Книга: Всеобщая история чувств

Подношение богам

Когда я покидала IFF с его карнавалом новых ароматов и статусом Fortune-500[25], его тайными коридорами, которые переплетаются, расходятся и сливаются, как сами запахи, я вышла на улицу, в приземленную и угрюмую атмосферу. Канализационные люки – большая потовая железа города – выбрасывали испарения. Как удается «профессиональному носу» сохранять чувствительность в городе, где витают бесчисленные запахи, в том числе весьма едкие? Парфюмеры – не единственные профессиональные «носы», которым необходимо выживать в этой городской клоаке. Врачи всегда руководствовались обонянием (наряду со зрением, осязанием и слухом) при диагностике – особенно во времена, когда еще не существовало нынешней сложной техники. Было известно, что от тифозного больного пахнет мышами, от диабетика – сахаром, от зачумленного – сладкими яблоками, от больного корью – свежеощипанными перьями, при желтой лихорадке – мясной лавкой, при нефрите – аммиаком[26].

Все наши органы чувств нам не просто необходимы – нам их мало, хотелось бы, чтобы их было больше. И если нужно, мы стараемся сделать к ним искусственные надстройки – вроде сканирующих электронных микроскопов, радиотелескопов, атомных весов. Но сделать эффективные усилители обоняния мы не можем. Пусть обоняние – реликтовое чувство, но временами оно бывает очень ярким, необходимым, и эти инстинктивные проявления иногда поистине экстатические. Потребность в обонянии у нас действительно небольшая – оно необходимо разве что для того, чтобы способствовать вкусу и распознавать некоторые опасности, но мы не откажемся от него. Мы на это не согласны. Эволюция упорно пытается выдернуть его у нас, осторожно забрать из рук, пока мы спим, как плюшевого зверька или любимое одеяльце. А мы все крепче цепляемся за него. Мы не хотим отрываться от царства природы, которое живо благодаря обонянию. Улавливаемые нами запахи по большей части случайны. Ароматы и яркие краски нужны цветам как аттрактанты для полового размножения, листья обладают ароматическими средствами защиты от хищников. Привлекательные для нас пряные ароматы специй в основном исходно предназначены для отпугивания насекомых и животных. Мы восхищаемся военным искусством растительного мира. В джунглях Амазонии быстро понимаешь, что в растениях нет слабохарактерности. У деревьев нет возможности подать в суд на соседей или хотя бы ударить в ответ, и поэтому, чтобы выжить, они развили в себе высокую изобретательность и агрессивность. У некоторых под корой образуется слой стрихнина или других ядов, некоторые растения плотоядны, а некоторые обзавелись цветами с пышными султанами, вроде метелок из перьев, чтобы наносить пыльцу на любое насекомое, птицу или летучую мышь, прилетающую на манящий запах такого растения. Есть орхидеи, цветы которых точно копируют репродуктивный орган самки пчелы или жука; обманутые самцы пытаются копулировать, и цветок щедро осыпает их пыльцой. На Багамских островах растут кактусы вида Селеницереус – «Царица ночи», – которые бурно расцветают, осуществляют половой цикл за одну ночь в году и к утру отцветают. За несколько дней до этого у кактусов появляются большие бутоны, готовые к оплодотворению. Однажды ночью я проснулась от интенсивного запаха ванили, и знаете, что увидела? Весь двор, залитый лунным цветом, белел огромными, тридцать сантиметров диаметром, цветами. Между ними метались сотни бражников. Воздух сотрясал собачий лай, множество бабочек шуршали крыльями, словно кто-то проводил пальцем по обрезу книги, быстро листая страницы, а обоняние захлестнул ванильный запах нектара этих цветов, которые прекращают существование на рассвете, оставляя кактусы удовлетворенными на целый год.

В древности, когда благовонные вещества ценились на вес золота и были окружены тайной, алхимики отправлялись на поиски их целебных или афродизических свойств. Обоняние содействовало распространению языков, эволюция которых зависела от близости к перекресткам торговых путей. В погоне за специями, благовониями, лечебными травами и экзотическими талисманами люди пересекали континенты и моря, а по возвращении должны были иметь возможность торговать и, соответственно, вести записи. Не помню, чтобы кто-нибудь устраивал праздники обоняния и вкуса во время торжеств по поводу двухсотлетия США в 1976 году. Но мы склонны забывать, что причинами путешествия Колумба были не только капиталистические интересы, жажда приключений и самоутверждение, но и поиск источника наслаждений для органов чувств. В путь через просторы соленых вод его не в последнюю очередь толкнуло доходившее до одержимости пристрастие европейского общества того времени к пряностям и ароматическим веществам.

