Книга: От пчелы до гориллы

«Целуются» ли птицы?

В это легко поверить, видя, как они прижимаются щекой к щеке, как клювом поглаживают друг другу шею. Армстронг прямо говорит о поцелуях у чомг, кайр, чистиков, цапель и многих других… Нежно трется самец пуффин клювом о клюв своей самки; они прижимаются друг к другу грудью, быстро кивают головами и, наконец, склоняются друг перед другом в глубоком поклоне.

«Влюбленный» грач надолго задерживает в своем клюве клюв подруги, а северная олуша, самая обыкновенная морская птица, очень любит глубокие поклоны; при этом она склоняет голову до лап, широко простирает крылья и поднимает хвост; эти реверансы обычно предназначаются самке, но, если самки нет, олуша исполняет весь парад соло, повторяя его по сто раз кряду на скале.

Рис. 45. Брачные церемонии у чаек и олуш.

_{1 и 2 — чайки; они то поднимают клюв к небу, то опускают его к земле; 3 — наклоны головы то вправо, то влево; 4 — позы, выражающие испуг (слева) и угрозу (справа) у олуш (по Тинбергену).}

Брачное подношение (рис. 46).

Рис. 46. Церемониал преподнесения соломинки или веточки у птиц подсемейства Estrildinae (Африка и Тихий океан).

_{1–4 — у Estrilda, Lagonosticta и Euodice; следует обратить внимание на различное положение лапок в трех позах (1–3); 5–7 — то же подношение у Amandava amandava (5 — самец с взъерошенными перьями подносит веточку самке; 6 и 7 — самка подносит веточку самцу); 8 и 9 — такой же церемониал у Lagonosticta саеrulescens: птицы обоих полов подносят друг другу веточку, причем тот, кому делается подношение, довольно низко кланяется (9) (по Кункелю).}

Когда самец крачки готовится найти себе пару, он ловит рыбу и подносит ее самке, которая берет подарок в клюв, но не съедает его; многие орнитологи полагают, что так происходит обряд взаимного признания супругов: действительно, прежде чем поднести рыбу, самец заглядывает многим самкам «в лицо». Иногда некоторые преисполненные добродетели самки возвращают подношение, но самец недолго печалится и спешит отдать рыбу другой. Бывает, что самец и самка держат рыбу за два конца, но не едят ее. Лишь много позже, когда самка уже выкармливает птенцов, подношение утратит свой символический характер и рыба будет действительно поедаться. Но до этого влюбленные самки часто назойливо выпрашивают пищу, которую не собираются съесть.

Во многих случаях символическое подношение самца сопровождается тем же криком, какой он издает, принося корм птенцам; здесь этот крик предназначен для самки. У чаек самка требует пищи иногда сразу же после еды (рис. 47), едва вернувшись к самцу из полета, хотя в полете она была занята рыбной ловлей, тогда как самец, не отлучаясь, охранял территорию и, конечно, не мог добыть рыбы. У обыкновенной чайки, как установили Нобль и Вурм, не подношение, а именно выпрашивание еды составляет обязательный элемент брачной церемонии.

Рис. 47. Самка чайки (справа) выпрашивает пищу у самца.

_{При этом самки обычно принимают позу, свойственную птенцам, требующим пищу у родителей (по Тинбергену).}

То же доказал Мэсон, сыгравший с одним коростелем злую шутку. Он подсунул птице чучело самки. После неудачных попыток спариться с этим чучелом коростель улетел и через минуту вернулся с гусеницей, которую поднес чучелу. Встречаются и более практичные самцы: подарок они приносят, но не отдают его самке, пока та не согласится исполнить их желания; а уж после этого самка самым беззастенчивым образом выпрашивает награду, причем бьет крыльями, как птенец.

Подношение камня. У птиц некоторых пород яйца насиживают и самка, и самец. Здесь существуют церемонии, специально предназначенные для того, чтобы убедить супруга, сидящего на яйцах, уступить место другому.

