Книга: Тропическая природа

Если мы теперь от общего впечатления перейдем к рассмотрению деталей картины, мы изумимся, какое величайшее разнообразие в частностях существует при всем этом видимом однообразии целого. Глаз наш, переходя с одного дерева на другое, вместо бесконечного повторения одних и тех же форм стволов, как это бывает в наших сосновых, дубовых и буковых лесах, едва ли увидит два дерева одного и того же вида. Все это – стройные, прямые колонны, но они еще менее похожи друг на друга, чем колонны готических, греческих и египетских храмов. Некоторые из них почти цилиндрической формы и выступают из земли так, как будто у корня они засыпаны; другие, подобно нашим развесистым дубам, значительно утолщаются у основания; третьи, особенно характерные, снабжены у корня плоскими крыловидными выступами; эти выступы расходятся лучеобразно от главного ствола в виде тонких досок, окружая его наподобие контрфорсов готического собора. Они продолжаются вверх на разную высоту, иногда на 5–6 футов, иногда на 20–30; часто они разветвляются близ земной поверхности, иногда тянутся и извиваются по ней, переходя в высокие сплющенные с боков корни. Иногда эти «контрфорсы» так велики, что если промежутки между ними покрыть крышей, то образуется целая хижина. Очевидно, они служат дереву прочным основанием и помогают подземным корням поддерживать в прямом положении высокий ствол с его широкой тяжелой кроной. Деревья с «контрфорсами» принадлежат к разнообразнейшим группам. Многие Bombасеае, или хлопковые деревья, некоторые Leguminosae и, может быть, еще многие деревья других семейств имеют эти придатки. Не менее интересны и деревья другой формы, у которых ствол, хотя по большей части прямой и цилиндрический, исполосован глубокими бороздами и впадинами, совсем так, как будто он составлен из нескольких сросшихся между собой более тонких деревьев. Иногда срастание этих составных частей настолько неполно, что между ними остаются дыры и щели, так что во многих местах можно смотреть сквозь ствол. На первый взгляд можно подумать, что такое строение есть результат поранения или вообще случая. Но более точные наблюдения показывают, что оно обусловливается совершенно естественным ростом. Прилагаемые рисунки, сделанные с поперечных распилов подобного дерева, вполне поясняют его характер.

Дерево это было величественным лесным великаном более чем 200 футов в высоту, но сравнительно довольно тонким; во всяком случае оно не являлось крайним примером деревьев этого типа. Думают, что такое странное устройство ствола обусловливается направленным вниз ростом воздушных корней, как это наблюдается также и у некоторых новозеландских деревьев, рост которых был зарисован на различных стадиях; их рисунки можно видеть в библиотеке Линнеевского общества. Сначала эти деревья существуют в виде паразитических лиан, укореняющихся в коре какого-нибудь лесного дерева, и затем посылают вниз воздушные корни, совершенно обволакивающие поддерживающий их ствол. Когда эти воздушные корни достаточно разрастутся и срастутся друг с другом, они удушают питающее их дерево. После этого лиана быстро растет, отдавая вверх большие ветви, а вниз – разветвляющиеся книзу корни. По мере того как поддерживающий ствол отмирает, эти воздушные корни соединяются в новый ствол, который, разумеется, делается бороздчатым и снабжен «контрфорсами», но в общем не носит иных следов своего исключительного происхождения. Деревья с воздушными корнями, какие, например, изображены в моем «Малайском архипелаге» (том I, стр. 131), или столь же замечательные фиговые деревья различных видов, стволы которых представляют собой буквально маленький лес воздушных корней, иногда разъединенных, иногда сплетшихся, конечно, являются отличительной особенностью тропических лесов восточного полушария, но, по-видимому, редки или даже вовсе незнакомы в Америке; поэтому их, пожалуй, едва ли можно считать характерными для всего экваториального пояса.

Кроме оригинальности строения стволы тропических лесных деревьев отличаются еще особенной окраской и характером коры. Большинство из них имеет довольно гладкую кору, которая у многих окрашена в беловатый, зеленый, желтоватый, коричневый, иногда почти черный цвета. Некоторые стволы совершенно гладки, другие сильно трещиноваты и морщинисты; у очень многих кора шелушится, свешиваясь вниз длинными лентами. Колючие, шиповатые стволы, за исключением пальмовых, редко встречаются в сырых экваториальных лесах. Переходя от стволов к листве, можно указать на два типа листьев, редко встречающихся в умеренном поясе; большинство же деревьев в этом отношении не представляют собой ничего особенного. Во-первых, есть деревья с большими толстыми блестящими листьями, похожими на листья лавровишни или магнолии, но еще больше, глаже и правильнее. Азиатское резиновое дерево (Ficus elastica), довольно распространенное комнатное растение, показывает нам пример такого типа листвы, которая, кстати сказать, очень красива среди обыкновенной.

Полную противоположность представляет нам тонкоперистая листва некоторых наиболее высоких деревьев, которая на фоне неба кажется такою же нежной, как листва мимозы.