокие деревья здесь тесно переплелись своими верхушками, и потому в лесу было прохладно и царил полумрак. В. В. Троицкий шёл и ловил бабочек, которых осторожно укладывал в морилку. Вдруг не более чем в десяти шагах он увидел два тёмных глаза, увидел и остолбенел от страха. Перед ним был леопард: он внимательно смотрел на человека, пригнувшись к земле. Троицкий настолько растерялся от неожиданности, что забыл о ружье, которое было за плечами, и о револьвере в кармане. Может быть, это было и к счастью, так как леопард при малейшем движении человека инстинктивно мог бы броситься на него, как это свойственно хищникам. Первым пришёл в себя зверь. Он пригнулся ещё ниже и… прыгнул в сторону. Только тогда В. В. Троицкий выхватил револьвер и выстрелил несколько раз в воздух, чтобы ещё больше испугать хищника.

Встреча с леопардом.

Что касается обезьян, то заметить их в африканском лесу не так-то легко. Натуралисту долгое время не удавалось найти в лесу мартышек, хотя на самом деле их были тысячи. Это объясняется тем, что зеленовато-серая окраска обезьян очень подходит к цвету листвы и ветвей. Кроме того, скрываясь от охотника, животные затаиваются, прижимаясь к сучьям деревьев, и становятся почти незаметными.

То же можно сказать о змеях и ящерицах. Многих обнаружить крайне трудно из-за их незаметной в лесу зелёной окраски или принимаемой ими неподвижной позы, напоминающей тонкий ствол лианы, сучок или лист. Более опытные глаза местных жителей отыскивали этих животных гораздо быстрее. Местные жители доставляли зоологу тонких ярко-зелёных древесных змей, хамелеонов и лягушек, походивших на зелёный лист. Всё это были животные неядовитые.

Из ядовитых наиболее часто встречалась очень опасная африканская гадюка. У этой толщиной с человеческую руку и пёстро окрашенной змеи ядопроводящие зубы очень велики; укус часто приводит к смерти. Но она, как, впрочем, и большинство ядовитых змей, малоподвижна и кусает лишь тогда, когда человек наступит на неё ногой. На одной кофейной плантации в окрестностях Букобы гадюка укусила в ногу мальчика негра. Его удалось спасти тем, что тотчас разрезали место укуса чистым ножом, выжали четверть стакана крови и ввели под кожу противозмеиную сыворотку.

На озере можно было наблюдать крокодилов. В тихую погоду на гладкой поверхности воды то тут, то там появлялись две пары тёмных бугорков, соответствующие ноздрям и глазам крокодилов. Чем дальше от берега, тем крокодилы менее осторожны. Одни энергично плавали, показывая спины и хвосты; другие лежали неподвижно и, по-видимому, спали; третьи, взобравшись на большие камни, грелись на солнце.

Крокодилы на озере Виктория-Ньянца.

Из птиц чаще всего здесь встречались разных видов ткачики, которые заселяют не только леса, но часто встречаются и в городах. Эти птички так же обычны в Африке, как у нас воробьи, которым они родственны систематически. Сходство выражается не только в деталях внутреннего строения, но и в скромном оперении самок и в незатейливом пении (чириканье). Замечательны ткачики своими изящно построенными гнёздами, которые они подвешивают либо к верхушкам прибрежных камышей, либо к концам засохших ветвей, свешивающихся с какого-нибудь обрыва. Так называемые общественные ткачики совместно, целой стайкой сооружают общий навес в виде зонта, под которым отдельные парочки устраивают свои висячие гнёзда.

Гнёзда общественных ткачиков.

Своеобразны ткачики-вдовушки, самцы которых обладают непомерно длинными хвостами. Нарядное оперение самцов сменяется после гнездования на скромное, как у самок. Название «вдовушки» дано этим птицам ввиду явного преобладания самок в стаях этих птиц.

Ткачики-вдовушки: самец (на переднем плане) и самка (на заднем плане).

Там, где есть цветы, часто попадаются миниатюрные, с ярким, блестящим оперением нектарницы, питающиеся не только насекомыми, но и высасывающие из цветков сладкий сок. Эти птички по своим размерам, оперению и образу жизни напоминают американских колибри, хотя и не родственны им. (Колибри относятся к отряду стрижеобразных, а нектарницы — к воробьиным.)

Нектарницы: справа — самец, слева — самка.

На лесных опушках то и дело раздаются резкие крики птиц-носорогов. Эти крупные, величиной с ворону птицы обладают громадным и в то же время очень лёгким клювом с массивным утолщением у основания.

