Книга: Я познаю мир. Горы

Оценку дают политики

Оценку дают политики

Там, где высотный рельеф занимает значительную территорию страны, горы связаны с образом жизни, психологией и традициями жителей. По этой теме есть интересные суждения общественных и государственных деятелей этих стран. Д. Неру, находясь одно время в тюрьме – он там написал книгу «Мое открытие Индии», – осмысливая историю, отмечал: «Гималаи близки к нам не только по расстоянию, но и по духу. Они часть нашей истории и традиций, наших мыслей и нашей поэзии. Мы почитали и боготворили их. Они в нашей крови, они часть нашего существа».

Индира Ганди, дочь Неру, став во главе государства, тоже сочла нужным высказаться по этому вопросу: «Что привлекает меня в горах? Красота ландшафта, чистота воздуха, безлюдье или тот вызов, который горы бросают человеку, требуя от него выносливости и находчивости? Возможно, все это, но и еще кое–что. В долинах нас окружают плоды человеческого труда, а следовательно, мы постоянно ощущаем величие человека. Горы создают иную перспективу: человек – это ничтожная крупица, подавленная гигантскими силами природы. ...Меня всегда поражают и радуют в высоких горах дикие цветы, крошечные разноцветные головки которых выглядывают из самых невероятных трещин и уголков, преодолевая все препятствия».

Для знаменитого американца Томаса Хиггинса это еще одна возможность напомнить о возвышении в обществе: «Великие люди редко бывают изолированными горными пиками, обычно это вершины горных хребтов».

Вообще бы занятно было проследить этническое восприятие высот. Вот у японского профессора Коу сложился такой обобщающий вывод: «Труднопроходимые, хоть и не высокие, горы дали нашему народу чувство гордости и независимости, отличающие все горные племена Земли, а также постоянную привычку жить, экономя на всем».

И еще одно восприятие очень заметного деятеля – «пика» на политическом небосклоне. Высоты породили в Мао Цзэдуне поэтический зуд еще в молодости. «Гор перевал тверд, как железо, // Но сегодня могучим шагом / / Мы перейдем через вершину». Престарелого вождя потянуло на лирику. Вот его посвящение своей последней жене, бывшей танцовщице и актрисе, неистовой Цзян Цин: «Ты – чудесная горная вершина, // Почти всегда окутанная туманом, // Поднимающимся от реки. // Лишь изредка эта вершина // Под лучами солнца // Освобождается от тумана».

Но туман–то не простой, а политизированный: это, оказывается, заблуждение и перегибы супруги, руководящей культурой. Река – это оппозиция, ну а солнце понятно кто... Словом, взобравшись на головокружительную высоту власти, вождь в политико–поэтическом бреду пытался поставить на службу революции не только «массы», но и горы, и другие стихии. Но время проходит, и горы остаются горами, а амбиции – амбициями.