Книга: Мир океана. Море живет

Глава 3. Умеренные моря

<<< Назад Глава 2. За полярным кругом

Вперед >>> Глава 4. На берегу тропического моря

Глава 3. Умеренные моря

Еще одна напасть на мир литорали

По сравнению с особенностями жизни на побережье арктических и антарктических морей условия жизни для обитателей умеренной литорали должны показаться просто превосходными. Действительно, здесь нет таких резких температурных перепадов, солнце ежедневно поднимается над горизонтом, значительно снижено воздействие льдов, а в более низких широтах умеренной зоны океана лед и вовсе не образуется. Все это, несомненно, должно благоприятствовать бурному развитию фауны и флоры, но в большинстве случаев литораль умеренных морей не поражает глаз обилием жизни. Виной тому не природные условия, а воздействие человека. Дело в том, что берега умеренной зоны Мирового океана наиболее густо населены, и здесь располагаются страны с самым высоким промышленным потенциалом — вся Западная Европа, США, Канада, Япония.

Отрицательное воздействие человека на литоральные сообщества растений и животных необычайно разнообразно. Еще с доисторических времен море служило для людей важным источником пропитания, причем наиболее доступна для сбора съедобных растений и животных, конечно, была литораль. Повсюду, где на морском побережье обнаружены стоянки древнего человека, сохранились гигантские кучи так называемых кухонных отбросов, состоящие преимущественно из раковин прибрежных моллюсков. Но наши отдаленные предки, несомненно, употребляли в пищу и других беспозвоночных животных, в первую очередь ракообразных, ловили рыбу, собирали съедобные водоросли.

Морской прибрежный промысел продолжал развиваться в течение всей истории человечества и нисколько не потерял своего значения в наши дни. По данным Продовольственной и сельскохозяйственной организации Организации Объединенных Наций (ФАО), промысел моллюсков и ракообразных за период с 1938 по 1964 год возрос в два раза. Кроме того, огромное их количество, добываемое населением приморских стран, вообще не поддается учету. Ежедневно во время отлива на берег выходят миллионы людей с лопатами, решетами и корзинами. Они просеивают, промывают грунт, извлекая съедобных червей, моллюсков, рачков, иглокожих, маленьких рыбок. Неудивительно, что интенсивный ежедневный отлов морских животных привел к крайнему обеднению мелководной фауны. Уменьшились и запасы водорослей.

Хозяйственная деятельность человека, особенно в XX веке, привела к так называемому окультуриванию береговой полосы. Строительство набережных, молов, волноломов, причалов и других портовых сооружений уменьшило протяженность естественной литорали на многие сотни километров. Загрязнение берегов и морской воды отходами промышленных предприятий, попадание в море нефтепродуктов еще более усугубили тяжелое положение литоральных организмов умеренной зоны.

Море всегда привлекало к себе массу отдыхающих, но в последние 50 лет наплыв отпускников и туристов на морское побережье неизмеримо возрос. Почти все мало-мальски пригодные участки берега умеренной зоны океана теперь застроены зданиями домов отдыха, санаториев, частных вилл. Искусственно намываются песчаные пляжи. Участков побережья, не затронутых цивилизацией, остается все меньше и меньше. Этот неизбежный процесс в значительной мере оправдывается огромной пользой для здоровья миллионов людей, отдыхающих на море, но нет никакого оправдания безумным, а подчас варварским поступкам отдельных лиц, которые ради забавы губят остатки жизни в местах, где они решили отдохнуть.

Надев маску и ласты, а иногда и акваланг, такой, с позволения сказать, любитель природы вооружается копьем или подводным ружьем, и начинается поголовное истребление ни в чем не повинных крабиков и рыбок. Эта «охота» ведется, конечно, не для пропитания — к услугам отдыхающих всегда имеются столовые, кафе и рестораны. Вся добыча выбрасывается. В лучшем случае кое-что превращается в сувениры, которые почему-то громко именуются «коллекциями». С научной коллекцией эти поломанные, засушенные крабики и морские коньки не имеют ничего общего. Они даже никогда не снабжаются этикетками с названием животного, местом и датой сбора. Единственное назначение такой коллекции — похвастаться перед приятелями своими охотничьими трофеями.

Кроме этих душителей живого, существует еще целая категория принципиальных противников естественных ландшафтов, которые считают, что в местах отдыха человека вся природа должна быть искоренена. К сожалению, иногда именно они проектируют и строят большие комплексы приморских здравниц, заменяя каменистые берега железобетоном и оставляя растительность только в кадках и горшках. После подобного благоустройства побережье уже мало чем отличается от городской ванной комнаты в глубине континента, особенно если развести в теплой воде искусственную морскую соль. Наконец, низкий культурный уровень отдельных горожан, воображающих, будто «природа все стерпит», приводит к засорению морского побережья обрывками бумаги, полиэтиленовыми пакетами, битой посудой. Захламление берегов бытовыми отходами не менее опасно для обитателей литорали, чем воздействие промышленных стоков и нефтепродуктов.

К счастью, нарисованная здесь мрачная картина еще не тотальна. Сохранилось много нетронутых участков береговой полосы умеренной зоны океана, где можно видеть природные сообщества морских растений и животных, где море дает обильный урожай и где отдых людей не менее полноценен, чем в самом фешенебельном санатории. Об этих местах и пойдет речь.

Замечено, что тот или иной вид прибрежных животных и растений распространен не по всей умеренной зоне Мирового океана. Так, «жители» Атлантического побережья Европы не встречаются в морях Дальнего Востока, а комплексы литоральных организмов, сложившиеся на одной стороне Американского континента, не повторяются на другой. Своеобразие, или, как говорят ученые, эндемизм, фауны и флоры зависит от изоляции. Непреодолимым препятствием в распространении прибрежных организмов оказываются колоссальные пространства глубоководных частей океана. А на севере, где материки близко подходят друг к другу и где, казалось бы, организмы легко могут переходить от материка к материку, свою суровую преграду ставят низкие температуры.

Чтобы дать представление о видовом составе литоральных растений и животных умеренной зоны, пришлось бы отдельно описывать несколько изолированных районов, но здесь особой нужды в этом нет. Характер таких морских литоральных биоценозов в общем сходен, а видовые различия представляют интерес скорее для специалистов. Поэтому в дальнейшем мы познакомимся с населением умеренной зоны на примере лишь двух близких нам бассейнов — Японского и Черного морей.

Экскурсия на берег залива Петра Великого

Большой залив Петра Великого, находящийся на западном берегу Японского моря, имеет изрезанную береговую линию с многочисленными малыми заливами, бухтами, островками и выступающими из воды скалами. Здесь раскинулся главный город Приморского края — Владивосток. Если двигаться вдоль берега залива, можно встретить самые разнообразные пейзажи: мелководные лагуны, скалистые мысы, песчаные пляжи, острова и островки. Подсчитано, что в Японском море живет свыше трех с половиной тысяч видов животных и около восьмисот видов растений. Значительная часть их встречается в прибрежной зоне.

Первыми привлекают внимание крабы. Они неподвижно сидят на боках валунов, выглядывают из щелей в скалах, медленно бродят между камнями. Но медлительность крабов обманчива. Едва они заметят опасность, как проворно убегают.

Выше уровня прилива обитают и другие представители ракообразных. У уреза воды в россыпях камней снуют проворные мокрицы — лигия. По сути дела, это уже настоящие наземные животные, но живущие в зоне заплеска. Здесь же держатся и рачки-бокоплавы талитриды. Они скачут, как кузнечики, по всей литорали и могут уходить далеко в глубь суши. Талитриды весьма многочисленны: на квадратном метре в отдельных случаях насчитывают до 1800 этих довольно крупных (до 2–3 сантиметров длиной) рачков. Ничего подобного не увидишь на берегах полярных морей.