Птица-носорог.

Особенно много птиц у озера Виктория-Ньянца. Над водой носятся пёстрые зимородки, по берегу шагают цапли.

Чёрные ибисы роются в иле своими изогнутыми клювами; на торчащих из воды корягах сидят бакланы.

Из насекомых в тропическом лесу прежде всего поражает обилие бабочек; многие из них отличаются крупными размерами и яркой окраской. На сырых глинистых участках дорог и прогалин, хорошо освещённых солнцем, скапливаются сотни и тысячи бабочек, сосущих влагу из земли. «Охмелевшие» бабочки сидят так крепко, что ловить их не представляет большой трудности. Крайне интересны бабочки-каллимы, которые при малейшей опасности садятся на ветку, причём форма и окраска их сложенных крыльев оказываются изумительно похожими на сухой лист. В этом отношении каллима представляет замечательный образец покровительственной, или защитной, формы и окраски тела.

Из жуков привлекают внимание — мечта коллекционеров — жуки-голиафы, близкие родичи наших майских жуков и бронзовок, однако значительно крупнее их (достигают 10 сантиметров и более в длину и 6 сантиметров в ширину). Они летают с громким жужжанием у вершин деревьев, объедая, так же, как и майские жуки, листву. Пойманного голиафа трудно удержать в руке, настолько силён этот крупный жук. Размножается голиаф, откладывая яички в землю, где они развиваются до стадии куколки в течение 1–2 лет.

Жуки-голиафы (в полёте).

Из других насекомых обращают на себя внимание странствующие муравьи — дорилины. Они не имеют постоянного жилища и ведут кочевой образ жизни, устраивая временные гнёзда в гниющих пнях. Передвигаются муравьи длинными и узкими колоннами, причём перетаскивают с собой своих личинок и куколок («яйца»). На своём пути бродячие муравьи нападают на всё съедобное: гусениц, мух, жуков и даже мышей. Эти муравьи крайне неприятны для путешественников, так как, забираясь в палатки, иной раз уничтожают продовольствие и собранные коллекции.

Не менее интересны термиты, земляные и глиняные постройки которых попадаются на полянах и опушках леса, а также по закраинам дорог. Постройки термитов некоторых видов столь велики, что превышают рост человека, и так прочны, что для изучения внутреннего строения приходится взламывать их киркой и топором. Тогда можно увидеть лабиринт ходов-коридоров, по которым снуют беловатые термиты — «рабочие». Более крупные и большеголовые «солдаты» угрожающе хлопают своими сильными челюстями, которыми они могут прокусить кожу человека. После упорной и продолжительной работы удаётся проникнуть в царскую камеру, где находится матка — насекомое величиной с мизинец. Матка непрерывно откладывает яйца, которые затем уносятся рабочими в выводковые камеры.

Последние месяцы своего пребывания в Африке В. В. Троицкий посвятил обследованию того берега озера Виктория-Ньянца, где в конце прошлого столетия свирепствовала сонная болезнь, возбудителем которой является микроскопическое простейшее трипанозома, паразитирующая в крови, а переносчиком — муха це-це (чуть побольше нашей обыкновенной комнатной мухи). Болезнь протекает очень тяжело, сопровождается лихорадкой, прогрессирующей сонливостью и крайним истощением, приводящими в конце концов к смерти. Сонная болезнь поражает главным образом негров; белые заболевают ею очень редко. В Восточную Африку эта болезнь была занесена из Конго и приняла ужасающие размеры в восьмидесятых годах прошлого столетия. До этого берега Виктории-Ньянцы были густо заселены. За какой-нибудь десяток лет сонная болезнь погубила несколько сот тысяч негров, причём некоторые посёлки вымерли почти полностью. Всё оставшееся население было переселено в глубь страны, а угрожающие районы побережья, где в кустарниках плодятся мухи це-це, были заповеданы: вход туда был строго запрещён. В эти места и отправился В. В. Троицкий, чтобы собрать там как самих мух, так и их личинок, а затем доставить их в Россию, где в тот период муха це-це была почти неизвестна. Зоолог отправился в своё путешествие один на небольшой лодке. На четвёртые сутки он был у цели своего путешествия и приступил к обследованию прибрежных зарослей, где держатся мухи це-це.

У натуралиста был чёткий распорядок дня. Встав с восходом солнца, т. е. около 6 часов утра, он разводил костёр, кипятил чай, завтракал, а затем садился в лодку и плыл вдоль берега, обследуя прибрежные кустарники в поисках мухи це-це. Около четырёх часов дня он заканчивал работу, вытаскивал лодку на песок, готовил на костре обед из убитой им птицы, а с заходом солнца, в 6 часов вечера, ложился в лодку и, накрывшись с головой тёплым одеялом (ночи в Экваториальной Африке бывают холодные), спал до утра.

