Книга: Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога

ПИТОМЦЫ ЧЕРТОПОЛОХА

Ларин пятнистый

Все лето и всю осень до наступления морозов возле дорог виднеются заросли самого красивого из южных «чертополохов» — мордовника. Его цветочки собраны в круглые колючие голубые головки, и за это он получил свое латинское имя «эхинопс», что по-русски обозначает примерно «ежовник». Название намекает на ежа, а этот зверек свертывается в колючий шарик. Действительно, в изящной головке мордовника скрываются тысячи острых шипиков. Неосторожно схватив этого красавца, удивляешься тому, какая жестокость может скрываться под невинной внешностью. Это соцветие. Листья-то мордовника — зеленые сверху, белые и пушистые снизу — откровенны: они вырезаны острыми зубцами, заканчивающимися длинными и очень колючими иглами-шипами.

Мордовник — наследственное владение жуков-долгоносиков, носящих имя «ларин». У ларина пятнистого верхняя сторона тела усеяна пятнами желтого налета. В начале лета он кормится, поедая листья, а к концу июня начинает заниматься семейными делами. Свое потомство он пристраивает в цветочные головки мордовника, сейчас еще зеленые и всего с горошину, самое большее с вишню величиной. Две-три недели продолжаются хлопоты по домашним делам, и за это время колючие шарики становятся не только крупнее, но и синеют.

Для чего служит долгоносикам их хоботок, этот невероятный «нос», в который вытянута их голова? Сейчас мы узнаем это.

Мои пленники ларины помещены под колпаком на солнышке, на выступе моего окна. Беззаботный самец завтракает, отрывая хоботком небольшие кусочки от листьев. Самка занята еще раньше начатой работой. Ее хоботок целиком погружен в цветочный шарик мордовника. Она не делает никаких заметных движений, разве лишь переступит шаг, другой. Самка не сверлит хоботком, а медленно вонзает его: челюсти, расположенные на конце хоботка, кусают и режут, словно ножницы. Уходя в глубину головки, хоботок выдвигает немного кверху вырванные цветочки. На головках из-за этого образуются небольшие неровности, отмечающие занятые личинками места. Добрую четверть часа самка работает хоботком. После этого она поворачивается, нащупывает кончиком брюшка проделанный каналец и откладывает яичко.

Как она делает это? Ее брюшко и слишком толстое, и тупое на конце, его не засунешь в узенький канал, чтобы отложить яичко прямо на дно. Необходимо особое орудие — яйцеклад, чтобы доставить яйцо на место. Но у ларина, по-видимому, нет яйцеклада: все происходит так быстро и так скрытно, что я не вижу, чтобы высунулось что-либо похожее на яйцеклад. И все-таки я твердо убежден, что у самки ларина должен иметься скрытый яйцеклад: чтобы отложить яйцо в глубокую ямку, необходимо какое-то орудие. На конце хоботка — челюсти и другие ротовые части; он принимает обязательное участие в процессе еды. Его другое назначение — приготовить помещение для откладываемого яйца.

Чтобы ввести яйцо куда нужно, насекомое обычно обладает особым орудием с двойным назначением: при его помощи приготовляется помещение для яиц и при его же помощи эти яйца доставляются в это помещение. Мы видим это у кузнечиков, цикад, наездников, пилильщиков и других насекомых, имеющих на конце брюшка яйцеклад. У жуков-долгоносиков эти две работы разделены, и каждая выполняется особым орудием: хоботок служит для рытья, для изготовления канала, а назади находится второе орудие — трубочка, скрытая в теле и выступающая наружу лишь в момент откладывания яйца.