В верхней части приливно-отливной зоны на камнях белеют усоногие рачки, похожие на знакомого нам балянуса северных морей, но относящиеся к роду ктаммалус. Они густо покрывают камни, и в отдельных случаях на каждый квадратный метр приходится до 11 тысяч животных. Между ктаммалусами ползают маленькие брюхоногие моллюски литторины. Это тоже весьма многочисленные животные: на прибойных участках скалистого берега на площади в один квадратный метр скапливается до 3 тысяч литторин. Название моллюска уже знакомо читателю по описанию полярной литорали, но здесь обитают другие виды этого рода.

Под камнями и среди водорослей держатся рачки-бокоплавы и многощетинковые кольчатые черви, или полихеты. Хотя они очень многочисленны, но невелики по размерам и ведут скрытный образ жизни. Зато в глаза бросаются крупные яркие актинии эпиактис и синие с оранжево-красными пятнами морские звезды гребешковые патирии. Морские ежи тоже обычны для мелководных участков побережья. Они внешне похожи на северного стронгилоцентротуса и даже относятся к тому же роду, но виды в заливе Петра Великого другие, причем их целых три. Пищу этих морских ежей составляют главным образом различные водоросли.

Краб хемиграпсус — один из обычнейших обитателей литорали Японского моря.

Водорослями питаются также огромные (до 40 сантиметров в длину) моллюски криптохитоны. Внешний вид криптохитона очень мало соответствует общепринятому представлению о моллюсках, впрочем, он несколько напоминает гигантского слизня. Раковина этого моллюска снаружи не видна, но если разрезать красно-бурые покровы спинной стороны, то под ними обнаружится 8 нежно-розовых известковых пластинок. Таким образом, криптохитон принадлежит к той же группе боконервных моллюсков, что и арктическая тоницелла.

На мелководье Японского моря во множестве встречаются пестрые морские звезды — гребешковые патирии.

Мясистые части тела криптохитона с давних времен употреблялись в пищу в Корее и в Китае, однако для науки этот своеобразный моллюск оставался неизвестным вплоть до середины прошлого века, когда был обнаружен и описан академиком Российской академии наук Александром Миддендорфом.

Имя А. Миддендорфа связано с изучением фауны русского Севера и Сибири, основанием научного мерзлотоведения, проблемами орошения земель и скотоводства. Неутомимый исследователь много путешествовал. В 1844 году он добрался до охотоморского побережья, где вместе с геодезистом Вагановым смастерил из шкур и ивовых прутьев байдарку, на которой два отважных человека отправились в бурное Охотское море. Они плыли вдоль берега, составляя карты, собирая коллекции растений и животных. Пропитание добывали себе, охотясь в тайге и собирая съедобных моллюсков. Во время этого беспримерного плавания и был добыт криптохитон.

Впоследствии А. Миддендорф, обрабатывая коллекции в Зоологическом музее в Петербурге, дал научное описание моллюску, назвав его в честь предшественника в изучении фауны Дальнего Востока доктора Стеллера Стеллеровым криптохитоном.

Вот между камнями пробирается небольшое существо ярко-красного цвета с клешнями на передних ногах. Несведущий человек наверняка назовет его крабом, но дерматурус не настоящий краб, а крабоид. У крабов пять пар ходильных ног, а у этого всего лишь четыре. Кстати, и промысловый камчатский краб в глазах зоологов тоже крабоид. Когда-то предки крабоидов, подобно ракам-отшельникам, укрывались в пустых раковинах брюхоногих моллюсков. От этого периода своей истории они сохранили сильно укороченную последнюю пару грудных ног и неодинаковое развитие клешней (правая всегда больше левой). Если перевернуть крабоида на спину, то можно увидеть, что его маленькое подогнутое под тело брюшко имеет асимметричное строение, подобно брюшку раков-отшельников. Внешнее сходство крабоидов с настоящими крабами возникло из-за их одинакового образа жизни, однако особенности строения тех и других свидетельствуют, что они не в очень близком родстве.

На мелководье залива Петра Великого живут и настоящие крабы. Некоторые из них ловко прячутся, и обнаружить их можно, только хорошо зная их биологию. Так называемые стыдливые крабы скрываются под лежащими на дне пустыми раковинами двустворчатых моллюсков. При передвижении они поддерживают створки раковин на спине при помощи коготков последней пары ног, а заметив опасность, мгновенно прячут все конечности под раковину и плотно прижимаются к грунту.

На илистых и песчаных участках над поверхностью дна выступают концы плотных, как бы пергаментных, трубок. Если в одну из них сильно дунуть, то в полуметре из другого конца трубки брызнет струя воды и вместе с ней выскочит светло-желтый «морской дракон». Этот многощетинковый червь, внешне вовсе на червя непохожий, роет длинные U-образно изогнутые норки, стенки которых для предохранения от обсыпания укрепляет пергаментной выстилкой. Тело «морского дракона» излучает фосфорический свет настолько яркий, что при нем могут развиваться одноклеточные водоросли, покрывающие внутреннюю поверхность трубки зеленым налетом. Кроме самого червя, в его жилище обитают и различные сожители. Чаще других там можно обнаружить маленьких крабиков из рода пинникса. Панцирь пинниксы вытянут в поперечном направлении, что облегчает ему передвижение боком в узкой трубке.

Часто вблизи впадения ручьев и речек поселяются устрицы. Они образуют вдоль берегов целые гряды, а на отмелях так называемые устричные банки. В отдельных местах моллюски лепятся друг на друга в несколько ярусов. Известно, что устрицы повсеместно, где они обитают, служат важным объектом морского промысла. Поэтому их запасы в результате хищнического лова бывают значительно уменьшены. О проблемах промысла, охраны и воспроизводства этих ценнейших моллюсков будет рассказано в следующем томе настоящего издания. Здесь же речь пойдет об их биологии, без знания которой невозможны ни правильный промысел, ни искусственное разведение.

Первые научные данные об устрицах имеют почти двухтысячелетнюю давность. Известный римский ученый Плиний Старший, живший в I веке нашей эры и погибший во время знаменитого извержения Везувия 79 года, уже упоминал об устрицах в своем труде. В дошедшей до нас его «Естественной истории» говорится, что наиболее крупные и жирные устрицы вырастают в опресненных прибрежных участках, тогда как в открытом море они невкусны. В этом же труде указывается, что римляне умели разводить устриц еще за 150 лет до нашего летосчисления. Значит, главные моменты биологии этих моллюсков были им хорошо известны.

Гигантская устрица — один из ценнейших промысловых моллюсков.

В связи с большим практическим значением устриц они усиленно изучаются специалистами, но и в настоящее время нет ответа даже на такой простой вопрос, как продолжительность их жизни. До последних дней возраст устриц определяли подсчетом годовых колец на раковине. Если верить этой методике, то промыслового размера устрица достигает к 5–8 годам. После этого рост раковины резко замедляется, хотя отдельные экземпляры доживают до 30 лет. Применяя более точные методы, в частности, определение в слоях раковины изотопного состава кислорода на масс-спектографе, удалось установить, что устрицы живут значительно дольше, а именно 70–100 лет. Значит, естественное возобновление запасов этих животных происходит медленнее, чем предполагалось.

