Книга: Интернет животных. Новый диалог между человеком и природой

Биофилия versus биофобия

<<< Назад
Вперед >>>

Биофилия versus биофобия

Напряженность философского осмысления вопроса возвращает нас к основной проблеме: природа может быть как родной, так и враждебной человеку. Человек одновременно и биофил, и биофоб. Основной тезис Эдварда Уилсона о биофилии гласит: человек относится к природе в целом положительно, инстинктивно пытаясь соединиться с живыми системами. Поэтому он ставит в квартире цветы и с удовольствием идет гулять в лес. За этим кроется, согласно Уилсону, генетически унаследованное стремление к восприятию природы как исконного жизненного пространства человека.

Однако тесное сосуществование с животными запустило в действие и противоположный процесс, в ходе которого человек осознал себя отличным от животного: это самопознание, саморефлексия, отграничение67. Именно потому, что человек существовал в единстве со своим окружением и с животными, ему пришлось развить способность отличать себя от другого в облике животного68. Ведь природа всегда грозила ему опасностью.

Итак, человека связывает с природой диалектическая связь. Человеческий разум есть природа, но одновременно он ею не является. Он происходит из природы, но должен от нее отделиться, даже обратиться против нее, чтобы сохранить самое себя. Негативная сторона этого амбивалентного соотношения человеческого разума – быть природой, не являясь природой, – сформулирована в тезисе биофобии, который содержится в «Диалектике Просвещения»[3] Адорно и Хоркхаймера. Они утверждают, что отношения человека и природы со времен пробуждения разума, и это в зародыше наблюдается уже в ранних достижениях эллинской культуры, существуют под несчастливой звездой. Вместе с идеей человека разумного провозглашается эксплуатация животного мира. Как только человек начал размышлять о самом себе, с животными было покончено. Их принизили до объектов, с которыми человек может поступать по своему усмотрению. Даже религия не сумела положить конец этой эксплуатации. Сначала для поддержания собственного существования, потом ради получения выгоды животных выращивали, забивали, перерабатывали. Товарный мир превратил животных в биомассу, в поставщиков сырья. Индустриальный век с его освобождением производственных сил довел эту эксплуатацию до совершенства.

Именно соотношение биофилии и биофобии обеспечивает равновесие между человеком и природой. Правда, данный опыт требует выполнения необходимого условия: конкретное присутствие животного в конкретной жизни человека. Сегодня мы утратили это равновесие, поскольку в результате 200-летнего процесса маргинализации животные исчезли из человеческой жизни. С животными, населяющими современный мир, нас не связывают чувства; все что нам осталось – это животные на картинке, животные, используемые для развлечений, и животные в качестве членов семьи.

Ныне этот процесс даже становится процессом физической деструкции. Жизнь современного человека на 89 % состоит из работы и производства. В производственном окружении животные постепенно вытесняются машинами.

Основная ответственность за это лежит на изобретениях техники, давших волю производству: железная дорога, электричество, паровая машина, двигатель внутреннего сгорания, конвейер, удобрения и т. д. Поначалу животные еще использовались для замены машин, но постепенно их роль снизилась69. Это физическое сокращение, далее превратившее животных в объект исследования, в ХХ веке шло по нарастающей. Биотехнологиям удалось разложить животное на мельчайшие части, а потом собрать заново70. Клонирование животных, то есть их мультиплицирование по собственной воле, есть не просто конечная точка маргинализации. Это есть переход маргинализации в настоящую деконструкцию. Животное при этом становится существом иного рода, нежели то животное, каким оно было даже при условии маргинализации. Биотехнологическое разделение на части и генетическое сотворение нового животного есть следствие того перелома в истории человеческого общества, который можно назвать картезианским порогом или пределом. Ведь если, как учил Декарт, тело и душа – совершенно отдельные сущности, а у животного души нет, то невозможен и экзистенциальный дуализм человека и животного. Значит, животное обречено превратиться в машину. Именно ею и является клонированная овечка: это оживший морфологический «план строения», это крайняя форма изображения. Но она не является товарищем человека по несчастью, по страданию.

Элизабет де Фонтене, французский философ, автор книги о философии животных, отмечает: размышления о животных – а свидетельства о таковых представлены даже в самых ранних образцах человеческой культуры – достигли конца и скоро станут принципиально невозможны71. Потому что еще немного – и прекратит существование «животное», соответствующее нашим европейским представлениям о нем, противопоставленное человеку, независимое, чужое. Мы сможем сложить животное из мельчайших биологических частей, изменить, модифицировать, мультиплицировать. Мы сможем им манипулировать. Но тем самым животное утратит последние остатки первозданности, идентичности, индивидуальности, то есть равенства человеку, какое все-таки сохраняется за ним в мире, где животные функционализированы и индустриализированы, подчинены и маргинализованы72. Напичканная антибиотиками курица, которая влачит свое жалкое существование на нескольких квадратных сантиметрах батарейной клетки и не может даже пошевелиться, все равно остается той самой курицей, что и на воле. В ней не погибла способность начать все сызнова. А вот клонированное животное – это порабощенное животное, оно полностью принадлежит человеку, поскольку обязано ему своим появлением. Вот это и есть тот предел, за которым уже нет возможности «быть другим». Генетически воспроизведенное животное – это просто объект, материализованная мысль, осуществленный «план строения», и ему полагается подчиниться человеческой воле. В нем уже нет ни субъективности, ни свободы, превращающих животное в этом мире в единственное существо, которое не является человеком, но именно как нечеловек остается спутником человека. После того как именно не «животные», а «животное» исчезнет с лица земли, человек останется в одиночестве, раз уж он уничтожил своего единственного собрата по «различию видов», данного ему самим Творением. Отбросив этого собрата, он теряет и возможность совершенно отличного, иного переживания и определения самого себя. Отныне он предоставлен себе одному со всеми вытекающими из этого последствиями и опасностями73.

<<< Назад
Вперед >>>

Генерация: 6.097. Запросов К БД/Cache: 3 / 1
Вверх Вниз