Вернемся к ларину. Яйцо отложено. Мать поворачивается к отверстию канала, немного утаптывает взрытое место, слегка отодвигает вырванные цветочки и удаляется. Иногда она не затрудняет себя этими заботами. Через несколько часов я осматриваю головки, в которые отложены яйца. Их можно узнать по увядшим и слегка выступающим пятнам: под каждым из них в глубине скрывается яичко. Концом перочинного ножа я выковыриваю увядшие цветочки и у основания их нахожу в глубине цветоложа довольно большое, желтое, овальное яйцо.

Яйцо окутано бурым веществом: омертвевшей тканью и загустевшим соком. Обертка эта — неправильный конус, заканчивающийся засохшими цветочками. На его верхушке — отверстие, отдушина. Чтобы узнать, сколько яиц отложено в головку, не нужно вскрывать ее: достаточно сосчитать желтоватые пятна, разбросанные по голубому фону. Я нахожу пять, шесть и больше пятен даже в головках меньше вишни. Под каждым пятном — яичко. Одна ли самка отложила их? Возможно, что одна, но возможно и другое: нередко видишь двух самок, одновременно откладывающих яйца в одну и ту же головку. Иногда яички лежат почти рядом. Самка, по-видимому, вонзает свой хоботок, не обращая внимания на то, что совсем рядом — занятое место. Поэтому иногда в головке оказывается избыток сотрапезников, а цветоложе у мордовника невелико. Здесь могут прокормиться только три личинки ларина, а потому выживут лишь вылупившиеся первыми.

Запоздавшие погибнут: места за общим столом для них не окажется.

Рыжеголовые белые личинки вылупляются через неделю. По большей части в одном соцветии бывает три штуки. Что есть съестного в кладовой? Очень мало. У мордовника нет мясистого цветоложа, как у артишока. Его цветоложе — это плотный шарик едва с горошину величиной. Вот и весь запас еды.

Скудный, очень скудный запас пищи для трех личинок! Он меньше, чем нужно для первых обедов одной из них. Да и пища эта твердая и малопитательная. И все же три сожительницы находят в этом маленьком шарике и поддерживающем его стебельке достаточно пищи и для роста, и для подкрепления сил. Они не грызут в каких-либо других частях растения, да и здесь ведут себя очень скромно: не съедают, а только объедают цветоложе. Однако из ничего нельзя сделать много, и крошками не накормишь три, а иногда и четыре объемистых брюшка. Тайна питания не в ничтожном количестве пищи самого цветоложа, она в чем-то другом. Последим повнимательнее.

Я вскрываю помещения нескольких уже больших личинок. Кладу этих личинок вместе с их жилищами в стеклянные трубочки и долго слежу за ними в лупу. Мне не удается увидеть, как они грызут шарик или ось его, хотя и то и другое немного обгрызено. Я думал, что это повседневная пища личинок, а они не отгрызают отсюда ни кусочка. Самое большее — притронутся на секунду ртом и тотчас же отстраняются. Очевидно, деревянистая, пусть и очень свежая, пища им не подходит.

В заткнутых мокрой ватой стеклянных трубках я держу цветочные головки мордовника вполне свежими. Напрасно. Мои попытки воспитать личинок ларина ни разу не удаются. В сорванных головках личинки погибают от голода. Они чахнут на ложе родного шарика и погибают, куда бы я их не поместил: в стеклянную трубочку, стаканчик, в жестяную коробочку. Позже, когда личинки вырастут и перестанут есть, их легко сохранить, и можно сколько угодно следить за их приготовлениями к окукливанию.

Мои неудачи показывают, что личинке пятнистого ларина нужен сок, а не твердая пища. Она открывает бочонок в своем синем погребе: прогрызает осторожно ось и середку шарика. Из этих ранок она лижет сок, постоянно притекающий от корней, а когда ранки подсыхают, обновляет их. Пока головки соцветий не были сорваны, в них поступал питательный сок, и личинки им кормились. В сорванном соцветии личинки погибают: приток сока прекратился.