Парфюмерия зародилась в Месопотамии, когда во время религиозных церемоний сжигали благовония, чтобы заглушить запах горящего жертвенного мяса. Ароматические вещества использовали для экзорцизма, лечения больных, а также после половых сношений. Слово «парфюмерия» – французского происхождения, от parfume, имеющего, в свою очередь, латинские корни, описывающие действие вещества: per (сквозь) и fumare (дымиться). Благовония бросали в огонь, чтобы они заполняли небеса потусторонним магическим дымом, который, попадая в ноздри, создавал иллюзию, будто таким образом в человеческое тело проникают беспокойные ду?хи. Ароматический дым возносился с земли в небеса, в царство богов. На вершине знаменитой вавилонской башни, приближавшейся к небесам более, чем это доступно смертным, жрецы жгли костры из благовоний. Как следует из истории моды и роскоши, слагавшейся на протяжении многих веков, изначально благовонные вещества предназначались только для богов, затем к ним получили доступ жрецы, затем богоравные правители, потом вожди, потом их приближенные, то есть круг потребителей расширялся, спускаясь по социальной пирамиде. Доисторические люди наносили ароматические вещества на свои тела – так же, как представители самых разных культур делают это и сегодня. Знакомый антрополог, работавший с индейскими племенами Амазонии, рассказывал об одном племени, где женщины носят нечто вроде юбок из шалфея, а мужчины используют в качестве дезодоранта ароматные корни, которыми натирают руки. Первой цивилизацией, оставившей регулярные и подробные сведения о неумеренном употреблении благовонных веществ, был Древний Египет. Для сложнейших процедур бальзамирования и погребения требовались ароматические вещества и мази. Благовония тоннами сжигались в ходе ритуалов поклонения богам. Пристрастие к благовониям дошло до одержимости в эпоху Нового царства (1580–1085 до н. э.), при царице Хатшепсут: она приказала разбить большие ботанические сады и жечь благовония на террасах ее храмов. Египтяне более чем щедро расходовали благовонные вещества в религиозных церемониях, а впоследствии стали обширно использовать их и в личных целях, особенно в эпоху египетского золотого века. Они использовали духи, чтобы отгонять злые чары и в медицинских целях, применяли косметические лосьоны, поскольку высоко ценили шелковистую, ароматную кожу. Египтяне изобрели анфлераж (технологию получения из цветов ароматических масел) и научились делать для хранения парфюмерных средств красивые стеклянные сосуды, в том числе в стиле Миллефиори и других, которые венецианские стеклодувы воссоздадут через много веков; они практиковали сложные методы повышения привлекательности и достигли почти современного искусства в макияже. Доведись нам пронаблюдать за тем, как древнеегипетская женщина украшает лицо и делает прическу, готовясь к пиру, мы увидели бы ее за туалетным столиком, заваленным множеством элегантных, украшенных тонкой отделкой косметических ложечек, баночек для мази, вазочек, флаконов и коробочек с тенями для глаз. На плече у нее вполне может оказаться татуировка с изображением скарабея или цветка: египтянки любили татуировки. (Когда в 1920 году во вскрытой древнеегипетской гробнице нашли мумию с красивыми татуировками, леди Рэндольф Черчилль и другие светские дамы решили вытатуировать на себе скарабеев.) Древнеегипетская светская дама, направляясь на вечеринку, прикрепила бы к темени конус из ароматизированного воска, чтобы он медленно таял и покрывал ее лицо и плечи пленкой благовонного сиропа. Вероятно, это ощущалось так, будто по телу бегают крохотные жучки, перекатывающие ароматные шарики. Египтяне были сибаритами, помешанными на чистоте, и отличались изобретательностью; они создали великолепное искусство приема ванн, которое служило им для отдыха, для повышения чувственности, для умиротворения и даже для некоторых религиозных обрядов. Потом обычно следовал массаж с ароматическими маслами для расслабления мышц и успокоения нервов – ароматерапия, возникшая на основе методики бальзамирования умерших. Исследователи Йельского центра психофизиологии изучают способность запахов снимать стресс и повышать тонус. Они уверяют, что запах яблок с пряностями снижает кровяное давление и предотвращает панические атаки у людей в состоянии стресса, что аромат лаванды улучшает обмен веществ и повышает тонус. Газета Chronicle of Higher Education сообщает: подобные исследования в Университете Цинциннати показали, что, если в воздух добавить ароматы, увеличивается скорость набора текста и вообще эффективность работы.