Устрицы принадлежат к числу тех двустворчатых моллюсков, которые прочно прирастают раковиной к каменистому грунту, и потому совершенно неспособны передвигаться. Они прикрепляются ко дну левой створкой раковины, которая имеет форму чашечки или корытца. В ней-то и помещается тело моллюска, тогда как меньшая, правая, створка имеет вид плоской крышечки. Она не прирастает к грунту и может приоткрываться или плотно прижиматься к левой благодаря сокращению мускула-замыкателя. Раковина не имеет строго определенной формы: у атлантических видов она округлая, у дальневосточной гигантской устрицы — продолговатая. На поверхности видны многочисленные концентрические пластинки и гребешки, цвет грязновато-белый, иногда зеленоватый или темный, но это уже зависит от окраски различных организмов-обрастателей.

Питаются устрицы, профильтровывая морскую воду. При этом в их кишечник попадают главным образом одноклеточные диатомовые водоросли, а также мелкие планктонные животные, возможно, и полуразложившиеся органические остатки (детрит). Устрица средней величины за час профильтровывает от 5 до 16 литров воды. Интенсивность фильтрации зависит от температуры — в холодное время года она идет значительно медленнее, чем в теплое.

Устрицы — гермафродиты; в их половой железе поочередно развиваются то спермии, то яйца. Плодовитость их чрезвычайно велика — от 300 тысяч до 60 миллионов яиц в год. Начальные стадии развития проходят под защитой раковины моллюска, в его мантийной полости. В воду выметываются уже вполне сформированные личинки, которые в течение одной-двух недель ведут планктонный образ жизни, а затем оседают на дно и превращаются в молодых моллюсков. Биологическое значение личинок заключается в обеспечении расселения устриц, которые, как уже указывалось, неспособны сами передвигаться. В 1825 году в Дании была разрушена насыпь, отделявшая от Северного моря один из фиордов, в котором до того устриц не было. Через прорыв в фиорд были занесены личинки, и несколько лет спустя в нем появились изобильные устричники.

Вместе с устрицами обитают многие беспозвоночные животные и рыбы, входящие в состав устричного биоценоза. Состав сообщества, естественно, различен в разных морях, но слагается в общем из одних и тех же групп животных, причем первостепенное значение имеют другие двустворчатые моллюски (мидии, гребешки), иглокожие (морские звезды, голотурии), актинии, крабы и многощетинковые черви, а также организмы-обрастатели (гидроиды, асцидии, губки). Роль всех этих животных для устриц далеко не одинакова. Многие из них конкурируют с устрицами за место и пищу, другие питаются ими или же наносят им вред, разрушая раковину. Полезных для устриц животных в сообществе нет, в лучшем случае они более или менее безразличны.

Главные пищевые конкуренты устриц — это представители уже знакомого нам рода двустворчатых моллюсков — мидии, а также гребешки. Однако вред, наносимый этими моллюсками устричным поселениям, несколько окупается их непосредственной пользой для человека — и те и другие имеют важное промысловое значение.

В некоторых местах мидии образуют обширные поселения.

В отличие от устриц и мидий гребешки не прикрепляются ко дну. Они лежат на грунте, приоткрыв створки, по краям которых располагаются многочисленные щупальца и маленькие блестящие глаза. Органы зрения гребешка по происхождению не имеют ничего общего с глазами на голове других моллюсков. Попутно (тем, кто забыл уроки зоологии) напомним, что все двустворчатые моллюски вообще не имеют никакой головы. С помощью своих многочисленных, сложно устроенных мантийных глаз гребешок способен видеть движущиеся поблизости от него предметы. В случае опасности он резко захлопывает створки, выталкивая воду, и благодаря образующемуся реактивному толчку подскакивает на несколько сантиметров вверх и отплывает до полуметра по прямой над дном. Прыгнув таким образом раза три-четыре, он опускается на новом месте и прежде, чем успокоится, делает несколько круговых движений, слегка зарываясь в грунт. Если на гребешка нападает осьминог или крупная морская звезда и ему спастись бегством не удается, он плотно сжимает створки и затаивается.

Голубые мидии.

Раковина гребешка имеет красивые очертания с характерными выступами в форме двух ушек. От вершины раковины к ее краям проходят радиальные борозды и гребни обычно желтоватых или красноватых тонов. Верхняя створка гребешка уплощена, а нижняя — выпуклая. Благодаря этой особенности раковину крупных экземпляров часто используют в качестве пепельниц, розеток для варенья или тарелок. В такой посудинке можно даже готовить горячие блюда: запечь ассорти из мяса моллюсков, креветок и приправить морской капустой. На стол эти дары моря подают прямо в раковинках, которые можно использовать неоднократно.

Гребешки плодовиты не менее, чем устрицы. Так, самка приморского гребешка выметывает 25–30 миллионов икринок. Вышедшая из яйца микроскопическая личинка несколько дней ведет планктонный образ жизни, а затем оседает на водоросли и прикрепляется к ним. Здесь личинка превращается в маленького моллюска, который затем падает на дно и переходит к образу жизни, характерному для взрослых особей.

У мидий, гребешков и устриц множество врагов. Больше всего эти моллюски страдают от нападения морских звезд. В заливе Петра Великого основной урон наносят им крупные желтоватые или буроватые амурские морские звезды. На устрицу или мидию хищница наползает сверху, выворачивает свой желудок и поливает пищеварительным соком. У погибшего моллюска отдирает друг от друга створки и съедает мягкие части тела.

При нападении морских звезд гребешки подскакивают и отплывают в сторону.

Гребешка звезда буквально облепляет со всех сторон и ждет, пока у того не устанет замыкающим мускул, после чего он становится ее добычей.

Осьминоги раскрывают раковину моллюсков, предварительно убив животное ядовитыми выделениями слюнных желез. Из пустых раковин осьминог устраивает настоящую баррикаду около входа в свое убежище в скалах.

Хищные брюхоногие моллюски, и среди них крупная рапана, сверлят в створках устрицы отверстие, в которое запускают хоботок и выедают мягкие ткани, предварительно введя в них секрет слюнных желез. (О рапане нам еще предстоит узнать много интересного в этой же главе.)

Раковина служит двустворчатым моллюскам главной защитой. Когда в ней появляется какой-либо дефект, они вскоре гибнут, становясь жертвой хищников и болезней. Поэтому к числу врагов устриц относятся губки клиона и многощетинковые черви полидора. Эти животные сами не посягают на жизнь моллюска, но, поселяясь на нем, разрушают известь раковины, что и приводит к его гибели.

Наконец, двустворчатыми моллюсками питаются некоторые крабы и рыбы. Устричные банки по берегам Атлантического океана и в Средиземном море подвергаются нападению крупных скатов-орляков, рыб губанов, крабов-плавунов и травяных крабов.

В защищенных от штормов бухтах залива Петра Великого, там, где каменистые россыпи и устричные банки перемежаются участками с илисто-песчаным дном, живут дальневосточные трепанги. Трепанг относится к типу иглокожих, к которому принадлежат также морские звезды и морские ежи. Однако в своем типе он представляет редкое исключение: никаких иголочек в его коже нет. Тело трепанга с многочисленными коническими выростами достигает в длину 30–40 сантиметров и имеет желтоватую или коричневую окраску. Спинная сторона несколько темнее брюшной. Трепанги малоподвижны. В тихую погоду они выползают на илистые площадки, щупальцами собирают самый поверхностный слой ила и заглатывают его. Вместе с илом в кишечник трепанга попадает множество мелких организмов, служащих ему пищей. При приближении шторма трепанги заползают под камни, в расщелины скал и другие укромные места.

Сходный образ жизни ведет японская кукумария. Оба вида голотурий имеют промысловое значение.

