Книга: Как работает мозг

Музыка

Музыка

Музыку принято считать одним из самых возвышенных явлений. Похоже, что это одна из немногих вещей, которые дают нам чистое наслаждение. Она подобна гедонистической глазури, подслащающей пирог наших жизненных потребностей. Но в последнее время появляется все больше данных, указывающих на то, что способность создавать и воспринимать музыку заложена в наш мозг от рождения и определяется генами, подобно способности к овладению языком. Дети уже в пятимесячном возрасте могут улавливать малейшие изменения высоты звуков, а к восьми месяцам — запоминать мелодии достаточно хорошо для того, чтобы демонстрировать удивление, если в знакомом мотиве меняется хоть нота¹⁵.

За восприятие слов и музыки отвечают разные области мозга Слева видна слуховая кора левого полушария, активированная слышимой речью, справа — слуховая кора правого полушария, возбуждающаяся при звуках музыки. Речевой центр левого полушария разделен на несколько областей, каждая из которых выполняет специфические функции.

Механизм, позволивший этим, казалось бы, бесполезным функциям развиться в ходе эволюции, пока неизвестен. Судя по всему, когда-то музыкальные способности должны были давать нашим предкам какую-то выгоду, помогая выживанию. Согласно особенно правдоподобному предположению, эта выгода могла быть связана с примитивными формами системы коммуникации. Данное предположение подтверждается тем, что врожденные музыкальные способности, судя по всему, имеются даже v таких малоинтеллектуальных существ, как куры.

Некоторое время назад психолог Яак Панксепп из Огайо провел следующий эксперимент. Он проигрывал отрывки разных музыкальных произведений стае кур и отмечал их реакцию. Из всех представленных опусов наибольшее впечатление на кур произвел альбом “Пинк Флойд” The Final Cut. Слушая его, они распушали перья, медленно покачивали головами из стороны в сторону и вообще очень напоминали престарелых хиппи, отмечавших недавно сорокалетие рок-фестиваля в Вудстоке¹⁶. Панксепп пришел к выводу, что распушенные перья — это птичий аналог “мурашек”, вызываемых у людей некоторыми музыкальными эффектами. Почти всем знакомо это ощущение — сладчайший экстатический зуд, сочетающий в себе напряжение и облегчение.

Когда мы видим некое слово, оно может восприниматься как собственно слово (то есть компонент языка) или вызывать у нас в сознании концепты, которые оно представляет. В зависимости от этого в восприятии слова оказываются задействованы разные части мозга. Результаты сканирования мозга показывают, как активируются речевые зоны, когда человеку показывают слово и просят сказать, сколько в нем слогов (вверху), и как то же слово вызывает активность в совершенно других областях (в том числе связанных с извлечением сведений из памяти), когда человека просят подумать о том, что это слово означает (внизу).

Фрагменты музыкальных произведений, особенно часто вызывающие “мурашки”, связаны с неожиданными изменениями гармонии или с последовательностями, приводящими к ожиданию определенного разрешения, которое затем задерживается или так и не наступает. Эмоции, вызываемые такими последовательностями, включают расслабление, возбуждение, напряжение, облегчение, снова расслабление.

Музыка не только вызывает у нас кратковременную дрожь, но и может заставлять нас пускаться в пляс или, напротив, погружать в сон. От подбора музыки может зависеть даже выбор вина, которое мы покупаем в супермаркете¹⁷.

Нашему мозгу приходится немало трудиться над конструированием музыки из простых ударов звуковых волн в барабанные перепонки, а также с теми эмоциональными реакциями, которые они вызывают. Каждый компонент поступающей информации — высота звука, мелодия, ритм, пространственное положение и громкость — обрабатывается отдельно, а затем все компоненты вновь соединяются. Нарушения работы этого конвейера могут приводить к развитию музыкальных аналогов агнозии. Человек, страдающий этим расстройством, отчетливо слышит мелодию, но не может сказать, что это — “Джингл беллз” или увертюра “1812 год”. Он не способен также отличать одну мелодию от другой и замечать неправильные ноты. И все же такие люди почти всегда могут сказать, веселый или грустный музыкальный отрывок они слышат. Это оттого, что обработка слуховой информации параллельно происходит также в лимбической системе, которая отмечает лишь эмоциональный тон музыки. “Мурашки”, по-видимому, возникают в результате этой преимущественно бессознательной эмоциональной реакции на звуки. Вероятно, именно потому, что этот эффект не требует работы сознания, он и наблюдается даже у кур.

По-видимому, одна из причин эмоциональных реакций, вызываемых музыкой определенного рода, связана с ее сходством с голосовыми (но не словесными) сигналами, которыми животные пользуются для передачи эмоциональных сообщений. Например, музыкальные последовательности с нарастающим напряжением и отсроченным разрешением, которые обычно вызывают ощущение “мурашек”, обладают сходством со звуками, издаваемыми как человеческими младенцами, так и маленькими детенышами животных, когда матери нет рядом. Установлено, что у животных эти крики вызывают падение уровня окситоцина — гормона, особенно важного для механизма, обеспечивающего привязанность родителей к детям. Кроме того, они вызывают у матери понижение температуры тела. Когда мать снова оказывается рядом, младенец или детеныш реагирует на это “разрешением” своего крика — голосовым приемом, который имеет некоторое сходство с завершением музыкальной фразы на дающей удовлетворение финальной ноте. При этом уровень окситоцина у матери повышается, как и температура ее тела. Исследования показали, что женщины ощущают “мурашки” при звуках музыки острее, чем мужчины. Этот результат прекрасно согласуется с данной теорией.

Вполне возможно, что “мурашки”, вызываемые музыкой, представляют собой слабый отголосок невольной дрожи, которая побуждает мать возвращаться к младенцу, оставленному без присмотра. Другие эмоциональные реакции на музыку могут быть связаны с иными подобными сигналами.

Слуховые зеркальные нейроны намного активнее у здоровых людей (вверху), чем у людей, страдающих аутизмом (внизу).

Музыка может также существенно усиливать у людей чувство взаимной привязанности. Установлено, что люди, особенно чувствительные к музыке (от природы или в результате обучения), быстрее улавливают эмоциональный тон речи и в целом отличаются большей способностью к сопереживанию¹⁸. И здесь, возможно, также могут работать зеркальные нейроны. Эксперименты показали, что звуки повседневной деятельности, как и вид людей, ею занимающихся, вызывают у нас активацию тех же клеток мозга, которые возбуждались бы, если бы мы сами выполняли такие действия. Скажем, когда мы слышим, как кто-то грызет яблоко, это вызывает в нашем мозге активность, похожую на ту, которая возникает, когда мы сами едим яблоко¹⁹. Активность зеркальных нейронов, реагирующих на слуховые стимулы, как и активность тех, что реагируют на зрительные стимулы, особенно сильна, если действие, ее вызывающее, нам хорошо знакомо. В ходе одного исследования экспериментаторы сканировали головной мозг пианистов и немузыкантов во время прослушивания фортепианной музыки. И у тех, и у других, как и следовало ожидать, наблюдалась активность слуховых зон мозга, но у пианистов была зарегистрирована также активность в моторных отделах коры, связанных с движениями пальцев. Возникало впечатление, что пианисты “подыгрывали” музыке, в то время как немузыканты только слушали ее²⁰.