Книга: Кому мешает ДНК-генеалогия?

2. Школа, Московский государственный университет, переезд в США более четверти века назад

2. Школа, Московский государственный университет, переезд в США более четверти века назад

Потом я десять лет жил на ракетно-космическом полигоне Капустин Яр, где закончил среднюю школу и работал в фотокинолаборатории в/ч 74322, входившей в знаменитую в/ч 15644, которую знал любой ракетчик от западных до восточных границ

СССР. Поступил в МГУ на химический факультет, который окончил с отличием, через два года защитил кандидатскую диссертацию и еще через два года был направлен в Гарвардский университет США, где проработал около года.

Я с тех пор посмеиваюсь, читая «экспертов», что в те времена за Запад посылали только «всесторонне проверенных», и непременно работающих на КГБ. Я, напротив, еще на первом курсе МГУ отказался сотрудничать с КГБ, и о том, как это было, я написал в своей книге «Интернет. Заметки научного сотрудника» (изд. Московского университета, 2010). Рекомендацию для работы в США мне подписал академик Н.Н. Семенов, помогло то, что я первым на курсе (из 300 человек) защитил кандидатскую диссертацию, что был членом сборной команды МГУ (по спортивной гимнастике), что закончил МГУ с отличием, что, будучи студентом, был членом Комитета комсомола химического факультета по учебно-научной работе. Для характеристики это всё, конечно, было хорошо. Вот и вся «проверенность». Что же касается КГБ, это вообще ерунда, хотя никак не могу исключить, что кто-то «работал». Но вряд ли это был кто-то из наших 49 человек в группе, которая провела год в США в 1974–1975 гг. Это опять же описано в книге «Интернет».

После возвращения из США я еще через два года, в 30 лет защитил докторскую диссертацию, в следующем году стал профессором, затем лауреатом премии Ленинского комсомола, перевелся в Институт биохимии Академии наук СССР на должность заведующего лабораторией углеводов, в 1984-м – лауреат Государственной премии СССР по науке, в 1987–1989 гг каждый год работал по нескольку месяцев приглашенным профессором в Гарвардском университете США, и в начале 1990 года был направлен на работу в Гарвард в долгосрочную командировку. Здесь можно упомянуть и то, что с 1982 по 1990 гг я активно работал из Москвы (сначала из ВНИИПАС на ул. Неждановой, потом, с 1987 г., из своей квартиры в Олимпийской деревне) в международных компьютерных сетях, что потом получило название Интернет. Но это все описано в упомянутой книге «Интернет. Заметки научного сотрудника» (изд. Московского университета, 2010). В 1980-х, вплоть до своего отъезда в США, в течение нескольких лет, будучи зав. Лабораторией в Институте биохимии, вел научно-популярную программу на 4, 2 и 1 каналах Центрального телевидения СССР, под названием «Наука: теория, эксперимент, практика».

Здесь стоит рассказать, что в середине моего пребывания в Гарварде в 1974 году наша лаборатория биофизики Гарвардской медицинской школы получила неслыханный по том временам грант в 23 миллиона долларов для изучения роли цинка в ангиогенезе (то есть кровоснабжении) образования и развития раковой опухоли. То, что цинк крайне важен для образования и роста злокачественной опухоли было открыто в нашей лаборатории совместно с профессором Фолкманом из Детского госпиталя в Бостоне. И вскоре я был приглашен остаться в США и работать по этой тематике. Приглашение было получено в результате специального заседания совета деканов Гарвардской медицинской школы. Я ответил, что остаться я не могу, хотя по этой тематике работать бы очень хотел. Поэтому прошу выдать мне это приглашение в виде официального письма от Гарварда, я его отвезу Послу СССР в США, тогда им был Добрынин, и попробую объяснить ему важность этой тематики. Получил приглашение на работу в США на три года, с семьей, для участия в этом крупном исследовании, и поехал в Вашингтон, в Посольство, имея с собой кипу вырезок из всех основных газет и журналов США на эту тему, с аршинными заголовками о том, что это – самый крупный грант, который когда-либо выдавался в США, и, наверное, в мире.

Посол принял меня благосклонно, сообщил, что приветствует участие советского ученого в такой важной работе, и что направит свою поддержку в Москву, а мне следует в срок вернуться и оформиться заново, уже для этой работы. И добавил, что подобной работы советских ученых в США не было с 1938 года.