Медузы, креветки, рыбы

В октябре 1965 года в Черноморское пароходство пришло сообщение о редком случае в практике мореплавания. Радировал танкер «Луцк». Судно отправлялось с внешнего рейда японского порта Токуяма к причалу. Вдруг насос, питающий машинную установку забортной водой, начал работать с перебоями. Упало давление, а это грозило полной остановкой машины. Старший механик приказал немедленно перевести работу насоса на донный кингстон. Бортовой тут же вскрыли и увидели, что он забит какой-то липкой массой. «Масса» оказалась скоплением медуз. Моряки «Луцка» поняли, почему так красиво было море, которым они любовались с палубы: всю бухту покрывали миллионы переливающихся всеми цветами радуги медуз.

Известно несколько видов съедобных медуз, и все они относятся к так называемым «корнеротам». Полусферический зонтик корнеротов лишен по краям щупалец, чем эти медузы отличаются от всех своих сородичей. Из центра зонтика вниз свешиваются ротовые лопасти, похожие по форме на морковку, откуда и произошло название животного — корнеротая медуза. Эти ротовые лопасти образуют многочисленные складки. Складки срастаются в трубочки, по которым в желудок медузы поступает пища, а рот тем временем зарастает. Питаются корнероты самыми мелкими планктонными организмами.

Массовое развитие съедобных медуз наблюдается чаще всего вблизи устьев рек, в местах с илистым дном. Речной сток способствует развитию планктона, и медузы находят здесь себе обильную пищу. Население тех приморских стран, где медуз промышляют, заметило прямую связь между усилением речного стока и массовым развитием корнеротов. Об этом говорят такие китайские поговорки: «Много дождя — много медуз» и «После грозы жди богатого улова медуз».

Корнероты малоподвижны, приливно-отливные течения иногда уносят их в открытое море, где из них образуются гигантские километровые скопления.

Давно замечено, что многие медузы, в том числе и корнероты, каким-то образом чувствуют приближение шторма. Реагируют ли они на изменение атмосферного давления или способны ощущать на далеком расстоянии «голос бури», то есть колебания водных масс, толком еще неизвестно. Тем не менее медузы за несколько часов перед бурей прекращают движения зонтика и вследствие этого опускаются в глубину.

Подобно тому, как вблизи цианеи постоянно держатся мальки пикши, под защитой корнеротов находятся рачки-креветки. Креветки безмятежно плавают недалеко от медуз, но при малейшей опасности спешат к ним, и когда те опускаются на дно, рачки плывут впереди них. Из этого факта было сделано неправильное толкование взаимоотношений между корнеротами и креветками. Рыбаки предполагают, что креветки служат «поводырями» слепых медуз.

Ловят медуз с лодок при помощи больших сачков, а также плетеными вершами, используя при этом приливно-отливные течения. Верши устанавливают на мелководье входным отверстием против течения, и затем набившихся туда корнеротов выворачивают в лодку.

Промысел съедобных медуз практически никем не учитывается; о нем имеются лишь самые отрывочные сведения. Так, в местечке Хуанлун на побережье Китая в 1952 году заготовили 1500 тонн свежих медуз, а в районе местечка Юйхуань ежегодно ловят до двух тысяч тонн. По-видимому, промысел корнеротов значителен — купить в магазине или на рынке соленую медузу можно в течение всего года в любом городе Китая, Кореи и Японии.

Ткани медузы содержат 96 процентов воды, и соответственно на долю питательных веществ приходится очень немного — 0,6 процента белков, столько же углеводов и всего лишь 0,03 процента жиров. В процессе переработки свежих медуз вода из них удаляется и остается довольно ценный пищевой продукт. Обычно используют только студенистую часть зонтика, тогда как все остальное выбрасывают.

Китайцы, впрочем, заготовляют также и ротовые лопасти, которые затем поступают в продажу под названием «голова медузы».

После первичной разделки медуз промывают сначала в морской воде для отделения слизи, а потом в пресной и обрабатывают смесью соли и квасцов. Иногда их помещают под небольшой гнет. Высококачественный продукт имеет хрустально-прозрачный вид с легким фиолетовым оттенком аметиста. В килограмме соленых медуз содержится свыше 120 граммов белков, 37 — углеводов, один грамм жиров. Коме того, там имеются витамины B₁, BB и PP.

Употребляют медуз в вареном и жареном виде с приправой из перца, корицы, мускатного ореха, но предварительно отмачивают в пресной воде для удаления избытка соли и квасцов.

В Европе и Америке в настоящее время медуз не промышляют и никак не используют, но есть свидетельства, что ими лакомились древние римляне, а отдельные случаи употребления медуз в пищу в европейских странах вплоть до начала XIX века описаны в научном труде немецкого естествоиспытателя Лоранца Окена, опубликованном в 1835 году.

Совершенно несомненно, что жители Европы могли использовать для этой цели только одну медузу, а именно европейского корнерота. Эта медуза встречается и у нас, в Черном и Азовском морях, где досаждает купальщикам, так как сильно «жжется». Особенно много хлопот причиняют корнероты рыбакам Азовского моря: при массовом размножении они залепляют ячеи сетей и мешают нормальному промыслу рыбы. Выедая планктон, корнероты лишают пищи множество мальков промысловых рыб.

Вкусы людей в области гастрономии крайне консервативны. Если начать промысел и засолку медуз, вряд ли это новое блюдо быстро получит признание, хотя еще лет сорок назад соленых медуз продавали на базарах Владивостока. Учитывая достаточное содержание в корнеротах питательных веществ, можно было бы перерабатывать их на корм для скота. А уменьшение количества корнеротов, скажем, в Азовском море принесло бы рыболовству только пользу и не сказалось бы отрицательно на жизни других животных этого мелководного бассейна.

Начав разговор о медузах умеренной зоны океана, нельзя не остановиться на маленьком крестовичке — грозе купальщиков Японского моря. Можно с уверенностью сказать, что во всем Приморском крае нет ни одного человека, который не слыхал бы о медузе-крестовичке, снискавшей себе весьма широкую и печальную известность. Вызываемые им поражения людей в некоторые годы принимают массовый характер. О масштабах действия крестовичка говорит такой факт: только 17 июля 1966 года в жаркий день в водах курортной зоны Амурского залива было поражено более тысячи человек. Поэтому совершенно понятен интерес к этой медузе не только биологов, изучающих фауну моря, и врачей, но также всего населения.

Крестовичок не отличается крупными размерами: средняя величина зонтика — с трехкопеечную монету. Народное название его связано с крестообразным расположением четырех темных пищеварительных каналов. Вдоль них тянутся четыре, тоже темных, но более широких половых железы. Крест хорошо виден на полупрозрачном зеленоватом фоне зонтика, по краям которого расположено до 80 тонких щупалец, каждое с присоской посередине. Щупальца густо усажены поясками стрекательных клеток — грозного оружия крестовичка.

Медузы живут на мелководных участках пляжей в зарослях морских трав зостеры и филлоспадикса, а также среди водорослей саргассум. Они повисают на растениях, прикрепившись своими присосками. Иногда крестовичка можно увидеть и на чистой воде, но обычно невдалеке от зарослей, в которых он подстерегает добычу.

Главную пищу крестовичков составляют маленькие рачки, которых они ловят из засады, распустив и вытянув часть щупалец. Едва рачок случайно коснется одного из щупалец, как хищник протягивает к нему все остальные. Захваченная и умерщвленная добыча препровождается в широко раскрытый рот.

Реакция крестовичка на всякое прикосновение, в общем, одинакова. Достаточно купающемуся человеку задеть щупальца медузы, как она устремляется вперед и пытается прикрепиться при помощи присосок. В этот момент купальщик ощущает сильный «ожог». Через несколько минут кожа на этом месте краснеет и покрывается волдырями, а затем появляются признаки общего отравления — слабость, затруднение дыхания, боли в пояснице, обмороки.