Самка кроншнепа тихо зовет супруга, тот прибегает, готовый сменить ее в гнезде, но не так просто это делается! Первым делом самец приподнимается, хватает какой-нибудь камешек и с глубоким поклоном подносит его своей подруге; та должна принять подарок клювом, и пока она этого не сделает, самец будет отбивать поклоны. У других птиц подношение камня встречается в брачных церемониях. Самец Sala dactylatra хватает клювом камешек и кладет его перед самкой; та клювом же перекладывает подарок чуть дальше — так может продолжаться и час, и два.

Северные олуши подносят друг другу обрывки водорослей. У американской свиристели (Воmbycilla cedrorum) самец, сидя на ветке, подает самке блестящую ягодку, которую она возвращает ему много раз подряд. А у цапель предметом подношения служит, как мы увидим, палка.

Рис. 48. Церемониал смены родителей, насиживающих яйца, на гнезде у длиннохвостых пингвинов Pygoscelis (по Робертсу).

Массовые танцы. До сих пор речь шла только об отдельных супружеских парах. Но у многих птиц брачные игры носят групповой характер, охватывая огромное число участников, и разыгрываются из года в год на одних и тех же участках с четко очерченными границами. Такую площадку для танцев птицы храбро защищают от посягательств соперников и содержат в чистоте. Они в таком множестве и так часто собираются здесь, что совершенно вытаптывают траву, так что почва оголяется. В Голландии такие сборища устраивают турухтаны, которые утрамбовывают себе в лугах много круглых токовых площадок, каждая сантиметров шестьдесят в диаметре. Эти голые плешины среди цветущих лугов выглядят очень характерно. По словам Армстронга, турухтаны так привязаны к своим площадкам, что не покидают их и после того, как через них проложат проезжую дорогу. Подобная верность токовищу встречается часто. Один старый вождь даяков, сообщает Биб, показал ему площадку, на которой с незапамятных времен устраивают свои танцы аргусы (Argusianus argus). Всегда на одном и том же дереве происходят брачные игры райских птиц. Гросс описал печальную историю одной популяции глухарей, которая постепенно угасала, так что в конце концов последний в роде остался один-одинешенек на большой территории; он каждый год прилетал на площадку своих предков, освященную обычаем тех счастливых времен, когда она наполнялась шумом птичьих крыльев. Но до самой смерти старой птицы никто не прилетел разделить ее одиночество…

Сами танцы бывают невероятно странными. Армстронг подробно рассказывает о танцах турухтанов (рис. 49).

Рис. 49. Боевые позы турухтана (Phtlomachus pugnax).

_{1 — поза доминирования; 2 — при подготовке к бою эта поза следует за 1; 3 — поза самца, находящегося перед самками; 4 — одна из фаз боя; 5 — во время стычки клюв часто касается кончиком земли (по Линдеману).}

Считалось, что эти птицы устраивают настоящие бои и их танцы — это военные пляски, но, по-видимому, это лишь комедия сражения, позволяющая им демонстрировать особенности оперения и поведения, служащие раздражителями для самок. Самцы бросаются друг к другу, затем внезапно останавливаются на согнутых ногах, с низко опущенной головой, со взъерошенными перьями. Спустя несколько секунд птица как бы пробуждается, устремляется в другом направлении или, наоборот, тихо опускается на землю, будто теряя силы. Время от времени турухтаны подпрыгивают, или кружатся один вокруг другого. В момент предельного возбуждения все эти самцы, которые набрасываются друг на друга, а затем внезапно останавливаются как вкопанные и подпрыгивают, ероша перья, с поднятыми воротниками, представляют неправдоподобное, феерическое зрелище. Самки попадают в самую гущу, но, по-видимому, сохраняют полное хладнокровие; каждая подходит к своему избраннику, застывшему в причудливой позе, касается его головы или гладит его перья клювом; это — приглашение.