Я не знаю, что там была за поддержка, или чем она была нейтрализована, но после возвращения в СССР я никуда не поехал. Более того, я оказался в глухом невыезде на девять дет, до прихода М.С. Горбачева в главный офис страны. До меня неоднократно доносились разговоры, что я считаюсь антисоветчиком и, вероятно, шпионом ЦРУ, потому что меня ЦРУ в США наверняка завербовало. Собственно, для определенных «кругов» это было логично и – с их точки зрения – так оно определенно и было, потому что эти «круги» прекрасно знали, что приезд американского молодого ученого в СССР сопровождался бы соответствующей симметричной обработкой, а значит, это общий принцип как для СССР, так и для США. Видимо, поэтому мои многочисленные попытки оформить документы на выезд в США с семьей никогда не получали ответа на уровне выше иностранного отдела МГУ. До этого уровня я всегда рекомендации получал. Надо сказать, никуда меня не вызывали, никто со мной не беседовал, никакие сотрудники КГБ со мной не встречались и вопросов не задавали. Просто все мои выездные документы падали в некий виртуальный колодец, или черную дыру, не знаю, что там больше подходило.

Но в остальном все было «штатно» и более того – через два года, в возрасте 30 лет, я защитил докторскую диссертацию и стал профессором, и так далее, как рассказано чуть выше. В 1983 году меня выпустили читать лекции на Кубу, в гаванском медикобиологическом центре, потом в Индию, для участия в работе конгресса по биотехнологии, и в 1984 году – в США, на две недели. И потом начались качели, когда на один выезд в США было три-четыре «заворота» моих документов, хотя, как правило, все оплачивалось принимающей стороной – и полеты, и гостиницы, и все прочее. Я занимался важной тематикой, к которой в мире был большой интерес – это кинетика, механизмы, и биотехнология превращения целлюлозы в полезные продукты, в первую очередь сахара. И занимался активно, публиковал множество статей и книги по этой теме, включая пару книг, которые были опубликованы в ООН, и я стал консультантом ООН по биотехнологии, еще в начале 1980-х годов. Меня это отношение «власть предержащих» в СССР стало постепенно «доставать», поскольку мне часто давали понять, что определенно антисоветчик и что, видимо, для США делаю что-то важное, поэтому они меня так активно и приглашают. Антисоветчиком я никогда не был, это было вне моих интересов, я занимался наукой.

Кульминация наступило в конце 1980-х, когда в ходе «перестройки и гласности» коллектив Института биохимии (на Ленинском проспекте в Москве) избрал меня директором Института, а Президиум Академии наук СССР не утвердил. Это был, наверное, единственный случай, когда выбор Института был проигнорирован. Я могу догадаться, почему не утвердил – я был еще слишком молод и вызывающе независим, «по слухам» антисоветчик, и меня никто из ведущих академиков «не вел», а это для академиков всегда очень важно, важнее, пожалуй, нет ничего. Те же, кто меня «прикрывали» и рекомендовали в отношении роста – Н.Н. Семенов, И.В. Березин, Ю.А. Овчинников, Г.К. Скрябин – уже умерли. Да и доклад мой на Президиуме назывался возмутительно – «Какие направления современной биохимии представляются наиболее важными и интересными». Такие названия – уровень как минимум вице-президента Академии. Так я не стал директором Института биохимии, и понял, что меня в Гарварде ждут с большим желанием и интересом. А здесь, в СССР, все равно ходу не дадут – скрытый антисоветчик, тайный шпион, с амбициями, высовывается, причем вызывающе. А тут как раз поспело очередное приглашение в Гарвардский университет, на два года, с семьей, разумеется. Меня и отправили, с глаз долой, а то коллектив Института возмущаться начал. Тогда этого боялись, перестройка.

Рис. 53. Центральное телевидение СССР, ведущий научной программы, 1987 год.

В 1991 году, когда я уже больше года работал в США, СССР распался, и я остался продолжать работать профессором биохимии Гарварда и его Медицинской школы (что есть факультет Гарвардского университета). Все это, повторяю, описано в книге «Интернет», как и мои последующие работы в должности вицепрезидента многомиллионной компании в пригороде Бостона в области химической инженерии и создания новых композиционных материалов, и затем старшего вице-президента и главного научного сотрудника биомедицинской компании, по созданию противораковых, противофиброзных и других противовоспалительных лекарственных препаратов.

Рис. 54. о. Сахалин, 1970, три бригадира студенческого отряда Химического факультета МГУ

Рис. 55. Химический факультет МГУ, 1980-и год

Рис. 56. Медицинская школа Гарвардского университета, 1993 год

Рис. 57. Компания Galectin Therapeutics, Newton, Massachusetts, 2011 год

Рис. 58. Выступление на бирже NASDAQ, Нью-Йорк

Рис. 59. И это же – в трансляции биржей на Бродвее (это – часть ритуала биржи при выходе компании в биржевые сводки NASDAQ)