На одном из бивуаков с ним произошёл следующий случай. Уже перед рассветом сквозь сон зоолог почувствовал, что ноги его давит что-то тяжёлое. Он поболтал ногами. Стало легче. Но через 1–2 минуты снова какая-то тяжесть стала наваливаться на него. Высунув голову из-под одеяла, натуралист увидел, что на его ногах, полусвернувшись, лежит… крупный африканский питон. Ему, видно, очень понравилась тёплая и мягкая подстилка. Так как эта сильная змея могла сломать руку, а бросившись на шею и задушить, то пришлось действовать быстро и решительно. Улучив удобный момент, натуралист схватил змею за шею и сунул головой в воду. Перепуганный питон стал быстро извиваться, и, перевалившись через борт лодки, вскоре исчез, уплыв по поверхности воды.

Другой раз Троицкому пришлось испытать атаку бегемотов. Это приключение оказалось гораздо более серьёзным и могло кончиться трагически. Около четырёх часов дня путешественник медленно плыл на своей лодке, выбирая подходящее место для стоянки. Неожиданно лодка на что-то натолкнулась. Это «что-то» оказалось… погрузившимся в воду и, по-видимому, дремавшим бегемотом. Разбуженный и рассерженный зверь тотчас же вынырнул и, открыв свою громадную пасть, начал громко реветь. Сейчас же по другую сторону лодки показался другой бегемот. Вероятно, это были самец и самка. Зоолог начал поспешно грести к берегу. Но один из бегемотов, нырнув под лодку, поднял её своей спиной и перевернул. Конечно, и путешественник и все его вещи оказались в воде. К счастью, натуралист был в одной рубашке, коротких полотняных брюках и без обуви, а потому смог подплыть к берегу. Однако в момент погружения в воду он получил сильный удар по ноге. Был ли это борт лодки, или упавший ящик, или шершавая спина бегемота, сказать трудно. Выбираясь на сушу, молодой зоолог почувствовал сильную боль в ноге и увидел, что она ниже колена была окровавлена. Разорвав рубашку, он забинтовал ногу и забрался в какую-то яму под кустом, где провёл всю ночь без сна, голодный, с ноющей болью в ноге. Вдобавок вдали то и дело раздавалось протяжное мяуканье леопарда, от которого нечем было бы обороняться. Положение было критическое. У натуралиста не было самого необходимого — спичек и ружья. К счастью, сохранился висевший на поясе охотничий нож, которым утром был вырезан костыль. Из всех вещей волнами прибило к берегу лишь находившуюся в лодке тыкву, часть которой тотчас же была съедена сырой, другая же часть взята про запас. Медленно заковылял зоолог вдоль берега по направлению к ближайшему негритянскому селению Букаката, до которого было около 40 километров. Это расстояние можно было пройти за 2–3 дня. Однако случайно в тот же день заметил он на озере лодку с шестью неграми, которые, как оказалось, плыли сюда за дровами. Увидев европейца, негры, заплывшие в запретную зону, испугались и начали было быстро грести назад, но Троицкий знаками и голосом дал им понять, что он ранен и голоден. Негры вернулись, накормили его бананами и доставили в Букакату, а оттуда в город Энтеббе, где натуралист около месяца пролежал в английском госпитале. Это был последний месяц пребывания русского натуралиста в Африке. Выздоровев, он отправился на далёкую родину, пробыв в Центральной Африке без малого два года.

«Атака» бегемотов.

В. В. Троицкий доставил в Академию наук и Московский университет большие зоологические коллекции, которые впоследствии обрабатывались как им самим, так и другими отечественными зоологами.

В заключение нашего очерка об Африке приведём некоторые сведения о современном состоянии фауны этого континента.

Несмотря на то что европейцы, появившиеся в Африке со своим огнестрельным оружием, в значительной степени сократили численность диких животных, Африка и сейчас выделяется среди всех континентов мира обилием различных видов млекопитающих, и притом таких крупных, как слоны, носороги, бегемоты, жирафы, зебры, антилопы, человекообразные обезьяны, львы, леопарды, не говоря уже о более мелких представителях этого класса животных. Если к ним добавить своеобразную фауну птиц, пресмыкающихся и земноводных, колоссальное многообразие насекомых и других беспозвоночных, то общая картина богатства животного мира Африки станет ещё более ощутимой.