В массовых количествах крестовички появляются далеко не каждый год. По наблюдениям Л. Микулич, в дождливые годы они почти не встречаются, зато в конце жаркого засушливого лета их оказывается очень много, и опасность поражения ими увеличивается. Дело в том, что крестовичок чрезвычайно чувствителен к понижению солености и при самом незначительном распреснении, например в результате дождей, погибает.

Жизненный цикл крестовичка, как и многих других медуз, заключается в чередовании медузоидного и полипоидного поколений. Полип поселяется на камешках и обломках раковин. Он менее миллиметра в высоту и снабжен четырьмя длинными щупальцами. Питаются полипы мельчайшими морскими червями — нематодами. К понижению солености и температуры полипы не так чувствительны, как медузы. Незаметно для наблюдателя они живут на дне мелководных пляжей и размножаются почкованием, образуя подобных себе полипов. В засушливые годы с повышением температуры воды на полипах начинают выпочковываться молодые медузы. Они отрываются, быстро растут и заселяют всю окрестную водную растительность.

Заросли прибрежных морских трав и водорослей таят в себе не только опасность «ожога» крестовичком, здесь же прячутся очень вкусные травяные креветки.

Увидеть креветку нелегко, так как она имеет характерную покровительственную окраску, состоящую из перемежающихся зеленоватых и светлых продольных полос. Поза креветки также способствует маскировке. Рачок располагает свое тело так, что полоски сливаются с отдельными травинками. В случае опасности травяная креветка стрелой срывается с места, резко загребая хвостовым плавником. При этом она движется задним концом тела вперед. Креветка способна медленно плавать также вперед головой, работая особыми плавательными ножками брюшного отдела. Кроме того, она может передвигаться по дну на трех парах грудных ног, этими же ногами цепляется за травинки.

Травяная креветка легко скрывается среди зарослей морской травы благодаря своей защитной окраске.

Бродя в зарослях, травяная креветка поедает червей и других мелких обитателей ила, а также разнообразную растительную пищу. Муть, поднимающаяся при поисках пищи, часто попадает ей под панцирь, где расположены нежные жабры, и затрудняет дыхание. Чтобы избавиться от грязи, она периодически запускает туда одну из ножек второй грудной пары и очищает жабры. Для передвижения и захвата пищи эти ножки не используются.

Каждая креветка, фигурально выражаясь, живет дважды. В первой половине своей жизни, до достижения двухлетнего возраста, она принадлежит к мужскому полу. После выхода из яйца, что происходит в мае или июне, личинка ведет планктонный образ жизни: несколько раз линяет, растет и к осени превращается в рачка-«малька». «Мальки» забираются в заросли морской травы и присоединяются к косякам живущих там взрослых креветок. К осени следующего года рачок вырастает до 12 сантиметров в длину и становится половозрелым самцом. В это время у травяных креветок начинается период размножения. Самец при спаривании приклеивает около грудных ножек более крупной самки два липких комочка, содержащих спермиев.

С наступлением осени, когда листья зостеры отмирают, травяные креветки уходят на глубину 25–30 метров и возвращаются обратно только весной. К этому времени прошлогодние самцы успевают превратиться в самок, и начинается их вторая жизнь. В половой железе развиваются яйцеклетки, и осенью оплодотворенные самки (бывшие самцы) уже носят на своих брюшных ножках несколько сотен яиц, с которыми они отправляются на зимовку. А через полгода из яиц вылупляются личинки. Самки, достигающие иногда 18 сантиметров, способны отложить яйца еще один или два раза.

У травяных креветок много врагов. Наиболее опасные из них — это различные хищные рыбы. Кроме того, они гибнут от паразитов. Больную креветку легко узнать по большому вздутию панциря в области жабр, где сидит паразитический рачок бопирус. Вызывает опухоль самка этого рачка, а микроскопический самец бопируса помещается тут же на брюшке самки.

Промышляют креветок при помощи мелкоячеистых сетей и специальных креветочных тралов, а также устанавливая в зарослях травы ловушки с приманкой. Мясо креветок очень вкусно и питательно. Из него приготовляют консервы или же продают в мороженом виде. Креветки длиной 10–12 сантиметров уже вполне пригодны в пищу и потому долгое время считались промысловыми. Ловцам, конечно, не могло прийти в голову, что у креветок пол не определяется при появлении их на свет, а зависит от возраста. В результате самки, как наиболее крупные и соответственно более ценные, вылавливались в первую очередь, а в косяке креветок оставались только «мальки» и самцы. Поучительный пример того, как важно изучать биологию животных, прежде чем налаживать их промысел.

Во время прилива на литораль приходят рыбы. Здесь они находят себе обильный корм. Креветками, червями и даже медузами питаются пинагоры. Эти рыбы держатся в прибрежной зоне моря, где сильно сказывается действие волн и приливно-отливных течений. Брюшные плавники пинагора превратились в круглую присоску, при помощи которой рыба прочно прикрепляется к подводным камням и скалам. Таким образом, ни течения, ни волнение для нее не страшны. Икру пинагоры мечут вблизи нижнего уреза воды, и самец охраняет ее от различных врагов: хищных рыб, морских птиц и… ворон, которые не прочь полакомиться вкусной икрой, а иногда и самими пинагорами.

В Японском море в течение всего лета на литорали кормится темная камбала, а такие рыбы, как керчак и маслюки, остаются в лужах и под камнями даже при отливе. Маслюки — небольшие рыбки 20–30 сантиметров длиной; у них змеевидная форма тела и скользкая, как бы смазанная маслом кожа. Взять маслюка руками невозможно — он легко ускользает между пальцами. Эта особенность служит рыбе хорошей защитой. Маслюк прекрасно плавает, но не хуже ползает между водорослями и камнями при спаде воды.

Маслюк часто остается на литорали после спада воды.

В толще воды над литоралью Японского моря можно видеть и белоточечную собаку-рыбу, или фугу. Маленький рот фугу снабжен режущими пластинками, которые образуются из слившихся между собой мелких зубов. Этими пластинками он ловко обкусывает различных прикрепленных к камням литоральных животных. Пробираясь между камнями и в зарослях водных растений, он способен двигаться и головой и хвостом вперед. Фугу обладает еще одной своеобразной особенностью: может накачивать воду или воздух в особый мешок, отходящий от желудка, и сильно раздуваться как шар. Раздуваясь, фугу скрежещет зубными пластинками, а пойманный яростно кусается, отчего и произошло название: собака-рыба. Раздувание тела и скрежетание, по-видимому, служат для отпугивания врагов, а также для их предупреждения. Дело в том, что печень, икра, молоки и кожа фугу страшно ядовиты.

Как ни странно, но эта рыба, несмотря на ее ядовитость, считается в Японии деликатесом и высоко ценится. Японцы издревле лакомились ее мясом. Многие из них потом умирали в страшных мучениях, но опасность, казалось, только усиливала привлекательность этого блюда. Дело дошло до того, что в результате отравления начала редеть императорская армия, и императоры вынуждены были запретить солдатам лакомиться рыбой-собакой под страхом смертной казни и конфискации имущества. Фугу стали готовить и подавать к столу тайно, отчего стоимость блюд из нее неимоверно возросла.

Пристрастие японцев к зловещему лакомству сохранилось до наших дней. Теперь в Японии существуют рестораны, в которых специально обученные повара приготовляют гурманам восхитительные кушанья из фугу. И все же, несмотря на тщательную предварительную обработку этой рыбы, имеют место случаи смертельного отравления. Известный специалист по ядовитым морским животным Б. Холстед считает, что есть фугу — это рисковать жизнью. «Оставьте эту рыбу в покое, — говорит он, — и, вероятно, вы дольше проживете».