У американских птиц Centrocercus (родич фазанов) площадка для танцев имеет ширину до двухсот метров, а длину — более шестисот; на ней могут одновременно изощряться в искусстве танца четыре с лишним сотни петухов. Они не подходят друг к другу ближе чем на десять метров, а приближаясь, всегда принимают боевую позицию; нередко возникают драки. Отдельные зоны, по 5–6 квадратных метров каждая, предназначены для самок. Достигнув половой зрелости, они держатся каждая в своей зоне, где находятся под охраной нескольких петухов, спаривающихся с ними в соответствии с существующей иерархией.

Весьма интересны описания брачных танцев канадских журавлей, сделанные Нельсоном (1887 год) и Брандтом (1943 год). «Меня очень позабавили, — пишет Нельсон, — штуки, которые выделывали рядом со мной два канадских журавля (Grus canadensis). Тот, что прилетел первым, недолго оставался один, вскоре к нему присоединился, издавая звонкие, отрывистые крики, второй… И обе птицы запели, испуская быстро следовавшие один за другим призывные крики. Вдруг самец — он явился вторым — повернулся к самке и отвесил ей глубокий, почти земной поклон, который завершился быстрым скачком. Еще один пируэт — и, оказавшись лицом к лицу со своей подругой, он изогнулся в еще более глубоком поклоне, свесив вниз крылья. Самка ответила тем же, и тут уже принялись танцевать оба — они то взлетали, то подпрыгивали, а в промежутках церемонно, с комической важностью раскланивались друг с другом. Легко выделывая па какого-то непередаваемо смешного менуэта, то подпрыгивая, то будто скользя, пара иногда на несколько минут останавливалась, не переставая, однако, раскланиваться направо и налево».

Брандт рассказывает, что, когда две птицы начали танцевать, сопровождавшие его мальчики-эскимосы принялись аккомпанировать танцу, стуча по обтянутому кожей каяку. «Они запели «песнь журавлей», сопровождая ее дробью своих импровизированных барабанов. И пока они пели, две большие птицы продолжали танцевать в такт этой дикой, странной музыке. Стоило молодым людям ускорить темп — птицы начинали двигаться быстрее; замедлялась музыка — замедлялся и танец».

Широко распространен круговой танец, исполняемый обычно вокруг какого-нибудь предмета, например дерева, стоящего в центре, причем танцоры, описывая большие круги, несутся друг за другом. Такой танец исполняют индюки. Так же танцуют и шилоклювки. Розовый скворец (Pastor roseus) тоже исполняет круговой танец. При этом он быстрыми шагами движется вокруг самки, стоящей в центре. Крылья и хвост у него подрагивают, перья на горлышке и на хохолке взъерошены, он громко распевает; самка вначале довольно молчалива, но вскоре начинает подпевать самцу и бегать вслед за ним; так они кружат все быстрее и быстрее.

Иногда шесть-восемь серых гусей образуют большой, метров десять в диаметре, круг; один самец танцует в центре, а остальные, правда не всегда, сопровождают его танец приглушенными отрывистыми криками.

По словам Армстронга, некоторые птицы во время брачных игр будто впадают «в экстаз». Американские глухари в таком состоянии не замечают койотов…

Остается добавить, что с незапамятных времен люди знали танцы птиц, любовались ими и подражали им; таково, например, происхождение танца, в котором люди имитируют поступь журавлей; Тезей, вернувшись с Крита, исполнил этот танец вместе с девушками и юношами, спасенными им от Минотавра. Чукчи имитируют в своих танцах турухтанов, австралийцы — эму. Многие танцы, в том числе и европейские, носят на себе печать этого подражания; одна из фигур баварского народного танца «шуплятлер» воспроизводит брачный танец птиц местного вида: танцор перепрыгивает через партнершу, прищелкивая языком и хлопая в ладоши, ударяет рукой оземь, а затем прыжком приближается к даме, широко раскинув или, наоборот, свесив до земли руки.