Теперь становится понятным способ питания. Личинки размещаются вокруг оси цветоложа. Каждая отгрызает кусочек кожицы шарика прямо перед собой и начинает сосать сок, подновляя ранку, когда она подсохнет. Все это проделывается не как придется. Срединная колонка и ее головка — главные части цветоложа. Если их прогрызть слишком глубоко, то ветер сломает стебель и жилище будет разрушено. Нужно беречь трубы водопровода, если хочешь до последнего дня иметь достаточно выделяемой ими жидкости.

Личинки только слегка ранят растение, а потому соцветия хорошо выглядят, и цветочки распускаются как обычно. Но на синем ковре появляются желтоватые пятна, растущие с каждым днем.

Когда личинка начинает есть в первый раз, то она раньше всего скусывает с ложа цветочек, а затем уже прогрызает самое ложе. Отодвинутые при этом немного назад цветки остаются нетронутыми. На землю ничто не сбрасывается. Оторванные цветочки личинка приклеивает быстротвердеющей слюной, и соцветие выглядит нетронутым, за исключением желтых пятен. Подрастая, личинка скусывает другие цветочки и приклеивает их рядом с прежними. На соцветии постепенно образуется нечто вроде горба. Так устраивается спокойное жилище, защищенное от солнца и от непогод. Здесь, в безопасном убежище, личинка пьет из своего бочонка, и растет, и жиреет.

Я подозревал, что личинка достроит помещение для яичка. Однако ничто не обличало в ней искусного строителя. Это маленькая колбаска желто-рисового цвета, сильно изогнутая, безногая. У нее нет никаких орудий, кроме рта и отверстия на противоположном конце туловища.

В подходящее время увидеть работающую личинку нетрудно. Около половины августа я вскрываю наполовину несколько ячеек. В это время личинки заняты укреплением своих помещений: приближается окукливание. Вскрыв коконы, я оставляю их прикрепленными к головкам мордовника и кладу в ряд в стеклянную трубку.

Личинка, лежащая спокойно, согнута дугой, концы которой очень сближены. Я вижу, как от времени до времени эти концы соприкасаются и личинка выглядит тогда колечком. Такая личинка подбирает челюстями капельку величиной с булавочную головку, выступившую из ее заднепроходного отверстия. Это мутная белая липкая жидкость, и ею личинка смазывает края и щели пролома, сделанного мною в коконе. Потом она отрывает от соседних цветков кусочки чешуек и волоски, скоблит ось и поверхность цветоложа. Все эти кусочки и поскребышки она накладывает на еще неподсохшую замазку. А затем начинает сгибаться в дугу и выпрямляться, вертеться, прижиматься к стенкам своего жилья. Все это проделывается для того, чтобы приклеить наложенные на замазку частицы и сгладить стенки кокона, надавливая на них своей круглой спиной. Затем она снова свертывается колечком, выделяет новую белую капельку и опять вертится, давит спиной на стенку...

Поработав так некоторое время, личинка перестает сгибаться, вертеться и лежит неподвижно. Проходят сутки, и открытые мною коконы так и остаются открытыми. Чего не хватает личинке, чтобы заделать отверстия? Мелких частичек растения она наберет: их вокруг нее достаточно. Ей не хватает липкого сока: ого выделка приостановилась. Почему? Да просто потому, что головки мордовника сорваны и личинка лишилась жидкой пищи.

Что это за липкий сок, которым личинка залепляет отверстие? Я уже сказал, что капелька его выделяется из заднепроходного отверстия личинки. Затвердев на воздухе, это вещество становится рыжевато-красноватым. Позже оно буреет, и в нем заметны бледные частички вклеенных в него поскребышков, набранных личинкой.