Но все же былого совершенно исключительного и повсеместного обилия зверей уже нет. Причины тому разные. Во-первых, интенсивное развитие в ряде мест (особенно в Южной Африке) скотоводства и земледелия сокращает территории обитания диких копытных, во-вторых, хищнические способы охоты с применением новейшего огнестрельного оружия и, наконец, браконьерство, выражающееся главным образом в добыче и незаконной торговле бивнями слонов, рогами носорогов и белыми хвостами гну, имеющими значительный спрос за пределами Африки.

Общественность современных молодых государств пробуждающейся Африки всё более и более проникается пониманием важности и значимости проблемы сохранения дикой фауны, её большого экономического значения для населения. Проводятся необходимые мероприятия по охране природы на рациональных научных основах. Это прежде всего укрепление уже существующих и организация новых национальных парков и заповедников — этих замечательных достопримечательностей Африки, отображающих великолепие и красоту её природы, богатство и разнообразие её животного и растительного мира.

К наиболее крупным заповедникам Африки, представляющим поистине её гордость и международный престиж, принадлежат национальные парки в Конго и Гвинее, уже упоминавшийся заповедник имени Крюгера в Южной Африке и ряд других. В Восточной Африке наиболее значительны национальные парки Найроби, Мара и Серенжети (Танганьика). Особенно замечателен последний, площадь которого занимает 12 тысяч квадратных километров. Расположен он между озером Виктория и кратером Нгоронгоро. Здесь и сейчас бродят и пасутся стада слонов, зебр и антилоп, группы жирафов встречаются вместе со страусами, нередки львы, гиены. Проф. Д. Хаксли указывает, что «в районе Серенжети сохранилось такое обилие видов крупных диких животных, каких нельзя встретить больше нигде в Африке и даже во всём мире. Не менее интересная картина открывается перед нами в Нгоронгоро — втором по размерам кратере земного шара (диаметр его 17 километров). На огромном дне этого кратера пасутся тысячи антилоп и зебр, сотни слонов и носорогов, в зарослях скрываются львы, гиены и другие хищники».

Кроме этих крупных заповедников, имеются парки и заказники, служащие в основном для привлечения и обслуживания туристов. Таковы парки Тсаво и Амбозели в Кении, Ванкиэ и Кафуэ в Родезии, Ваза в Камеруне, Закоума — в Центрально-Африканской республике и ряд других. Нужно сказать, что эти парки дают немалый доход для тех стран, на территории которых они находятся.

Туристское путешествие в Африку при современных транспортных возможностях стало делом куда более простым, чем прежде. Например, если поездка из города Найроби в район, где ныне расположен одноимённый национальный парк, считалось трудным и даже опасным предприятием, то теперь её можно совершить за один час на городском такси, которое без труда доставит вас в саванну, где вы увидите пасущихся зебр, антилоп, страусов.

В ряде заповедников проводится научно-исследовательская работа. Такие заповедники являются ни с чем не сравнимыми лабораториями по изучению экологии животных в природных условиях, лабораториями тропической биологии и связанных с ней таких практических наук, как медицина, агрономия и зоотехника.

Изучая африканских диких копытных, зоологи пришли к интересному заключению о том, что эти животные используют зелёный корм саванн даже на бедных пастбищах лучше, чем домашний скот на искусственных богатых пастбищах. Иными словами, дикие копытные даже в худших условиях могут давать больше продукции, чем домашний скот. Это объясняется тем, что дикие животные поедают в саванне буквально всё. Слоны, например, питаются всякой растительностью, встречающейся им по пути, включая кору деревьев и корни; зебры пасутся на подножном корме; мелкие виды антилоп рвут нежные побеги, чёрные носороги — колючие кустарники, а жирафы — листву с высоких деревьев. Дикие копытные и лучше усваивают естественные корма и быстрее растут. Так, например, было замечено, что крупные антилопы за два года могут достигать веса до 320 килограммов на таких пастбищах, где домашний скот ощущал бы недостаток корма. Кроме того, сопротивляемость диких копытных против паразитарных болезней выше, чем у домашнего скота, да и приспособлены африканские животные к климату тропиков лучше, чем привозной скот. Поэтому некоторые зоологи считают, что в ряде районов экономически выгоднее использовать вместо домашнего скота диких копытных, путём создания резерватов, где могли бы размножаться те или иные ценные виды диких копытных. Такие территории должны располагаться вокруг национальных парков и заповедников, которые таким образом будут играть роль не только ценнейших научных учреждений и туристских предприятий, но и своеобразных резерватов, поставляющих «мясную продукцию» в соседние районы.