Там, где нет приливов

Приливная волна свободно катится по океанским просторам, но мелководные и узкие проливы оказывают ей заметное сопротивление. Так, Большой Бельт, Малый Бельт и Зунд надежно заслоняют от приливов Балтийское море. Наши южные моря сообщаются с водами Мирового океана через целую систему узких и мелководных проливов и внутренних морей. На атлантическом берегу Испании вблизи Гибралтара высота приливов достигает трех метров, но по эту сторону Геркулесовых столбов (так со времен Древней Греции называются скалы на противоположных берегах Гибралтарского пролива) уровень моря колеблется всего в пределах 1,3 метра, а в остальной части Средиземного моря лишь на 0,5 метра. Черного и Азовского морей приливная волна практически уже не достигает. В них нет приливно-отливной зоны, но мелководные организмы образуют сообщества, сходные с литоральными. Такая ложная литораль расположена между верхним краем максимального заплеска и той полосой морского дна, где начинается торможение прибойных волн.

Летом на Черноморском побережье становится особенно многолюдно. Каждый мало-мальски способный держаться на воде, надев маску и ласты, разглядывает дно в поисках необыкновенных даров моря. Загорающие перебирают руками пляжный песок, выбирая понравившиеся ракушки и камешки. Рыболовы терпеливо наблюдают за своими лесками. Голые ребятишки стараются выманить из щелей в скале осторожных крабов. Все страшно увлечены. Но эти горожане и жители внутренних районов страны, как правило, ровно ничего не знают о жизни моря, на берегу которого они проводят столько приятных часов своего отпуска.

Начнем с того, что в Черном море обитает свыше 2 тысяч видов различных животных и около 250 видов растений. Подавляющее их большинство имеет средиземноморское происхождение. Далеко не все обитатели Средиземного моря смогли проникнуть в воды Черного моря и здесь ужиться — одни не выносят пониженной солености, для других оказался неприемлем температурный режим (зимой температура воды у северных берегов близка к нолю). Наконец вся толща черноморской воды глубже 150–200 метров лишена кислорода и насыщена сероводородом, поэтому там живут одни лишь сероводородные бактерии. Таким образом, основная масса черноморских растений и животных представляет собой обедненную фауну и флору Средиземного моря.

За последние 50–60 миллионов лет Черное море неоднократно отделялось от Средиземного и сливалось воедино с Каспийским. От этого периода в составе черноморской фауны сохранилось несколько десятков видов каспийского происхождения. В Средиземном море они не встречаются, зато характерны для Каспия.

У берегов Крыма соленость черноморской воды в два раза ниже нормальной океанической, а вблизи устьев крупных рек — даже в 10 раз. Благодаря этому в Черном море живут также представители пресноводной фауны, сумевшие приспособиться к новым условиям.

Жизнь Черного моря изучена достаточно полно. На его берегах расположено несколько биологических станций, принадлежащих Советскому Союзу, Румынии, Болгарии и Турции. В Севастополе находится институт Биологии южных морей Академии наук УССР. Издано много научных трудов, определителей и справочников. К сожалению, популярных книг о черноморских растениях и животных очень мало, а для отдыхающих было бы и полезно и интересно знать жизнь наиболее характерных и массовых видов морских животных.

Не рекомендуется без разбора ловить и хватать руками все, что плавает и ползает. Иногда это может причинить ловцу неприятности; а некоторых животных следует охранять и оберегать. Начнем с опасных.

Бродя по мелководью, остерегайтесь случайно наступить на плоскую рыбу — морского кота. Этот обитатель прибрежных пляжей часто лежит на дне, полузарывшись в песок, и подстерегает добычу. Морской кот принадлежит к группе скатов-хвостоколов. На его бичевидном хвосте имеется длинный зазубренный шип. Потревоженный, он ударяет хвостом, нанося глубокие рваные раны, которые долго не заживают.

Роясь в зарослях водной растительности и переворачивая камни, нужно быть очень осторожным, чтобы не коснуться морского ерша, или скорпены. Эта малоподвижная донная рыба подстерегает добычу, сидя с разинутым ртом в засаде. Окраска у морского ерша такова, что он почти сливается с окружающей средой; разветвленные выросты на голове, заостренные концы лучей плавников и колючки на жаберных крышках можно легко принять за водоросли. Второй луч спинного плавника скорпены имеет внутри канал, в который открываются протоки ядовитой железы. Такие же ядовитые железы имеются и на жаберных крышках. Уколовшийся об луч плавника или колючку жаберной крышки ощущает жгучую, долго не прекращающуюся боль. Пораженное место отекает, и на несколько дней может повыситься температура.

Купальщику также не следует прикасаться к большой черноморской медузе — корнероту. Узнать ее легко по ярко-фиолетовой кайме зонтика. Медуза эта довольно ощутимо «обжигает» незащищенные участки кожи. Серьезной опасности это не несет, но настроение на несколько часов может испортить. Неприятные ощущения от действия яда корнерота испытывают и люди, лечащие радикулит и ревматизм медузой, растирая ею больные части тела. Болезнь после подобной процедуры, конечно, не проходит, но дополнительных страданий от «ожогов» больной получает достаточно. Вот, пожалуй, и все опасности.

В Черном море живет еще одна крупная медуза — аурелия, о которой уже не раз шла речь в этой книге. Аурелия — редкий пример крайне широкого, как говорят ученые, космополитического распространения вида. Она встречается почти по всему Мировому океану. Черноморские аурелии не такие крупные, как в северных морях, они имеют весьма блеклую окраску, часто плавают вдоль берега целыми косяками и для купальщиков совершенно безвредны.

Теперь поговорим о тех, кого нужно охранять. Среди скал и камней на берегу вблизи воды попадаются мраморные крабы. Это очень осторожные, пугливые животные, которые прекрасно видят как на суше, так и под водой. В воду они должны периодически спускаться, чтобы смочить жабры. Как и все ракообразные, мраморные крабы имеют жаберное дыхание, питаются самой разнообразной пищей и играют в прибрежном сообществе важную роль санитаров, поедая и загнивающие растения, и мертвых животных, и остатки от завтраков отдыхающих. Уже по одной этой причине их следует щадить и оберегать.

В Черном море на камнях и скалах у самой поверхности воды селятся несколько видов морских желудей и крупные (до 4,5 сантиметра) моллюски — морские блюдечки, или пателлы. Морские желуди, как известно, прочно прирастают своей раковиной к поверхности скалы. А вот пателла противостоит прибою лишь силой мускулатуры ноги и благодаря обтекаемой форме раковины. Здесь же во множестве сидят маленькие улитки меларафе, родственные уже известным нам моллюскам из рода литторина.

Морские блюдечки из рода пателла прочно присасываются к камням.

Уже после первого знакомства с населением скал и камней вблизи кромки воды у берегов Черного моря невольно напрашивается сравнение с таким же сообществом северных морей. Действительно, в общем облике скальных биоценозов этих удаленных друг от друга и таких непохожих морских бассейнов имеется много общего. Но… это только внешнее сходство, виды же организмов совсем не одни и те же. Черноморские моллюски и морские желуди не смогли бы жить в арктических морях, а арктические в Черном — слишком велико различие между температурными режимами обоих бассейнов. Однако один из факторов внешней среды, речь идет о прибое, воздействует одинаково независимо от географической широты. Приспособление животных к условиям обитания в прибойной зоне и породило сходство в облике прибойных биоценозов разных морей.