Готовый кокон ларина выглядит яйцевидным, длина его около пятнадцати миллиметров, ширина около десяти миллиметров. Он так прочен, что его трудно раздавить пальцем. Длинная ось кокона параллельна оси соцветия, и когда три кокона оказываются на одной головке, то все это, вместе взятое, напоминает плод клещевины с тремя шершавыми орешками. Снаружи кокон грубый и шершавый, покрытый чешуйками, наскобленными частицами растения и в особенности пожелтевшими цветочками. Его стенки изготовлены в основном из замазки и покрыты изнутри красновато-бурым лаком. Кокон прочен и не промокает. Он удобное жилище, сначала гибкое, как мягкая кожа, а потом твердеющее. Хорошее убежище для спокойной дремоты куколки.

Я думал, что молодой жук именно здесь проведет зиму, защищенный от сырости, которая гораздо опаснее холода. Я ошибался. В конце сентября большая часть коконов оказалась пустой. Ларин завершил превращения, и жуки улетели в свежих одеяниях, словно припудренных мукой. Несколько запоздавших жуков еще сидят дома, но готовы к вылету: об этом мне говорит та быстрота, с которой они покидают вскрытые мною коконы. Наступают суровые месяцы — декабрь и январь, и теперь я не нахожу ни одного заселенного кокона. Жильцы их выселились. Где они теперь? Я не знаю этого наверное. Может быть в кучах камней, а может быть, под опавшими листьями или возле корней в боярышниковых изгородях. В деревне всегда найдутся удобные места для зимовки.

Удивительно! Вряд ли это остроумно — поменять великолепное убежище на случайное жилище. Или этот долгоносик недостаточно осторожен? Нет, у него есть серьезные причины поспешить с переселением накануне зимы.

Мордовник зимой — развалина, его ломает ветер, швыряет на землю, тащит его клочки по грязи дорог. Что сталось бы с долгоносиком, оставшимся в коконе? Инстинкт гонит его наружу, и он покидает свой кокон ради более надежного убежища. Другой вид ларинов сейчас покажет нам, что, имея кокон, прочно прикрепленный к земле, незачем покидать его до наступления весны.

В заключение нужно упомянуть об одном факте, который мне довелось наблюдать всего один раз. Очень скромный на вид, он замечателен. При нашей бедности знаний того, что происходит с насекомыми при изменении условий его жизни, нельзя пренебрегать подобными явлениями. Уделяя столько внимания анатомии, драгоценному помощнику при изучении животных, что еще мы знаем об этом животном? Почти ничего. А потому будем собирать наблюдения, какими бы скромными ни казались подмеченные факты и явления.

Вот это мелкое наблюдение. Случайно одно яичко пятнистого ларина упало с синей головки мордовника. Оно попало в листовую пазуху на середине высоты стебля. Можно допустить и другое: сама мать почему-то отложила его в таком необычном месте. Что станется с личинкой, попавшей в условия, столь далекие от привычных?

Я увидел следующее. Верная своим обычаям, личинка сделала ранку в стебле, чтобы сосать выступающий сок. Для защиты она построила мешочек, похожий по величине и форме на тот, который всегда делает личинка ларина пятнистого. Не хватало лишь сухих цветочков — покрышки для жилья. Из-за недостатка их личинка пустила в дело основание листа. Одно из ушков его она вделала в стенку своего жилья, нагрызла деревянистых частиц из стебля и основания листа, и все это слепила замазкой. Полученная ячейка ничем не отличалась от обыкновенной, только поверхность ее не была прикрыта цветочками.

Придают большое значение окружающим условиям, как причинам, влияющим на изменения животных. В нашем случае эти окружающие условия налицо. Личинка оказалась в новых условиях, и только растение осталось прежним. Вместо соцветия из тесно расположенных цветочков у нее теперь открытая пазуха листа, а вместо нежного материала головки — грубые зубья листьев. И эта глубокая разница в условиях не отзывается на умении строителя: его жилище построено по обычному плану.

Этот пример говорит нам следующее: насекомое, могущее приспособиться к новым условиям, все же работает как всегда. Если же оно не может приспособиться, то скорее погибнет, чем изменит свои обычные повадки, переменит ремесло.