Я лежу в спа-центре Sonesta Beach Spa на Бермудах, вытянувшись на столе перед окном, через которое вижу и слышу, как морские волны разбиваются о берег. В комнату входит косметолог – миловидная молодая женщина с большими голубыми глазами, одетая в белый костюм с пояском. Она совсем недавно приехала из Йоркшира и еще не успела загореть; загар прочно ляжет через двенадцать уик-эндов. Ее бойфренд служит в морском отделе полиции Бермуд, и вчера они ходили смотреть кубок по крикету. На ступнях у нее шишки возле большого пальца, унаследованные по отцовской линии; свой симметричный правильный носик она считает слишком большим, а прямые белокурые волосы – слишком редкими. Сегодня она попросила меня лечь на спину и прикрыла синими махровыми полотенцами, которые будет перекладывать на протяжении часа. За минувшие дни она хорошо присмотрелась к моему телу и знает его изъяны и достоинства. Чаще или лучше к нему способен прикасаться только любовник. Мы с ней не замечаем моей наготы, как давние супруги. Она объясняет мне суть ароматерапии. Древнеегипетская методика на много веков вышла из употребления и возродилась лишь в XVIII веке, когда благовония и травы вновь вошли в моду. Поскольку мне все-таки нужна не мумификация, а релаксация, косметолог сделает смесь лаванды, нероли и сандала на масле из сладкого миндаля и будет массировать меня целиком, от головы до пальцев ног, короткими движениями, стараясь повлиять на работу лимфатической системы. После этого не следует мыться, потому что маслу нужно время, чтобы впитаться и усвоиться. Она начинает с голеней, ее руки движутся веерообразно, перекатываясь по кругу вроде бы бессистемно, но всегда возвращаясь в исходную точку, и в другом направлении такими же симметричными дугами или толчками. Аромат – мускусный, тяжелый, средневосточный, – кажется, растекается по моему телу. С ног она переходит на таз, потом на спину, приостанавливаясь, чтобы надавить на определенные точки по обе стороны позвоночника. Ее руки скользят поперек лопаток, прощупывая, потом успокаивая. «Лечебный эффект начинает ощущаться постепенно, – негромко объясняет она, – в результате “энергетических потоков” между двумя телами». Запах расходится от моей шеи, словно шарфом окутывает меня чуть едким туманом; ее руки продолжают двигаться, разогревая масло. Неожиданно мысли начинают уплывать в годы моего детства, к нашей семейной поездке из Иллинойса во Флориду на короткие летние каникулы. Дорога из пригорода Чикаго до Флориды была довольно долгой, и мать упаковала сумку-холодильник с сэндвичами и гавайским фруктовым пуншем, взяла ивовую корзинку с нашими любимыми игрушками и несколько новых книг с комиксами и учебными упражнениями. Я представляю себе ту поездку в совершенно поразительных подробностях: фей, с радостными криками собиравших листья на картинках комикса; испанский мох на деревьях, мимо которых мы проезжали; поющую в автомобиле мать, одетую в серое платье с большими розовато-лиловыми пышными розами. Она ходила с прямыми каштановыми волосами в стиле Авы Гарднер. Время от времени, когда она умолкала, ее левый указательный палец неожиданно дергался, и это движение очень занимало меня. Я была слишком мала для того, чтобы понять, что она, скорее всего, разговаривала сама с собой. Почему я вспомнила то время? Мне было девять лет. Мать родила меня в тридцать. Теперь я ровесница ей, тогдашней, когда у нее уже было двое детей. Это яркое воспоминание остается во мне и словно наполняет меня густым теплым элем. Потом массажистка заворачивает меня в бледно-голубую простыню. Бледно-голубые стены комнаты украшены принтами – нас окружают коричневые шевроны и кавычки, ориентированные так, будто замыкают высказывание.