В Черном море не растут ни фукусы, ни аскофиллумы, характерные для морей с выраженными приливно-отливными течениями, зато здесь развивается своя флора. На самой небольшой глубине поселяются бледно-розовые очень жесткие кустики. Это водоросль кораллина. Рядом с ней можно найти похожую на бурую метелочку водоросль церамиум. Обе они относятся к группе красных водорослей, которые в морях, где имеются приливы, живут на глубине нескольких метров. В Черном море они заняли те участки, на которых в приливных морях разрастаются только что упомянутые бурые водоросли.

Начиная с полуметровой глубины камни покрыты зарослями очень обычной для Черного моря водоросли цистозейры. В них прячутся крошечные моллюски, рачки, водяные клещи и другие животные. На этой же глубине растет и ярко-зеленая, похожая по форме на листья салата водоросль ульва. К камням прикрепляются черноморские мидии, а под камнями прячутся крупные крабы. Каменный краб совсем непуглив и не отступает даже перед человеком. Заметив опасность, он приподнимается на задних парах ног и широко раскидывает в стороны большие клешни: принимает угрожающую позу. Брать краба руками надо осторожно. При неумелой попытке он вцепляется клешнями и может до крови поранить палец. Каменный краб внимательно следит за действиями врага своими зоркими глазами, сидящими на подвижных стебельках. Бдительность его можно обмануть, отвлекая внимание движениями левой руки. Между тем правую руку медленно заводят за спину краба и хватают его за самое широкое место панциря. Рассмотрите каменного краба повнимательней, а потом обязательно отпустите его на волю. Еще несколько лет назад он был одним из самых распространенных черноморских животных, а теперь стал довольно редким. У южных берегов Крыма к концу лета не увидишь ни одного краба: всех их вылавливают для сувениров и ради крошечных кусочков мяса в клешнях. А жаль. Этот краб не только приносит пользу как санитар, но служит настоящим украшением пейзажа, оживляя подводный мир и придавая ему неповторимый вид.

Песчаные пляжи пользуются у отдыхающих на море наибольшей популярностью, но, наверное, никто и не подозревает, что под ногами людей, бродящих у самого уреза воды, живут в песке многочисленные двустворчатые моллюски. Нащупать их руками очень трудно, но можно выкопать лопатой. Вот перед нами желтые, коричневатые и фиолетовые донаксы с треугольной раковиной и очень странной формы, как бы вытянутый в длину, солен. Поведение солена совершенно не совпадает с общепринятыми представлениями о двустворчатых моллюсках. Обычно пойманный двустворчатый моллюск плотно сжимает створки раковины и неподвижно лежит на берегу. Солен же, энергично толкаясь ногой, скачет по пляжу, безошибочно направляясь в сторону моря. Достигнув воды, он мигом зарывается в песок, пробуравливая вертикальный ход.

Чуть глубже в песке прячутся двустворчатые моллюски с округлой раковиной — венусы, тапесы и кардиумы (сердцевидки). Они выставляют над поверхностью дна тонкие сифоны и непрерывно засасывают через них воду, отфильтровывая мельчайших животных и одноклеточные водоросли, которые служат им пищей. После смерти этих двустворчатых моллюсков волны выбрасывают на песок их пустые раковинки. Конечно, каждому приходилось видеть шкатулки и рамочки, обклеенные такими ракушками. Все эти изделия нельзя отнести к предметам высокого искусства, но часто воображение, зоркий глаз и хорошие руки мастера создают из такого материала довольно красивые вещи. В Бомбее, в музее при знаменитом на весь мир морском Тарапуравал-аквариуме, собрано множество изделий из раковинок, клешней крабов, кусочков коралла и других выброшенных морем останков животных.

Сердцевидка обитает на песчаных отмелях вдоль всего Атлантического побережья Европы, распространена она и в Средиземном и Черном морях.

В песчаном грунте водятся также различные черви, которые неизменно привлекают питающихся ими рыб. Наиболее обычна на песчаных отмелях султанка, или барабуля. У этой придонной рыбы на нижней челюсти имеются два усика, которыми она постоянно роется в песке, нащупывая червей, моллюсков, рачков-бокоплавов и другую добычу. Весной на песчаных отмелях откармливается и нерестится камбала.

Там, где к песку примешан ил, обычно разрастается морская трава зостера. Здесь свой особый мирок. На травинках качаются, уцепившись хвостом, морские коньки. Между листками прячется морская игла. Кроме странной формы тела, для обеих рыбок характерна своеобразная забота о потомстве. При нересте самка откладывает несколько десятков икринок в особую выводковую камеру, которая имеется только у самца. Самец таскает икру с собой, а после выхода мальков первое время пасет их. В случае опасности самец морского конька издает низкий щелкающий звук, и мальки прячутся в его выводковую камеру. Сигнал тревоги, записанный на магнитофонную пленку, воспринимается мальками как настоящий призыв родителя.

В зостере обитает множество креветок, здесь же прячутся травяные крабы и редкие для Черного моря представители иглокожих — маленькие змеехвостки и голотурии. Перегнивающие листья зостеры поедает кефаль.

Травяной краб.

Еще 20–30 лет назад в Черном море в большом количестве встречались устрицы и мидии. В настоящее время устриц почти не осталось, а численность мидий значительно уменьшилась. Виноват в этом крупный хищный брюхоногий моллюск рапана. Его завитые раковины с глянцевым оранжево-красным устьем можно встретить повсеместно у продавцов сувениров.

История появления рапаны в Черном море и загадочна, и романтична, и трагична по своим последствиям. Родина этого моллюска — Японское море. В 1947 году живую рапану неожиданно нашли в Новороссийской бухте, в 1950 году она появилась вблизи Батуми, а в 1952 году у берегов Крыма. Еще через семь лет рапану стали находить на черноморском побережье Румынии, Болгарии и Турции, а к 1961 году она заселила все море.

Совершенно очевидно, что преодолеть расстояние между Японским и Черным морями рапана смогла только с помощью человека. Но как это произошло? Высказывалось предположение, что какой-нибудь любитель красивых раковин наловил в Японском море несколько рапан и живыми доставил их в Черное море, где и выпустил. Такой вариант не исключен, хотя он маловероятен. Вообще известно много случаев завоза частными лицами различных животных из дальних мест с целью их акклиматизации в новом районе. Иногда такие действия приводят к желаемым результатам, и вселенцы успешно осваиваются на новом месте. Так, во многие тропические и субтропические страны была завезена из Экваториальной Африки крупная наземная улитка ахатина. Известно, что трех таких улиток в 1966 году привез во Флориду солдат, отбывавший военную службу на Гавайских островах. До этого ахатины на Американском континенте не было, но уже через три года она стала угрожать кофейным плантациям Флориды, так как успела сильно размножиться. Только на садовом участке миссис Бессии Паркхерст, где были выпущены три первые ахатины, их насчитали не менее 200 тысяч! Живую ахатину перевозить очень легко, этот наземный моллюск дышит атмосферным воздухом и способен долгое время обходиться без воды и пищи. Иное дело рапана, которая не может и суток прожить вне моря. Наземная ахатина в любом районе с теплым климатом будет чувствовать себя великолепно, а взрослым япономорским рапанам, которые всю жизнь провели в условиях нормальной океанической солености, распресненная вода Черного моря придется явно не по нраву. Вряд ли наш предполагаемый энтузиаст-любитель (если такой когда-либо существовал) смог организовать перевоз в сосуде с морской водой множество рапан, часть из которых все же прижилась в Черном море. Маловероятна и другая версия — доставка нескольких рапан в балластных цистернах судов, куда они случайно попали при заполнении их водой.

Тайна появления рапаны в Черном море остается нераскрытой.

Может быть, в Черное море из Японского были доставлены не сами моллюски, а их яйца? Рапана весьма плодовита. Яйца, каждое величиной с маковое зернышко, по 200–1000 штук заключены в прочную кожистую оболочку (капсулу), имеющую форму чешуйки. Кладка из нескольких сотен капсул прикрепляется к различным подводным предметам, чаще всего к камням, среди которых живут эти моллюски. Через месяц из каждого яйца выходит крошечная личинка. Первое время она ведет планктонный образ жизни — плавает в толще воды при помощи множества ресничек. Уже в момент выхода из яйца личинка имеет маленькую прозрачную раковинку и зачатки всех органов взрослого моллюска. Она питается планктонными организмами, быстро подрастает, ее раковинка становится более массивной и тяжелой. Вскоре личинка оседает на дно и превращается в маленькую рапану. Большой знаток моллюсков калининградский зоолог Рудольф Буруковский так представляет себе картину переселения рапаны. «Во владивостокском порту стоит судно, а по его днищу ползает рапана и откладывает свои капсулы. Через месяц судно швартуется в новороссийском порту, а к этому времени из капсул рапаны выходят многочисленные личинки. Капитан и не подозревает, что он провез 180 тысяч „безбилетников“. Действительно, пройти за месяц от Японского до Черного моря судно вполне успеет. Кладка очень прочно прикреплена, и яйца находятся под надежной защитой кожистой оболочки капсулы. Из 180 тысяч личинок, оказавшихся в черноморском планктоне, наверное, многие погибнут, но при таком огромном их числе у некоторых все же имеются реальные шансы приспособиться к необычным для них условиям».

В этом весьма правдоподобном предположении есть лишь одно уязвимое место: как рапана могла попасть на днище судна? Рапана живет среди камней и на устричных отмелях, она довольно проворно ползает по дну, но совершенно неспособна плавать. Одна из главнейших забот любого капитана — иметь «побольше футов под килем», то есть всеми способами избегать опасного соприкосновения подводной части судна с дном. Таким образом, между судовым днищем и камнями, на которых живут рапаны, всегда имеется водное пространство, абсолютно непреодолимое для этих моллюсков.

На подводной части судов можно видеть множество различных водорослей и животных, так называемые обрастания. Здесь и гидроиды, и морские желуди, и некоторые двустворчатые моллюски, прочно прирастающие к днищу. В природных условиях большинство организмов-обрастателей поселяется в верхних горизонтах прибойной литорали. Все их строение приспособлено к сопротивлению движению водных масс. Поэтому сильное встречное течение на ходу судна для них совершенно не страшно. Предположим, что личинка рапаны в конце планктонного периода жизни осела не на камень, а на подводную часть одного из стоящих на рейде или у причала судов. Как только начнется рейс, встречный поток смоет в море этого брюхоногого моллюска, совершенно неспособного противостоять движению воды.

Таким образом, ни сами рапаны, ни их яйца не могли в качестве «безбилетников» проделать длинный путь от Японского моря до Черного. Однако факт остается фактом: рапана, жившая до 1947 года только на Дальнем Востоке, теперь стала обычной для черноморского побережья и даже проникла в Азовское море. История заселения рапаной наших южных морей не только загадочна, но также и трагична. Трагедия заключается в том, что дальневосточный вселенец в короткий срок уничтожил значительные запасы черноморских устриц и мидий и теперь перенес свою истребляющую деятельность на других, более мелких моллюсков.

В морях Дальнего Востока численность рапаны в природных условиях регулируется хищными рыбами и морскими звездами, которые питаются моллюсками. В Черном море таких животных нет, и это способствует быстрому размножению моллюска, распространенность которого теперь, по-видимому, лимитируется только наличием подходящего корма. Даже массовый отлов рапан на сувениры не уменьшает их числа.

Достойно всякого удивления, что черноморскую рапану не употребляют в пищу, хотя она обладает высокими питательными и вкусовыми качествами. Возможно, в этом виновато предубеждение к непривычному продукту. Именно так рассуждал Собакевич, угощая обедом Чичикова: «Мне лягушку хоть сахаром обсыпи, не возьму ее в рот, и устрицы тоже не возьму: я знаю, на что устрица похожа». Между тем прежде рапана в нашей стране промышлялась. В заливе Посьет ловцы ныряли за моллюсками на дно и собирали их в мешок, повешенный через плечо, или в плавающий рядом ящик. Используется только массивная нога моллюска; ее едят, отварив в соленой воде, или вялят впрок, нанизывая по 10–15 штук, как грибы для сушки.

Гидроиды аглаофения образуют на дне густые заросли.

Говоря о черноморских животных, необходимо упомянуть об удивительном моллюске, которого не встретишь ни в одном из описанных мелководных биоценозов, хотя он и живет у самой поверхности воды. Этот моллюск, который называется тередо, или по другой транскрипции — торедо, относится к классу двустворчатых. Он селится внутри древесины, вызывая серьезные разрушения подводных частей деревянных свай, пристаней и судов. Внешне тередо нисколько на моллюска не похож; из-за вытянутой формы тела с древних времен его называют корабельным червем. Раковина тередо прикрывает только ¹/₃₀–¹/₄₀ часть его червеобразного тела и служит не для защиты, а в качестве сверла. Ее заостренными зубчиками моллюск как рашпилем сдирает древесину слой за слоем, а получающийся порошок поедает. Микроскопические личинки корабельного червя после короткого периода планктонной жизни оседают на деревянных предметах, и начинается их скрытая жизнь. Корабельному червю посвящено немало научных работ, написанных зоологами и кораблестроителями, но наиболее яркие строки об этом удивительном моллюске принадлежат перу Константина Паустовского.

«Когда он входит в дерево, то оставляет отверстие, едва заметное глазу. Он выпускает конец своего слизистого тела, наглухо прикрепляет его к отверстию и высовывает наружу две тоненькие трубки. По ним торедо высасывает воду и выбрасывает наружу древесную труху.

Торедо, вгрызаясь в дерево, быстро растет и толстеет. Поэтому ход делается все шире и длиннее, а тело моллюска, прикрепленное к входному отверстию, вытягивается как резина. Моллюск становится похожим на червя. Через несколько дней торедо уже не может вылезти обратно из своей деревянной норы. Достигнув старости, он умирает внутри дерева.

Сколько бы червей ни сверлило один и тот же кусок дерева, их ходы никогда не пересекаются. Каким-то особым чутьем торедо знает о близости чужого хода и сворачивает в сторону. Ходы переплетаются в причудливые и тесные узоры, но всегда между ними, как бы близко они ни подходили друг к другу, остается тончайшая прослойка дерева. Около Инкермана я нашел на берегу старую пристанскую сваю. Я отпилил кусок сваи, и передо мной открылся целый город, построенный торедо, полный широких дорог, тупиков и переулков. Внутри ходы были покрыты слоем твердой извести, а снаружи на сваях ничего не было видно, кроме небольших, похожих на точки отверстий. Я без труда раскрошил сваю руками».

Эти строки принадлежат писателю, но под ними может подписаться и ученый: все сказанное безупречно правильно с точки зрения науки. Тередо погубил множество деревянных кораблей, в том числе и «Санта Марию» Христофора Колумба. Чтобы избавиться от корабельного червя, деревянные суда вводили в реки, где тередо погибает от воздействия пресной воды, или вытаскивали корабль на сушу, чтобы зловредный корабельный червь задохнулся и высох.

«Знакомство с торедо, — пишет далее К. Паустовский, — заставило меня изучать жизнь моря. Я перестал смотреть на него, как смотрел до тех пор и как, возможно, смотрит на него большинство людей, — вот, мол, исполинская чаша соленой воды, приятная для глаза».

<<< Назад Глава 2. За полярным кругом

Вперед >>> Глава 4. На берегу тропического моря